Три модели научной картины мира.

1. Классическая модель науки.

2. Неклассическая модель науки.

3. Постнеклассическая модель науки.

Основная цель занятия − сформировать представление об основных моделях и этапах исторического развития науки, анализируя характерологические черты каждой из них.

1. Научная картина мира в своём онтологическом и когнитивном измерении обретает некоторую стабильность и фундаментальную определённость только к эпохе Нового Времени. С появлением трудов Галилея и Ньютона, математически формализующих явления физического мира, упрочивается принципиальное основание классической науки, безраздельно господствующее в европейском научном сообществе до конца XIX века.             На онтологическом уровне эти классические принципы характеризовали детерминизм, телеологизм, механицизм; на гносеологическом − абсолютизм, объективизм, реализм. Детерминизм предполагает завершённую определённость в объяснении всех мировых процессов. Разумная упорядоченность не допускает случайностей, многозначности, неполноты и включает каждый элемент мира во всеобщую каузальную зависимость. Телеологизм классической картины мира выражался в целесообразном предопределении развития сущего, необходимой смене прошлого настоящим и настоящего будущим. Финалистская направленность времени или апелляция к вечности (Богу) позволяли предсказать или просчитать любое событие или состояние. Изначально прогрессивная цель в законченном континууме носила линейный, безотносительный и необратимый характер. Механицизм заключается в конструировании свойств и отношений реальности по примеру идеального механизма Deus ex machine. Законы классической механики, открытые в XVII - XVIII вв., безраздельно распространялись не только на природу, но и на общество. Закрытая механическая система, состоящая из математически точно выстроенных гомогенных элементов, отличалась самотождественной репродуктивностью и элиминацией единичных изменений. Абсолютизация, свойственная гносеологии классической науки, подразумевала неопровержимый и аподиктический характер знаний. Методически индуцируемая или дедуцируемая истина посредством аксиом констатировала извечные пределы пространства и времени, предзаданность функциональных зависимостей, отсутствие преобразований и т. д. Объективизм в познании с необходимость влечёт за собой феноменологическую стандартизацию субъекта (в качестве всеобщего, «чистого», доопытного сознания) и отказ от ценностных предпосылок знания. Предметный характер знания предписывает нормативы прозрачности в его усвоении. Итогом этого становится формирование безличного, асоциального, внеисторического идеала учёного как беспристрастного орудия, строго фиксирующего результаты исследований. Реализм классической науки определяет главную цель познания и источник обоснования эмпирического и теоретического исследования. Натурализм и очевидность («ясное и отчётливое» знание) проявлялись на перцептивном и понятийном уровне отражения действительности. Такое аутентичное знание о реальности складывалось безотносительно к условиям её изучения. Гегель точно определил субстанциональное основание классического познания в формуле «Всё действительное разумно, всё разумное действительно». Она указывала на то, что любое полученное знание должно быть коррелятивно социальной, производственной, политической и пр. реальности.                                         

2. Однако научные открытия конца XIX в. поставили под сомнение перечисленные постулаты классической картины мира и способствовали формированию принципиально противоположного неклассического образца науки. При обосновании действительности он держался на кондициональности, нелинейном эволюционизме, вариативной системности, а в познавательном плане − на релятивизме, гипотетичности, конструктивизме. Кондициональность неклассической картины мира предполагает условный характер свойств, отношений и процессов реальности; на смену детерминизма с его определённостью и строгой причинно-следственной зависимостью приходит особая форма организации объективных процессов, учитывающая роль случая, плюральной структурности,  дискретности (квантовая теория), потенциальной бесконечности (конструктивная логика), относительности пространства и времени (частная и общая теории относительности) и т. д. К примеру, первые теории термодинамики оспаривали универсальность законов классической механики: жидкости и газы нельзя представить как чисто ме­ханические системы. В термодинамике слу­чайные процессы оказываются не чем-то внешним и побочным, а су­губо имманентным системе. Представленные в начале XX века модели атома Резерфорда и Бора, открытие микрочастиц указывали на необходимость обособления закономерностей микро- и макромира. Нелинейный эволюционизм, в отличие от классической однонаправленной телеологии, предполагает учёт спонтанности и непредсказуемости в развитии сложных естественных и социальных систем. Развитие системы мыслится направленно, но её состояние в каждый момент времени не детерминировано. Особое место в таком вероятностном развитии неравновесных систем занимает  синхронность нескольких систем (когерентность), случайно нарушенная консенквентность (последовательность) (прошлое никак не определяет настоящее, а настоящее не распространяет свое влияние на будущее), учитывающая свободную деятельность статистическая закономерность и т. д.  Вариативная системность включает хаотичную организацию сложных доорганизмических, организмических, социальных, деятельностных, этнических, ду­ховных структур (хаосомность).  И. Пригожин полагает, что любая система находится в зависимости от различных возмущений, флуктуаций, создаваемых либо внешней средой, либо воспроизводимых самой системой (система, по которой рассеиваются возмущения, называется диссипативной). Флуктуация  вызывает нарушение равновесия (изменение центров притяжения − аттракторов) и качественное преобразование системы. Проблема иррегулярного поведе­ния неравновесных систем находится в центре внимания многих научных дисциплин и, прежде всего, синергетики — теории самоорганизации, сде­лавшей своим предметом выявление наиболее общих закономерностей спонтанного структурогенеза. Г. Хакен, основатель синерге­тики, обратил внимание на то, что корпоративные явления наблюдают­ся в самых разнообразных системах, будь то астрофизические явления, фазовые переходы, гидродинамические неустойчивости, образование цик­лонов в атмосфере, динамика популяций и даже явления моды. В своей работе «Синергетика» он отмечал, что во многих дисциплинах, от астрофизики до социологии, мы часто наблюдаем, как коопе­рация отдельных частей системы приводит к образованию макроскопи­ческих структур или функций. Синергетика в ее нынешнем состоянии фо­кусирует внимание на таких ситуациях, в которых структуры или функ­ции систем переживают драматические изменения на уровне макромасштабов. В частности, синергетику особо интересует вопрос о том, как именно подсистемы или части производят изменения, всецело обусловленные про­цессами самоорганизации. Парадоксальным казалось то, что при перехо­де от неупорядоченного состояния к состоянию порядка все эти системы ведут себя схожим образом. Таким образом, синергетика оказалась весьма продуктивной научной концепцией. Её предметом выступили процессы самоорганизации — спон­танного структурогенеза. Она включила в себя новые приоритеты совре­менной картины мира: концепцию нестабильного неравновесного мира, феномен неопределенности и многоальтернативности развития, идею возникновения порядка из хаоса. Попытки осмысления понятий порядка и хаоса,создание теории на­правленного беспорядка опираются на обширные классификации и типо­логии хаоса. Последний может быть простым, сложным, детерминирован­ным, перемежаемым, узкополосным, крупномасштабным, динамичным и т. д. Таким образом, фундаментальность механицизма, отличающаяся стабильностью, неизменностью, постоянством, линейностью, равновесностью, обратимостью, устойчивостью, простотой, сменилась организмической системностью, зиждущейся на допущении изменчивости, неустойчивости, неравновесности, сложности, нелинейности, когерентности, необратимости, синхронности. В познавательном отношении неклассическая модель науки характеризуется, прежде всего, релятивизмом. Под релятивизмом следует понимать введение при изучении объектов и процессов индивидуализированных и ситуативных пределов отсчёта. Знание, закреплённое в определённых понятиях и величинах, возникает   относительно реальности и средств познания (Бор). Знание при этом сохраняет свою адекватность, точность, строгость, но, в отличие от классического объективизма, становится интенциональным, контекстуальным, интерпретируемым, экспериментальным, критикуемым и т. д. Гипотетичность знания строится на предположениях и приблизительных обоснованиях в условиях непредсказуемости развития изучаемых объектов и отношений. Установка неклассической эпистемологии на изучение самоорганизующихся и нестабильных систем делает актуальным и выбор эффективных средств познания, индуцирующих исключительность конкретных фактов. Противоположностью ньютоновского лозунга «Hypothesis non fingo», демонстрирующего эмпирически подкреплённое, однозначное и точное знание, становится статистика возможных качественных изменений объектов и условий протекания процессов. Конструктивность знаний строится на индуктивном обобщении отвлечённых от реальности или возможных объектов. Высказывание опперационалиста Бриджмена: «Вещи − суть наши конструкции» предполагает такую идентификацию вещи, когда объективность условий существования вещи устанавливается категориальным анализом и синтезом её вероятных свойств и отношений. Если исходные данные в процессе исследования качественно меняются, то предметом изучения (на основании определённых правил и определений) должны быть, скорее, результаты и причины их преобразований. Но изучить эти неизвестные, не выводимые из первичных данных, можно только в форме теоретической вероятности или проекта.  

3. В постнеклассической картине мира упорядоченность, структурность, равно как и хаосомность, стохастичность, по-прежнему признаны объективными, уни­версальными характеристиками действительности. Они обнаруживают себя на всех структурных уровнях развития. В свете последних теоретических разработок хаос пред­стает не просто как бесформенная масса, но как сложноорганизованная последовательность, логика которой представляет значитель­ный интерес. Отсюда следует изучение специфики и типов взаимосвязи процессов струк­турирования и хаотизации. Предположительно они репрезентируются с учетом отношений бинарности и дополнительности. Фундаментальное взаимодей­ствие порядка и хаоса, отраженное бинарной структурой, проявляется в сосуществовании и противоборстве двух стихий. В отличие от цикличности, предполагающей смену состояний и отрицание по типу снятия или дест­рукции, бинарная оппозиция сопряжена с множественностью результа­тивных эффектов: от взаимополагания по типу отрицания, трансформации с сохранением исходной основы  до разворачивания того же противостояния на новой основе (на­пример, времена другие, а порядки или пороки все те же). Отношение до­полнительности предполагает вторжение неструктурированных сил и ос­колочных образований в организованное целое. Здесь наблюдаются вовле­ченность в целостность несвойственных ей чужеродных элементов, вкрап­ления в устоявшуюся систему компонентов побочных структур, зачастую без инновационных приращений и изменения степени сложности. В вопросах познания В. Степин считает, что «постнеклассическая наука расширяет поле рефлексии над деятельностью, в рамках которой изучаются объекты. Она учитывает со­отнесенность характеристик получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ее ценностно-целевыми структурами». Помимо этого аксиологического аспекта эпистемологии постнеклассики следует отметить её антропный, информационный, интегративный и перформативный характер. Антропный принцип, господствующий сегодня на всех уровнях познания, предполагает любой вид знания в качестве средства для обслуживания потребностей человека. Человек является составным звеном любой самодействующей системы (природы, техники, общества): он оказывается от неё зависимым, но и влияющим на её развитие. Информационный аспект современного общества связан с развитием коммуникативных технологий и с увеличением скорости распространения информации. Подтверждение эмпирически или теоретически противоречивой информации становится для познающего субъекта второстепенной задачей; субъект превращается в оператора по приёму огромного количества информации и быстрого на неё реагирования. Интегративность обозначает такую форму нередуцируемого знания, когда генерируемые в целое отдельные подсистемы сохраняют свою автономность. Обобщение, какие бы крупные масштабы оно не принимало, всегда будет обнаруживать свою незавершённость и изменчивость, так как невозможно преодолеть локальность и условность отдельных элементов общего (например, процесс глобализации, теория нестационарной Вселенной и т. д.). Перформативный характер знания указывает не только на ценность его достоверности, но и на его применимости на практике. В дискурсивном построении такого знания перформативные суждения, в отличие от классических денотативных суждений, проецируются на возможные референты. Важно не объяснить или точно отразить реальность, а сформировать ясное и отчётливое представление пусть и о вымышленных референтах (например, шоу, где важно не «что» представлено, а «как», реклама, обслуживающая рынок, или политическая идеология, использующая научные достижения для целей государства).

Вопросы для самоконроля

1. Объясните онтологические и гносеологические черты классической модели науки.

2. Назовите фундаментальные отличия классической и неклассической модели науки.

3. В чем могут проявляться релятивистские черты научной рациональности?

4. Место постнеклассической науки в развитии информационного общества.