Тема в когнитивной психологии 7 страница

Правильное произношение нужных звуков достигается за счет определенного положения губ и языка говорящего. Если поражаются нижние отделы постцентраль­ной зоны коры, то нормальный образ поло­жения губ и языка не формируется или сильно искажается. В результате из-за не­возможности найти нужное положение языка и губ речь больного расстраивает­ся. В более простых случаях больной пу­тает близкие по произношению (артику­ляции) звуки (д, т, н—л, б, п—м) и вместо слова "халат” со слуха пишет "ханат”, “ха-дат”, вместо слова "стол” — “стот”, “енот”, "слол”,"слон".

При поражении нижних отделов пре-моторной коры нарушается способность плавных слитных переходов от одного зву­ка к другому, от одного слова к сле­дующему. Больной как бы застревает на одном слове или слоге и вместо слова

“муха" повторяет “муму... му... му", а при письме под диктовку пишет “нос—нос”, “зуб—зос”, “сон—вое—сое”. Наконец, для нормальной речи необходимо правильное построение фразы, выстраивание слов в предложение и плавный переход от одно­го слова к другому. При поражении ниж­них заднелобных отделов коры возникают трудности самостоятельного построения фразы вплоть до полной невозможности рассказать о чем-то. Больной в состоянии повторить фразу, употребить привычные речевые обороты (назвать дни недели, ряд чисел), но не может рассказать что-либо на заданную тему.

Таким образом, речь оказывается на­рушенной при поражении очень многих участков коры головного мозга, но каж­дый раз эти расстройства бывают разны­ми. Задача психолога в том, чтобы при нарушении речи (или другой функции) найти то звено, которое разладилось, ука­зав место поражения мозга.

В последние годы диагностическая ра­бота психолога в клинике постепенно ус­тупает место восстановительной работе. Если в постановке диагноза нейрохирур­гу помогают и невропатологи, и патофи­зиологи, и различного рода методики, в том числе с применением ЭВМ, то реаби­литационная работа по восстановлению нарушенных психических функций и воз­вращению больного к нормальной жизни и работе немыслима без участия психо­лога. Ведь чтобы восстановить поврежден­ную болезнью психическую функцию, надо знать ее строение, знать, чем и как можно заменить пораженный участок мозга. Разрушенные нервные клетки не восстанавливаются, и реабилитационная работа фактически заключается в пост­роении психической функции на другой мозговой основе. Вот пример восстанов­ления способности читать у больного с поражением затылочной области.

В результате ранения в голову боль­ной перестал узнавать буквы, хотя про­должал хорошо воспринимать их зри­тельно (в более легких случаях больные путают буквы, похожие по написанию, “и" и “н”, “з” и “е”). Однако моторные образы у букв у него сохранились (мог само­стоятельно писать) и, обводя пальцем букву, он легко узнавал ее. Под руковод­ством профессора А.Р. Лурия началась

49

работа по обучению чтению с помощью руки. Вначале больной обводил контуры буквы, затем только воспроизводил паль­цем ее контуры в воздухе, на следующем этапе рука пряталась в карман и палец там рисовал букву. Постепенно пациент научился довольно свободно читать с по­мощью руки. И хотя внешне его чтение было похоже на обычное, как у всех, мож­но было легко убедиться в том, что это не так. Достаточно было крепко сжать паль­цы больного так, чтоб он не мог ими шеве­лить, и он терял способность читать: раз­рушалась вновь сформированная система, включающая движение руки как необ­ходимое звено. Такой метод восстанов­ления утраченной функции основывался на положениях Л.С.Выготского и А.Н.Ле­онтьева о прижизненном построении высших психических функций и соот­ветствующих функциональных мозговых систем.

В последние годы под руководством профессора Л.С. Цветковой ведутся успеш­ные работы и по восстановлению нарушен­ной речевой деятельности. Поскольку, как мы видели, речевая деятельность наруша­ется по-разному при различных пораже­ниях мозга, то и методы восстановления речи каждый раз должны подбираться соответственно психологической природе дефекта. Так, при нарушенной способнос­ти зрительно узнавать буквы можно вос­пользоваться сохранностью двигательных образов букв и построить на основе дви­жений новую функциональную систему. При нарушении регуляции положения языка и губ применяется “озвученное чте­ние": больному предъявляют изображение предмета или сюжетной картинки и на­зывают предмет или описывают содержа­ние картинки — так делается попытка восстановить нарушенную функцию через нормальные сохранившиеся воспринима­ющие системы (зрение и слух), которые осуществляют опосредованно нарушенный контроль за произносимыми словами.

Для восстановления нарушенной спо­собности переходить от одного слога или слова к следующему, строить фразы (кон­струкции предложения) используется ме­тод внешнего развертывания слов и пред­ложений с опорой на серию фишек или карточек. <...>

[Психологическая жизнь коллектива]

Человек — общественное существо. В этом его отличие от других живых су­ществ. Это значит, что главное место в его жизни занимает решение не биологичес­ких задач (питание, защита от неблагоп­риятных условий среды, поддержание вида), а социальных, общественных задач (про­изводство, воспитание и обучение, наука и культура и пр.). Это значит, что в его пси­хике главное место занимают не природ­ные образования, а свойства, приобретен­ные при жизни в обществе. Эти новые свойства есть не что иное, как присвоен­ный человеком исторический опыт чело­вечества. <...>

Вне общества человек не может жить. Ребенок, лишенный в раннем возрасте кон­тактов с людьми, вырастает разве что в че­ловекообразное существо. Известно, что слепоглухие от рождения (или потерявшие зрение и слух в первые годы жизни) нор­мально растут, но психика их остается пол­ностью неразвитой. Проходят годы, но в психике и в поведении таких детей не вы­рабатывается ничего или очень мало чело­веческого. Только специальными приема­ми, включающими ребенка в совместную со взрослыми деятельность, можно присоеди­нить таких детей к обществу, сформиро­вать у них полноценную человеческую пси­хику.

Без контактов со взрослыми ребенок не становится человеком. Даже в нор­мальной, по общему мнению, семье ребе­нок, лишенный настоящих, богатых кон­тактов, развивается неполноценно. Ребенок — “локатор, настроенный на тысячи ис­точников" информации, “раздражителей”. Окружающие его взрослые что-то прием­лют, а что-то осуждают в тех, кто живет и работает с ними рядом, терпимы или нетерпимы к слабостям других, быстро и искренне откликаются на их горе или проявляют нравственную глухоту, при­ходят на помощь или отходят в сторон­ку — совокупность всех этих и многих других качеств и составляет живой пор­трет взрослого, зеркально отражаемый в портрете ребенка. Закон зеркальности — неумолимый закон воспитания. <...>

50

Всей живой природе свойственно тяго­тение к группе, к объединению. Чаще все­го объединения связаны с продолжением рода. Но нередки сообщества животных, направленные в основном на совместную добычу пищи, защиту от врагов, неблагоп­риятных условий внешней среды и т.д. Для людей объединение в сообщество является необходимым условием: почти все их по­требности удовлетворяются посредством коллективной трудовой деятельности об­щества; формирование сознания людей так­же происходит только в обществе. Произ­водя предметы потребления, люди вступают друг с другом в определенные отношения, координируют усилия, обмениваются ре­зультатами труда. Ребенок не сможет при­нять участие в жизни общества, не научив­шись общаться с другими людьми и не усвоив форм и приемов человеческих взаи­моотношений.

Поведение человека всегда вариативно, отличается даже в похожих ситуациях, и при сравнении поведения отдельных лю­дей может возникнуть вопрос: а сущест­вует ли вообще сходство в поведении?

Вот взять, скажем, крайнюю форму от­рицательных поступков ребят — правона­рушения. Зачастую у похожих поступков разные мотивы. Один украл ружье, чтобы иметь престижную в глазах товарищей вещь, другой — чтобы защитить себя от грубости отца-алкоголика, один угнал чу­жой автомобиль ради “шикарной” поезд­ки в лес, другой — чтобы показать друзь­ям, что он не трус. Исследователи пытаются заглядывать глубже кажущихся различий или подобий в поступках. Социальная пси­хология рассматривает людей как членов, участников различных групп.

Живя в обществе, человек принадлежит одновременно стране, нации, классу, партии, трудовому коллективу, семье, дружеской компании и пр. Эти объединения раз­личны и по причинам, их породившим, и по сложности отношений внутри них, и по степени и форме зависимости человека от них. Но во всех случаях человек, являясь членом одной или нескольких групп, не может вести себя без учета норм поведе­ния данной группы. Каждый из нас дей­ствует с учетом мнения других о наших поступках, особенно мнения тех соци­альных групп, к которым мы принадле­жим. Эта ориентация на общественное

мнение проявляется по-разному. Либо не­посредственно в нашем поведении, когда мы действуем так, как того требует и ждет от нас группа, что не всегда соответствует нашим желаниям; либо в эмоциональных переживаниях, когда мы поступаем не так, как того хотят окружающие, отступаем от правил и переживаем это отклонение от “нормы”; либо в мысленных поисках — прежде всего для самих себя — аргумен­тов, оправдывающих наше поведение, если оно отличается от принятого в обществе.

Общественное мнение во все времена было реальной силой. Его призывали на помощь, старались обмануть, боялись. Эта зависимость от общественного мнения ве­ликолепно выражена в известных словах Фамусова: "Ах, боже мой, что станет гово­рить княгиня Марья Алексевна!” или в другом не менее популярном замечании о том, что “...злые языки страшнее пистоле­та". Как могут влиять мнения группы на поведение ее членов, показывают наблюде­ния исследователей в различных коллек­тивах.

При опросе учащихся одной из школ было выявлено: ребята осуждают списы­вание контрольных работ. Но если млад­шие (1—4-й классы) осуждают и тех, кто списывает и тех, кто дает списывать, то в 7—8-х классах ребята осуждают списыва­ние вообще, но считают, что еще хуже не помочь товарищу на контрольной. Если тот, кто сделал контрольную, откажет в по­мощи тому, кто не сделал и обратился к нему, его все осудят. Для школьников стар­ших классов мнение сверстников часто сильнее учительского. Действовать в согла­сии с мнением своих товарищей по классу нередко важней, чем в согласии со своим внутренним “Я". Статистика правонару­шений говорит, что почти пятая часть под­ростков, совершивших преступление, сде­лала это, стремясь доказать свою взрослость и получить одобрение своей группы.

Необходимо помнить, что под влияни­ем группы человек изменяет не только свое поведение и свои сознательные оценки. Ка­чественно меняются и другие свойства-характеристики отдельных психических процессов: пороги восприятия, объем па­мяти, продуктивность мышления и пр. Ин­тересные результаты были получены пси­хологами при исследовании изменений болевой чувствительности человека в ин-

51

дивидуальных и групповых опытах. Вна-чале у каждого школьника (12—14 лет) определяли порог болевой чувствительно­сти к электрическому току. Экспери­ментатор постепенно увеличивал силу тока до тех пор, пока подросток условным сиг­налом не сообщал, что он больше не может переносить боль. Предельная величина переносимой силы тока у разных ребят оказывалась разной. Затем объединили в пары школьников с близкими порогами болевой чувствительности и повторили опыт. В этих условиях все участники опы­тов переносили силу тока в среднем на 13% большую, чем в первом опыте. В тре-тьей серии опытов каждый подросток вы­бирал себе партнера для парных испыта-ний самостоятельно. И пороги болевой чувствительности увеличились еще боль­ше—в среднем на 37%. О чем говорят эти опыты? О том, что даже то, как преодо-левают подростки боль, зависит от группо­вого влияния, а не просто от их силы воли.

Влияние группового мнения выявля­ется, например, при зрительной оценке длины линий. Испытуемому школьнику предъявлялась на карточке эталонная ли­ния, а затем его просили найти равную ей на другой карточке, где были изображены три линии разной длины. Если опыт прово-дился с каждым учеником отдельно, то ученик решал задачу правильно. Но вот экспериментатор подговаривал нескольких ребят давать неправильные ответы, т.е. фор­мировал группу из 7—8 человек, которая давала заведомо неверные ответы в при­сутствии наивного испытуемого, отвечав­шего последним и не знающего о сговоре всех остальных участников опыта. Из 123 таких испытуемых 37%, следуя мнению группы, дали неверные ответы. А осталь-ные хотя и дали правильный ответ, но волновались, считая, что он может быть ошибочным. В этом опыте показана роль группового давления и механизм подчи­нения ему, проиллюстрировано участие группы в выработке установок у своих членов. <...>

Если в семье у родителей и в среде взрослых родственников выработаны еди­ные подходы и мнения к различным ду-ховным ценностям и об этом говорится вслух постоянно и доказательно, то и дети принимают позиции родных, которые пе­реходят позднее в их установки.

Единые требования семьи к детям, еди­ные правильные взгляды на жизнь и со­здают поле “группового давления” со зна-ком плюс.

Ребенок принес домой чужую вещь, на-пример, игрушку. И все домашние как бы в один голос осуждают его, высказывая су-ровые и справедливые оценки. Так дается коллективный урок нравственности.

“Выключи эту муру”, — говорит отец сыну, услышав симфоническую музыку по радио. “Ну, опять завели симфонию, пере­ключи на другую программу”, — требует мать в присутствии дочки. Мнение роди­телей для ребенка, как правило, самое авторитетное. Оно и рождает отношение ребенка к серьезной музыке и, возможно, на всю жизнь, если кто-то, к счастью, не “сломает” эту установку и не сформирует новую. <...>

Психологи давно заметили: если один человек имеет положительную установку по отношению к другому, а другой выра-жает положительное отношение к какому-то явлению, то у первого человека часто тоже формируется положительное отноше­ние (установка) к этому явлению. Проще говоря, если ребенок любит и уважает отца и мать не только за то, что они его родите­ли, но прежде всего за их общественные и трудовые достижения, то практически все, что говорят или делают родители, форми­рует у растущего человека положительные установки на различные важные явления жизни: труд, познание, дружбу и т.д. Имен­но установка положительно оцениваемого коллектива (группы) определяет поведение отдельного человека. Но если человека по­мещают во враждебную для него группу, то конформного поведения не наблюдается, т.е. человек не подстраивается под мнение враждебной группы, а следует своим соб­ственным оценкам. То же самое происхо­дит и при формировании установок. Если определенные взгляды подавать человеку как исходящие от положительной для него группы, то эти взгляды принимаются, если же их подавать от имени враждебной груп­пы, то они отвергаются.

Установки играют огромную роль в оценке различных событий и явлений. Так, еще до встречи ребенка с каким-то явле­нием уже обычно существует определен­ное отношение к нему, сформированное ранее. Это отношение и придает опреде-

52

ленную окраску психическим пережи­ваниям ребенка. Опыты показали, что в информационном сообщении легче вос­принимается и запоминается то, что соот­ветствует собственным установкам. В эксперименте, поставленном американски­ми учеными, 144 студентам прочитали доклад об экономической программе Руз-вельта. В докладе было 50% аргументов за программу и 50% — против. Студенты составляли три группы: группу с положи­тельным отношением к программе, с отри­цательным и с нейтральным. Опрос после доклада показал, что доводы “за” запомни­ли лучше те, кто имел положительную установку к программе; доводы “против” запомнили лучше студенты с отрицатель-ной установкой, а группа с нейтральной установкой одинаково запомнила доводы и “за” и “против”.

В доме курят все взрослые, но детям внушаются мысли о вреде курения, о том, что “сигарета сушит мозг”, что табак спо-собствует раковым заболеваниям и т. д. Дети не могут довериться таким сообще-ниям — они противоречат их первичным установкам, сформированным наблюдени­ями за действиями родителей, которые курят с удовольствием. Эта установка и рождает у ребят подход к курению как к удовольствию.

Учителя запрещают мальчикам носить длинные волосы. Но с экранов телевизо-ров, кино, обложек журналов смотрят на детей молодые люди, почитаемые общест­вом, — спортсмены, актеры, рабочие, у ко-торых прически современны и соответству-ют идеалу школьников. Вот потому-то учащиеся и ищут ту информацию, кото-рая поддержала бы их позицию. Как не вспомнить мудрое изречение Амброза Бир­са: “Спрашивать совета — искать одобре-ния уже принятому решению”.

Наличие установок широко учитывает­ся в массовой пропаганде при определенной интерпретации событий. Об одном и том же событии можно дать информацию раз­ными способами, формируя разное отноше-ние к этому событию. Например, факт про-хода войск через болота можно подать так:

1) войска продвинулись на 5 миль;

2) войска застряли после 5-мильного марша.

В первом сообщении подчеркнут факт продвижения вперед — успех войск, во вто-

ром — то, что они застряли и не могут двигаться вперед.

Два сообщения могут вызвать у слу-шателей различную оценку, разное отно-шение к событиям или к тем, кто о них сообщал, если первичные установки к со-бытиям уже существуют и прочны.

Наличие установок сильно сказывает­ся на восприятии и оценке другого чело-века, на приписывании ему определенных мотивов поведения и конкретных намере-ний. В одном из опытов двум группам школьников показали одну и ту же фото-графию. Одной группе сказали, что это опасный преступник, рецидивист, второй — что это крупный ученый. Затем попроси­ли дать словесный портрет человека на фотографии. В первой группе испытуемые говорили, что глубоко посаженные глаза свидетельствуют о злобном характере; во второй — подчеркивали глубину мысли ученого. Противоположные оценки дава-лись в двух группах по всем чертам лица в соответствии с заранее заданным обра-зом преступника или ученого.

Все эти примеры показывают, что по-ведение человека, его взгляды на мир, оцен-ки в существенных чертах зависят от об-щества, от коллектива людей, определяются его включенностью в различные соци­альные группы (класс, партия, трудовой или учебный коллектив). Думается, здесь не-безынтересно рассмотреть еще один аспект сферы социальной психологии — деятель-ность группы.

Что такое социальная группа? Это объе-динение людей, действующих совместно как единое целое. Психология не может изучать человека абстрактного, т.е. вне реальной его жизни в обществе. С самого начала истории трудовая деятельность людей была коллективной. А современное производство без кооперации попросту немыслимо. Труд остается коллективным даже тогда, когда человек работает в оди­ночку: во-первых, он пользуется опытом предшествующих поколений, а во-вторых, производит вещи (или идеи), которые бу-дут нужны другим людям и учитывают их потребности и вкусы. Эту зависимость людей друг от друга и роль труда в объе-динении людей превосходно выразил Ан-туан де Сент-Экзюпери: “Величие всякого ремесла, быть может, прежде всего в том и состоит, что оно объединяет людей: ибо нет

53

ничего в мире драгоценнее уз, соединяю­щих человека с человеком”. И далее он пре-дупреждает о возможных последствиях, к которым могут привести людей их непра-вильно осознанные потребности: “Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму. И запираемся в оди­ночестве, и все наши богатства — прах и пыль, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить”.

Чтобы правильно понять причины того или иного поведения людей и эффективно вести воспитательную работу через раз­личные каналы, успешно руководить про-изводством, требуются знания о жизни реальных коллективов, об их влиянии на становление личности, о правилах форми­рования самих коллективов, их структуре и особенностях руководства, о специфике взаимоотношений людей в них. <...>

В каждом большом коллективе фор­мируются свои группы из 3—5—7 чело­век, получившие название неформальных, так как формально, официально такие группы нигде не обозначены и чаще все-го об их существовании никто не думал и уж, конечно, никто не принимал их в расчет при управлении работой коллек­тива. Что такое неформальная группа? Это объединение людей по интересам и цен­ностям, которые они разделяют. Каждый вновь приходящий в коллектив работник полностью адаптируется лишь после вступления в какую-то неформальную группу. Причем каждая из них, как пра-вило, ведет себя в отношении с другими группами или официальным руковод­ством как единое целое, защищая инте-ресы всех в своей группе. Претензии к одному из ее членов вызывают ответную реакцию всех остальных. Группа высту-пает стабилизатором настроения своих членов, их уверенности в себе, обеспечи­вает их адаптацию, если изменяются ус­ловия. Известно, например, что при миг­рации в другие края или страны быстрее адаптируются те, кто переезжал группой. При опросе сотрудников одного предпри­ятия выяснилось, что из 265 человек, име-ющих на предприятии друзей (т.е. состо­ящих членами неформальных групп), 78% выражают удовлетворенность своей рабо­той и 63% отмечают, что у них обычно хорошее настроение. Из 99 человек, не имеющих на предприятии друзей, хоро-

шее настроение обычно наблюдается толь-ко у 45% опрошенных.

Мнение группы для ее членов является очень значимым. Для некоторых людей оно значит гораздо больше, чем поощ­рение или наказание со стороны офици­альных руководителей. Человек, потеряв­ший свое место в группе, как правило, старается уйти из этого коллектива или переходит в другую, если коллектив боль-шой и насчитывает несколько неформаль-ных групп. В небольших коллективах формирование неформальной группы дол-жно быть заботой официального руково­дителя. Если личные отношения сотруд­ников не формируются на основе общих норм поведения, то такой коллектив, как правило, менее работоспособен. Рано или поздно в таких коллективах возникают конфликты, которые оттесняют деловые вопросы на второй план. Поэтому для не­больших коллективов реальной проблемой является подбор людей на совместимость, на способность организовать единую, спло-ченную группу.

В каждой производственной группе выделяются лица, которые берут на себя большие обязанности, чем этого требует их служебное положение. Такого челове­ка остальные члены группы признают ее лидером, неформальным руководителем. Он выступает как источник значимой ин-формации и консультант по многим про-изводственным и непроизводственным вопросам, регулирует отношения в группе, представляет ее вовне, а поведение лидера служит образцом групповых норм и цен­ностей.

Каждый из членов группы занимает в ней свое определенное место. Одни пользу-ются большим авторитетом, другие мень-шим. С развитием группы могут происхо­дить изменения в положении отдельных ее членов и реже смена лидера.

Руководителям больших коллективов необходимо учитывать наличие неформаль-ных групп и их лидеров. <...>

Иногда в группах выделяются два ли­дера: к мнению одного прибегают, решая деловые вопросы, другой пользуется вы­соким авторитетом в организации обще­ния. С учетом их различных качеств и обстоятельств жизни группы за каждым из них закрепляется свое место в груп­повой иерархии.

54

В небольших коллективах, составляю­щих по численности одну неформальную группу, особенно важно обеспечивать доб­рые отношения между официальным руко­водителем (бригадир, мастер) и неформаль­ным лидером. Иногда рекомендуется во главе таких маленьких групп ставить не­формальных лидеров. <...>

Особенности отношений между члена­ми группы и самими группами, между ру­ководителем и лидером, между руководи­телем и подчиненными образуют то, что называется психологическим климатом в коллективе. Этот климат в значитель­ной мере определяет состояние работаю­щих или обучающихся в данном кол­лективе: их удовлетворенность работой, желание трудиться с полной отдачей, хо­рошее настроение. Поэтому поддержание благоприятного психологического клима­та в коллективе является одной из глав­ных задач руководителя. Ведь духовно-нравственная атмосфера коллектива во многом определяет решение производст­венных вопросов. Известно, что передовые бригады и лучшие спортивные команды отличаются хорошим психологическим климатом. Все это говорит о том, что не­обходимо учитывать при подборе кадров психологическую совместимость людей, т.е. совместимость установок, интересов, ценностей, норм поведения, привычек и личностных качеств.

Задачей каждого руководителя долж­но быть создание в коллективе нравст­венной и деловой атмосферы, достижение взаимопонимания в производственных воп­росах. <...>

Крайне важен стиль руководства в со­здании психологического климата в про­изводственных группах. Уже в первых со­циально-психологических работах были условно выделены три разных типа руко­водства: авторитарный (директивный), де­мократический и анархический (попусти­тельский). В книге Г. Гибша и М. Форверга описаны три разных стиля руководства бригадами.

При авторитарном руководстве брига­дир все решения принимает сам. Возраже­ния и советы бригады отвергаются. Любое нарушение намеченного порядка порицает­ся, даже если рабочие не виноваты. Руко­водитель держится в стороне от рабочих. При демократическом стиле многие воп-

росы по работе бригадир решает с учетом мнения рабочих, постоянно находится вме­сте с бригадой, следит, чтобы загруженность каждого была равномерной. Обращение с рабочими спокойное, доброжелательное. При анархическом (попустительском) сти­ле руководства бригадир пускает дело на самотек. Он редко бывает с бригадой, в ее жизнь не вмешивается, и задания она час­то получает не от него, рабочие сами рас­пределяют их.

Эти три бригады отличались и по про­изводственным успехам, и по психологи­ческому климату. По объему выполненной работы первое место занимала бригада, ру­ководимая авторитарно (из девяти раз она шесть была на первом и трижды на вто­ром месте). Бригада, руководимая демок­ратически, дважды была первой и четыре раза занимала второе место. Однако по психологическому климату выделялась демократически руководимая бригада. Она была более сплоченной. За один и тот же период из нее уволился один человек, а из авторитарной ушли пятеро. Анархически руководимая бригада имела наихудшие показатели в работе и наименьшую груп­повую сплоченность. Итак, в конечном счете по совокупности показателей наилуч­шей оказалась бригада с демократическим стилем руководства. Авторитарный же стиль приемлем и дает хорошие показа­тели лишь на короткое время, когда надо быстро решить какую-то задачу. Длитель­ного же авторитарного руководства груп­па не выдерживает (много производствен­ных травм, увольнений). Анархический стиль оказывается негодным во всех ситуа­циях — и по результатам работы, и по пси­хологическому климату в коллективе. Ко­нечно, в реальной жизни такие “чистые" стили руководства почти не встречаются. Однако как ведущую тенденцию в руко­водстве их можно выделить для после­дующей корректировки работы руково­дителей.

Большое внимание социальная психо­логия уделяет человеческому общению. На неумение устанавливать контакты с дру­гими людьми жалуются многие молодые специалисты, работающие на производстве, где по роду выполняемых обязанностей им необходимо постоянно вступать в контак­ты с коллегами, рабочими, руководством предприятия. <...> Уже выяснены суще-

55

ственные факторы, влияющие на взаимо-отношения людей <...>. Верное понима-ние обращенной к человеку речи дости­гается только при правильном понимании ситуации, по поводу которой речь произ­носится. Например, фраза жены “Я купи­ла сегодня тебе сапоги” может означать:

1) надень их и иди погуляй с собакой, это теперь твоя обязанность и незачем ссы­латься на плохую погоду;

2) все готово к отъезду на дачу. Я успе­ла купить сапоги;

3) хотя тебе сапоги не нравились, я их тебе купила и ты будешь их носить;

4) наконец я купила сапоги, какие мне хотелось.

Не зная контекста, человек, конечно, по-лучает новую информацию: сообщение о покупке сапог. Но насколько она беднее той, которая фактически содержится в словах говорящего!

Большое значение имеют внеречевые средства передачи информации — поза, жест, мимика, пространственное располо­жение партнера и т.д. В разных нацио­нальных культурах значения этих средств могут не совпадать, и человек, не знаю­щий традиций данной культуры и посту-пающий в соответствии со своим прош­лым опытом, может попасть в неловкое положение, неправильно интерпретировать события. Например, в Китае о печальных событиях принято говорить с улыбкой, чтобы не огорчать собеседника, траурный цвет там белый, а не черный, как в Евро­пе. В отличие от европейцев у народов Востока нет обычая пожимать руку. Для европейцев нормальное расстояние меж­ду говорящими около 70 см, для жителей Среднего Востока и Южной Америки это слишком далеко. Мексиканец при раз­говоре постарается подойти к европейцу поближе, для того же особенно с непри­вычки будет естественно отступать, под­держивая “естественную” дистанцию, при этом он будет чувствовать себя неловко: ведь ему непонятно, как трактовать пове­дение партнера!

Большие надежды возлагают на соци­альную психологию службы массовой ин-формации.