Основные черты римской дипломатии

Формы международных связей в Риме

Международные связи в Риме были столь же древними, как в Греции и на Востоке. С незапамятных времен в Риме существовали проксения (jus hospitii) и коллегия фециалов, напоминавшая греческую коллегию ам-фиктионов. Фециалы регулировали возникавшие между племенами и племенными союзами споры и недоразумения. В круг их полномочий вхо­дили: охрана международных соглашений, объявление войны и заключе­ние мира. Фециалы - жреческая коллегия с гражданскими функциями. Ни одно важное предприятие не могло быть ни начато, ни кончено без санкции фециалов. Они объявляли войну, заключали мир и подписывали договоры.

Коллегия фециалов состояла из 20 человек, которые принадлежали к древним родам и пожизненно пребывали в своем звании. Деятельность фе­циалов протекала под покровом глубокой тайны. Совершались различные обряды, произносились магические слова, смысл которых был понятен од­ним лишь посвященным. Внешним признаком фециалов служила шерстя­ная одежда, головная повязка и на голове ком священной земли с травой и кореньями (verbena), вырезанный на Капитолийском холме. Земля служи­ла символом территории представляемого ими государства.

В таком облачении представитель коллегии «святой отец» (pater patratus) отправлялся к границе соседнего народа для урегулирования спорных во­просов или объявления войны.

Все спорные вопросы прежде всего старались разрешить миром. В слу­чае невозможности достигнуть этого прибегали к оружию. Объявление вой­ны в Древнем Риме было в высшей степени сложной процедурой. Ведение

переговоров возлагалось на специальную комиссию из четырех человек со «святым отцом» во главе. Комиссия несколько раз отправлялась в город, нарушивший международные установления. При этом всякий раз совер­шались обряды и громким голосом произносились магические слова и про­клятия по адресу нарушителя международного права. Затем комиссия воз­вращалась в Рим и в течение 33 дней ожидала ответа. В случае неполуче­ния такового фециалы докладывали Сенату и народу, которым принадле­жало право объявления войны. После этого «святой отец» в последний раз отправлялся к границе враждебного города и бросал на вражескую землю дротик с обожженным и окровавленным концом1.

Процедура объявления войны со всей полнотой описана в истории Тита Ливия в рассказе о войне римлян с альбанцами, решенной поединком трех братьев Горациев и Куриациев2.

Заключение мира тоже сопровождалось многими церемониями и было весьма сложным делом. По выполнении всех положенных церемоний «святой отец» читал текст договора и произносил особую клятву фециа-лов, которая призывала всякие беды и несчастия на голову нарушителя мира. «Римляне никогда не нарушат первыми условий, начертанных на этих таблицах, которые я вам сейчас прочел... если же они их нарушат, то тогда пусть поразит их Юпитер так, как я сейчас поражаю это жерт­венное животное, но во столько раз сильнее, во сколько Бог сильнее чело­века»3.

С течением времени вышеописанные формы объявления войны и за­ключения мира видоизменялись, но никогда не исчезали совершенно. Кол­легия фециалов упоминается в источниках позднереспубликанского и даже императорского периода4.

Центральное положение Рима и Италии в Средиземноморском бассейне с самого начала благоприятствовало развитию экономических международ­ных связей. Этим объясняется тот многозначительный факт, что «право народов» (jus gentium) наиболее полное выражение получило именно на римской почве. О «праве народов» не один раз по различным поводам упо­минают римские писатели конца Республики и Империи. Особенно много внимания анализу этого понятия уделяет Цицерон в трактатах «О государ­стве» и «Обобязанностях». «Правонародов» противопоставлялось «граж­данскому праву» (jus civile), которое распространялось только на римских граждан. Оно сохраняло свою силу как во время мира, так и во время вой­ны. Нарушение «святости посольства и договоров» (jus et sacra legationis) относилось к области международного права.

Зачатки международного права содержатся уже в сборнике древнейших юридических формул фециалов (jus fetiale).

1 Titus Lwius. Ab urbe condita hbn I, 32

2 Ibid. I, 24. 3Ibid.

4 AuliLsGelhus Noctes Atticao VI, 4

Дипломатические органы

Организация и структура дипломатических органов античного Рима от­ражает особенности его политического строя. Если в Греции классического периода, с ее развитой дипломатией, значительную роль во внешней поли­тике играли народные собрания, т. е. собрания граждан, стоявших вне и выше рабов, не имевших гражданских прав, то в Риме классического пери­ода политическим руководителем внешней политики являлся орган рим­ской рабовладельческой знати - Сенат.

Посольства в Риме назывались легациями (legationes), а послы - лега­тами (iegati), ораторами (oratores) и жезлоносцами (caduceatores). В древ­нейший (царский) период римской истории право посылать посольства при­надлежало царю, а послами были фециалы. При Республике это право пе­решло к Сенату. Права народного собрания (комиций) в Риме были более ограничены, чем в Греции. Внешняя политика, прием и отправление по­сольств подлежали ведению Сената. Посольские функции считались очень важными и предполагали высокие качества людей, на которых они возла­гались. Вследствие этого назначение личного состава посольской миссии в Риме было очень сложным делом. Вопрос обсуждался в Сенате, и всякий раз по этому поводу издавалось специальное сенатское постановление (se-natus consultum). «Слышал ли кто-либо, чтобы когда-нибудь в Риме послы избирались без сенатского постановления?» - спрашивает Цицерон в од­ной из своих речей1.

Сенатус-консультум устанавливал только нормы или принципы, на ос­новании которых должно было быть построено посольство. Посол при всех условиях должен был поступать в соответствии с «достоинством и пользой римского народа»2. Самый же выбор послов предоставлялся председатель­ствующему в Сенате - консулу или претору. Иногда послов выбирали по жребию. Никто не имел права отказываться от посольства. Послы обычно избирались из сенаторского сословия (нобилей).

Римские посольства никогда не состояли из одного человека. Это проти­воречило бы духу римского права республиканской эпохи. Делегации со­стояли из двух, трех, четырех, пяти и даже десяти человек. Но их обычный состав - три человека. Все посольства имели председателя, или главу по­сольства (princeps legationis). Эта роль принадлежала сенатору высшего ранга. Личность посла была защищена обычаем и законом.

Внешним отличием послов служил золотой перстень, дававший право на бесплатный проезд и получение в пути всего необходимого. Для усиле­ния престижа послов их иногда сопровождали военные суда (квинкверемы). На содержание посольских делегаций отпускались дорожные деньги (viati­cum) и все необходимые принадлежности - серебряная посуда, одежда,

1 Cicero. In Vatinium. 15, 36; pro Sestio, 14, 33.

2 Titus Livius. Ab urbe condita libri. XXXIV, 57-58.

белье, походная постель. Кроме того, к послу прикреплялся целый штат прислуги (свободные и рабы): секретари, переводчики, булочники, конди­теры, мясники и другие слуги.

Цели посольства могли быть самыми различными: объявление войны и заключение мира, подписание договоров, организация покоренных провин­ций, третейское улаживание международных конфликтов и разрешение религиозных споров.

По окончании своей миссии легаты отдавали Сенату отчет о своей дея­тельности. На дипломатическом языке Рима это называлось «сделать до­клад о посольстве» (legationem referre, или renuntiare).

Сенату принадлежало право не только отправлять, но и принимать по­сольства. Прибывшие в Рим посольства иностранных держав делились на две категории: 1) посольства держав, находившихся с Римом во враждеб­ных отношениях, и 2) посольства дружеских государств. Послы враждеб­ного государства в город не допускались. Они помещались за городской чер­той, на Марсовом поле, в особой «загородной вилле» (villa publica). Здесь они ожидали приглашения Сената для получения аудиенции. Аудиенция происходила в храме Беллоны (богини войны), который находился рядом с «загородной виллой». Бывали случаи, когда послам враждебных держав отказывали в приеме. Тогда они должны были в определенный срок поки­нуть территорию Италии и не являться вновь без формального разрешения.

Совсем иным было отношение к послам дружественных государств и на­родов, хотя и здесь не было полного равенства. Делегации государств пер­вого ранга обычно встречал квестор (государственный казначей). Он сопро­вождал их, следуя на почтительном расстоянии, во время их проезда по Италии и при отъезде домой. Во время пребывания послов в Италии им ока­зывалось полное внимание. Они останавливались в самом Риме, в одном из лучших зданий города (грекостасис). Их приглашали на празднества, теат­ральные и цирковые представления и предоставляли им лучшие почетные места. В Риме существовал обычай дарить послам подарки. В честь особо важных персон даже ставили статуи у подножия Капитолия. Со своей сторо­ны приезжавшие в Рим послы имели обыкновение делать очень крупные вло­жения в римскую казну в виде золотых и серебряных вещей. Известен, на­пример, «скромный подарок» Карфагена - золотой венок, весивший 25 фун­тов, и не менее «скромный» дар сирийского царя Антиоха - золотые вазы весом в 500 фунтов.

О цели своего прибытия иностранные миссии сообщали римскому маги­страту по-латыни или через переводчика. Магистрат, обычно квестор, де­лал доклад Сенату. Решение Сената или объявлялось делегатам (непосред­ственно в самом зале заседания или в вестибюле), или же доводилось до их сведения через магистрата. В случае сложных и запутанных вопросов на­значалась особая комиссия и каждый вопрос решался самостоятельно.

Наряду с легациями иностранных государств в Рим приходила масса посольств провинциальных городов (муниципий), всевозможных корпора­ций и союзов.

2. Римская дипломатия в период Республики

Расширение международных связей Рима в III-II вв. до н. э.

История римской дипломатии начинается с первых столетий римского государства. Об этом свидетельствуют договоры (федера) города Рима с дру­гими городами, входившими'в Римско-Италийскую федерацию, и торго­вый договор с Карфагеном - конца VI в. до н. э. Тексты этих договоров со­хранились в передаче римских историков и юристов. Подлинных докумен­тов официального характера в Риме сохранилось сравнительно немного. Объясняется это следующим обстоятельством. Материалом, на котором в Риме изготовлялись государственные документы, служили полотно, дере­вянные, бронзовые и медные доски. Полотно и дерево легко подвергались действию времени. Металлические же доски погибали при пожарах, рас­хищались во время захватов Рима варварами и переплавлялись в оружие или какие-либо иные предметы. Между тем в Греции официальные записи вырезывались на мраморных плитах, почти не поддающихся разрушитель­ному действию времени. Переломный момент в истории международных отношений и дипломатии Рима представляет Вторая Пуническая война, или война с Ганнибалом (218-201 гг. до н. э.). С этого времени Рим выходит на широкую международную арену и вступает в более тесные сношения с куль­турными странами средиземноморского мира. Удлинение радиуса между-

народных связей являлось следствием внутреннего роста и внешнего уси­ления римского государства.

Рим - городская республика, начал превращаться в мировое государ­ство - Римскую империю. Соответственно расширялась и осложнялась внешняя политика Рима; большее значение приобретала и дипломатия как инструмент внешней политики государства. Исход Пунических войн и одновременных с ними войн на греко-эллинистическом Востоке в значи­тельной мере зависел от дипломатической активности воюющих держав. ВIII-II вв. до н. э. римская дипломатия достигла высшей точки развития. Это совпало с наиболее напряженным периодом борьбы, со Второй и Тре­тьей Пуническими войнами и войнами Рима с эллинистическими цар­ствами. Противником Рима был карфагенянин Ганнибал - столь же ге­ниальный дипломат, как и стратег. Впервые римская и карфагенская дипломатия резко столкнулись по вопросу о союзниках. Ввиду равенства вооруженных сил Рима и Карфагена уже с самого начала войны было оче­видно, что ее исход в значительной степени зависит от отношения к вою­ющим державам нейтральных стран - соседних варварских народностей и в особенности греко-эллинистических государств. Поддержка, оказыва­емая Ганнибалу его союзниками, - князьями нумидийских, испанских и галльских племен, была недостаточна. При таком критическом положе-

нии приходилось искать выхода где-либо на стороне, за пределами рим-ско-карфагенского мира. Тогда Ганнибал и устремил свои взоры на Вос­ток, на греко-эллинистический мир.

Дружественный союз Ганнибала с македонским царем Филиппом V (215 г. до н. э.)

Из эллинистических государств в непосредственной близости к Италии находилась Македония. К македонскому царю прежде всего и направил свои дипломатические миссии запертый в Италии Ганнибал. В Македонии в это время правил Филипп V (221-179 гг. до н. э.), человек энергичный и влас­толюбивый, по своему характеру напоминав­ший Филиппа П. Подобно своему предку, он стремился к созданию великой Македонии, ко­торая включала бы весь Балканский полуост­ров от Эгейского до Адриатического моря. Для достижения своей цели Филипп должен был прежде всего преодолеть греческую раздроблен­ность и подчинить Грецию своему влиянию. Другими словами - разрешить ту же самую политическую задачу, которую в свое время ста­вили перед собой все македонские цари, начи­ная с Филиппа II. Таким образом, предложение Ганнибала о союзе и войне с римлянами попа­дало на хорошо подготовленную почву.

В 215 г. до н. э. между Филиппом и Ганниба­лом был подписан дружественный договор. Со­гласно общему правилу, договор начинался с клятв и обещаний пребывать во взаимной друж­бе, братстве и верности на вечные времена: «Главнокомандующий карфагенской армией

Ганнибал, сын Гамилькара, и все члены Верховного совета Карфагена, с одной стороны, и македонский царь Филипп, сын Деметрия, с другой, - клянутся перед лицом соратствующих богов - солнца, луны и земли, пе­ред лицом рек, гаваней и вод, перед лицом всех божеств пребывать на веч­ные времена в клятвенном союзе дружбы и нелицемерного благоволения, как друзья, родственники и братья»1

За вступлением следовал и самый текст договора. Македонцы и карфа­геняне заключали оборонительный и наступательный союз: «Мы, македо­няне, не будем злоумышлять друг против друга и будем врагами врагов кар­фагенян » . Те же самые слова повторили и карфагеняне в отношении маке­донян. В договоре прежде всего обеспечивалась взаимная помощь сторон в

1 Polybius, Historiae. VII, 9.

войне с Римом. «Если римляне пойдут войной на нас или на вас, то мы обя­зуемся помогать друг другу, если, конечно, в том будет нужда...». «Вы, ма­кедоняне, будете нашими союзниками в войне до тех пор, пока боги не да­руют нам и вам полную победу».

Далее объявлялось, что македоно-карфагенский союз является проч­ной гарантией мира и устойчивости международных отношений. «При наличии нашей дружбы римляне никогда не подняли бы против нас вой­ны и не властвовали бы над керкирянами, аполлинатами и многими дру­гими народами ».

Договор Ганнибала и Филиппа вызвал страшную тревогу в Риме. Прак­тически македоно-карфагенское дружественное соглашение означало бы раздел всего средиземноморского мира на две сферы влияния - восточная половина отходила к Филиппу, а западная - к Ганнибалу. Риму при таком дележе не оставалось места на земном шаре. Уже было известно, что Фи­липп в спешном порядке готовил большую флотилию в Адриатическое море, которую он предполагал отправить в Сицилию на помощь Ганнибалу. По­мимо общеполитических и военных соображений от усиления Македонии страдали в первую очередь интересы римской торговли в Адриатическом море.

С целью предупреждения опасных последствий македоно-карфагенско-го союза римляне немедленно объявили войну Филиппу. В этой так назы­ваемой Первой Македонской войне (214-205 гг. до н. э.) и последующих за ней других войнах дипломатия играла не меньшую роль, чем борьба ору­жием. Римляне с редким искусством сумели использовать вековую вражду Македонии и Греции, с одной стороны, и внутренние противоречия Греции и всего эллинистического мира - с другой.

Дипломатическая победа римлян в Греции

Для борьбы с Филиппом римляне организовали внушительную антима­кедонскую коалицию греческих держав. В нее вошли два союза, наиболее сильных в военном и политическом отношениях: Спарта и Этолийский союз, боявшиеся усиления Македонии. В 211 г. до н. э. между римлянами и это-лийцами был заключен дружественный союз. К Риму отходило морское побережье на западе и некоторые острова в Адриатическом море, а за это-лийцами утверждались все их территориальные приобретения на простран­стве от Греции до Малой Азии. Это означало, что Македония отрезана с за­пада и востока от моря и превращается в континентальное государство. По этому поводу римский проконсул Марк Валерий Левин с гордостью доно­сил Сенату, что он этим договором связал Филиппа по рукам и по ногам1.

Филипп оказывал отчаянное сопротивление, но в конце концов вынуж­ден был уступить. В 205 г. до н. э. в эпирском городе Фенике был подписан

1 Polybius. Historiae. IX, 30; Titus Livius. Ab urbe condita libri. XXVI, 24.

мирный договор между Римом и Македонией. Филипп соглашался на тер­риториальные уступки Риму и, самое важное, отказывался от союза с Ган­нибалом.

Римская дипломатия в Африке (III в. до н. э.)

Неудачи Филиппа нашли свое отражение и на главном театре военных действий - в Италии, Испании и Африке. В Африке римской диплома­тии удалось заключить дружественный союз с одним из нумидийских ца­рей - Сифаксом. Это была большая потеря для Ганнибала, так как нуми-

дийская кавалерия, предводительствуемая нумидийскими царями, составляла ядро карфагенской армии. Римляне воспользова­лись соперничеством двух нумидийских ца­рей: Сифакса и Масиниссы, которые боро­лись за первенство в Нумидии. Масиниссу поддерживали карфагенские аристократы, а Сифакса, как злейшего врага Масиниссы, склонили на свою сторону римские диплома­ты. Сифакс долго колебался, но наконец под влиянием римских успехов в Македонии пе­решел в римский лагерь. Поддерживаемый Римом, Сифакс поднял войну против Карфа­гена в самой Африке и одержал несколько побед.

Важнее всего было то, что успехи Сифак са и катастрофическое положение Карфаге­на в конце концов поколебали верность ста­рого друга Карфагена Масиниссы. После долгих колебаний Масинисса, подобно Си-факсу, перешел на сторону Рима. Таким об-

разом, на территории самого Карфагена был образован общий фронт про­тив Ганнибала. Конечным результатом всех этих дипломатических махи­наций Рима было ^сражение самого Ганнибала. В генеральном сражении между Ганнибалом и Сципионом при Заме в Африке (202 г. до н. э.) Ган­нибал был разбит.

Однако и после поражения карфагенский вождь не сложил оружия и не отказался от своего плана поднять войну против Рима в Греции и на элли­нистическом Востоке. После Замы он бежал в Сирию, к сирийскому царю Антиоху III.

Отсюда Ганнибал протянул свои нити на все Средиземное море. Все последующие воины против Рима прямо или косвенно исходили от Ган­нибала.

Замысел Ганнибала об окружении Италии

Неудача союза Карфагена с Македонией не принудила Ганнибала к сда­че своих позиций. Взамен этого союза он замышлял теперь еще более об­ширную и страшную для ненавистного ему «западного варвара» тройствен­ную коалицию - Сирии, Карфагена и Македонии. Тройственный союз со­ставлял лишь одну часть грандиозного плана, предложенного карфагенским вождем. Ганнибал предполагал зажечь огонь восстания в Этрурии, Лигу­рии и Цизальпинской Галлии. Тем временем сам Ганнибал должен был не­ожиданно явиться под стенами Рима. В случае осуществления этого плана «вы, - говорил Ганнибал, - будете иметь против римлян соединенные силы Азии и Европы. Могущество Рима состоит не в его военной мощи, а в его способности разъединять противников».

Однако замечательный по широте и смелости план Ганнибала не был принят. Не располагая достаточными морскими силами, Антиох боялся нападения на свой тыл со стороны флота враждебной ему Родосской рес­публики. Кроме того, честолюбивый царь в душе завидовал Ганнибалу и потому медлил с осуществлением его плана. В противоположность стреми­тельной тактике карфагенского вождя и войне в Италии он предпочитал затяжную войну в Греции в расчете на свободолюбие греческих городов, которые начинали тяготиться римской опекой.

Медлительностью Антиоха воспользовались римляне и направили все силы своей дипломатии на то, чтобы расстроить намечавшийся тройствен­ный союз. Важно было прежде всего оторвать от коалиции Филиппа. Не­медленно в город Пеллу, столицу македонского царя, было отправлено по­сольство. Главную роль в этом посольстве играл молодой талантливый рим­лянин Тиберий Семпроний Гракх, отец знаменитых народных трибунов братьев Гракхов. Гракх блестяще выполнил возложенное на него поруче­ние. Ему удалось получить доступ к царю. Во время пира во дворце, когда царь находился в благодушном настроении, римский посол сумел располо­жить его в свою пользу. Филипп обещал помощь римлянам против Анти­оха, который недостаточно поддержал его в предшествующей войне. И дей­ствительно, Филипп выполнил свои обещания. Римские войска, отправля­емые в Азию, свободно проходили через македонские владения.

Преданный своим союзником Филиппом, Антиох потерпел от римлян два крупных поражения: при Фермопилах в Греции (191 г. до н. э.) и затем при Магнезии в Азии (190 г. до н. э.). После этого он вынужден был заклю­чить мир.

Подписанию мира предшествовали длительные дипломатические пере­говоры между римским полководцем Сципионом (Африканским) и Анти-охом, временами переходившие в настоящие философские диспуты. Сирий­ские послы пространно говорили о превратностях человеческой судьбы, «предписывающей людям быть умеренными в счастье и не угнетать сла­бых ». В заключение послы Антиоха заявили, что при настоящем положении

вещей им не остается ничего другого, как только спросить у римлян, какой жертвой можно искупить ошибки царя и снискать у них мир и прощение1. Сципион на это ответил, что «римляне никогда в счастье не возносились, а в несчастье не падали духом». Царь, полагал Сципион, несмотря на созна­ние всей горечи своего настоящего положения, не должен упорствовать в подписании мира, памятуя, что «царям с высоты труднее скатиться до се­редины, нежели от середины до низу».

Мирный договор был подписан в городе Апамее в Сирии (188 г. до н. э.). Сирийское царство лишалось политической самостоятельности и сокраща­лось в своих размерах. Часть земель передавалась римским союзникам, а малоазиатские города отходили к Риму. Одним из главных условий мира была выдача Ганнибала. Предупрежденный о грозящей ему участи, Ганни­бал покончил с собой, приняв яд. Ганнибал сошел с исторической арены, но его план окружения Италии сохранял свою силу в течение всей последу­ющей истории. Зажженный им пожар войны вскоре вспыхнул новым яр­ким пламенем.

Дипломатия римлян в борьбе с македонским царем Персеем

(II в. до н. э.)

Через несколько лет после Сирийской войны последовала новая, Маке­донская война (171-168 гг. до н. э.) - с Персеем, младшим сыном Филип­па V. Для римлян, занятых на других фронтах, эта война была полной не­ожиданностью. Все преимущества находились на стороне Македонии. И тем не менее Персей проиграл кампанию исключительно вследствие своих дип­ломатических промахов.

Первую неудачу Персей потерпел в ахейском вопросе. Самым сильным государством в Греции был в то время Ахейский союз, во главе которого стоял город Коринф. Желая привлечь на свою сторону этот союз, Персей обратился с письмом к союзному собранию, предлагая вступить с ним в дружественный союз. При этом он обещал вернуть ахейским городам ра­бов, которые находили себе до того времени приют в Македонии. Однако попытке Персея оказала противодействие более искусная дипломатия Рима.

Обращение Персея вызвало горячие дебаты в многолюдном собрании. Большинство собрания склонялось к предложению Персея о возобновле­нии союза с Македонией. Но в самый последний момент это предложение ловким маневром сорвали ахейские архонты (старейшины), сторонники Рима. Они указывали, что Персей, письмо которого содержало всего не­сколько строк, пренебрежительно относится к ахейскому народу. Для столь важного дела, говорили они, недостаточно даже одного посольства, а не толь­ко короткого письма.

1 Titus Lwius. Ab urbe condita hbri. XXXVII, 45.

Решение собрания относительно предложения Персея было отложено. Когда же через несколько дней прибыло новое посольство, то оно совсем не было допущено из опасения вызвать неудовольствие римлян. Таким обра­зом, дипломатический ход Персея успеха не имел.

Не менее искусно римляне использовали и углубили конфликт Македо­нии и Пергама из-за Геллеспонта и Малоазиатского побережья. Из опасе­ния захвата названных мест Македонией пергамский царь Эвмен обратил­ся к третейскому посредничеству Рима. В Риме Эвмен встретил восторжен­ный прием. Было назначено экстраординарное заседание Сената, на кото­ром пергамский царь выступил с докладом о военных приготовлениях Персея. В благодарность эа это сообщение Сенат провозгласил Эвмена «луч­шим другом» римского народа и заключил с ним союз.

Возмущенный предательством Эвмена, Персей пытался даже распра­виться с ним при помощи наемных убийц. С этой целью он подговорил не­сколько лиц, которые должны были убить Эвмена во время его паломни­чества в Дельфы на обратном пути из Рима. Засада была устроена в уще­лье около узкой тропы, которая вела к оракулу. Заговорщики сбросили с высокого утеса два огромных камня на проходившего Эвмена, сильно его ранили, но не убили. Заговор не удался, и Эвмен вскоре благополучно вер­нулся в Пергам. Само собой разумеется, это покушение отнюдь не содей­ствовало укреплению политических позиций Персея и установлению его

дружественных связей с Пергамом. Персей имел теперь перед собой двух врагов: Рим и Пергам. В последовавшей вскоре войне Рима с Македонией Эвмен сражался на стороне Рима, и оказал римлянам очень существенные услуги.

Переговоры македонского царя Персея с римским легатом Марцием

Несмотря на разрыв дипломатических сношений с Пергамом, Персей продолжал оставаться для римлян очень серьезным противником, с кото­рым они не рисковали вступать в открытое сражение. Вследствие этого они всячески старались оттянуть начало войны и тем временем лучше подгото­виться к предстоящей военной кампании. Персей не учел этого обстоятель­ства, не воспользовался преимуществом своего положения и не начал во­время военные действия. Не теряя надежды разрешить конфликт мирным путем, он вступил в переговоры с римским легатом Квинтом Марцием Фи­липпом, своим проксеном. Марций, конечно, принял предложение маке­донского царя об открытии мирных переговоров и назначил место встречи. Встреча должна была состояться на реке Пенее, в Фессалии.

Описание этой встречи дает наглядное представление о той сложной про­цедуре и массе формальностей, которыми сопровождалось ведение перего­воров в Риме. В назначенный день и час к указанному месту прибыли маке­донский царь и римский легат с их свитами. Свидание привлекло массу зри­телей. Со всех сторон стекались толпы окрестных жителей - мужчин, жен­щин и детей. Переговоры открылись спором о формальностях: кто первым должен был перейти реку и с каким числом людей. Одни полагали, что надо отдать преимущество царскому достоинству, а другие - имени римского народа, тем более что о переговорах просил Персей. Марций разрешил спор шуткой, сказав, что сын должен подойти к отцу. Его звали Филипп, - так же как отца Персея. По второму вопросу уступил также Персей. Он хотел перейти реку со всей свитой, между тем как римляне соглашались только на трех человек. В конце концов дело решили компромиссом. Царь перехо­дит со всей свитой, но, во избежание какого-либо коварства с его стороны во время переговоров, он дает заложников.

Эта пустая формальность имела очень серьезное значение. Она показы­вала всему народу и всем союзникам, что свидание македонского царя со­стоялось с послами Рима «не как равного с равными». После этого Марций и Персей приветствовали друг друга не как враги, а как друзья, сели рядом на приготовленные кресла и приступили наконец к переговорам. Перего­воры велись в форме вопросов и ответов. При этом инициатива все время оставалась в руках римского представителя, выступавшего как бы в роли государственного обвинителя. «Ты изгнал Абрупола, римского союзника, ты дал убежище убийцам Архиатавра, ты, вопреки договору, прошел с вой­ной через Фессалию и т. д.». На все эти вопросы Персей давал обстоятель-

ные ответы. «Я не совершил ничего непоправимого, за что мне следовало бы мстить войной», - таков был смысл всех ответов Персея.

Марций одобрительно выслушал ответы Персея и как бы в знак сочув­ствия предложил ему отправить послов в Рим, а до получения ответа за­ключить перемирие. Персей согласился. Собственно этого-то и желал Мар­ций. «Перемирие было необходимо для римлян, так как они в то время еще ничего как следует не приготовили для войны - ни войск, ни вождя»1.

Так, путем обмана, пользуясь доверчивостью своего друга, римский ле­гат достиг очень важных результатов. По возвращении в Рим Марций и его коллега Атилий хвастались своей победой, как они, «подав ложную надеж­ду на мир, провели Персея».

В 168 г. до н. э. при Пидне Персей потерпел полное поражение от рим­лян, которое явилось в значительной мере результатом его дипломатиче­ских ошибок. Македония утратила свою политическую самостоятельность и была поставлена в зависимость от Рима. Решающую роль в этой битве сыграла пергамская кавалерия царя Эвмена, союзника Рима. Это обстоя­тельство очень характерно для Рима. Римляне всегда предпочитали вести войны не собственными силами, а силами союзников, и не на своей, а на чужой территории. В изучаемый период такой нейтральной стороной, на территории которой велись бесконечные войны, была Греция.

Дипломатическая победа римлян в Египте и в Ахейском союзе

(II в. до н. э.)

В том же году римская дипломатия одержала еще одну крупную побе­ду - над сирийским царем Антиохом IV, сыном Антиоха III. Воспользо­вавшись благоприятным международным положением, Антиох вмешался в дела Египта и захватил большую его часть. Между Антиохом и египет­ским царем Птолемеем уже велись переговоры о подписании мира и об ус­тупке Антиоху части египетской территории. Однако предложенные Ан­тиохом условия были слишком унизительны для Египта, и египетские упол­номоченные их не приняли. Тогда Антиох с войском направился в столицу Египта Александрию, но в 4 милях от города его неожиданно встретило римское посольство. Смущенный сирийский царь приветствовал римское посольство и протянул главе посольства Попилию правую руку. Попилий, не отвечая на приветствие Антиоха, вручил царю дощечку с написанным на ней постановлением Сената и просил прежде всего прочесть ее. Сенат требовал, чтобы Антиох немедленно очистил Египет. Прочитав это поста­новление, Антиох просил предоставить ему возможность предварительно обсудить со своими приближенными, как поступить. Попилий, человек сурового нрава, в ответ на это очертил палкой, которую он держал в руке, круг на земле и сказал царю: «Прежде чем выйти из этого круга, дай точ-

1 Titus Livius. Ab urbe condita libri. XLII, 43.

ный ответ, который я мог бы передать Сенату». Пораженный столь неожи­данной постановкой вопроса, Антиох уступил. «Я исполню все, чего требу­ет Сенат», - таков был ответ сирийского царя. Лишь после этого Попилий протянул руку Антиоху как союзнику и другу римского народа. На следу­ющий день римские послы, помирив соперничавших между собой братьев Птолемеев, удалились из Египта. Таким образом, Египет вновь был возвра­щен Птолемею в тот самый момент, когда сирийский флот разгромил еги­петскую флотилию и сирийские войска находились на египетской террито­рии. С этого времени Египет попадает в сферу римского влияния, постепен­но утрачивает свою политическую самостоятельность и, наконец, превра­щается в римскую провинцию. Античные историки приводят этот факт как пример величайшей дипломатической победы Рима, которая приобрела мировую известность1.

После превращения Македонии в римскую провинцию очередь дошла и до Ахейского союза, который еще сохранял свою независимость. Борьба за Ахейский союз была длительной и в высшей степени напряженной. Вне­шние и внутренние противоречия сплетались в запутанный клубок. Рим­ляне играли на социальных противоречиях внутри самого союза. Опираясь на поддержку ахейских олигархов, крупных рабовладельцев, они действо­вали против демократических элементов, главную массу которых состав­ляли ремесленники - свободные и вольноотпущенники. В конце концов им удалось совершенно обессилить Ахейский союз и подготовить его воен­ный разгром.

Выступление римских послов на общесоюзном собрании в Коринфе (147 г. до н. э.)

Поводом к открытому столкновению Рима с Ахейским союзом послужил очередной конфликт ахеян со Спартой. Между Ахейским союзом и Спартой возгорелась война из-за отказа Спарты войти в Ахейскую федерацию. Спар­танцы обратились к посредничеству Рима. В 147 г. до н. э. в Коринф, центр Ахейской федерации, прибыл римский посол Л. Аврелий Орест. Орест имел поручение Сената: поддержать Спарту и ослабить неприязнь ахеян к Риму. Однако миссия Ореста привела прямо к противоположным результатам.

Римское посольство прибыло в Коринф во время общесоюзного собрания, на котором преобладали демократы. Не осведомившись о настроении собра­ния, римский посол через глашатая объявил декрет Сената об исключении из Ахейской федерации городов, неродственных по крови ахеянам: Спар­ты, Аргоса, Орхомена и даже Коринфа. Практически это означало низведе­ние Ахейского союза на уровень второстепенного государства.

Провозглашенный на собрании декрет Сената об « освобождении городов » вызвал бурное негодование. Большинство присутствующих демонстратив-

1 Titus Livius. Ab urbe coadlta Libri. XLV, 12.

но покинуло собрание; в городе начались волнения; демократы избивали спартанцев и громили дома римских друзей. Римское посольство поспеши­ло оставить город и отправилось назад в Рим. По возвращении в Рим Орест доложил Сенату об оскорблении римских послов.

По обсуждении доклада Ореста решено было отправить в Грецию новое посольство. Во главе этого второго посольства был поставлен Секст Юлий Цезарь, пользовавшийся славой разумного и осторожного человека. Ему дано было указание - не разжигать страстей и все несогласия уладить дип­ломатическим путем. Секст добросовестно выполнил возложенное на него поручение. На общесоюзном собрании он произнес «пространную и любез­ную» речь, лишь косвенно упомянув об оскорблении римских послов. В сво­ей речи римский представитель увещевал ахеян не следовать «дурным со­ветникам» и в будущем не враждовать ни с Римом, ни с его союзниками - спартанцами. Небольшая часть собрания - римские друзья - приняла речь римского легата с полным сочувствием. Большинство же собрания пре­бывало «в пагубном молчании», не зная, что возразить оратору. Тогда вы­ступили вожди демократической партии Диэй, Критолай и другие «роко­вые для союза люди». Они предлагали собранию не выносить никакого ре­шения, созвать новое общесоюзное собрание через 4 месяца, а тем време­нем отправить посольство в Рим с докладом о положении дел в Ахейском союзе. Предложение было принято. Миссия Секста, недовольная решени­ем вопроса, покинула Грецию. Вслед за ней направилась в Рим и ахейская делегация.

После отъезда римской миссии в Греции началась настоящая револю­ция. Демократические вожди повели энергичную агитацию против Рима. В своих выступлениях на собраниях в различных городах они вскрывали истинные цели римской дипломатии. Любезные речи римских послов, го­ворили они, насквозь лицемерны. Римляне в настоящее время ведут войну с Карфагеном и в Галлии и несут тяжелые потери. Поэтому они нуждаются в мире на Востоке. По окончании войны они расправятся с ахеянами и спар­танцами так же, как они свели счеты с македонцами.

Агитацию против Рима ахейские вожди связывали с выступлениями против собственной плутократии: они отменили долги, провозгласили пе­редел земель, объявили свободу рабов и т. д.1

Поражение ахеян (146 г. до н. э.)

Таково было состояние Греции, когда весной 146 г. до н. э. в Коринф при­была новая римская миссия с Гнеем Папирием во главе. Папирий должен был выступить на многолюдном собрании, большинство которого состояло из ремесленников. Коринф был тогда одним из самых крупных индустри­альных центров Средиземноморья. Главную массу его ремесленников со-

1 Polybius. Historiae. XXIII, 9.

ставляли вольноотпущенники и рабы. По данным историка Тимея, число рабов в Коринфе доходило до 400 тысяч человек. Таким образом, исход дип­ломатической миссии Папирия был уже предрешен социальным составом собрания. Несмотря на все дипломатическое искусство римского посла, со­брание не дослушало его речи до конца. Поднялись крики, шум, насмеш­ки, посыпались оскорбления. Римские легаты вынуждены были покинуть собрание. «Коринфский народ, -говорит историк Полибий, -находился тогда в состоянии умоисступления»1.

Обе стороны стали спешно готовиться к войне. Верховным стратегом Ахейского союза с 147 г. до н. э. был Диэй, человек кипучей энергии. Диэй мобилизовал все силы на оборону страны, объявил всеобщий набор, обложил богатых высоким налогом, объявил свободу рабам и т. д. Таким путем была создана довольно внушительная демократическая армия. Од­нако общее состояние Ахейского союза было весьма непрочным. Силы на­селения были истощены; производство вследствие массового ухода рабов расстроено; общее настроение было подавленным, повсюду царили печаль и уныние.

Этим воспользовались ахейские олигархи, симпатии которых были на стороне Рима. На римлян они смотрели, как на избавителей от всех бед. В тех местах, где римляне появлялись, олигархи их встречали радостными криками, с ветвями маслин в руках.

Генеральное сражение между римскими и ахейскими войсками произо­шло при Левкопетре, на Истме, в 146 г. до н. э. Победили римляне. Ахей­ская армия частью была взята в плен, частью погибла или рассеялась. Сам Диэй бежал в свой родной город Мегалополь и там лишил себя жизни2.

В том же 146 г. до н. э. был взят Карфаген и тем положен конец Третьей Пунической войне (149-146 гг. до н. э.).

Покорением Греции и Карфагена заканчивается первый, самый трудный период римских завоеваний. С середины II в. до н. э. римский полис пре­вращается в мировую средиземноморскую державу, а сам город Рим - в центр средиземноморской торговли, денежно-ростовщических операций и рабовладения. Соответственно с этим изменялся и политический строй рим­ского государства, превращавшегося в средиземноморскую империю.

Дипломатия Юлия Цезаря в Галлии (58-51 гг. до н. э.)

Период объединения Римом Средиземноморья был наиболее блестящим периодом римской дипломатии. Завершив свои победы в бассейне Среди­земного моря, где противниками римлян явились государства высокой куль­туры, Рим переходит к распространению своей власти на менее культур­ные страны и народы, границы которых соприкасались с римскими. Во вто-

1 Polybius. Historiae. XXXVIII, 8; Pausanius. Graeciae description. VII, IX.

2 Polybius. Historiae. XXXIX, 8; Pausanius. Graeciae description. VII, 16.

рой половине II и I вв. до н. э. Рим ведет большую политику на Востоке - в Малой Азии и Сирии, и на севере - в Галлии, Германии и Британии. Мас­штаб внешней политики Рима в эти века был очень широк. Велика была и роль дипломатии. Но деятельность дипломатов протекала в сравнительно более благоприятных и легких условиях. За спиной римского посла и «ора­тора» теперь стоял великодержавный Рим, во много раз превосходивший своих противников. Соответственно упрощались задачи и методы дипло­матии.

Наиболее блестящим представителем этого периода в истории римской дипло­матии является Гай Юлий Цезарь. Свои дипломатические дарования он обнару­жил с особым блеском во время галльской кампании (58-51 гг. до н. э.).

Галлия в то время переживала глубо­кий внутренний кризис. Старинный пер­вобытно-общинный строй сменялся госу­дарственным. К древней вражде племен присоединились еще социальные противо­речия между различными группами гал­льского населения. Цезарь в высшей сте­пени искусно использовал все эти проти­воречия в интересах римского государ­ства. С помощью «римских друзей» ему удалось организовать общегалльскую кон­ференцию. То был своего рода дипломати­ческий конгресс представителей всех гал-

льских племен. Цезарь добился того, что конференция провозгласила его вождем и защитником общегалльских интересов. Этот чисто дипломати­ческий ход облегчил Цезарю задачу покорения Галлии. К нему, как к тре­тейскому судье и защитнику галлов, начали обращаться галльские племен­ные князья со своими нуждами, жалобами и взаимными доносами. Это да­вало Цезарю полную осведомленность во внутренних делах Галлии, возмож­ность вмешиваться в междуплеменные распри и безошибочно направлять свои дипломатические и военные предприятия.

Не последнюю роль в дипломатических успехах Цезаря сыграли и его личные качества. Юлий Цезарь отличался сильным характером и легко ориентировался в сложной обстановке. Вместе с тем он был общителен, щедр, прост и благодаря этим качествам легко располагал к себе людей, с которыми ему приходилось встречаться, независимо от их положения, возраста и национальности. В своей политике Цезарь руководствовался исключительно принципом целесообразности, государственной и личной выгоды.

Разделяя своих противников, приближая и объединяя своих сторонни­ков , Цезарь к концу 52 г. до н. э. привел галльские племена к полному под-

чинению Риму. Таким образом, благодаря Цезарю одна из богатейших об­ластей тогдашней Западной Европы - Галлия, которая включала в себя нынешние Францию, Бельгию и часть Германии, - была присоединена к римской территории.

Политику Юлия Цезаря в Галлии, Германии, Британии и в особенности на Востоке продолжал его приемный сын Октавиан Август, первый рим­ский император (принцепс). С Августа начинается история Римской импе­рии, продолжавшаяся около 500 лет (I-V вв. н. э.).

3. Организация дипломатического аппарата в эпоху Империи

Римская империя создавалась в процессе борьбы Рима с Карфагеном и эллинистическими царствами. Эта борьба содействовала централизации государственной власти. Республиканские учреждения постепенно заменя­лись бюрократическими императорскими канцеляриями. Все управление государством переходило в руки императора, который управлял страной через посредство многочисленных, зависимых от него чиновников (проку­раторов и легатов). Сенат продолжал существовать, но из руководящего органа государства, каковым он был при Республике, превратился в Госу­дарственный совет.

Соответствующим образом изменилось и управление делами внешней политики и дипломатии. В императорский период (I-V вв. н. э.) все дела внешней политики - объявление войны, заключение мира, прием и отправ­ление посольств и прочее - подлежали ведению императора. Дипломатия превращалась в ведомственную функцию и утрачивала демократический характер, который она имела при Республике. Изменилась и роль посла. Послы в императорскую эпоху не выбирались, а назначались, как и все дру­гие чиновники, самим принцепсом. Ему одному они были обязаны и отче­том о своей деятельности. Характерной для Республики гласности и пуб­личной отчетности при Империи тоже не существовало. Со времени импе­ратора Клавдия (середина I в.) посольскими делами ведала личная канце­лярия императора, возглавляемая императорским секретарем. Вместе с тем личная канцелярия императора являлась высшим административным ор­ганом всей Империи.

Общее законодательство в отношении послов иностранных государств при Империи оставалось тем же, каким оно было и при Республике. Лич­ность посла даже враждебных государств считалась священной и неприкос­новенной. Нарушение посольских прав квалифицировалось как нарушение международного права. «Если кто-либо нанесет ущерб послу враждебной страны, - замечает по этому поводу юрист Помпоний, - это должно рас­сматриваться как нарушение права народов, ибо послы признаются священ­ными особами» (sancti habentur legati)1.

В памятниках императорского периода очень много внимания уделяет­ся отношениям Рима с иностранными государствами, союзными царства­ми, городами и общинами2, а также вопросам организации и деятельности посольств. Все это свидетельствует о важности этой государственной отрас­ли в Римской империи.

Римская политика и дипломатия на Востоке в I в.

Из всех государств Востока, находившихся в соседстве с Римом, самым могущественным тогда было Парфянское царство, которое образовалось из Древнеперсидского царства Ахеменидов, С ним главным образом и поддер­живались дипломатические отношения в течение всего императорского периода. Интересы Рима и Парфии сталкивались в разных пунктах. Ни та, ни другая сторона не имела абсолютного перевеса, и потому все спорные вопросы приходилось разрешать дипломатическим путем. Необходимость установления мирного сожительства подсказывалась прежде всего эконо­мическими интересами. Через римско-парфянскую границу проходили караванные пути, связывавшие Восток с Западом. Обеспечение этих путей могло быть источником крупных доходов как для Рима, так и для Парфии.

1 Digesta. L, VII, 17.

2 Codex Theodosianus. XII, 2. De mandatis et legatis.

Кроме того, от этого зависело благосостояние Сирии и Месопотамии, двух важнейших пограничных областей. Границей между Римом и Парфией был признан Евфрат. В доказательство дружественных отношений парфянский царь вернул Августу знамена и пленников из некогда разгромленных рим­ских армий Красса и Антония. Август со своей стороны отказывался от под­держки Тиридата, претендента на парфянский престол. Возвращение зна­мен трех римских армий произвело на общественное мнение Рима очень сильное впечатление. Август в своем «политическом завещании» (Анкир-ской надписи) с гордостью повествует об этом, как о факте величайшей важ­ности.

Этим не ограничились успехи римской дипломатии на Востоке. Парфянский царь не чувствовал себя прочно на престоле и искал союза с римским императором. Из опасения дворцового переворота он отпра­вил своих детей в Рим, под опеку римско­го императора. Это было новым доказа­тельством блестящей дипломатической по­беды Рима. После этого Август был вправе заявить, что в восточном вопросе он мир-

ным путем одержал больше побед, чем оружием. Политику Августа с ус­пехом продолжал его преемник Тиберий.

Однако уже в первые годы царствования Августа обозначились симпто­мы будущих конфликтов на евфратской границе. Яблоком раздора служи­ло буферное государство Армения. Армянский вопрос - одна из самых сложных проблем внешней политики Рима в течение всего периода Импе­рии. Значение Армении заключалось в ее стратегическом положении. Пре­обладание в Армении римского влияния создавало постоянную угрозу Ме­сопотамии, а через нее Вавилону и всем западным сатрапиям Парфии. На­оборот, усиление парфянского влияния открывало парфянам доступ к Чер­ному морю и обеспечивало им преобладание на Кавказе - в Иберии и Албании. Кроме того, все торговые пути, соединявшие Парфянское царство с западными частями Малой Азии, переходили в руки парфян. Наконец, возникала серьезная угроза - в виде союза Парфии с сарматами и скифа­ми, старыми врагами Рима.

В Армении боролись две партии - римская и парфянская. Большая часть аристократических родов Армении держалась парфянской ориен­тации, меньшая - римской. При Августе и Тиберий римская партия во­зобладала и Армения превратилась в фактически зависимое от Рима госу­дарство.

Эпоха Августа и Тиберия ознаменована была наивысшими достижения­ми римской дипломатии в восточном вопросе. Слава римского императора распространилась по всему Востоку. В Анкирской надписи говорится о пар­фянских, индийских и скифских посольствах, приходивших в Рим. Суще­ствовали связи даже между Римом и Китаем.

Соглашение по армянскому вопросу между Римом и Парфией

(66 г.)

При преемниках Тиберия, императорах династии Клавдиев, римское влияние на Востоке начинает слабеть, а парфянское, наоборот, усиливает­ся. При Нероне в армянском вопросе было достигнуто приемлемое для обо­их государств соглашение. Помирились на таком компромиссе: армянский престол передавался Тиридату, брату парфянского царя Вологеза, а утвер­ждение этой передачи, т. е. возложение диадемы на голову будущего ар­мянского царя, предоставлялось римскому императору.

Компромисс был следствием многочисленных столкновений, побед и поражений и бесконечного числа легаций, изо дня в день отправлявших­ся из Рима и обратно. Соглашение состоялось в 66 г. после обмена письма­ми между Вологезом и Домицием Корбулоном, наместником и легатом Нерона в восточных провинциях. В своем письме Вологез писал, что ар­мянский вопрос для него в настоящее время представляется уже решен­ным: «Боги, распорядители судеб людей и народов, передали Армению парфянам, не причинив этим, однако, позора и римлянам». Далее Вологез указывал, что военная мощь Парфии достаточно проявила себя в послед­них событиях.

Столь же хорошо известна и кротость парфянского правителя. Тигран (римский ставленник) заперт в крепости, побежденные римские легионы с их вождем Петом отпущены невредимыми. Тиридат выражает готовность

отправиться в Рим и принять корону из рук римского императора, но не как побежденный, а как победитель.

С неменыпим чувством собственного достоинства составлено было и от­ветное письмо Корбулона. Корбулон полагал, что вражда между Римом и Парфией еще не зашла так далеко, чтобы обязательно перейти в войну. Обе стороны достаточно сильны. Много успехов выпало на долю римского оружия, но кое-что досталось и на долю парфян. Пусть это послужит уро­ком против самонадеянности. Для Тиридата выгодно и почетно получить в дар царство, не затронутое опустошениями, а Вологез принес бы больше пользы своему народу союзом с Римом, чем разорительной войной. Рим­ляне прекрасно знают, в каком тяжелом состоянии находится в настоя­щее время Парфия, как велики в ней внутренние раздоры, сколь непроч­но положение царя, какими дикими и воинственными народами он управ­ляет. Между тем в империи римского цезаря все обстоит как нельзя более благополучно. «Повсюду царит безмятежный мир, и нарушает его одна лишь эта война»1.

Назначен был день переговоров. Наиболее видные члены штаба Корбу­лона, лица сенаторского и всаднического звания, отправились в лагерь Ти­ридата, чтобы оказать ему честь и вместе с тем послужить залогом того, что римляне его не обманывают и не устроили ему засады. Затем Тиридат и Корбулон прибыли в назначенное место со свитой из 20 всадников каждый. Увидев Корбулона, царь первый сошел с коня. То же самое сделал и Корбу­лон. Спешившись, они подали друг другу правую руку.

После этого начались торжественные речи. Корбулон превозносил Ти­ридата за его благоразумие. Оставив путь войны, говорил он, царь избрал более правильный и безопасный путь.

Не поскупился на пышные слова и армянский царь. После обстоятель­ного повествования о величии своего рода, он заявил, что пойдет в Рим и воздаст новую честь римскому цезарю, не потерпев поражения в войне. Ре­шено было, что Тиридат отправляется в Рим, слагает знамена царской вла­сти у статуи императора и получает их снова из рук самого Нерона. Беседа закончилась поцелуем.

Через несколько дней состоялся военный парад. Оба войска появились в полном блеске. По одну сторону стояла парфянская кавалерия в своем на­циональном убранстве, а по другую - ряды римских легионов с блестев­шими на солнце орлами и статуями богов. Посередине был воздвигнут по­мост, на котором стояло золотое кресло. На нем высилась статуя Нерона. К креслу подошел Тиридат. Заклавши жертву, он снял с головы диадему и положил ее у подножия статуи императора. На присутствующих вся эта церемония произвела потрясающее впечатление. «Великий царь армянский пойдет в Рим на удивление всем народам почти как пленный!» - повторя­ли свидетели этой церемонии.

Церемония закончилась роскошным пиром.

1 Tacitus. Annales. XV, 27.

Перед отправлением в длительное путешествие в Рим Тиридату было разрешено нанести визит парфянскому царю, проститься со своей мате­рью, братьями и другими членами семьи. В залог была оставлена дочь Ти-ридата.

Парфянский царь поставил условием, чтобы будущему армянскому вер­ховному правителю во время его путешествия в Рим были оказываемы долж­ные почести. Желание царя было выполнено. Путешествие продолжалось целых девять месяцев и было совершено по суше, через Геллеспонт и Се­верную Италию. Длительное плавание по морю запрещалось религией Аху-рамазды (Заратустры), которую тогда исповедовали парфяне.

Тиридат следовал с огромной свитой, женой и детьми, сопровождае­мый парфянскими и римскими войсками. На пути следования армянско­му гостю были оказаны все знаки внешнего почета. Начальники провин­ций устраивали ему торжественные встречи, обменивались с ним лобза­ниями, разрешали иметь при себе меч. Соблюдение всех этих церемоний считалось необходимым с точки зрения международного этикета. «Ца­рю, привыкшему к пышности Востока, - говорили старые римляне, - неизвестно, что у нас имеет значение лишь сила власти, а не пустая ми­шура».

По прибытии в Северную Италию Тиридат был встречен императорски­ми легатами, в сопровождении которых он в императорской колеснице от­правился в Неаполь, где в то время находился Нерон. После нескольких дней пребывания в Неаполе Нерон и Тиридат вместе отбыли в Рим для со­вершения коронования. Столица была декорирована гирляндами, а вече­ром иллюминована. Улицы были полны народа, заполнявшего даже кры­ши домов, в надежде увидеть торжественный парад. По сторонам стояли войска в блестящем вооружении и со знаменами.

На следующее утро началась, наконец, самая церемония. В окружении Сената и преторианской гвардии Нерон в яркой триумфальной одежде явил­ся на Форум и сел на специально приготовленное для этого случая кресло около Ростры. К нему через ряды войск подошел Тиридат, оказал ему зна­ки повиновения, провозглашая его владыкой вселенной и потомком бога Митры. После этого Нерон провозгласил его царем Армении и возложил на его голову диадему. В торжественном триумфе, приветствуемый как импе­ратор, Тиридат отправился на Капитолий и возложил на алтарь Юпитера лавровый венок. Церемония коронования закончилась парадным спектак­лем в театре Помпея. Театр был заново отделан золотом и дорогими мате­риями. Кроме того, была устроена в честь главы армянского государства художественная выставка, произведены раздачи и угощения народу и вы­пущена особая монета. При отъезде Тиридату и его свите были даны бога­тые подарки и, кроме того, отправлено в Армению большое число искус­ных мастеров для реконструкции армянской столицы Артаксаты, переиме­нованной в «город Нерона» (Neronea)1.

1 DioCassius. HistoriaRomana. LXII1, 2.

Связи Рима с Китаем (I-II вв.)

Установление протектората над Арменией и добрососедских отношений с Парфянским царством связывало Рим с государствами Центральной Азии, а через них и с Китаем. Торговые и дипломатические сношения Рима с Китаем начинаются с I в. н. э. Главной связующей артерией служила так называе­мая «шелковая дорога». «Шелковая дорога» начиналась в Сирии, шла через города Эдессу и Нисибис, Раги, Фергану и доходила до Великой китайской стены. Вместе с караванами по «шелковой дороге» следовали посольские миссии из Рима в Китай и обратно. В китайских летописях под 166 г. упоми­нается о прибытии в Китай посольства римского императора Марка Авре­лия. Установленное новейшими исследованиями влияние греко-римского искусства на китайское свидетельствует об оживленности и длительности связей между двумя величайшими державами античного мира: на западе - Римской и на востоке - Китайской (Небесной) империями.

Договоры Рима с Сасанидами (III-VI вв.)

При всей внешней пышности коронования армянского царя в Риме со­глашение 66 г. было более выгодно для Парфии, чем для Рима. Армения фактически становилась вассальным государством Парфии. С каждым сто­летием эта зависимость все увеличивалась и Армения уходила из-под вли­яния Рима. В III в. в Парфии произошел государственный переворот, в ре­зультате которого к власти пришла новая воинственная династия Саса-нидов. Сасаниды стремились восстановить былую мощь великой Персии Ахеменидов и переименовали Парфию в Новоперсидское царство. Сохра­нившиеся от этой эпохи договоры и описания церемоний ведения перегово­ров указывают на преобладание Персии и сильное влияние восточных обы­чаев. На первом плане стояла внешняя, показная сторона дела, всякого рода формальности и придворные церемонии. Все это вполне соответствовало эпохе Домината, по своей социально-политической сущности родственной деспотии Сасанидов. В мемуарах одного римского посла, Петра Магистра, или Петра Патриция1, сохранилось подробное описание церемонии заклю­чения договора с царем Персии Хосровом I (VI в.).

При переговорах с Хосровом присутствовало 12 переводчиков, шесть человек от каждого посольства. Текст договора был составлен в двух редак­циях и на двух языках - греческом и персидском. Греческий экземпляр, написанный персидскими буквами, был вручен главе персидского посоль­ства, персидский же экземпляр, написанный греческими буквами, был вру­чен уполномоченному восточно-римского императора. После этого после­довал обмен ратификационными грамотами. При переговорах вели прото-

1 Мемуары Петра Патриция сохранились в изложении историка Менандра.

кол, один экземпляр которого поступал в персидский, а другой- в рим­ский (Константинопольский) архив. Общее число статей договора 13. Не­которые вопросы были оставлены нерешенными, в их числе вопрос, касав­шийся пограничной полосы Кавказа. Хосров на каждом шагу давал почув­ствовать силу своей и слабость римской державы: поэтому от римских по­слов требовалось много дипломатического искусства, чтобы «смягчить заносчивый нрав восточных варваров» Ч

Изменения коснулись также и языка. Дипломатическим языком стано­вится «азиатский» язык императорских канцелярий и двора - напыщен­ный, однообразный и маловыразительный. В заключение необходимо от­метить еще одну особенность дипломатии Поздней империи - влияние цер­кви и христианства. С Константина Великого (IV в.) в посольских легациях первостепенную роль играют лица духовного звания - «святые», еписко­пы и позднее папа2.

4. Внутренняя дипломатия

Самостоятельный раздел античной дипломатии представляет внутрен­няя дипломатия. Своего высшего развития внутренняя дипломатия дости­гает в период Римской империи. При неопределенности отношений между отдельными частями и центром в Римской империи невозможно установить точную грань ни между ее внутренней и внешней политикой, ни между внут­ренней и внешней дипломатией.

Переход от Республики - города-государства - к мировой средиземно­морской державе был длительным процессом. Римская абсолютная монар­хия в собственном смысле, или Доминат, сложилась лишь в III в. Предше­ствующие два столетия могут быть рассматриваемы как переходный пери­од от Республики к Доминату. В отличие от Домината первые века (I в.) носят название времен Принципата. При Принципате Римская империя представляла сложный мир самых разнообразных политических единиц - провинций, муниципий, всевозможных союзов и корпораций. Правильнее всего Принципат рассматривать как федерацию более или менее самостоя­тельных городов (муниципиев).

С точки зрения государственного права Рима каждый муниципий и даже более мелкие единицы рассматривались как самостоятельные «политические тела», как бы государства в государстве. Одним из выражений этой самосто­ятельности являлось право посольства (jus legationis). Каждая из названных организаций могла посылать посольства в центр и другие организации, за­ключать договоры и прочее, одним словом, действовать как юридически са­мостоятельная единица или сторона. На этой почве собственно и развилось единственное в своем роде право народов, о котором упоминалось выше.

1 Menander Protector. FragmentahistoricorumGraecorum. IV, 218.

2 Orosius P. Historiarum libri VII adversus paganos. V, 2.

Посольства при Империи играли большую роль, чем при Республике. Они связывали центр с провинциями, а провинции - друг с другом и со всем миром. Дипломатические нити протягивались по всему «кругу земель» и выходили далеко за его пределы. Посольства отправлялись по самым раз­нообразным поводам: по случаю какого-либо важного события в импера­торской фамилии, со всякого рода просьбами, жалобами и судебными спо­рами. При Калигуле, например, в Рим прибыло греческое посольство, что­бы поздравить нового императора со вступлением на престол. В одной над­писи сохранился ответ Марка Аврелия на врученное ему посольством одного малоазиатского города поздравление с днем рождения принцепса. Извес­тен также ответ императора Диоклетиана жителям города Афродизии, ко­торые поздравляли его через послов с приходом к власти.

Наряду с выражениями верноподданнических чувств и преданности ле­гации часто преследовали и более практические цели. Через послов города и корпорации добивались снижения налогов, денежной помощи фиска - на постройку общественных зданий, храмов в честь императора, бань и до­рог, гимназий и т. д. Всякого рода конфликты, судебные процессы^ жало­бы на неправильные действия центральных и местных властей также дово­дились до сведения высшей власти при помощи посольств.

В сочинении Филона сохранилось подробное описание посольства алек­сандрийских евреев к Калигуле с жалобой на римского наместника Авил-лия Флакка. Получив разрешение у александрийских властей на право выезда, депутация отправилась в путь и благополучно достигла Рима. В Ри­ме на Марсовом поле депутаты впервые встретили императора, который любезно ответил на их поклон, что считалось хорошим признаком. Далее описывается самый разговор депутатов с принцепсом, происходивший в садах Мецената. Вначале благосклонно настроенный, император начал раз­дражаться и наконец пришел в сильное возбуждение, недовольный отри­цанием божественности его власти. «Вы - единственные, - говорил Ка­лигула, - которые не почитают меня богом... Почему вы не едите свиного мяса?» и т. д. Диалог продолжался долгое время, но в общем миссия алек­сандрийских евреев успеха не имела. Другие миссии оказывались более удачными. Так, Дион, возглавлявший посольство города Смирны, сообща­ет, что император Траян был чрезвычайно милостив и любезен: «Импера­тор по его высшей доброте и прозорливости даровал мне все, что я просил, как и всем другим послам... В город полилась целая волна золота»1.

Обмен посольствами происходил не только между провинциями и цент­ром, но и между отдельными муниципиями и корпорациями. Связь между христианскими общинами тоже поддерживалась при посредстве посольств. Этим объясняется тот на первый взгляд странный и интересный факт, что почти вся христианская терминология - апостол (посланник), пресвитер (пресбейс - посол), символ (symbola) и т. д. - заимствована из дипломати­ческого языка Римской империи.

1 Dio Chrysostomus Oratio. XL.

В своем развитии внутренняя дипломатия Рима прошла несколько эта­пов. В республиканский и ранний императорский период посольства бы­ли сравнительно редким делом. Послом мог быть всякий гражданин, ко­торый обладал необходимыми для этого средствами и досугом. Никаких специальных знаний от него не требовалось. Участвовать же в посольской делегации, посетить Рим и быть на приеме у самого императора считалось величайшей честью для всякого провинциала. Лица, успешно выполнив­шие возложенные на них миссии, становились патронами данного города, пользовались почетом и уважением. В честь их устраивались празднества, воздвигались памятники и статуи. Избрание в посольскую делегацию рас­сматривалось как начало большой карьеры данного лица. Главами про­винциальных посольств обычно бывали члены муниципальных курий (городских сенатов), которые впоследствии становились имперскими се­наторами, членами римского Сената. Все расходы, связанные с посоль­ством, возлагались на самих делегатов; поэтому естественно, что послами могли быть лишь самые богатые люди, принадлежавшие к первому клас­су муниципальных курий.