Вопрос: Что можно сейчас сказать о перспективах российской экономики?

Ответ: Российской экономике еще предстоит крупномасштабная структурная переориентация, переструктуризация. Тем не менее, уже сейчас можно дать оценку возможным вариантам структурной политики.

Дело в том, что в самом процессе спада наблюдается определенный структурный сдвиг. Этот сдвиг, который произошел не в результате разномасштабного, разновеликого роста разных отраслей, а в результате разных темпов спада, интерпретируется целым рядом экономистов, особенно близких к официальным кругам, как некое желательное явление. Положительный смысл усматривается в том, что мы «поджимаем» неэффективную обрабатывающую промышленность, испытавшую сильный спад, и сохраняем относительно более эффективную и конкурентоспособную на внешних рынках добывающую промышленность. По мнению сторонников такой точки зрения, на сегодняшнем этапе это соответствует нашим возможностям и в течение достаточно продолжительного периода может определять нашу специализацию, производственную ориентацию страны, хотя, вывозя часть сырья, мы теряем больше, чем если бы перерабатывали, допустим, стройматериалы и вывозили их в виде изделий.

В этой позиции, обосновывающей сырьевую ориентацию нашей экономики, есть доля правды. Но в целом она, конечно же, ошибочна. Почему? Прежде всего потому, что относительные масштабы развития добывающей промышленности у нас ограничены. Наша страна имеет такие размеры, что не может жить, скажем, за счет продажи своих топливно-энергетических ресурсов.

То есть относительно самих себя мы не располагаем такими крупными месторождениями, как, например, Кувейт или Саудовская Аравия. Если бы у нас были совершенно исполинского масштаба месторождения, дающие миллиарды тонн нефти в год, тогда бы мы могли существовать за счет наших недр. А те сотни миллионов тонн, которые мы имеем, не дают нам такой возможности. Простой расчет показывает, что лишь для того, чтобы вернуться к стандартам личного потребления периода 70-х годов, нужно производить более пятисот или даже около шестисот миллионов тонн нефти (сейчас мы производим триста). То есть нужно вернуться к объемам, которых достиг СССР в годы максимального развития нефтяной промышленности. И это — только для поддержания весьма невысокого уровня потребления, достигнутого в прошлом, — если мы будем жить только за счет нефти. Так что фактически для развития экономики никаких реальных объемов экспортируемой нефти нам не хватит.

То, что мы имеем сейчас, это уровень жизни, соответствующий потребительским стандартам чрезвычайного времени. Резко увеличился удельный вес покупок продуктов питания, снизился удельный вес покупок одежды, еще больше снизился удельный вес покупок товаров длительного пользования. Очень сильна дифференциация уровня жизни населения, очень высок удельный вес бедных его слоев. И вот с такой структурой доходов и потребления мы сейчас живем, поддерживая эту структуру путем экспорта энергоресурсов и импорта потребительских товаров. Причем максимальное наращивание импорта потребительских ресурсов при максимальном использовании возможностей экспорта энергоресурсов все равно не может вывести нас даже на уровень потребления прежнего времени.

Вопрос: В какой мере наш уровень потребления зависит сегодня от экспорта энергоресурсов?

Ответ: У нас половина фонда потребления формируется за счет импорта.

Вопрос: Весь импорт осуществляется за счет экспорта энергоресурсов?

Ответ: Конечно, потому что вывоз энергоресурсов — основная компонента нашего экспорта. Но те энергоресурсы, которые мы можем вывозить, позволяют нам существовать лишь в ущербном режиме, не более того, как мы сейчас и существуем. И в направлении приращения экспорта энергоресурсов мы слишком далеко не продвинемся. Отсюда вывод: наша страна не может жить без самостоятельной обрабатывающей промышленности, коль скоро мы не обладаем достаточно большим количеством сырья и электроэнергии.