Тема в когнитивной психологии 26 страница

1992. С. 96—106.

193

уках. И поскольку при объективном изу­чении человека бихевиорист не наблюдает ничего такого, что он мог бы назвать созна­нием, чувствованием, ощущением, вообра­жением, волей, постольку он больше не счи­тает, что эти термины указывают на подлинные феномены психологии. Он при­ходит к заключению, что все эти термины могут быть исключены из описания дея­тельности человека, этими терминами ста­рая психология продолжала пользоваться потому, что эта старая психология, начав­шаяся с Вундта, выросла из философии, а философия, в свою очередь, из религии. Другими словами, этими терминами пользовались потому, что вся психология ко времени возникновения бихевиоризма была виталистической. Сознание и его под­разделения являются поэтому не более как терминами, дающими психологии возмож­ность сохранить — в замаскированной, правда, форме — старое религиозное поня­тие “душа". Наблюдения над поведением могут быть представлены в форме стимулов (С) и реакций (Р). Простая схема С — Р вполне пригодна в данном случае. Задача психологии поведения является разрешен­ной в том случае, если известны стимул и реакция. Подставим, например, в приведен­ной формуле вместо С прикосновение к роговой оболочке глаза, а вместо Р мигание. Задача бихевиориста решена, если эти дан­ные являются результатом тщательно про­веренных опытов. Задача физиолога при изучении того же явления сводится к оп­ределению соответственных нервных свя­зей, их направления и числа, продолжи­тельности и распространения нервных импульсов и т. д. Этой области бихевио­ризм не затрагивает, как не затрагивает он и проблему физико-химическую — опреде­ление физической и химической природы нервных импульсов, учет работы произве­денной реакции и т. п. Таким образом, в каждой человеческой реакции имеются би-хевиористическая, нейрофизиологическая и физико-химическая проблемы. Когда явления поведения точно сформулированы в терминах стимулов и реакций, бихевио­ризм получает возможность предсказывать эти явления и руководить (овладеть) ими — два существенных момента, которых тре­бует всякая наука. Это можно выразить еще иначе. Предположим, что наша задача заключается в том, чтобы заставить чело-

века чихать; мы разрешаем ее распылени­ем толченого перца в воздухе (овладение). Не так легко поддается разрешению соот­ношение С — Р в “социальном” поведении. Предположим, что в обществе существует в форме закона стимул "запрещение" (С), ка­ков будет ответ (Р) ? Потребуются годы для того, чтобы определить Р исчерпывающим образом. Многие из наших проблем долж­ны еще долго ждать разрешения вследствие медленного развития науки в целом. Не­смотря, однако, на всю сложность отноше­ния “стимул-реакция”, бихевиорист ни на одну минуту не может допустить, чтобы ка­кая-нибудь из человеческих реакций не могла быть описана в этих терминах.

Основная задача бихевиоризма заклю­чается, следовательно, в накоплении наблю­дений над поведением человека с таким расчетом, чтобы в каждом данном случае — при данном стимуле (или, лучше ска­зать, ситуации) — бихевиорист мог ска­зать наперед, какова будет реакция, или, если дана реакция, какой ситуацией дан­ная реакция вызвана. Совершенно очевид­но, что при такой широкой задаче бихеви­оризм еще далек от цели. Правда, эта задача очень трудна, но не неразрешима, хотя иным она казалась абсурдной. Меж­ду тем человеческое общество основыва­ется на общей уверенности, что действия человека могут быть предсказаны заранее и что могут быть созданы такие ситуации, которые приведут к определенным типам поведения (типам реакций, которые обще­ство предписывает индивидам, входящим в его состав). Церкви, школы, брак — сло­вом, все вообще исторически возникшие институты не могли бы существовать, если бы нельзя было предсказывать — в самом общем смысле этого слова — поведение человека; общество не могло бы существо­вать, если бы оно не в состоянии было со­здавать такие ситуации, которые воздей­ствовали бы на отдельных индивидов и направляли бы их поступки по строго оп­ределенным путям. Правда, обобщения би-хевиористов основывались до настоящего времени преимущественно на обычных, бессистемно применявшихся методах об­щественного воздействия. Бихевиоризм надеется завоевать и эту область и подвер­гнуть экспериментально-научному, досто­верному исследованию отдельных людей и общественные группы. Другими слова-

194

ми, бихевиоризм полагает стать лаборато­рией общества. Обстоятельство, затрудня­ющее работу бихевиориста, заключается в том, что стимулы, первоначально не вызы­вавшие какой-либо реакции, могут впос­ледствии вызвать ее. Мы называем это процессом обусловливания (раньше это называли образованием привычек). Эта трудность заставила бихевиориста прибег­нуть к генетическому методу. У новорож­денного ребенка он наблюдает так называ­емую физиологическую систему рефлексов, или, лучше, врожденных реакций. Беря за основу весь инвентарь безусловных, незау­ченных реакций, он пытается превратить их в условные. При этом обнаруживается, что число сложных незаученных реакций, появляющихся при рождении или вскоре после него, относительно невелико. Это приводит к необходимости совершенно от­вергнуть теорию инстинкта. Большинство сложных реакций, которые старые психо­логи называли инстинктами, например, ползание, лазание, опрятность, драка (мож­но составить длинный перечень их), в на­стоящее время считаются надстроенными или условными. Другими словами, бихе-виорист не находит больше данных, кото­рые подтверждали бы существование на­следственных форм поведения, а также существование наследственных специаль­ных способностей (музыкальных, художе­ственных и т.д.). Он считает, что при на­личии сравнительно немногочисленных врожденных реакций, которые приблизи­тельно одинаковы у всех детей, и при усло­вии овладения внешней и внутренней сре­дой возможно направить формирование любого ребенка по строго определенному пути.

Образование условных реакций. Если мы предположим, что при рождении име­ется только около ста безусловных, врож­денных реакций (на самом деле их, ко­нечно, гораздо больше, например, дыхание, крик, движение рук, ног, пальцев, большо­го пальца ноги, торса, дефекация, выделе­ние мочи и т. д.); если мы предположим далее, что все они могут быть превраще­ны в условные и интегрированы — по за­конам перестановок и сочетаний, — тог­да все возможное число надстроенных реакций превысило бы на много милли­онов то число реакций, на которое спосо­бен отличающийся максимальной гибко-

стью взрослый человек в самой сложной социальной обстановке. Эти незаученные реакции вызываются некоторыми опреде­ленными стимулами. Будем называть такие стимулы безусловными [(Б)С],а все такие реакции — безусловными реакци­ями [(Б)Р],тогда формула может быть вы­ражена так:

(Б)С ,(Б)Р А

После образования условной связи

В С D

Е

и т.д.

Пусть в этой схеме А будет безуслов­ным стимулом, а 1 — безусловной реакци­ей. Если экспериментатор заставляет В (а в качестве В, насколько нам известно, мо­жет служить любой предмет окружающе­го мира) воздействовать на организм од­новременно с А в течение известного периода времени (иногда достаточно даже одного раза), то В затем также начинает вызывать 1. Таким же способом можно заставить С, D, Е вызывать 1, другими сло­вами, можно любой предмет по желанию заставить вызывать 1 (замещение стиму­лов). Это кладет конец старой гипотезе о существовании какой-то врожденной либо мистической связи или ассоциации меж­ду отдельными предметами. Европейцы пишут слова слева направо, японцы же пишут вдоль страницы — сверху вниз. Поведение европейцев также закономерно, как и поведение японцев. Все так называ­емые ассоциации приобретены в опыте. Это показывает, как растет сложность воздей­ствующих на нас стимулов по мере того, как наша жизнь идет вперед.

Каким образом, однако, становятся бо­лее сложными реакции? Физиологи иссле­довали интеграцию реакций главным об­разом, однако, с точки зрения их количества и сложности. Они изучали последователь­ное течение какого-либо акта в целом (на-

195

пример, рефлекса почесывания у собак), строение нервных путей связанных с этим актом, и т. п. Бихевиориста же интересует происхождение реакции. Он предполагает (как это показано в нижеприведенной схе-ме), что при рождении А вызывает 1, В — 2, С — 3. Действуя одновременно, эти три стимула вызовут сложную реакцию, состав-ными частями которой являются 1, 2, 3 (если не произойдет взаимного торможе­ния реакций). Никто все же не назовет это интеграцией. Предположим, однако, что экспериментатор присоединяет простой стимул X всякий раз, как действуют А, В и С. Через короткое время окажется, что этот стимул X может действовать один, вызы­вая те же три реакции 1, 2, 3, которые рань-ше вызывались стимулами А, В, С.

Изобразим схематически, как возни­кает интеграция или новые реакции всего организма:

(Б)С

А

действующие последовательно

В

с

(Б)Р

 последовательно вызванные, но не интег-рированные

После образования условной связи: (У)С

А В С

интегрированная реакция (У)

разом, самые сложные наши привычки могут быть представлены как цепи про­стых условных реакций.

Бихевиоризм заменяет поток созна­ния потоком активности, он ни в чем не находит доказательства существования потока сознания, столь убедительно описан-ного Джемсом, он считает доказательным только наличие постоянно расширяющего­ся потока поведения. На приведенной схе-ме показано, чем бихевиоризм заменяет джемсовский поток сознания.

На этой схеме перечислены (весьма неполно) действия новорожденного (непре­рывные линии). Она показывает, что реак­ции “любовь”, “страх”, “гнев”, появляются при рождении так же, как чихание, ика-ние, питание, движение туловища, ног, гор­тани, хватание, дефекация, выделение мочи, плач, эрекция, улыбка и т. д. Она показы­вает далее, что протягивание рук, мигание и т. п. появляются в более позднем возра-сте. Из этой схемы становится также яс­ным, что некоторые из этих врожденных реакций продолжают существовать в те­чение всей жизни индивидуума, в то вре-мя как другие исчезают. Важнее всего то, что, как показывает схема (пунктирные линии), условные реакции всегда непосред­ственно надстраиваются на основе врож­денных.

Так, например, новорожденный ребенок улыбается [(Б)Р], поглаживание губ [(Б)С] и других зон тела (как и некоторые внут-риорганические стимулы) вызывают эту улыбку.

Ситуацию при этой врожденной ре­акции можно представить следующим об­разом:

(Б)С                                                     (Б)Р

Поглаживающее прикосновение      Улыбка

После образования условной связи:

(У)С                                                    (У)Р

Вид материнского лица                   Улыбка

При реакции гнева: (Б)С

Препятствующее движение

Часто возбудителем интегрированной реакции является словесный (вербальный) стимул. Всякий словесный приказ явля­ется таким именно стимулом. Таким об-

После образования условной связи:

(У)С                                                    (У)Р

Вид человека,

учиняющего препятствие                     Гнев

196

Рис. 1. Поток активности. Черная непрерывная линия обозначает безусловную ос­нову всякой системы пове­дения. Пунктирная линия показывает, как каждая сис­тема усложняется при обра­зовании условных реакций

Рассмотрим реакцию страха. Работы Уотсона и Рейнера, Мосса Лекки, Джонса и других указывают на то, что основным безусловным стимулом [(Б) С], вызываю­щим реакцию страха, является громкий звук или потеря опоры. Все дети, за ис­ключением только одного из тысячи, над которыми производился эксперимент, за­держивали дыхание, морщили губы, пла­кали, а те, кто постарше, уползали, когда раздавался позади их громкий звук или когда одеяло, на котором они лежали, вне­запно выдергивалось из-под них. Ничто другое, насколько удалось наблюдать, не вызывает реакции страха в раннем дет­стве. Но очень легко заставить ребенка бояться какого угодно другого предмета. Экспериментатору достаточно для этого, показывая данный предмет, ударить, ска­жем, в стальную полосу за спиной ребенка и повторить эту процедуру несколько раз. Схема этой ситуации такова:

(Б)С                                                    (Б)Р

Громкий звук, потеря опоры     Вздрагивание,

плач и т.д. страх
После образования условной связи:
(У)С                                                    (У) Р

Кролики, собака, предмет,
опушенный мехом                             Страх

Другим интересным явлением, связан­ным с условными эмоциональными реак­циями, является перенесение. Когда пыта­ются изобразить этот процесс в терминах Фрейда, натыкаются на тайну. Между тем экспериментальное изучение дало суще­ственный фактический материал для выяс­нения его происхождения. Опыты над че­ловеком и над собакой показали, что можно и того и другого заставить отвечать секреторной (слюнной) или двигательной реакцией на тон в 250 колебаний в секун­ду. Но эта реакция происходит не только тогда, когда действует условный стимул и каждый раз раздается именно этот тон, но

197

и тогда, когда звучат более высокие или более низкие тона. Экспериментатор может, применяя особые приемы, ограничить ряд стимулов, вызывающих реакцию. Он может ограничить их настолько, чтобы только тон в 256 колебаний в секунду (± дробь коле-бания) мог вызывать данную реакцию. Та-кая реакция называется дифференци­альной, точно настроенной. Очевидно, совершенно то же самое происходит в слу-чае условной эмоциональной реакции. Приучите ребенка к тому, чтобы один вид кролика вызывал в нем страх, и тогда, если ничего другого не будет сделано, крыса, со-бака, кошка, любая опушенная мехом вещь будут вызывать в ребенке страх. Бихевио-рист имеет основание думать, что в точно­сти то же самое происходит и с реакциями любви и гнева. Это указывает на то, что одна прочная условная реакция в эмоцио-нальной сфере может произвести обшир­ные изменения во всей жизни индивида. Такие “перенесенные” страхи представля­ют, следовательно, собой реакции недиффе-ренцированные, “неопределенные”, диф­фузные. Образование условных связей начинается в жизни ребенка гораздо рань-ше, чем думали до сих пор. Это процесс, который в короткий срок усложняет реак­цию: ребенок 2—3 лет уже располагает тысячами реакций, воспитанных в нем ок­ружающей его средой. Объяснение возни­кающих при этом сложных реакций бихе­виоризм находит в механизме условных рефлексов. Бихевиористу нет необходимо­сти при этом погружаться в бездонность “бессознательного” фрейдовской школы.

Процесс размыкания условной связи. Ввиду исключительной практической важ­ности вопроса бихевиористами были про­ведены эксперименты в области размыка-ния условной связи или переключения ее. Нижеприведенный простой эксперимент иллюстрирует сказанное. У ребенка 1,5 лет была выработана условная отрицательная реакция: при виде сосуда с золотыми рыб-ками он отходил либо убегал. Приводим слова экспериментатора: “Ребенок как только увидит сосуд с рыбками, говорит: “Кусается”. С какой бы быстротой он ни шел, он замедляет шаг, как только прибли­зится к сосуду на 7—8 шагов. Когда я хочу задержать его силой и подвести к бассей­ну, он начинает плакать и пытается выр­ваться и убежать. Никаким убеждением,

никакими рассказами о прекрасных рыб-ках, о том, как они живут, движутся и т. д., нельзя разогнать этот страх. Пока рыбок нет в комнате, вы можете путем словесно­го убеждения заставить ребенка сказать: “Какие милые рыбки, они вовсе не куса-ются”, но стоит показать рыбку, и реакция страха возвращается. Испробуем другой способ. Подведем к сосуду старшего брата, 4-летнего ребенка, который не боится ры­бок. Заставим его опустить руки в сосуд и схватить рыбку. Тем не менее младший ребенок не перестанет проявлять страх, сколько бы он ни наблюдал, как безбояз­ненно его брат играет с этими безвредны­ми животными. Попытки пристыдить его также не достигнут цели. Испытаем, одна-ко, следующий простой метод. Поставим стол от 10 до 12 футов длиной. У одного конца стола поместим ребенка во время обеда, а на другой конец поставим сосуд с рыбками и закроем его. Когда пища бу-дет поставлена перед ребенком, попробуем приоткрыть сосуд с рыбками. Если это вызовет беспокойство, отодвиньте сосуд так, чтобы он больше не смущал ребенка. Ребе­нок ест нормально, пищеварение соверша-ется без малейшей помехи. На следующий день повторим эту процедуру, но пододви­нем сосуд с рыбками несколько ближе. После 4—5 таких попыток сосуд с рыбка-ми может быть придвинут вплотную к подносу с пищей, и это не вызовет у ребен­ка ни малейшего беспокойства. Тогда возьмем маленькое стеклянное блюдо, на-полним его водой и положим туда одну из рыбок. Если это вызовет смущение, ото­двинем блюдо, а к следующему обеду по-ставим его снова, но уже поближе. Через три-четыре дня блюдо уже может быть поставлено вплотную к чашке с молоком. Прежний страх преодолен, произошло раз­мыкание условной связи, и это размыка-ние стало уже постоянным. Я думаю, что этот метод основан на вовлечении висце­рального компонента общей реакции орга-низма; другими словами, для того, чтобы изгнать страх, необходимо включить в цепь условий также и пищеварительный аппа-рат. Я полагаю, что причина непрочности многих психоаналитических методов ле­чения заключается в том, что не воспиты­вается условная реакция кишечника од­новременно с вербальными и мануальными компонентами. По-моему, психоаналитик

198

не может при помощи какой бы то ни было системы анализа или словесного увещева-ния вновь включить в цепь условий пищеварительный аппарат потому, что сло-ва в нашем прошлом обучении не служи­ли стимулами для кишечных реакций” (Уотсон). Бихевиорист полагает, что фак­ты такого рода окажутся ценными не толь-ко для матерей и нянь, но и для психопа-толога.

Представляет ли мышление проблему? Всевозрастающее преобладание речевых навыков в поведении растущего ребенка естественно вводит нас в бихевиористичес-кую теорию мышления. Она полагает, что мышление есть поведение, двигательная ак-тивность, совершенно такая же, как игра в теннис, гольф или другая форма мускуль-ного усилия. Мышление также представ-ляет собой мускульное усилие, и именно такого рода, каким пользуются при разго-воре. Мышление является просто речью, но речью при скрытых мускульных дви­жениях. Думаем ли мы, однако, только при помощи слов? Бихевиористы в настоящее время считают, что всякий раз, когда ин-дивид думает, работает вся его телесная организация (скрыто), каков бы ни был окончательный результат: речь, письмо или беззвучная словесная формулировка. Другими словами, с того момента, когда индивид поставлен в такую обстановку, при которой он должен думать, возбуждается его активность, которая может привести в конце концов к надлежащему решению. Активность выражается: 1) в скрытой де-ятельности рук (мануальная система ре-

акций), 2) чаще — в форме скрытых рече-вых движений (вербальная система реак­ций), 3) иногда — в форме скрытых (или даже открытых) висцеральных реакций (висцеральная система реакций). Если пре-обладает 1-я или 3-я форма, мышление протекает без слов.

Бихевиористы высказывают предполо-жение, что мышление в последовательные моменты может быть кинестетическим, вербальным или висцеральным (эмоцио-нальным). Когда кинестетическая систе-ма реакций заторможена или отсутству-ет, тогда функционируют вербальные процессы; если заторможены те и другие, то становятся доминирующими висце­ральные (эмоциональные) реакции. Можно, однако, допустить, что мышление должно быть вербальным (беззвучным) в том случае, если достигнута окончатель-ная реакция или решение. Эти соображе-ния показывают, как весь организм вов-лекается в процесс мышления. Они указывают на то, что мануальная и вис­церальная реакции принимают участие в мышлении даже тогда, когда вербальных процессов нет налицо; они доказывают, что мы могли все же каким-то образом мыслить даже в том случае, если бы мы не имели вовсе слов. Итак, мы думаем и строим планы всем телом. Но посколь­ку речевые реакции, когда они имеются налицо, обычно доминируют, по-видимо-му, над висцеральными и мануальными, можно сказать, что мышление представ-ляет собой в значительной мере беззвуч­ную речь.

199

Э. Ч. Тол мен

ПОВЕДЕНИЕ КАК МОЛЯРНЫЙ ФЕНОМЕН¹

Общая позиция, принятая в этой рабо­те, бихевиористская, но это особый вари­ант бихевиоризма, ибо имеются различные варианты бихевиоризма. Уотсон, архиби-хевиорист, предлагает один его вид. Ряд авторов, в частности Хольт, Перри, Сингер, де Лагуна, Хантер, Вейсс, Лешли и Форст, предложили другие, до некоторой степени различные варианты². Здесь не могут быть предприняты полный анализ и сравнение всех этих точек зрения. Мы представим только их некоторые отличительные чер­ты как введение к пониманию нашего соб­ственного варианта.

УОТСОН: МОЛЕКУЛЯРНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Уотсон в основном, по-видимому, опи­сывает поведение в терминах простой свя­зи “стимул — реакция”. Сами эти стиму­лы и реакции он, по-видимому, представляет себе в относительно непосредственных фи­зических и физиологических значениях.

Так, в первом полном изложении своей концепции он писал: “Мы используем термин “стимул” в психологии так, как он используется в физиологии. Только в пси­хологии мы должны несколько расширить употребление этого термина. В психоло­гической лаборатории, когда мы имеем дело с относительно простыми факторами, такими как влияние волн эфира различ­ной длины, звуковых волн и т. п., изучая их влияние на приспособление человека, мы говорим о стимуле. С другой стороны, когда факторы, которые приводят к реак­циям, являются более сложными, как, на­пример, в социальном мире, мы говорим о ситуациях. Ситуация с помощью анализа распадается на сложную группу стимулов. В качестве примера стимула можно на­звать такие раздражители, как пучок све­та различной длины волны; звуковую вол­ну различной амплитуды и длины, фазы и их комбинации; частицы газа, подаваемые через такие небольшие отверстия, что они оказывают воздействие на оболочку носа; растворы, которые содержат частицы ве­щества такой величины, что приводят в активность вкусовые почки; твердые объекты, которые воздействуют на кожу и слизистую оболочку; лучистые стимулы, которые могут вызвать ответ на их темпе­ратуру; вредные стимулы, такие как ре­жущие, колющие, ранящие ткань. Нако­нец, движения мускулов и активность желез сами служат стимулами вследствие того воздействия, которое они оказывают на афферентный нерв, заканчивающийся в мускуле.

Подобным образом мы используем в психологии термин "реакция", но опять мы должны расширить его использование. Движения, которые являются результатом удара по сухожилию или по подошве сто­пы, являются “простыми” реакциями, ко­торые изучаются в физиологии и медици-

¹ История психологии. Тексты / Под ред. П.Я.Гальперина, А.Н.Ждан. М.: Изд-во Моск. ун-та,
1992. С. 108—115.

² Мак-Дауголл (Dougall W. Mc. Men or Robots // Psychologies of 1925. Worcester, 1926. P. 277)
утверждал, что он был первым, кто определил психологию как исследование поведения: “Еще в
1905 г. я начал свою попытку исправить это положение дел (т. е. неадекватность психологии
“идей”), предложив определить психологию как науку о поведении, используя слово “позитивная”
для того, чтобы отличить ее от этики, нормативной науки о поведении”. Ср. его же: “Мы можем
определить психологию как позитивную науку о поведении живых существ” (Psychology, the study
of behavior. N. Y., 1912. P. 19). Но честь (или позор) в возвышении этого определения психологии
до “изма" должна быть приписана Уотсону. Для более глубокого рассмотрения см.: Roback А. А.
Behaviorism and psychology. Cambridge, 1925. P. 231—242 (там же библиография).

200

не. Наше исследование в психологии так­же имеет дело с простыми реакциями та­кого типа, но чаще — с рядом сложных реакций, происходящих одновременно"¹.

Необходимо отметить, однако, что на­ряду с этим определением поведения в тер­минах строго физических или физиологи­ческих сокращений мускулов, которые в него входят, Уотсон был склонен соскаль­зывать на различные и иногда противоре­чивые позиции. Так, например, в конце только что цитированного отрывка он го­ворит: “В последнем случае (когда наше исследование в психологии имеет дело с несколькими различными реакциями, про­исходящими одновременно) мы иногда ис­пользуем популярный термин “акт” или приспособление, обозначая этим то, что целая группа реакций интегрируется та­ким образом (инстинкт или навык), что индивид делает что-то, что мы называем словами: “питается”, "строит дом”, “плава­ет”, "пишет письмо", "разговаривает”². Эти новые “интегрированные реакции”, веро­ятно, имеют качества, отличные от качеств физиологических элементов, из которых они составлены. Действительно, Уотсон сам, по-видимому, предполагает такую возмож­ность, когда замечает: “Для изучающего поведение вполне возможно полностью иг­норировать симпатическую нервную сис­тему и железы, а также гладкую мускула­туру и даже центральную нервную систему, чтобы написать исчерпывающее и точное исследование эмоций — их типы, их отношение к навыкам, их роль и т. п.”³.

Это последнее утверждение, кажется, однако, противоречит первому. Ибо если, как он утверждал в предыдущей цитате, изучение поведения не касается ничего другого, кроме как “стимула, определяе­мого физически”, и “сокращения муску­ла и секреции желез, описываемых физи­ологически”, тогда, конечно, для изучения поведения будет невозможно не учитывать “симпатическую нервную систему и же­лезы, а также гладкую мускулатуру и даже центральную нервную систему, что­бы написать исчерпывающее и точное ис­следование эмоций”.

Кроме того, в его совсем недавнем заяв­лении⁴ мы находим такие утверждения, как следующее: "Некоторые психологи, по-видимому, представляют, что бихевиорист интересуется только рассмотрением незна­чительных мускульных реакций. Ничего не может быть более далекого от истины. Давайте вновь сделаем акцент на то, что бихевиорист прежде всего интересуется по­ведением целого человека. С утра до ночи он наблюдает за исполнением круга его ежедневных обязанностей. Если это клад­ка кирпичей, ему хотелось бы подсчитать количество кирпичей, которое он может уложить при различных условиях, как дол­го он может продолжать работу, не прекра­щая ее из-за усталости, как много времени потребуется ему, чтобы обучиться своей профессии, сможем ли мы усовершенство­вать его эффективность или дать ему зада­ние выполнить тот же объем работы в меньший отрезок времени. Иными слова­ми, в ответной реакции бихевиорист инте­ресуется ответом на вопрос: “Что он дела­ет и почему он делает это?”. Конечно, с учетом этого утверждения никто не может исказить платформу бихевиоризма до та­кой степени, чтобы говорить, что бихевио­рист является только физиологом муску­лов”⁵.