Индивидно-личностные, субъектные и культурно-ситуативные факторы адекватной интерпретации и понимания невербального поведения

Естественно, что объектные факторы адекватно­го понимания невербального поведения приобретают значение в соответствии с ситуативными и субъектив­ными переменными общения. Среди характеристик субъекта социально-перцептивной деятельности, оказы­вающих непосредственное влияние на интерпретацию и понимание другого человека, традиционно выделяют пол, возраст, профессию. Влияние половых различий на адекватность понимания невербального поведения можно рассмотреть на примере восприятия экспрессии лица. В одних исследованиях установлено, что женщи­ны превосходят мужчин в точности понимания эмоци­ональных выражений. В других не обнаружены различия между мужчинами и женщинами в успешности интерпретации мимики. В третьих — получены данные, которые свидетельствуют, что женские пары более эффективны в кодировании и декодировании невер­бальной информации, чем мужские. В целом большин­ство авторов склонны считать, что женщины обладают более открытым невербальным поведением и более чувствительны к сигналам такого рода (209, 216, 217, 221, 223, 230, 245 и др). Имеются также данные, которые свидетельствуют о влиянии на точность понимания женщинами и мужчинами невербального поведения пола объекта восприятия (217). J. Hall рассмотрел иссле­дования, в которых изучались различия между мужчи­нами и женщинами в точности распознания экспрес­сии. Из него следовало, что женщины намного точнее, чем мужчины, распознают самые различные формы, виды экспрессии. Впоследствии он обратился к этой проблеме в процессе изучения тендерного фактора (235). Некоторые исследователи считают, что успеш­ность женщин определяется тем, что они имеют более высокий уровень развития эмпатии. Другие не обнару­жили явных, значимых связей между различными ха­рактеристиками эмпатии и успешностью понимания экспрессии. Но предполагают, что эмпатия и способ­ность к интерпретации и кодированию состояний, от­ношений у женщин связаны непрямолинейно и нуж­но искать факторы, опосредующие эту связь. Кроме эмпатии, в качестве детерминанты успешного распо­знания женщинами экспрессии называются их соци­альная роль (гендерный фактор), социальное положе­ние, приспособляемость и т. д.

Не менее важным условием, дифференцирующим воз­можности мужчин и женщин в точном понимании невер­бального поведения, является его модальность. Женщи­ны более точно, чем мужчины, реагируют на выражения боли, тревоги, страдания. По данным С. В. Квасовеи, женщины чаще, чем мужчины, склонны видеть в вос­принимаемых лицах возмущение и обиду, а мужчины решительность (62). В исследовании Е. Ф. Бажина, Т. Корневой также обнаружено, что женщины более чувствительны к экспрессивным признакам понижен­ного настроения и в целом более успешно, чем мужчи­ны, распознают состояния по интонационным характе­ристикам голоса (98). При использовании методики IPT были получены также сведения о том, что женщины лучше, чем мужчины, понимают невербальное взаимо­действие (221). В наших исследованиях также подтвер­ждается данный вывод (94).

Перечень исследований, в которых ставится задача определить влияние пола субъекта на адекватность по­нимания невербального поведения, можно было бы продолжить, назвать еще ряд переменных, например, интенсивность экспрессии, модальность состояния. Но для решения вопроса о влиянии пола субъекта позна­ния на адекватность понимания невербального поведе­ния этого недостаточно. Необходимо в решении этой проблемы исходить из особенностей социализации мужчин и женщин, их развития как субъектов обще­ния и совместной деятельности.

Известно, что в результате социализации область взаимоотношений, общения становится субъективно более значимой для женщин, чем для мужчин. У жен­щин шире и разнообразней круг общения. В этой свя­зи они чаще сталкиваются с различными социально-перцептивными задачами. Приоритет женщин в сфере социально-перцептивной деятельности является резуль­татом развития их как субъектов общения. Вместе с тем вне конкретного контекста жизнедеятельности, опреде­ляющего социально-перцептивные задачи, трудно ска­зать, всегда ли будет очевидным приоритет женщин над мужчинами в точности понимания невербального пове­дения.

Для того чтобы ответить на вопрос о влиянии половых различий на успешность распознания экспрессии, Необходимо рассмотреть его в связи с конкретной дея­тельностью, типами общения Формирование личности, как субъекта познания других людей тесно связано со ступенями общественного воспитания, образования, обучения. «Фазы жизненного пути», как отмечает Б. Г. Ананьев, накладываются на возрастные стадии он­тогенеза и становятся определяющими характеристика­ми периодов роста и созревания человека (6). Поэтому «фазы жизненного пути», сопряженные с возрастом человека, наряду с его полом, могут оказывать влияние на адекватность понимания невербального поведения. Так, в ряде работ указывается, что спады и подъемы в точности понимания невербального поведения соответ­ствуют кризисным периодам развития личности (25), повышение чувствительности к определенным элемен­там кинесической структуры также сопряжено с эта­пами развития личности как субъекта общения. Вмес­те с этим в других работах (42) показано, что с возрастом людям труднее понимать эмоциональные реакции по выражению лица, так, они становятся бо­лее категоричными в своих оценках окружающих. В то же время Rosenthal установлено, что точность распоз­нания экпрессии увеличивается в возрасте от 8 до 25 лет, что чем старше человек, тем больше он уделяет вни­мания невербальным движениям.

Выводы о влиянии возраста на точность понимания невербального поведения сделаны, главным образом, на основе изучения дошкольников, школьников, подрост­ков, студентов. Еще недостаточно работ, в которых был бы осуществлен сравнительный анализ точности пони­мания невербального поведения различными возраст­ными группами в связи с их переходом к определенным видам деятельности.

Экспериментальное исследование точности понима­ния невербального поведения в сравнительно-возраст­ном плане имеет смысл не только для формирования целостного представления о влиянии «фаз жизненного пути» на межличностное познание. Результаты такого рода исследований помогли бы также ответить на воп­рос об изменчивости и устойчивости интерпретационных схем, на вопрос о диапазоне точно решаемых со-циально-перцептивных задач, на вопрос о степени их опосредованности деятельностью взрослого человека. Ряд ответов на поставленные вопросы получены в ре­зультате проведенного нами исследования, в котором приняли участие школьники и студенты (от 7 до 20 лет — 330 человек). Возраст участников эксперимента являет­ся возрастом активного становления их как субъектов общения и познания других людей. С целью определе­ния структуры и содержания интерпретации невербаль­ного поведения был применен метод «Свободной се­мантической оценки невербального поведения» (см. приложение 1). Результаты исследования представлены в табл. 13.

Таблица 13

Выбор «психологических значений» невербального поведения в зависимости от возраста (%)

Исходя из приведенных в табл. 13 данных, невер­бальное поведение несет многозначную информацию. Во всех экспериментальных возрастах оно выполняет определенную когнитивно-регулятивную функцию, по­могает создать образ партнера по общению. Уже 7—8-летний школьник сознательно использует невербальное поведение в качестве своеобразного информатора о психологической сути другого человека. Для каждого «психологического значения» невербального поведения возрастная динамика различна. Если в 7—13 лет кате­гория «действие» составляет 50—60% от всех других психологических характеристик невербального поведе­ния, то начиная с 14 лет всего 16—30%. При этом пси­хологический анализ невербального поведения через отнесение его к интеллектуальной, эмоциональной сфе­ре используется практически с одинаковой частотой во всех возрастах, а «психологические значения»: отноше­ния, качества личности, социальная роль, статус — ощутимо появляются в 14—15 лет и далее.

Из элементов кинесической подструктуры достаточ­но однозначно воспринимается поза, об этом говорит отсутствие в содержании психологической интерпрета­ции качеств личности, особенно тех, которые свиде­тельствуют о сложившейся системе отношений к дру­гому человеку. Представители младшего школьного и подросткового возрастов еще мало ориентируются на такие подструктуры, как проксемическая, такесическая. На это указывает низкая частота употребления таких «психологических значений», как «отношения», «соци­альная роль и статус». В целом в младшем школьном и подростковом возрастах поле «психологической семан­тики» невербального поведения включает значения, относящиеся к психомоторике личности, ее эмоцио­нальным состояниям.

В юношеском возрасте психологическое содержание невербального поведения усложняется. Оно несет ин­формацию не только о действиях, состояниях, но и о социально-психологических характеристиках партнера по общению. На наш взгляд, зафиксированная в иссле­довании динамика психологического содержания не­вербального поведения в определенной степени отра­жает становление личности как субъекта познания других людей. Активному включению в общение соот­ветствует переход к использованию невербального по­ведения как показателя межличностных, ролевых отно­шений. Таким образом, структура и содержание интерпретации зависит не просто от возраста, они из­меняются в соответствии с расширением диапазона ве­дущих деятельностей и тех психологических задач, ко­торые они ставят.

Важными для понимания специфики влияния возра­стного фактора на процессы интерпретации невербаль­ного поведения являются работы, в которых ставится задача определить связь между умением точно распоз­навать состояния других людей и навыками кодирова­ния передачи этих состояний другим людям, между умением интерпретировать различные элементы эксп­рессии, например, жестов и мимики. Известно, что работ, в которых изучаются факторы распознания ми­мики, значительно больше, чем жестов, поз, интонаций. Такие исследователи, как Ch. Boyatzis, Ch. Satyaprasad (215), отмечают, что несмотря на тот факт, что жесты являются неотъемлемой частью социального взаимо­действия, им не уделяется должного внимания, напри­мер, в работах по изучению распознания и кодирова­ния экспрессии детьми дошкольного возраста. Далее они отмечают, что в исследованиях последних лет иг­норируются сведения о взаимосвязи между успешнос­тью распознания и кодирования экспрессии детьми и их социальным статусом в группе, между их общитель­ностью, дружелюбием и экспрессивностью. Особенно характерны такие связи для девочек. В то же время об­наружено, что не наблюдается существенных связей между социометрическими оценками школьников и их успешностью в распознании экспрессии. В исследова­нии Ch. Boyatzis, Ch. Satyaprasad (215) показано, что дети 4—5 лет успешнее распознают мимику, чем жес­ты, среди жестов они лучше понимают такие, как «тише», «я не знаю», «да». Ими обнаружено также, что имеется безусловная связь между способностью к ко­дированию лицевой экспрессии и способностью к ко­дированию жестов, а также взаимосвязь между способ­ностью к интерпретации жестов и их кодированию. Устойчивые, значимые связи между успешностью рас­познания экспрессии лица и способностью к ее коди­рованию не найдены. Одновременно, Ch. Boyatzis, Ch. Satyaprasad делают важный вывод о том, что спо­собности к распознанию и кодированию экспрессии, степень популярности дошкольника в группе взаимо­связаны. Следовательно, уже на ранних этапах онтоге­неза отмечается непосредственная, прямолинейная зави­симость социально-психологического статуса ребенка и его социальных способностей. Если есть сведения о том, насколько успешно дети распознают экспрессии и кодируют свои состояния, то можно предсказать сте­пень их популярности в группе.

Наряду с полом, возрастом, в социальной перцепции невербального поведения рассматриваются в качестве детерминант точности понимания качества личности, ее характер, темперамент, индивидуально-типологические особенности. В исследованиях, выполненных в этом направлении, накоплено огромное количество фактов, но дать на их основе однозначный ответ на вопрос о том, какие же качества личности определяют успеш­ность понимания невербального поведения, трудно.

В одних работах указывается на зависимость точно­сти понимания невербального поведения от таких свойств личности, как конформность, сензитивность, повышенная тревожность. В других показано, что об­щительные, эмоционально-неустойчивые, тревожные, экстраверты успешнее распознают невербальное пове­дение, чем необщительные, эмоционально-устойчивые, интроверты. В третьих продемонстрирована связь точ­ности понимания невербального поведения с личностной экспрессивностью, с высоким самоконтролем. В четвертых обнаружена зависимость между агрессивно­стью, уровнем притязаний личности, эгоцентризмом и многозначностью трактовки невербального поведения. В нашем исследовании мы получили данные о взаимодей­ствии комплекса характерологических черт, типа этало­на экспрессии и успешности опознания лицевых выра­жений различной интенсивности и модальности (94).

На основе разработанного нами «метода вербальной фиксации признаков экспрессии» были установлены типы эталонов, с помощью методики Д. Векслера опре­делены интеллектуальные особенности участников эк­сперимента, посредством 16-факторного опросника Р. Кэттела выявлены личностные особенности испыту­емых. С целью определения успешности распознания лицевой экспрессии был применен вариант методики «семантической оценки экспрессии эмоциональных состояний». Для определения связей между обозначен­ными переменными был применен факторный анализ. Здесь приводятся данные, полученные на основе фак­торного анализа всей системы показателей.

Во-первых, успешность опознания интенсивно выра­женных эмоциональных состояний коррелирует с теми типами вербальных эталонов, которые включают кон­кретные и обобщающие признаки экспрессии лица. Во-вторых, наиболее эффективными оказались те эталоны, в которых наряду с динамическими характеристиками мимики (подняты брови, опущены уголки губ) даны интегральные характеристики взгляда и всего лица (пе­чальный взгляд, сияющие глаза, искаженное лицо, за­стывшее лицо). В-третьих, эталоны, ядром которых яв­ляются мимические и некоторые пантомимические признаки, также имеют позитивные связи с успешнос­тью опознания эмоциональных состояний по выраже­нию лица. Например, такие эталоны экспрессии пре­зрения («губы плотно сжаты», «уголки рта опущены, походка высокомерная, голова поднята вверх, взгляд холодный» или «взгляд холодный, улыбка кривая, губы плотно сжаты, походка высокомерная»); страдания («губы опущены, на лбу морщины, глаза печальные, руки сжаты» или «молчание, движения медленные, гла­за печальные, плачет»); гнева («рот открыт, жестикули­рует, кулаки сжаты, глаза расширены, ноздри вздраги­вают, кричит, теряет самообладание»); радости (глаза широко открыты, глаза прищурены, улыбка, брови при­подняты, глаза сияющие, глаза искрящиеся, подвиж­ный); удивления (глаза широко открыты, рот приотк­рыт, брови подняты, на лбу морщинки); страха (дрожь, бледный, взгляд бегающий, пот).

В-четвертых, связи между результатами опознания неинтенсивно выраженных состояний и зафиксирован­ными в исследовании типами эталонов экспрессии менее интенсивные и постоянные, чем связи между результата­ми опознания интенсивно выраженных эмоциональных состояний и теми же эталонами. Как правило, в один фактор с показателями успешности опознания неинтен­сивно выраженных состояний объединяются только те эталоны экспрессии, которые включают конкретные признаки. Эталоны экспрессии, в которых зафиксиро­ваны только обобщающие признаки экспрессии состо­яний, не имеют как значимых положительных, так и отрицательных связей с показателями опознания состо­яний.

Данный вывод подтверждает результаты факторного анализа индексов успешности опознания интенсивно и неинтенсивно выраженных состояний и показателей экстериоризации эталонов экспрессии в рисунках-пиктограммах.

Полученные результаты свидетельствуют, что опо­знание мимики осуществляется на основе выделенных в рисунке комплексов-признаков. Умение расчленить и представить схематически вариации признаков мими­ческих выражений оказывает положительное влияние на процесс его опознания. Вместе с этим представлен-ность в эталонах отдельных признаков не всегда достаточна для опознания выражения, особенно в том слу­чае, если оно имеет сложную структуру.

Таким образом, в общении будут более успешно рас­познавать на основе интенсивно выраженной экспрес­сии состояния людей те партнеры, которые успешно экстериоризуют эталоны графическим способом, а их вербальные эталоны включают в основном мимику. Актуальность эталона определяется тем, какое по слож­ности выражение приходится опознавать субъекту. Анализ результатов, полученных при определении свя­зей между вышеназванными показателями, позволяет также сделать вывод о том, что более успешными в общении будут те индивиды, у которых сложились гра­фические эталоны экспрессии, которые в течение не­большого промежутка времени спонтанно могут их экстериоризировать. Данный навык оказывается более важным, чем умение вербализировать признаки эксп­рессии.

На основе связей между типом эталона экспрессии и характерологическими особенностями личности вы­делено две группы испытуемых. Для первой является характерным успешное опознание как интенсивных, так неинтенсивных эмоциональных выражений, уме­ние экстериоризировать эталоны на графическом и вербальном уровнях, развитый невербальный интел­лект, эмоциональная подвижность, тревожность, на­правленность на внешнюю среду. Большинство испы­туемых, образующих данную группу, — женщины. Вторая группа отличается от первой тем, что в нее вош­ли испытуемые, которые успешно опознавали только интенсивно выраженные состояния. Они менее тре­вожны и эмоционально подвижны.

Более чем через двадцать лет после проведения пре­дыдущего исследования в диссертационной работе К). В. Гранской (42) обнаружен, практически, тот же комплекс индивидно-личностных характеристик, влия­ющих на успешность распознавания эмоциональных состояний по выражению лица. В ее исследовании установлено, что люди менее общительные, испытывающие меньшую потребность в общении, твердые, эмоцио­нально-устойчивые, стремящиеся к доминированию и проявляющие типично мужские образцы поведения, испытывают большие трудности при определении эмо­ций по выражению лица. Ю. В. Гранской зафиксиро­вана положительная связь между успешностью распознания и различными показателями эмпатии. В ее работе сделан важный вывод о стабильности успешности рас­познания эмоциональных состояний, о ведущей роли личностных особенностей наряду с половозрастными, профессиональными и факторами культуры. Тревож­ность, эмоциональная восприимчивость помогают пра­вильной интерпретации экспрессии; сдержанность, вы­сокий самоконтроль за чувствами и их проявлением, доминантность мешают успешно распознавать мими­ческие проявления.

С некоторыми выводами приведенной выше работы вступают в противоречие данные из исследования L. Mufson, S. Nowicki (247). В нем предпринята попытка на основе теории социального научения Роттера рас­смотреть роль локуса контроля и уровня развития са­морегуляции в процессах распознания лицевой эксп­рессии. Авторы работы высказали предположение, что индивиды с высоким самоконтролем и внутренними локусом контроля будут точнее, чем другие, определять выражение лица. Данное предположение базировалось на том, что обладатели таких качеств демонстрируют в общении социально-компетентное поведение, стремят­ся произвести приятное впечатление, верят в то, что эта акция зависит от них и для ее осуществления необхо­димо правильно понимать состояния и настроения партнера. Таким образом, экспрессия, невербальное по­ведение другого служат важным моментом подкрепле­ния, приобретают большую ценность. Исходя из этого пункта теории социального научения, L. Mufson, S. Nowicki варьируют задание в эксперименте: изменя­ется ценность точности распознания экспрессии, а именно, в одном случае заявляется, что точное распоз­нание является показателем социальной компетентно­сти, а в других случаях не дается никаких уточнений к заданию на распознание экспрессии состояний. В ре­зультате были получены данные, которые говорят о том, что мужчины с высоким уровнем саморегуляции и с внутренним локусом контроля успешнее распознают лицевую экспрессию, чем мужчины с низким уровнем саморегуляции и внутренним локусом контроля. Жен­щины в любом случае распознавали экспрессию лучше, чем мужчины. Но мужчины улучшали свои показатели в том случае, если они думали, что степень точности распознания является показателем их социальной компетентности. Таким образом, оказалось, что точность распознания связана с саморегуляцией, с определенным видом самоконтроля, но в большей степени у мужчин, мотивированных на социальное достижение. Фактор мотивации в понимании, интерпретации экспрессивно­го поведения в общении оказался важнейшей детерми-нантой, влияющей на дифференцировку поведения мужчин и женщин в ситуациях решения социально-перцептивных задач, и, возможно, является базой для объяснения противоречий в результатах, касающихся индивидно-личностных воздействий на распознание экспрессии.

Работы Rosenthal по праву считаются существенным вкладом в разработку проблемы личностных факторов интерпретации экспрессии человека (217). Применяя созданный им «Профиль невербальной чувствительно­сти» (PONS), — тест, представляющий черно-белый фильм, включающий короткие сцены, он получил дан­ные о том, что самоуверенные и социально-зрелые сту­денты демонстрируют высокие показатели успешнос­ти в распознании экспрессии. Менее догматичные студенты, преподаватели также лучше интерпретируют экспрессивное поведение. Вместе с этим не обнаруже­ны значимые связи между такими показателями, как потребность в одобрении, в манипулировании, между экстраверсией—интроверсией, способностью к наблю­дению и контролю за своим собственным невербальным поведением и успешностью распознания экспрессии.

Наряду с исследованием роли различных личност­ных образований в распознании экспрессии уделяется достаточное внимание изучению когнитивных корреля­тов этого процесса. Исходя из данных Rosenthal стало известно, что когнитивно-сложные субъекты общения показывают более высокие результаты в тестах по ин­терпретации невербального поведения. Вместе с этим утверждением существует и ряд других, в которых под­вергается сомнению данный вывод в связи с особенно­стями методик, фиксирующих успешность распознания экспрессии. Например, Rosenthal в своей работе при­менял сконструированный им тест «Профиль невер­бальной чувствительности» (PONS), у которого есть ряд характерных черт, в частности, отвечая на задания это­го теста, субъект должен выбирать, подбирать слова к изображению лица, соединять позы, жесты, лица и т. д. Иными словами, он должен проявить определенные ког­нитивные способности с целью решения поставленных задач, чаще всего продемонстрировать степень когнитив­ной сложности. Поэтому, возможно, в этом исследова­нии существует прямая, устойчивая связь между пока­зателями успешности распознания экспрессии и уровнем когнитивной сложности субъекта общения.

В работе М. Miura (245) также осуществлена провер­ка гипотезы о взаимосвязи между способностью к рас­познанию невербального поведения и когнитивным стилем. Правда, в отличие от вышеприведенного иссле­дования в работе М. Miura использовался известный тест Archer (он состоит из 20 заданий, представляющих интеракции различной модальности) и в качестве испы­туемых выступили японские студенты. С целью изуче­ния когнитивного стиля был применен опросник, опре­деляющий два типа: мыслительный (аналитичность, абстрактность) и художественный (чувствительность, воображение). Данные этого исследования указывают на то, что субъекты, принадлежащие к художественно­му типу, получили более высокие оценки по тесту Archer. Они лучше распознавали модальность невер­бальных интеракций, чем студенты, принадлежащие к мыслительному типу. Эти результаты можно объяснить тем, что распознание невербальной интеракции осуще­ствлялось в ситуации временного дефицита, требующей проявления больше интуиции и воображения. Поэтому автор данного исследования склонен считать, что полу­ченные результаты адекватны только определенным условиям распознания невербального поведения. В дру­гих ситуациях общения возможно нахождение иных взаимосвязей между изучаемой способностью к пони­манию экпрессии и когнитивным стилем. Интересным результатом этой работы является отсутствие различий в успешности выполнения заданий по тесту Archer меж­ду мужчинами и женщинами (245).

Создатель методики IPT — Archer считает, что не­большие изменения в невербальном, экспрессивном поведении играют важную роль в возникновении об­раза о человеке, об отношениях между людьми. Поэто­му для решения социально-перцептивных задач необ­ходим определенный уровень развития социального интеллекта, который предполагает наличие навыков интерпретации, объяснения едва уловимых изменений в экспрессии партнера, развитого воображения. Эти рассуждения совпадают с выводами нашего исследова­ния, в котором показано, что лица с высоким уровнем развития невербального интеллекта успешнее распо­знают как интенсивно, так и неинтенсивно выражен­ную экспрессию. О правильности этого вывода свиде­тельствует тот факт, что лица, имеющие высокие оценки по тесту IPT, оцениваются окружающими как социально-компетентные, способные к решению соци­ально-перцептивных задач, общительные. Эти данные подкрепляются сведениями из нашей работы (95), в которой соотносится уровень развития способности к психологической интерпретации невербального поведения и социально-перцептивным, деловым, эмоциональ­ным статусом человека в группе.

В структуру личности входят не только психологи­ческие, психофизиологические характеристики челове­ка, но и ее социально-психологические свойства. Они также оказывают влияние на успешность распознания экспрессии. Среди этих характеристик следует выде­лить, прежде всего, систему отношений личности к себе и другому человеку, ее социально-психологический ста­тус в группе и ее статус (тип) субъекта общения. О вли­янии ведущих отношений личности, ее статуса, профес­сиональной деятельности на содержание образов, представлений о другом человеке, на процессы атрибу­тирования, оценивания пишут многие авторы. Так, в одной из последних работ (118) отмечается взаимосвязь между эмпатией и отношениями партнеров друг к дру­гу. Эмпатия изучается как социально-психологическое свойство, состоящее из ряда способностей: 1) способ­ности эмоционально реагировать и откликаться на пе­реживания другого; 2) способности распознавать эмо­циональные состояния другого и мысленно переносить себя в его мысли, чувства и действия; 3) способности выбирать адекватный эмпатический ответ (вербально­го и невербального типа) на переживания другого, ис­пользовать способы взаимодействия, облегчающие страдания другого. Кроме этого, в данном исследовании изучаются интегральные характеристики эмпатии в ситуациях затрудненного взаимодействия. Они следу­ющие: степень точности—инверсии, ситуативности— устойчивости, ограниченности—безграничности эмпа­тии. В качестве системы отношений к другому рассматриваются два комплекса отношений: отношения к другому субъектов затрудненного и незатрудненного общения (см. 3 главу данной книги). Ядром структуры отношений субъекта затрудненного общения являются отношения манипулирования, враждебности, подозри­тельности. Ядром структуры отношений субъекта не­затрудненного общения выступают отношения подчинения, стремления к эмоциональной близости, приня­тия, доминирования, заинтересованности и доброжела­тельности. Субъекты затрудненного общения характе­ризуются низким уровнем развития эмоциональной, когнитивной и поведенческой составляющих эмпатии. Это проявляется в том, что они дают эмоциональный отклик на состояния партнера, испытывая при этом противоположные по модальности переживания. Для них характерно интерпретировать со значительными искажениями нейтрально и негативно окрашенные эмоциональные состояния партнера, в особенности женского пола. Они демонстрируют в общении неадек­ватные вербальные реакции на переживания партнера. Субъекты незатрудненного общения отличаются высоким развитием всех трех составляющих эмпатии. В общении это проявляется в том, что они дают эмоци­ональный отклик на переживания партнера по обще­нию, испытывая с ним однотипные по модальности переживания. Для них характерно адекватно трактовать эмоциональные состояния любой модальности, незави­симо от пола партнера, демонстрировать адекватные переживаниям партнера как невербальные, так и вер­бальные реакции.

Существенная особенность невербального поведе­ния заключается в том, что оно формируется и прояв­ляется в процессе общения, взаимодействия между людьми. Поэтому сам процесс общения со всеми его характеристиками опосредует влияние индивидно-лич-ностных, социально-психологических факторов на ин­терпретацию и понимание невербального поведения.

Контекст общения в широком смысле слова — это условия, диктуемые культурой в целом, а в узком смыс­ле — это условия конкретной ситуации общения. К последним принято относить речевое поведение парт­неров, физические, пространственно-временные харак­теристики общения, задачи общения, направленность Регуляции взаимодействия и т. д. Без учета ситуации общения трудно сказать, что явилось причиной низкой успешности социально-перцептивной деятельности: от­сутствие включенности ее в определенный по форме и содержанию контекст общения или, наоборот, «перегру­женность» межличностного познания ситуативными элементами, «Подавляющее большинство обобщений здравого смысла будут истинными, — пишет В. П. Тру­сов, — если мы будем учитывать «ситуационно-опосре­дующие условия... При недостаточном учете специфи­ки конкретной ситуации (ее «индивидуальности») всегда имеется опасность превращения желаемого ре­зультата в противоположный» (181. С. 9).

Влияние конкретной ситуации общения на точность понимания невербального поведения изучалось в боль­шом количестве работ. Выводы этих работ весьма про­тиворечивы. В одних утверждается, что распознание экспрессии осуществляется только на основе ситуации, которая решительно изменяет психологическую интер­претацию, в других говорится, что знание ситуации положительно влияет на точность понимания выраже­ния лица и кардинально не изменяет значение выраже­ния, в третьих предпринимается попытка определить, в каких случаях знание о ситуации оказывает положи­тельное, а в каких случаях отрицательное влияние на успешность понимания невербального поведения. В исследовании Ю. А. Менджерицкой показано, что у субъектов затрудненного и незатрудненного общения проявляется феномен «сворачивания» эмпатии, включа­ется защитная функция эмпатии в ситуациях затруднен­ного взаимодействия. То есть наблюдается увеличение степени инверсии, ситуативности и ограниченности эмпатии. Особенно ярко феномен «сворачивания» эм­патии проявляется в ситуациях «отказа», если партнер по взаимодействию мужчина, и в ситуациях ограниче­ния, если партнер — женщина. Это свидетельствует о том, что ситуации «отказа», вызванные мужчиной, и ситуации «ограничения», вызванные женщиной, вос­принимаются субъектами затрудненного и незатрудненного общения как наиболее угрожающие и

рирующие. Во-вторых, полученные данные свидетель­ствуют, что снижение показателей эмпатии или «сво­рачивание» эмпатии у субъектов затрудненного обще­ния и субъектов незатрудненного общения зависит от задачи общения, т. е. от направления регуляции затруд­ненного взаимодействия. Так, «сворачивание» эмпатии у субъектов затрудненного общения проявляется в большей степени, если перед ними стоит задача сгла­дить возникшие трудности. А у субъектов незатруднен­ного общения защитная функция эмпатии проявляет­ся в большей степени в том случае, если перед ними стоит задача усилить возникшие во взаимодействии затруднения. В третьих, интенсивность «сворачивания» эмпатии зависит от тендерного фактора. Данный пара­метр ситуации является наиболее сильным для субъек­тов незатрудненного общения (118).

В ряде работ показано, что в ситуации рассогласо­вания между выражением и речью, пространственно-временными характеристиками общения невербальное поведение выполняет главную роль в создании образа партнера. Низкий уровень точности понимания невер­бального поведения не столько зависит от знания си­туации или его отсутствия, утверждается в других, сколько от степени выраженности компонентов невер­бального поведения в общении.

Не только наличие партнера влияет на характер и успешность интерпретации невербального поведения, но и речевое поведение общающихся. В жизни мы ча­сто наблюдаем случаи рассогласования между вербаль­ным и невербальным поведением общающихся людей. Например, беседуют руководитель и подчиненный. Ру­ководитель слушает своего подчиненного с подозри­тельной усмешкой, смотрит отсутствующим взглядом и произносит следующие слова: «Очень интересно, про­должайте. Я Вас слушаю». Что станет точкой отсчета Мя определения действительного отношения руководи­теля к подчиненному и к тому, что он говорит? В ситуции рассогласования между вербальным и невербальным поведением мы склонны доверять в большей сте­пени последнему. В работе А. Мехребиена, И. Ферриса были объединены голос, мимика и вербальное сопро­вождение трех состояний: безразличие, приязнь — не­приязнь. Авторы получили регрессивное уравнение, ре­зюмирующее относительное значение мимического, голосового и вербального компонентов в истолковании объединенной мимико-интонационной позиции. А. Мехребиен высказывает предположение, сходное с гипоте­зой Н. Фрийды, что в случае расхождения между вер­бальным и невербальным факторами, последний будет доминировать, определяя сообщение в целом. На осно­ве анализа возможных отношений между невербальным и вербальным компонентами, А. Мехребиен выделяет два вида связи: последовательную и непоследовательную связь, которая может быть как положительной, так и от­рицательной. Примером отрицательной непоследова­тельности является соединение отрицательного интонаци­онного или мимического компонента с положительным вербальным содержанием. Примером положительной непоследовательности может служить следующее: чело­век «словесно» обижает другого и одновременно ему улыбается. В отрицательных «непоследовательностях», как утверждает А. Мехребиен, основную нагрузку вы­полняет мимика, в положительных — интонация.

Некоторые исследователи особое значение придают лексическому содержанию слов, сопровождающих не­вербальное поведение. Показательна в этом плане рабо­та Д. И. Рамишвили (152). Она предложила опознать во­семь эмоциональных состояний, сыгранных актрисой. Демонстрационный материал шел в сопровождении сло­весного текста на родном и иностранных языках. В од­ном случае невербальное поведение соответствовало вербальному, а в другом случае ему противоречило или предъявлялось без мимического сопровождения. Были получены следующие результаты. Успешность опозна­ния мимики была выше в том случае, когда вербальное и невербальное поведение соответствовали друг другу

Истолкование мимики в соответствии со смыслом слов происходило в 49% случаев. Далее, автор, пытаясь оп­ределить самостоятельную информативную ценность невербального поведения, проводит серию эксперимен­тов, в которых мимика сопровождалась текстом на не­понятном для испытуемого языке. Эти опыты показа­ли, что неадекватное речевое поведение снижает успешность опознания, а адекватное повышает его. Д. И. Рамишвили делает вывод: «При непонятном сло­весном тексте ведущую роль начинает играть мимика. Выразительные движения голоса в этом случае истол­ковываются соответственно мимике» (152. С. 112). Фак­ты о повышении успешности опознания в том случае, когда речевое поведение общающихся адекватно их не­вербальному поведению, отражают специфику обыден­ного общения, совпадение речевой ситуации и невер­бального поведения.

К факторам среды, контекста общения, опосредую­щим влияние ряда ситуативных переменных, традици­онно относят культуру, этнические особенности субъектов познания. Исследование влияния культуры на выражение психических состояний, отношений, а следовательно, на успешность понимания осуществля­ется в двух направлениях. Представители первого счи­тают, что связь невербального поведения с определен­ным психическим содержанием личности строго детерминирована культурным контекстом. Исследова­тели, принадлежащие ко второму направлению, счита­ют, что культурные различия не являются ведущими. Они будут проявлять себя в некоторых стимулах, кото­рые благодаря образованию стали известны как причи­ны определенных психических явлений, в правилах контролирования невербального поведения, в действи­ях, которые следуют за определенным психическим состоянием. В ряде исследований, выполненных П. Экманом и другими, получены данные, которые свидетель­ствуют в пользу представителей второго направления. Эти ученые предъявляли испытуемым, живущим в Японии, Аргентине, Чили, Бразилии, США, фотоизображе­ния лицевой экспрессии шести состояний и предложи­ли соотнести их с эмоциональными категориями. По­давляющее число испытуемых одинаково выполнило это задание, независимо от того, к какой культуре они принадлежали. Т. Нийт и другие, используя фотоизоб­ражения экспрессии лица, измеренные по FAST и пред­лагаемые в исследовании Экмана, получили сходные данные по распознаванию выражений лица эстонцами и киргизами (130).

Заслуживают внимания результаты исследования А. П. Оконешниковой (132), демонстрирующие зависи­мость успешности опознания экспрессии лица от наци­ональной принадлежности как объекта, так и субъекта восприятия. Если субъект и объект отражения принад­лежат к одной и той же этнической группе, то интер­претация мимики значительно более определена, более однозначна, чем если они принадлежат к разным груп­пам. Наблюдаются также различные тенденции интер­претации мимики представителями другой этнической группы.

Культурные особенности влияют как на уровень распознавания экспрессии, так и на оценку интенсив­ности ее проявления. Эти сведения получены в резуль­тате осуществления кросс-культурного сравнения (42), Показатели успешности распознания лицевых экспрес­сии российскими гражданами были сопоставлены с результатами кросс-культурных исследований универ­ситета г. Сан-Франциско, в которых приняли участие студенты из Японии, Вьетнама, Суматры, Венгрии, Польши, Америки. Оказалось, что студенты из России значительно успешнее распознавали страх, грусть, удивление, отвращение и менее успешно распознавали счастье, гнев, радость по сравнению со студентами из других стран. Автор этого исследования Ю. В. Гран екая справедливо замечает, что снижение чувствительности к определенным эмоциональным проявлениям у россий­ских студентов детерминировано обстоятельствами их жизнедеятельности, также большой терпимостью рус­ских людей, обусловливающей более позитивное тол­кование экспрессии гнева.

Таким образом, конкретная ситуация общения, сло­жившаяся культура невербального поведения задают ракурс понимания, интерпретации, но влияние этих переменных неоднозначно. С. Л. Рубинштейн в теоре­тико-методологическом плане так определил принцип взаимосвязи ситуации общения, выразительного пове­дения и его понимания. «В изолированно взятом выра­жении лица, — пишет С. Л. Рубинштейн, — зря ищут раскрытие существа эмоции, но из того, что по изоли­рованно взятому выражению лица, без знания ситуа­ции, не всегда удается определить эмоцию, напрасно заключают, что мы узнаем эмоцию не по выражению лица, а по ситуации, которая ее вызывает. В действи­тельности из этого можно заключить то, что для распо­знания эмоций, особенно тонких и сложных, выраже­ние служит не само по себе, не изолированно, а в соотношении со всеми конкретными взаимоотношени­ями человека с окружающим миром» (158. С. 407).

Таким образом, в течение последней четверти века в психологии невербального общения накоплено огром­ное количество данных о роли индивидно-личностных и ситуативных, культурных факторов в распознании экспрессии. Разнообразие данных и определенные про­тиворечия в них объясняются не только тем, что при­меняются различные опросники, шкалы, тесты, выяс­няющие личностные, когнитивные, интеллектуальные особенности человека, а в большей мере разнообрази­ем тестов, определяющих успешность распознания и интерпретации экспрессии. Результаты о влиянии лич­ностных особенностей субъектов познания на точность понимания невербального поведения получены на раз­личном стимульном материале, с привлечением разно­образных способов репрезентации выполнения зада­ния. Поэтому является закономерным то, что перечни качеств личности, влияющих на точность понимания, изменяются от исследования к исследованию. Но глав­ное препятствие на пути обобщения, сопоставления полученных данных возникают из-за того, что с целью диагностики личностных особенностей используются методы, авторы которых имеют различные взгляды на структуру личности.

В целом, в результате анализа индивидно-личностных, субъектных факторов успешного понимания экс­прессии, невербального поведения напрашивается вы­вод о том, что результаты интерпретации есть соединение влияния ряда факторов: личностных осо­бенностей, ситуации и типа социально-перцептивной задачи, решаемой субъектом общения. Поэтому комп­лекс индивидно-личностных факторов, определяющих успешность распознания экспрессии, является подвиж­ным. Несмотря на этот факт, можно назвать ряд инди­видно-личностных особенностей, которые оказывают существенное влияние на успешность распознания экс­прессии в различных ситуациях общения и в процессе решения самых разнообразных задач. Ниже приводят­ся психологические портреты людей, интерпретирую­щих невербальное поведение с различной степенью успешности. Портреты составлены на основе сравни­тельного принципа (лучше — хуже; точнее, успешнее, адекватнее)

В табл. 14 отсутствуют сведения о влиянии мотива­ции достижения и других социальных потребностей на успешность распознания, в ней не отражены многочис­ленные отношения личности к себе, не учтены многие сведения, касающиеся полезависимости — независимо­сти, экстраверсии — интроверсии, и т. д. Эти данные достаточно противоречивы. В табл. 14 представлены только те характеристики, которые подтверждаются в самых разнообразных исследованиях.

На наш взгляд, обнаруженный комплекс индивидно-личностных и социально-психологических характерис­тик имеет внутреннюю согласованность.

Таблица 14

Психологические и социально-психологические характеристики субъектов успешно-неуспешно интерпретирующих экспрессию другого человека

Интерпретация, распознание экспрессии включает ряд процессов, в том числе социально-перцептивный процесс сличения сформировавшихся «интерпретаци­онных схем», эталонов с образом экспрессии. На фор­мирование определенных эталонов экспрессии и уме­ние их экстериоризировать оказывает влияние опыт общения человека с другими людьми. Известно также, что люди, которым присуща общительность, формиру­ют различные по уровню сложности эталоны экспрес­сии. Но сама по себе общительность человека не опреде­ляет содержание эталонов экспрессии и умение их экстериоризировать. Специфика познания людьми друг друга состоит в необходимости опознавать эмоциональ­ные состояния по их выражению «с места», оперируя эта­лонами экспрессии состояний. В связи с этим для процес­са распознания экспрессии состояний другого человека имеет значение не только уровень общительности субъек­та, но и уровень развития его невербального интеллекта, сензитивность к невербальному поведению, развитое во­ображение. У эмоционально-подвижного человека, с ярко выраженной экспрессивностью, с развитым уме­нием саморегуляции экспрессии дополняются знания об особенностях выражения состояний богатым лич­ным опытом, что также оказывает влияние на форми­рование различных по содержанию эталонов и, следо­вательно, на успешность распознания экспрессии. Для людей дружелюбных, стремящихся к эмоциональной близости, принимающих других, адекватная оценка человека является важнейшей социальной ценностью, что безусловно приводит к развитию социального ин­теллекта, социальной компетентности, к увеличению популярности и приобретению статуса субъекта неза­трудненного общения. Таким образом, оказывается, что успешность интерпретации, понимания экспрессии — это производная от определенного комплекса индивидно-личностных свойств и социально-психологических качеств человека, которые будут оказывать влияние на этот процесс в самых различных ситуациях общения в том случае, когда действуют вместе, когда являются ядром структуры личности субъекта общения.