Социальная структура индоариев периода вед (конец II — начало 1 тысячелетия до н.э.)

Племена индоариев в ранних ведических текстах предстают в виде коллективов, выступающих как еди-ное целое, но уже знакомых с социальными и имущественными различиями. Иными словами, это племена типа протогосударств во главе с вождями. Из среды рядовых общинников в них выделились две влиятель-ные прослойки — жрецы-брахманы, хранители ритуально-мифологической памяти, отправлявшие сложные культовые функции и пользовавшиеся огромным престижем и немалой реальной властью, и правители-военачальники, они же аристократы-кшатрии, которые возглавляли коллективы и управляли ими. Судя по некоторым данным Ригведы, правители протогосударств выступали в качестве верховных распорядителей общественного достояния, что проявлялось, в частности, в их праве выделять брахманам ту или иную часть общих земель. Выступая в обычной функции высших субъектов власти-собственности и верховных редист-рибуторов, эти правители (раджи) собирали с общинников ренту-налог (обычно это была шестая доля уро-жая), которая постепенно превращалась из добровольного взноса в обязательную подать. Правители воз-главляли аппарат администрации, существовавший за счет редистрибуции избыточного продукта (ренты-налога), причем значительная доля этого аппарата комплектовалась из близких родичей правителя, состав-лявших его опору. В функции администрации во главе с правителем входили охрана коллектива, управле-ние им, судопроизводство и т.п.

Данные текстов свидетельствуют о том, что власть правителей была еще не очень прочной. Во многих протогосударствах она была выборной, причем именно там большим влиянием пользовались советы стар-ших, собрания знатных — обстоятельство, которое побуждает некоторых исследователей говорить о «рес-публиках». В других уже был заметен акцент на наследование власти правителя — и тогда собрание стар-ших превращалось в паришад, совет знати при монархе с ограниченными консультативными функциями. Но в любом случае власть правителя не была абсолютной. Царь вынужден был считаться с мнением членов совета, не говоря уже о привычных нормах и традициях коллектива в целом; бывали случаи, когда не пола-дившие с подданными правители изгонялись. ' Роль советов и собраний старших и знатных бывала особен-но заметной в нередких случаях ожесточенной борьбы за власть враждующих знатных кланов или наслед-ников умершего раджи. В принципе такого рода отношения типичны для ранних протогосударств. Но для древней Индии спецификой было постепенное обособление в привилегированной группе социально-политических верхов упомянутых уже двух важнейших слоев — жрецов-брахманов и аристократов-кшатриев. Противостояние их друг другу с острым взаимным соперничеством (как упоминалось, основа высочайшего престижа и немалой власти слоя жрецов-брахманов заключалась в их монополии на ритуаль-но-мифологическую память и связанные с ней высоко чтимые народом культовые отправления), равно как и зримое противопоставление двух верхних социальных слоев третьему и основному, общинникам-производителям, вело к формированию кастового общества.

Община ведического периода состояла из болыпесемейных групп, главы которых («домохозяева» в древних индийских текстах) имели немалую власть над женами, детьми и домочадцами. В число последних входили порой и рабы из числа пленных иноплеменников (даса). По большей части это были рабыни, на-ложницы домохозяина или кого-либо из взрослых мужчин его семейной группы, чаще всего его братьев. Дети от этих рабынь не обязательно были рабами: статус их в зависимости от обстоятельств колебался от зависимого до полноправного. Да и домочадцы из числа родни тоже не были абсолютно независимы: отец-патриарх имел право заложить кого-либо из них в случае нужды, а то и отдать жрецам для жертвоприноше-ния. Практика заклада или проигрыша в игре (сюжеты такого рода упоминаются в текстах; порой на их ос-нове строится вся фабула эпического сказания, как в случае с Махабхаратой) свидетельствует как об отно-сительности статуса полноправного общинника (это не гражданин, даже в так называемых республиках ти-па ган и сангх), так и о существовавших уже отношениях социально-имущественного неравенства, о появ-лении долгового рабства, хотя это последнее было еще очень мягким, так что его едва ли можно ставить рядом с рабством иноплеменников, даже если для характеристики рабов обеих категорий используется один и тот же термин — даса.

Как свидетельствуют данные археологии, первые города в долине Ганга появляются примерно в IX — VIII вв. до н.э. Видимо, это было время, когда консолидировались на базе первых протогосударств более или менее крупные ранние государства и в связи с этим активно развивались ремесла и торговые связи. Ис-торические предания, зафиксированные в форме эпических сказаний, позволяют предположить, что именно в это время велись ожесточенные войны между правителями соперничавших стран — те самые войны, ко-торые позже были воспеты в упоминавшейся уже Махабхарате. Результатом этих войн было, насколько можно судить, ослабление враждующих сторон, ни одна из которых уже во второй трети 1 тысячелетия до н.э. не играла заметной роли в политической жизни, во всяком случае под теми именами, которые воспеты в легендах. Впрочем, это не мешает тому, что многие из индийских раджей вплоть до наших дней причис-ляют себя к потомкам воспетых легендами династий — Лунной (Бхаратов) и Солнечной.

Конечно, здесь гораздо больше от красивой легенды, чем от исторической истины. Вообще для полити-ческой жизни древней, да и средневековой Индии было характерно преобладание слабых и кратковремен-ных государственных образований, которые легко появлялись на свет, быстро приходили в упадок, сменяя одно другого: их названия, территории, имена правящей династии — все это сливается в круговорот почти не запоминающихся названий, чаще всего лишенных отличительных признаков. Трудно сказать, что здесь было главной причиной. Скорее следует говорить о комплексе причин. Но все же есть основания полагать, что относительная слабость политической власти в истории Индии (речь именно о политической власти как таковой, о ее административно-территориальной внешней форме, а не о феномене власти-собственности с централизованной редистрибуцией как о господствующей структуре) определялась прежде всего специфи-кой индийского общества с его системой строго фиксированных статусов-сословий (варн, позже каст), раз и навсегда определявших место человека среди других. Жесткая кастовая система была своего рода альтерна-тивой слабой политической власти, а быть может, и главной ее причиной. Общество вполне могло сущест-вовать без сильного государства, без эффективной администрации, ибо внутренние его законы с успехом выполняли политико-административные функции. Возможно, именно поэтому, несмотря на красивые ле-генды, воспевающие героев эпических сказаний, в реальной жизни Индии оставалось очень мало места для амбиций властолюбивых политических лидеров. Но именно это заставляет всерьез рассмотреть непростую проблему древнеиндийских варн.

Варны

Слово «варна» соответствует понятиям «вид», «разряд», «цвет». Уже с глубокой древности в Индии ис-пользовали его для выделения и противопоставления друг другу основных социальных слоев общества. За-фиксированные еще в Ригведе предания исходят из того, что членение общества на противостоящие друг другу слои извечно, что из уст первочеловека Пуруши возникла варна жрецов-брахманов, из его рук — вар-на кшатриев, из бедер — варна простых земледельцев и скотоводов, т.е. рядовых общинников вайшья. А вот из ступней Пуруши появилась четвертая и самая низшая варна неимущих и неполноправных, варна шудр. Три высшие варны, генетически связанные с индоариями, считались почетными, особенно первые две из них, о чьих привилегиях и престиже уже шла речь. Представители всех этих арийских варн именова-лись «дваждырожденными», ибо по отношению к ним исполнялся обряд второго рождения, т.е. обряд ини-циации, посвящения, который производился в детстве и сопровождался надеванием на шею шнура, матери-ал и цвет которого соответствовал варне. Обряд второго рождения давал право на обучение профессии и занятиям предков, после чего каждый мог стать домохозяином, т.е. отцом своего семейства.

Дваждырожденные вначале резко противостояли четвертой варне, состоявшей из неполноправных не-ариев и комплектовавшейся прежде всего за счет подчиненных аборигенных племен. Четвертая варна шудр возникала и формировалась позже трех арийских, так что в нее входили все те, кто по рождению не при-надлежал к первым трем. Варна шудр была, по меньшей мере вначале, варной неполноправных. Шудра, в частности, не имел права изучать веды и участвовать в обрядах и культовых отправлениях наравне с пред-ставителями остальных варн — весьма жестокая форма неравноправия для общества, где ритуально-мифологическая жизнь ценилась столь высоко, как в Индии. Шудра не мог, в силу сказанного, претендовать на высокое социальное положение, порой даже на самостоятельное хозяйство. Удел ремесленника или слу-ги, занятие тяжелыми и презираемыми видами труда — вот был его жребий.

С течением времени, однако, в положении варн происходили некоторые изменения, суть которых сво-дилась к снижению статуса третьей и некоторому повышению статуса четвертой из них. Варна вайшьев по-степенно теряла свои арийские привилегии, включая обряд второго рождения, и в полном соответствии с привычной нормой социальной структуры общества подобного типа становилась намного ниже первых двух, чьи привилегии сохранялись. Шудры, напротив, со временем приобретали ряд присущих всем осталь-ным варнам прав и тем повышали свой статус. Можно считать, что к середине 1 тысячелетия до н.э. две высшие варны уже достаточно отчетливо противостояли двум низшим, что адекватно отражало реальность жизни: сверху жрецы и воины, администраторы и аристократы, снизу — труженики, производители, слуги.

Сложившаяся таким образом система четырех варн стала весьма устойчивой основой для членения ин-дийского общества на незыблемые категории-сословия, статус и место которых были освящены непрере-каемыми религиозными нормами. Религия вед с ее пышными кровавыми жертвоприношениями и огромной ролью жрецов-брахманов, монополизировавших не только культ и священные обряды, но также и практи-ческое право изучать тексты и вообще право на образование, религиозно-философские рассуждения, весьма строго стояла на страже варновых различий. Человек рождается в своей варне и навсегда принадлежит именно ей, остается в ней. В своей варне он берет жену, его потомки тоже навечно остаются в его варне, продолжают его дело. Рождение в той или иной варне — результат поведения человека в его прошлых рож-дениях. Этот кардинальный постулат ведической религии с ее идеей круговорота непрекращающихся пере-рождений, облик которых зависит от кармы, т.е. суммы добродетелей и пороков в прошлых существовани-ях (хорошая карма — возродился брахманом или князем; дурная — шудрой, а то и вообще животным, чер-вем), сыграл огромную роль в истории и культуре Индии. Он диктовал людям смириться с их местом в ми-ре и обществе, не стремиться к улучшениям и изменениям (в текущей жизни это просто невозможно, неле-по даже думать об этом), но зато вести себя добродетельно и тем улучшать свою карму с расчетом на буду-щее. Практически закон кармы ориентировал людей не на социальную борьбу, которую в сколько-нибудь заметных масштабах Индия — в отличие, скажем, от Китая — практически не знала, а на кармическое мышление и даже на уход от активной социальной жизни в поисках спасения или освобождения от кармы.

Религиозное освящение системы варн оказалось весьма эффективным. Эта система со временем не толь-ко не распадалась, но, напротив, становилась все жестче, сильнее, разветвленное. Укрепляясь, она обраста-ла новыми разрядами подразрядами, более дробными подразделениями, т.е. превращалась в ту самую сис-тему каст, которая дожила до наших дней и пока еще отнюдь не отмирает. Однако это был медленный и по-степенный процесс, на протяжении которого практически все племена и народы огромного Индостана, все вторгавшиеся в Индию ее завоеватели, все находившиеся на разных уровнях развития группы населения различных родов деятельности и профессий находили свое место в общей для всей Индии системе каст. Или, если не находили, оставались вне этой системы, т.е. ниже ее, в положении своего рода изгоев, непри-касаемых. Важно особенно подчеркнуть, что стремление вписаться в общую систему и оказаться в ряду других каст, пусть даже в самом низу их иерархической лестницы, было жизненно важным для каждой группы, ибо оказаться вне системы значило практически быть вне общества, в известном смысле вне зако-на, т.е. на положении раба.