Экономические основы отмирания государства

Вся марксистская теория отмирания государства есть применение теории развития к предстоящему краху капитализма и к будущему развитию коммунизма. Ленин отмечает, что “Маркс ставит вопрос о коммунизме, как естествоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой биологической разновидности, раз мы знаем, что она так-то возникла и таком-то определенном направлении видоизменяется”139. Первое, что установлено вполне точно теорией развития, — это то, что должна быть особая стадия перехода от капитализма к коммунизму. На этой стадии речь идет об обществе, которое не развилось на своей собственной основе, а вышло из недр капитализма и во всех отношениях (экономическом, нравственном и умственном) носит еще его отпечаток. Буржуазное право отменяется, но лишь по отношению к средствам производства, которые становятся общей собственностью. Однако оно в известной мере сохраняется в качестве регулятора распределения труда и продуктов между членами общества, ибо неравным людям за фактически неравное количество труда дается равное количество продукта. Полной справедливости и в этом смысле равенства низшая фаза коммунистического общества поэтому дать не может, но эксплуатация человека человеком становится уже невозможной. Однако один переход средств производства в общественную собственность не устраняет неравенства “буржуазного права”, которое продолжает господствовать, поскольку действует принцип “каждому — по труду”. И потому остается еще необходимость в государстве, которое, охраняя общую собственность на средства производства, охраняет равенство распределения.

“Узкий горизонт буржуазного права” (Маркс) может быть преодолен при условии, что вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы, а труд перестанет быть только средством для жизни и превратится в первую потребность жизни, исчезнет противоположность умственного и физического труда. Исходя из данных развития капиталистического общества, Маркс считал, что в условиях общественной собственности уже на основе достигнутого уровня развития техники и технологии можно гигантски развить производительные силы. Но насколько быстро пойдет это развитие дальше, когда приведет к уничтожению противоположности умственного и физического труда, превращению труда в первую жизненную потребность, — “этого мы не знаем и знать не можем”. Вопрос о сроках или о конкретных формах отмирания государства Маркс оставляет открытым.

Оперируя только твердо установленными научными данными, он отмечает, что для полного отмирания государства нужен полный коммунизм. Научная разница между низшей и высшей фазами коммунизма, по Марксу, такова: первая есть не полный коммунизм, вторая — полный коммунизм. Опираясь на теорию развития, Маркс рассматривает их как ступени экономической зрелости коммунизма. На первой ступени он не может еще быть экономически вполне зрелым, свободным от традиций капитализма, в частности от буржуазного права, а следовательно, и буржуазного государства (без буржуазии), так как право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению его норм. Ленин отмечает, что это может быть воспринято как игра ума, в которой часто обвиняют марксизм люди, “не потрудившиеся ни капельки над тем, чтобы изучить его чрезвычайно глубокое содержание”140. Однако Маркс не произвольно включил “буржуазное право” в социализм, а выявил то, что экономически и политически неизбежно в обществе, выходящем из недр капитализма. Только тогда, когда труд станет настолько производителен, что люди добровольно будут трудиться по способностям, узкий горизонт буржуазного права, заставляющий высчитывать, как не переработать лишних полчаса в сравнении с другим, не получить меньше платы, чем другой, — этот узкий горизонт будет перейден. До этих пор необходим строжайший контроль со стороны государства над мерой труда и мерой потребления, но этот контроль должен проводиться не государством чиновников, а государством вооруженных рабочих. Учет и контроль — вот главное, что требуется для нормального функционирования первой фазы коммунизма, и когда этот контроль получит всеобщий, всенародный характер, тогда от него некуда станет деться, “все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы”141. Но эта “фабричная дисциплина”, которую пролетариат распространит на все общество, есть лишь необходимая ступень для движения общества вперед, дающая возможность всем или большинству членам научиться самим управлять государством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных “хранителей традиций капитализма”. В результате необходимость соблюдать основные правила человеческого общежития станет привычкой и это сделает возможным переход (при высокоразвитом труде) к высшей фазе коммунизма и полному отмиранию государства. Таким образом, отмирает не буржуазное государство, а государство, ставшее демократией громадного большинства.

Понимание социалистического производства как “единой фабрики”, предполагающей непосредственно общественный труд, прямой продуктообмен, позднее сменилось пониманием социализма как строя “цивилизованных кооператоров”. Коренное изменение точки зрения на социализм Ленин объяснил существенной незавершенностью экономического обобществления.

Научная теория государства и революция

В современную эпоху

В связи с коренными изменениями, происходящими в мире под влиянием НТР, все чаще в литературе стали появляться утверждения о том, что марксистско-ленинская теория государства и революции устарела, что она соответствовала социально-экономическому состоянию общества в период раннего монополистического капитализма. В условиях позднего монополистического капитализма еще при сохранении классов и классовой борьбы становится возможным отмирание политических революций и даже государства. При этом марксизм однозначно трактуют как теорию насильственного пути развития революции. В этой связи особый интерес представляет положение Маркса о сломе буржуазной государственной машины как “предварительном условии всякой действительной народной революции на континенте”. Ленин в работе “Государство и революция” заостряет внимание на двух моментах этого положения: 1) ограничении данного вывода континентом и 2) признании слома условием лишь действительной народной революции. Поскольку Англия тогда являлась образцом чисто капиталистической страны, но без военщины и в значительной мере без бюрократии, социалистическая революция, как считал Маркс, была возможна без слома готовой государственной машины.

Однако это означало отрицание не революции вообще, а ее немирной (с вооруженным восстанием) формы. В начале XX в. и в Англии, и в Америке предварительным условием, как отмечает Ленин, становится разрушение готовой государственной машины в силу обрастания ее военно-бюрократическими учреждениями. Марксистско-ленинская теория революции не исключает мирного, без крайней формы насилия, пути ее развития, поскольку, как неоднократно отмечали Маркс, Энгельс, Ленин, формы ее многообразны и в конечном счете зависят от конкретно-исторических условий той или иной страны, от силы сопротивления господствующего класса и уровня общественного развития в целом. Поэтому под влиянием происходящих процессов социализации и гуманизации общественной жизни вполне реальным стало мирное, наиболее безболезненное для общества, осуществление социалистической революции в целом, т.е. без вооруженного восстания и гражданской войны. В то же время необходимо иметь в виду и возможность немирного перехода к социализму. Как отмечал Ленин, “история вообще, история революций в частности, всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее, живее, “хитрее”, чем воображают самые лучшие партии, самые сознательные авангарды, наиболее передовых классов”142.

Что касается второго момента — действительной народной революции, то по существу Маркс имеет в виду социалистическую революцию, в которой масса народа, громадное большинство его выступают активно, самостоятельно, со своими экономическими и политическими требованиями. Тем самым он не сводит социалистическую революцию к сугубо пролетарской революции, а считает ее движущими силами самые глубокие общественные “низы”, задавленные эксплуатацией. Это чрезвычайно глубокое замечание Маркса приобретает особое значение в современную эпоху, в связи с изменением социальной структуры общества, сокращением численности традиционных слоев рабочего класса. Ибо чаще всего именно с этим фактором связывают невозможность социалистических революций вообще в современный период.

В последние десятилетия капитализм сделал мощный технологический рывок вперед — из индустриальной в постиндустриальную фазу, резко усилил интеграционные тенденции, процессы обобществления производства, причем все эти изменения затронули в значительной мере сущностные стороны капитализма, вынужденного участвовать в соревновании с социализмом. Однако без государственного, а теперь и надгосударственного регулирования не обходится ни одно современное капиталистическое производство, функции его регулирования (на макро- и микроуровнях) выполняют крупные корпорации, выросшие на базе акционерной собственности, а также рынок. Парадокс последних десятилетий мировой истории в том, что механизмы самодвижения капиталистической системы, подчиненной в существенной мере господству стихийных экономических законов, оказались на данном отрезке исторического пути эффективнее механизмов самодвижения социалистической системы, предавшей забвению ленинское положение о том, что невозможен победоносный социализм без широкой демократии и высокопроизводительного труда.

Анализ глубинных тенденций современной эпохи, а не стремление “придумать в своем усердии мудрствования нечто совсем особенное” (Ленин) позволяет заключить, что углубление международного разделения труда и единый мировой рынок делают возможным одновременное вызревание условий для революционного перехода к социализму во всей системе капитализма или в большинстве стран, где особенно выражены процессы социализации (отрицания капитализма в самом себе, развитие в нем элементов социализма). В этих условиях революционный переход может представлять собой серию ломок, одной из составляющих которых станет антимонополистическое коалиционное правительство, преодолевающее сопротивление монополистической буржуазии посредством проведения коренных антимонополистических реформ: участия широких демократических сил в управлении, контроле за инвестициями и национализацией.

Формирование правового государства — необходимый шаг на пути к отмиранию государства и в конечном счете исчезновение политической организации общества. В самом общем смысле отмирание государства означает обратное поглощение обществом государственной власти — силы, возникшей из общества и ставшей над ним. В более конкретном смысле оно есть систематическое привлечение все большего числа граждан, а затем поголовно всех граждан к непосредственному участию в управлении общественной жизнью. Отмирание государства произойдет не посредством максимального усиления государственной власти, создания всеохватывающего, тотального, государства, пытающегося регулировать едва ли не все стороны общественной жизни, начиная от “лужения умывальников” и кончая художественным творчеством, а путем сужения его функций, повышения роли общественных организаций, превращения их в некую “критическую” силу, способствующую своевременному обнаружению и разрешению возникающих в обществе проблем.