Соотношение уголовного и гражданского права

Известный английский судья лорд Мэнсфилд как-то заметил: "Вряд ли стоит специально говорить о различиях между граждан­ским и уголовным правом или о различиях между гражданским и уголовным процессом, ибо все эти различия очень хорошо из­вестны любому английскому юристу и не требуют дополнитель­ных объяснений"*. С тех пор как были произнесены эти слова, прошло более двухсот лет. Однако, несмотря на многочисленные попытки объяснить, в чем, собственно говоря, состоят эти разли­чия, никому сделать это не удалось. Во всяком случае сегодня можно говорить, что в наибольшей степени различия между гра­жданским и уголовным правом проявляются в тех юридических и процессуальных последствиях, которые влекут преступления, с одной стороны, и нарушения норм гражданского права — с дру­гой.

* Цит. по: Winfield P.H. The Province of the Law of Tort. Cambridge, 1931. P. 190.

Конечно, организация деятельности судов в целом приспособ­лена к тому, чтобы отделять уголовные дела от дел гражданских. Поэтому с определенной долей условности можно сказать, что уголовные дела — это те, которые рассматриваются в уголовном суде. Соответственно дела гражданские следует искать в судах, которые наделены компетенцией по разрешению гражданско-правовых споров.

Значит, какой суд, такое и дело. Однако проблема состоит в том, что в английской правовой системе подразделение судебных дел на гражданские и уголовные не носит абсолютного характера. Некоторые суды наделены смешанной компетенцией, т. е. один и тот же суд может рассматривать как уголовные, так и гражданские дела. Например, эти дела могут рассматривать мировые (магист­ратские) суды в пределах своей компетенции.

Если говорить о процессуальных различиях и соотношении ан­глийского уголовного и гражданского права, то следует отметить, что гражданское дело возбуждается судом не иначе как по иници­ативе частного лица (это может быть и юридическое лицо), обра­тившегося в суд. Возбуждение уголовного дела — вопрос не част­ный, а публичный. Ведь в отличие от гражданского права уголов­ное право призвано обеспечить защиту всех (общий интерес) от причинителя зла. Как правило, судебное преследование по уго­ловному делу возбуждается Короной (государством) от имени об­щества и реализуется в процессуальной форме предъявления офи­циального обвинения.

В последнее время появились некоторые новые области уго­ловного права, которые позволяют возбуждать уголовное пресле­дование не только Короне. Например, Инспекция по охране здо­ровья и безопасности наделена полномочиями по расследованию нарушений техники безопасности на производстве. Муниципаль­ные торговые инспекции занимаются нарушениями правил торговли, а Королевское общество по защите животных от жестоко­го обращения — преступлениями, связанными с жестоким обра­щением с животными. В отдельных случаях, весьма немногочис­ленных, возбуждение уголовного преследования по уголовному делу возможно и по инициативе частных лиц. Как правило, такие преступления связаны с интимными вопросами личной жизни че­ловека, с посягательствами на его честь и достоинство.

В большинстве же случаев для передачи дела в суд необходи­мо решение специального органа — королевской службы обвине­ний. Этот орган — аналог прокуратуры, английское приобретение относительно недавнего времени. Служба была учреждена в 1985 г. для того, чтобы хоть как-то сблизить процессуальные по­рядки страны с тем, что делается в этом отношении на континен­те, и вывести из сферы исключительных полномочий полиции ре­шение вопросов о предании суду и функцию поддержания обви­нения в суде.

Краткая предыстория этого нововведения такова. Англия в си­лу исторических особенностей развития никогда не знала такого учреждения, как прокуратура. Поэтому функции предания суду и поддержания обвинения по существу здесь всегда находились под контролем населения. Начиная с XII в. эти вопросы были в веде­нии Большого жюри присяжных (Grand Jury). Его не следует пу­тать с тем, что называется жюри присяжных, т. е. с присяжными заседателями, которые заседают в судах и выносят окончательные вердикты по рассматриваемым делам.

Функции большого жюри у англичан были аналогичны функ­циям прокуроров на континенте с той лишь разницей, что проку­рор — это государственный служащий, полностью зависящий от власти, а присяжные — это народ, т.е. люди, напрямую властям не подвластные. В Англии традиционно присяжные решали воп­рос о предании обвиняемого суду, взвешивая, достаточно ли у об­винения, т.е. у полиции, убедительных доказательств, чтобы суд состоялся.

В 1933 г. Большое жюри присяжных было упразднено. С тех пор решение вопросов о предании суду переходит в руки поли­ции. Фактически обвинение в суде предъявлялось барристером в Суде Короны или барристером либо солиситором* в магистрат­ском суде. Они действовали по поручению полиции.

* О барристерах и солиситорах подробнее см. далее, гл. 13.

При такой системе и расследование преступлений, и поддер­жание обвинения в суде фактически были сосредоточены в одних руках. Качество работы полиции по сбору доказательств и рассле­дованию преступлений как бы оценивалось самой полицией. Это было признано неприемлемым с точки зрения соблюдения право­вых стандартов и требований, предъявляемых к правоохранитель­ной деятельности в целом. Ведь полиции очень трудно было со­хранять свою объективность и непредвзятость. Введение королев­ской службы обвинений, по мысли законодателя, должно было исправить положение. В дополнение к этому в 1988 г. создается Подразделение по тяжким преступлениям, совершаемым на поч­ве мошенничества и обмана. Этот орган расследует и поддержи­вает обвинение в случае совершения большинства преступлений, связанных с мошенническими действиями.

Следует отметить, что начиная с 1986 г., т. е. со времени пере­дачи обязанностей публичного обвинения в совершении преступ­лений специальной службе, новый порядок подвергается критике. В основном внимание обращается на две проблемы: значитель­ные региональные расхождения между показателями раскрытых преступлений (т. е. тех преступлений, по которым дела были пе­реданы в суд) и высокий уровень оправдательных вердиктов. Пос­ле нововведения, т. е. учреждения королевской службы обвине­ний, эти показатели стали хуже, чем до ее введения.

В частности, это ведомство обвиняется в необоснованном пре­кращении выигрышных дел из-за некомпетентности его сотруд­ников, а также в разбазаривании служебного времени полиции, что связывается с введением для полиции нового требования — завершать расследования по всем уголовным делам в их произ­водстве независимо от того, будет ли предъявлено затем обвине­ние в суде. Наконец, королевской службе обвинений делается уп­рек в том, что этот орган в меньшей мере, чем полиция или суд, ответствен за свои действия.

Возглавляет королевскую службу обвинений директор службы публичных обвинений. С английского берега он видится как не­кий прокурор Короны. Однако в отличие от прокурора директор службы публичных обвинений и его сотрудники на местах нико­гда не появляются в суде. Они не доказывают виновность подсу­димого, не высказываются о квалификации содеянного. В Англии за них это делают профессиональные адвокаты — барристеры. Получая соответствующий гонорар, они от лица Короны предъя­вляют обвинение в суде, участвуют в процессе, т.е. делают все то, что в других странах возлагается на прокуроров.

Причем следует заметить, что английские барристеры, даже выступая в суде в роли прокуроров, остаются не государственны­ми служащими, а членами адвокатуры, т. е. организации, не име­ющей никакого отношения к государственным структурам. Один и тот же барристер сегодня может выступать на стороне обвине­ния, а завтра в том же суде защищать подсудимого.

Всего в Англии и Уэльсе действует более 30 подразделений ко­ролевской службы обвинений. На каждое из этих подразделений на местах замыкаются районные отделения, возглавляемые обви­нителями отделений Короны. В составе отделений — государст­венные обвинители. На должность государственного обвинителя назначаются как барристеры, так и солиситоры. Общая штатная численность службы обвинения насчитывает около 1500 государ­ственных обвинителей и примерно 3000 человек технического и административного персонала. В служебном и процессуальном отношении государственные обвинители не зависят от полиции. Как правило, они самостоятельно решают, предъявлять им обви­нение в совершении преступления или нет, а также поддерживать обвинение в суде или отказаться от его поддержания.

Конечно, потерпевший в уголовном процессе также может из­менить свою позицию, например простить преступника. Однако это не влияет на ход расследования и рассмотрение дела в суде. Ведь преследование по обвинению в совершении преступления по уголовному делу осуществляется не от имени потерпевшего, а от лица государства и общества, хотя сторона обвинения может и отказаться поддерживать его. Если истец по гражданскому делу решает прекратить судебное разбирательство, суд не может про­должать слушания. Разумная основа такого порядка состоит в том, что примирение сторон — это лучший исход гражданского спора.

В гражданском праве согласие потерпевшего на примирение может препятствовать привлечению к суду причинителя вреда или по крайней мере смягчать его гражданско-правовую ответст­венность. По уголовным делам, хотя и не во всех случаях, такое согласие жертвы принципиального значения не имеет. В частно­сти, это касается наиболее тяжких преступлений, сопряженных с посягательством на личность, например так называемых мило­сердных убийств, совершаемых по просьбе потерпевших.

Указанные различия между уголовным и гражданским правом объясняются, в частности, тем, что уголовно-правовая доктрина строится на принципе патернализма, с которым Корона выступа­ет по отношению к членам общества. Однако из этого общего по­ложения есть исключения. Так, для некоторых видов преступных посягательств позиция потерпевшего может иметь значение. В ча­стности, она может предусматриваться в качестве обязательного признака объективной стороны состава. В таком случае согласие потерпевшего, так же как и в гражданском праве, может препят­ствовать судебной ответственности. Например, изнасилованием в английском уголовном праве считается половое сношение мужчи­ны с женщиной без согласия потерпевшей. Поэтому неосторожная форма вины при совершении изнасилования с позиций анг­лийского уголовного права и судебной практики отнюдь не вы­глядит абсурдом.

Различия между уголовным и гражданским правом заключают­ся также в тех последствиях, которые влечет совершение престу­пления, с одной стороны, и нарушение требований гражданско-правовых норм — с другой. Считается, что гражданский иск ведет к назначению компенсации, которая выплачивается ответчиком истцу, а обвинение в совершении преступления, как правило, связано с назначением меры уголовного наказания виновному. Однако это несколько упрощенный взгляд.

Например, штрафные санкции могут быть назначены судом не только за совершенное преступление, но и по гражданскому делу. Обычно такой штраф назначается решением суда лицу, причи­нившему истцу вред по неосторожности. Штраф в гражданском процессе призван покарать нарушителя, который в противном случае мог бы рассчитывать на получение неправомерной выгоды от правонарушения. По уголовному делу суд может не ограни­читься только назначением наказания виновному. Так, судья мо­жет обязать осужденного выплатить денежную компенсацию по­терпевшему там, где это необходимо. Однако следует сказать, что компенсация лишь дополняет те меры наказания, которые пред­усмотрены для назначения осужденному, признанному виновным в совершении преступления. Самостоятельного значения эта ме­ра не имеет.

Таким образом, между уголовным и гражданским правом об­наруживаются точки соприкосновения. Различия скорее носят процессуальный характер. Они достаточно хорошо просматри­ваются, если обратиться к анализу тех судебных процедур, ко­торые установлены для рассмотрения уголовных и гражданских дел.