Вопрос: А если она будет осуществлена?

Ответ: Посмотрим, что из этого получится. К примеру, повышаются цены на первичные ресурсы. В результате издержки тех секторов, которые находятся на бюджетном финансировании, т.е. вся непроизводственная сфера, частично оборонка, содержание армии, исчисляются с учетом новых цен. Отсюда вытекает, что величина бюджета должна догонять рост цен в соответствии с ростом издержек в этих секторах. Уже одно это создает чрезвычайную нагрузку на бюджет и во многом предопределяет его дефицит, то есть взаимоотношение между государством и теми секторами, которые зависят от бюджета.

Вопрос: Но в тех секторах, которые Вы назвали, цены занижаются, там цены на энергоносители не отпущены. Ситуация идет по линии дифференциации тарифов.

Ответ: Вы правы, не только отчасти. Даже из практики нашего Института мне хорошо известно, что затраты на воду, электроэнергию и тепло очень сильно возросли.

Вопрос: Но в более высокой степени, чем у населения?

Ответ: Конечно, в большей степени, чем у населения. Оно пока всех этих издержек не несет, но именно поэтому они в еще большей степени ложатся на промышленность. В результате повышения нагрузка перекладывается на производственный сектор.

Далее возникает проблема дотирования целого ряда отраслей, для которых в этом случае существует опасность запредельного повышения своих издержек. Примером может служить сельское хозяйство. Затраты этих отраслей пытаются переложить опять-таки на промышленность через дифференциацию тарифов.

Главная моя мысль по данной проблеме заключается в следующем: сама жесткость условий жизни при финансовом централизме определена не только переходом нашей экономики от распределения неких натуральных благ на распределение финансов. Дело в том, что с помощью финансов осуществляется попытка решить трудноразрешаемую задачу. Мне представляется, что обеспечить за счет бюджета и роста издержек в сфере услуг и во всем государственном секторе дотации тем отраслям, где цены повышать социально опасно, например на продукты питания и т.п., является в принципе неразрешимой задачей, хотя этот тезис и необходимо доказывать. Отсюда и возникает такая сверхжесткость и попытки перешагнуть через самих себя. Но коль скоро государство в результате такой экономической политики не может получить необходимых результатов, с помощью которых можно было бы возместить издержки, то возникает попытка сократить объемы услуг, сдержать зарплату. Это, в свою очередь, нарушает весь строй жизни, всю систему отношений, социальных стандартов и т.д.

Таким образом получается, что с одной стороны не удается сбалансировать экономику с помощью мер финансового централизма, а с другой - попытка все же совершить это в конце концов разрушает экономику и всю социальную среду.

Вопрос: Как понимать Ваше высказывание о разрушении социальной среды?

Ответ: Если в нашей стране обеспечение населения теплом является одним из национальных приоритетов, то перебои с ним в сначала в коммунальных услугах, в их качестве, в очистке городов, а затем в энергообеспечении и энергоснабжении может создать хаос. Наше правительство в этом направлении сделало уже один шаг, потеряв очень многое в нашем коммунальном хозяйстве: тротуары не убираются, плохо вывозится мусор, жилой фонд ветшает, теплосети стареют, что в свою очередь повышает количество аварий. Стало очевидным, что сокращение дотаций коммунальному хозяйству создает постепенно ту социальную среду, в которой процветают и преступность, и насилие, и дезорганизация. Такая ситуация постепенно станет нормой. Если раньше люди жили в достаточно приличных условиях, то теперь, теряя их, они, естественно, меняют стереотипы своего поведения. Видимо, одно непосредственно связано с другим.

Если вернуться к вопросу о финансовом централизме, то можно отметить, что его опыт был пережит и другими странами, например, Венгрией. Эта страна долго шла к какой-то полурыночной экономике и был период, когда там пытались руководить экономикой, сохранив централизованное руководство, но используя для этого финансовые рычаги, то есть делая упор на сбор налогов, распределение финансовых ресурсов и так далее. В этот период венгерское руководство убедилось в том, что ожидания, связанные с отменой системы натурального планирования, не оправдались. Стало очевидным, что финансовый пресс в еще большей степени может оказывать воздействие на инициативу директоров предприятий, то есть еще больше связывает их по рукам, чем путы натурального снабжения.

В нашей стране, несмотря на декларирование отмены натурального снабжения, оно так или иначе продолжает поддерживать необходимые сферы жизнеобеспечения. От этого никуда не уйдешь. Очевидно, что пытаясь поддержать эти сферы, приходится все равно регулировать экономические процессы, если не всегда прямо, то косвенно - с помощью финансовых рычагов. Пока, как уже сказал, это происходит очень жестко, с бюджетным дефицитом и его перегрузкой. И этот опыт приводит к тому, что государство пытается рост издержек в электроэнергетике компенсировать за счет высоких тарифов на энергию в промышленности, сохраняя при этом низкие тарифы в сельском хозяйстве и в коммунальной сфере. И в коммунальном и в сельском хозяйстве это обусловлено необходимостью поддержания социально приемлемых цен. Сельское хозяйство к тому же и так несет большие потери в результате роста цен на комбикорма, удобрения, запчасти.

В конечном счете при такой хитрой попытке снизить нагрузку на сельское хозяйство с помощью дотирования цен на энергопоставки, жертвой становится промышленность. Такие производные результаты финансового централизма - перенесение финансовой нагрузки на уже ослабевшую промышленность, может привести в течение года или полутора лет к потере самого ценного нашего производственного потенциала.