И» СУБЪЕКТИВНОГО, ПОКАЗАТЬ, КАК ОТСЮДА ВОЗНИКАЕТ 1 страница

ОБЪЕКТИВНОЕ]

А потому, если действительно существует трансцен­дентальная философия, то ей остается идти лишь в про­тивоположном направлении исходя от субъективного как от первичного и абсолютного и показывая, как отсюда возникает объективное. Таким образом, натурфилософия и философия трансцендентальная делят между собой два возможных направления философствования, и если вооб­ще всякая философия должна сводиться к тому, что либо природа делается интеллигенцией, либо интеллигенция природой, то трансцендентальная философия, выполняю­щая эту последнюю задачу, представляется второй необ­ходимой первонаукой философии.

[НАТУРФИЛОСОФИЯ И ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ — ДВЕ ОСНОВНЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ]

[...] Мы не только дедуцировали понятие трансценден­тальной философии, но вместе с тем позволили читателю окинуть общим взглядом всю систему философии,

249

находящей, как мы только что видели, себе завершение fl двух основных науках, взаимно себя восполняющих и друг друга требующих, несмотря на свою противоположность в принципе и направленности. В данном же случае нам нужно раскрыть не всю систему в целом, но лишь одну из входящих в нее основных наук: ее нужно прежде всего точнее характеризовать на основании выведенного нами понятия об этой дисциплине.

[НАЧАЛО ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ — СОМНЕНИЕ В РЕАЛЬНОСТИ ОБЪЕКТИВНОГО]

1. Раз для трансцендентальной философии субъектив­ное это первичное и вместе с тем единственная основа всякой реальности, единственный принцип для объясне­ния всего остального (§ 1), то этот отдел философии не­избежно начинается с общего сомнения в реальности объективного.

И вот наподобие того, как натурфилософия в направ­ленности своей на объективное ничего не опасается бо­лее, нежели вмешательства субъективного в этот род зна­ния, так же точно и философ трансцендентальный боится более всего, как бы что-либо объективное не припуталось к чисто субъективному принципу знания. Необходимое обособление достигается здесь путем абсолютного скеп­тицизма — отнюдь не половинчатого, направленного про­тив обычных человеческих предрассудков и никогда не смотрящего в корень вещей, но здесь имеется в виду скептицизм безоговорочный, направленный не против отдельных предубеждений, но против того основного пред­убеждения, с устранением коего сами собой исчезают и все остальные. Ибо помимо искусственно создавшихся и почерпнутых людьми извне предрассудков имеется также и более коренное предубеждение, почерпаемое нами не путем обучения или какой сноровки, но влагаемое в нас самой природой. Если исключить философа, то на взгляд всех остальных людей это как раз и сходит за принципы всякого знания, а тому, кто принимается размышлять исключительно сам, служит даже мерилом для всякой истинности.

Это основное предубеждение, к которому сводятся все остальные, заключается не в чем ином, как в том, будто вне нас существуют какие-то вещи; принятие такого взгляда за правильный не опирается ни на какие осно-

' 250 ~

вания, не подкрепляется никакими выводами (ибо нельзя привести ни одного выдерживающего испытание доказа­тельства в пользу этого), но все же не может быть иско­ренено и никаким доказательством противоположного (naturam furca expellas, tarnen usque redidit) ', а потому здесь предъявляется притязание на непосредственную до­стоверность, поскольку устанавливается связь с чем-то отличным от нас, даже нам прямо противоположным, во­все не усматривающимся в том, что дает нам непосредст­венное сознание, но ведь отсюда ясно, что все это лишь предубеждение, хотя и врожденное нам и первоначаль­ное, но от того не перестающее быть предубеждением.

[ПОЛОЖЕНИЕ О РЕАЛЬНОСТИ ВЕЩЕЙ ВНЕ НАС САМО ЕСТЬ НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ ДОСТОВЕРНОСТЬ!

С противоречием, возникающим из того, что положе­ние, по самой своей природе не могущее быть непосред­ственно очевидным, все же слепо и без всяких оснований к тому принимается за таковое, — с этим противоречием трансцендентальный философ в состоянии справиться, лишь устанавливая (что до сих пор не замечалось и оста­валось скрытым), что вышеуказанное положение вовсе не сопровождается непосредственной достоверностью, но само и является этой последней. Трансцендентальная фи­лософия как раз и обязана показать эту тождественность.

[НЕПОСРЕДСТВЕННО ДОСТОВЕРНО ЛИШЬ ПОЛОЖЕНИЕ: «Я СУЩЕСТВУЮ»!

2. Но ведь даже при самом обычном использовании на­шего разума за непосредственную достоверность может быть принято лишь положение я существую; именно ввиду того, что за пределами непосредственного созна­ния оно теряет всякий смысл, это положение должно быть сочтено самой индивидуальной из всех истин, признано тем абсолютным предубеждением, которое должно быть воспринято до того, как вообще возможно установление достоверности чего-либо иного. Положение вне нас суще­ствуют вещи, на взгляд трансцендентального философа, может быть достоверным лишь в силу своей тождествен­ности с положением я существую, и достоверность эта будет одного порядка с неоспоримостью вышеуказанного исходного полагания.

251

[ОТЛИЧИЕ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО ЗНАНИЯ ОТ ОБЫЧНОГО]

Отсюда получается, что трансцендентальное знание в двух пунктах отклоняется от обычного:

Во-первых, в том, что достоверность существования внешних вещей представляется тут простым предрассуд­ком, за пределы которого мы выходим, доискиваясь осно­ваний к нему ведущих (в силу этого трансцендентальный философ никогда не берется за доказательство существо­вания вещей в себе, но ограничивается установлением естественности и необходимости того предрассудка, будто должны быть признаны действительно существующими предметы вне нас).

[РАЗГРАНИЧЕНИЕ ПРЕДПОЛОЖЕНИЙ О СУЩЕСТВОВАНИИ Я И ВНЕШНИХ ВЕЩЕЙ]

Во-вторых, отличие в том, что оба положения я суще­ствую и существуют вещи вне меня, сливающиеся на взгляд обычного сознания, тут разграничиваются (-при­чем одно предпосылается другому) именно в целях под­линного обнаружения их тождественности и непосредст­венной связи, до тех пор лишь чувствовавшейся. Осуще­ствляя самое это разграничение в случае доведения его до конца, мы переходим в трансцендентальную плоскость рассмотрения, носящую характер чего-то уже не естест­венного, а искусственного.

[ДЛЯ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО ФИЛОСОФА ТОЛЬКО У СУБЪЕКТИВНОГО ЕСТЬ ПЕРВИЧНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ]

3. Раз на взгляд трансцендентального философа только субъективному свойственна первоначальная реальность, то непосредственным предметом своего рассмотрения он делает лишь субъективный момент знания, к объектив­ному же он переходит лишь косвенным путем. И в про­тивность тому, что при обычном знании само знание (акт " знания) совершенно заслоняется предметом (объектом), в трансцендентальном рассмотрении за актом знания исчезает объект, как таковой. Таким образом, в силу своей решительной субъективности трансцендентальное знание является знанием о знании.

[СОЗЕРЦАЕМОЕ УСМАТРИВАЕТСЯ ЧЕРЕЗ АКТ СОЗЕРЦАНИЯ]

Так, например, при созерцании лишь объективное при­мечается в обычном сознании, само же созерцание раст­воряется в предмете; тогда как при трансцендентальном

252

способе рассмотрения скорее наоборот — созерцаемое усматривается через акт созерцания. Таким образом, обычное мышление являет собой механизм, руководи­мый понятиями, но последние в качестве таковых не раз­личаются, с другой же стороны, трансцендентальное мыш­ление нарушает ход этого механизма и, осознавая поня­тие в качестве акта, возвышается до понятия понятия. В будничной деятельности за вещами, с которыми мы во­зимся, мы забываем о самой нашей деятельности; фило­софствование является тоже своего рода деятельностью, но это не только деятельность, но также и неуклонное со­зерцание себя в такой деятельности.

[ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЕ РАССМОТРЕНИЕ ЕСТЬ САМООБЪЕКТИВАЦИЯ СУБЪЕКТИВНОГО]

Таким образом, трансцендентальный способ рассмот­рения по природе своей должен считаться вообще таким, что при нем восходит до сознания и объективируется аб­солютно не подлежащее объективации при всяком дру­гом способе мышления, знания или действования, одним словом, мы имеем здесь дело с самообъективацией субъек­тивного.

Искусство трансцендентального рассмотрения и заклю­чается в готовности постоянно оставаться в рамках этой двойственности действования и мышления (1, стр. 1, 11—19).

[ВЫСШАЯ ЗАДАЧА ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ]

[...] Высочайшей задачей трансцендентальной филосо­фии представляется [...] ответ на вопрос: как можно одно­временно считать, что представления сообразуются с предметами и что предметы подчиняются представле­ниям?

Легко видеть, что решение этой проблемы не отно­сится уже ни к практической, ни к теоретической филосо­фии, но требует чего-то высшего, служащего объединяю­щим звеном между тем и другим: не будучи ни теорией, ни практикой это должно быть вместе и тем и другим.

Как же это выходит, что объективный мир приспо­собляется к представлениям в нас и вместе с тем пред­ставления к объективному миру?

253

[УСЛОВИЕ ЭТОЙ ГАРМОНИИ]

Этого мы никогда бы не постигали, если бы не суще­ствовала известная предустановленная гармония между тем и другим миром — миром идеальным и миром реаль­ным. Но эта предустановленная гармония сама была бы немыслимой, если бы деятельность, порождающая объек­тивный мир, не была бы в основе тождественна с той, ко­торая обнаруживается в волевом устремлении, и наоборот.

[ТОЖДЕСТВО ДВУХ ВИДОВ ПРОДУКТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ]

Но ведь деятельность, обнаруживающаяся в волевом устремлении, во всяком случае является продуктивной деятельностью. Продуктивно всякое свободное действова-ние, и продуктивно оно лишь в случае осознанности. Но эти деятельности обязательно должны быть в принципе чем-то единым, а потому мы приходим к нужной нам предустановленной гармонии, как только признаем, что та самая деятельность, которая в поведении нашем созна­тельно продуктивна, в порождении своем мира продук­тивна бессознательно. И тогда противоречие отпадает.

Если это действительно так, то вышеупомянутая пер­воначальная тождественность между деятельностью, за­нятой порождением мира, и той, которая обнаруживается в волевом устремлении, найдет себе выражение в резуль­тате первой, и сами эти результаты окажутся созданием одновременно как сознательной, так и бессознательной деятельности.

[ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ОБЪЕДИНЯЮТСЯ В ТЕЛЕОЛОГИИ]

Природа как в целом своем, так и в отдельных прояв­лениях должна представиться в качестве сознательно со­зданного произведения и одновременно с этим резуль­татом самого слепого механизма; она целесообразна, бу­дучи необъяснимой в своей целесообразности. — Филосо­фия природных целей, или телеология, является, таким образом, тем пунктом, где объединяются теоретическая и практическая философии (1, стр. 22—23).

[...] Вообще говоря, так называемая мертвая приро­да — это всего лишь несозревшая разумность, и вот по­чему уже и в этого рода явлениях, хоть и в неосознанном виде, имеются проблески того, что свойственно интелли­генции (1, стр. 13).

254

До сих пор мы лишь вообще постулировали тождест­венность той деятельности, которая порождает мир, с той, что обнаруживается в волевом устремлении, не решая во­проса, где — в природе или в нас — заключен принцип этой деятельности.

Но ведь систему знания лишь тогда можно считать завершенной, когда мы вновь возвращаемся к взятому нами за принцип. — Следовательно, трансцендентальную философию лишь в том случае можно было бы считать завершенной, если бы вышеупомянутую тождествен­ность — высшее разрешение стоящей перед этой наукой проблемы — удалось бы обнаружить в ее собственном принципе — в Я (1, стр. 23).

[РАЗВИТИЕ ПРИРОДЫ ОТ МАГНЕТИЗМА К ГАЛЬВАНИЗМУ]

[...] Без всякого умысла с нашей стороны наравне с первым измерением материи — длиной оказывается дедуцированным так­же и магнетизм, откуда сейчас же проистекает ряд важных след­ствий, за полный разбор которых мы даже и не в состоянии браться в рамках настоящего труда. На основании этой дедук­ции становится, например, ясным, что в форме магнитных явле­ний нам дается материя на том первом этапе ее конструиро­вания, когда обе противоположные силы объединяются в одной точке, и что, значит, магнетизм вовсе не особенность того или иного отдельного рода материи, но свойство материи вообще, следовательно, подлинная категория физики; отсюда же выте­кает, что упомянутые три точки², сохраняющиеся в том, что составляет природу магнита^ и исчезающие во всех других телах, являются не чем иным, как теми тремя априори выводимыми точками, которые служат для реального построения длины, и что, значит, магнетизм в его общем виде конструирует длину, как таковую, и т. д.

[...] Момент, представляющий обе противоположные силы в качестве чего-то совершенно раздельного, такого, между чем про­легает грань, оказывается следующим по порядку в конструиро­вании материи, в природе же тут мы находим электричество.

[...] В отличие от магнетизма последнее распространяется не просто вдаль, не жаждет дали и не руководится ею одной, но с ней сочетает и ширину, распространяясь по всей поверхности того тела, которому оно сообщается.

[...] Третий этап конструирования в природе отмечается химизмом. Первоначальная противоположность двух наших сил, представленная в химическом процессе взаимодействием двух тел, явствует из того, что здесь происходит обоюдное проница­ние, а это мыслимо только в случае наличия сил. Но в свою очередь немыслимо, чтобы оба тела являли изначальное проти­воречие без того, чтобы в каждом из них не получала абсолют­ного преобладания та или иная из этих двух сил. [...]

255

Если взамен несколько Специального обозначения — химиче­ский процее^ под чем разумеется вообще всякий процесс, пере­дающийся также и своему продукту, мы постараемся найти какое-либо более общее, то должны будем принять во внимание пре­имущественно то обстоятельство, что, согласно выведенным до сих пор основоположениям, предпосылкой реального процесса вообще должно быть триединство сил и что, следовательно, в природе следует априори искать такой процесс, у которого с преимущественной ясностью выражено это триединство. Таким процессом будет гальванизм, под каковым здесь разумеется не отдельный какой-либо процесс, но общая формулировка для всех тех процессов, действие которых переносится и на самый резуль­тат (1, стр. 153—158).

[ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОЗНАНИЯ МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО ЭСТЕТИЧЕСКОЙ]

Итак постулируется наличие вышеупомянутой одно­временно как сознательной, так и бессознательной дея­тельности в субъективном, в самом сознании.

Такой деятельностью может быть только эстетическая, и любое произведение искусства должно быть понято в качестве ее продукта. Идеальный мир искусства и ре­альный предметов являются, таким образом, порождением одной и той же деятельности; совпадение обеих ее разно­видностей (сознательной и бессознательной) при отсутст­вии сознательности ведет к действительному миру, в слу­чае же осознанности — порождает мир эстетический.

[ОБЪЕКТИВНЫЙ МИР — ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ БЕССОЗНАТЕЛЬНАЯ

поэзиядуа»А]

Объективный мир представляется не чем иным, как первоначальной, еще бессознательной поэзией духа; об­щим Органоном философии и заключительным аккордом во всей ее архитектонике оказывается философия искус­ства (1, стр. 24).

[...] Даже в тех случаях, когда объективное нам взду­мается взять за первичное, все же мы ни в коем случае не выходим за границы самосознания.

[ДОГМАТИЗМ, ДЛЯ КОТОРОГО ПЕРВОНАЧАЛЬНО БЫТИЕ, ОБРЕЧЕН НА ПОДМЕНУ ФИЛОСОФИИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЕМ!

Догматизм, для которого первоначально бытие, обре­чен на уход в бесконечность в своих объяснениях, ибо та цепь причин и действий, в виде которой развертывается объяснение, может замкнуться лишь в том, что одновре­менно служит и причиной, и действием; но тем самым мы

256

подменяем философию естествознанием, которое в свою очередь, дойдя до своего завершения, заставляет нас вновь обратиться к принципу трансцендентального идеа­лизма. (Последовательный догматизм существует лишь в виде спинозизма; последний же в качестве реальной си­стемы может выступать лишь в форме естествознания, заключительный итог коего оказывается опять-таки прин­ципом трансцендентальной философии) (1, стр. 34—35).

[ФИЛОСОФИЯ МОЖЕТ ВЫТЬ ЛИШЬ НАУКОЙ О ЗНАНИИ]

[...] Все доселе подводившееся под наименование фи­лософии возможно лишь в качестве науки о знании, имея своим объектом не бытие, а знание; и следовательно, принципом ее может быть не принцип бытия, но лишь принцип знания.

[...] Если вышеупомянутый принцип должен служить обоснованием для всей системы науки, то ему надлежит предопределять как ее содержание, так и форму. [...]

[ФОРМА И СОДЕРЖАНИЕ. ЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ В ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ]

Что такое форма научности вообще и в чем она ко­ренится? Этот вопрос по отношению ко всем другим нау­кам должен быть решен наукословием. Но последнее само уже наука, следовательно, понадобится наукословие наукословия, каковое тоже нельзя будет не считать нау­кой, и так далее до бесконечности. — Вопрос в том, как может быть объяснена возможность выхода из этого круга ввиду его явной порочности.

[ИЗНАЧАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ЗНАНИЯ СЛУЖИТ ИЗНАЧАЛЬНОЙ ЕГО ФОРМОЙ, И НАОБОРОТ]

Этот неизбежный для науки круг не мог бы быть объ­яснен, не коренись он изначально в самом знании (объек­те науки) в силу того, что изначальное содержание зна­ния служит изначальной его формой и, наоборот, изна­чальная форма знания предполагает его изначальное со­держание, и что вообще одно здесь взаимно обусловли­вает другое. Для этой цели в самой интеллигенции нужно нащупать такой момент, где в едином и нераздельном акте самого первоначального знания одновременно возни­кают как форма, так и содержание. — Задача нахожде­ния этого момента должна быть тождественна с отыска­нием принципа всякого знания.

9 Антология, т. 3                   257

|В ФИЛОСОФИЙ СОДЕРЖАНИЕ ОБУСЛОВЛИВАЕТСЯ ФОРМОЙ, И НАОБОРОТ]

Принцип философии, следовательно, должен быть га­ков, чтобы в нем содержание обусловливалось формой и, наоборот, форма — содержанием, так, чтобы не только одно предполагало другое, но чтобы они обоюдно себя обусловливали. — Против первого принципа философии в числе прочего выдвигается также и следующая аргу­ментация: это основоположение, вне всякого сомнения, должно обладать не только формой, но и содержанием. Но ведь всякое положение независимо от содержания под­чиняется законам логики. Следовательно, всякое осново­положение, обладающее материальным содержанием, уже в качестве такового предполагает высшие начала — на­чала логики. Сила этой аргументации не пострадает, если пойти в обратном направлении. Представим себе в каче­стве высшего какое-нибудь формальное полагание, на­пример А=А; к логике в этом положении относится лишь форма тождественности между А и А; но откуда берется это самое А? Раз А дано, то оно равно себе, но почему же оно дается? Этот вопрос, без всякого сомнения, нельзя разрешить, оставаясь в пределах самого этого положения и не восходя к чему-либо высшему. Аналитичность А = А предполагает синтез А. Отсюда очевидно, что нельзя по­мыслить никакого формального принципа, не присово­купляя сюда материального, и точно так же материаль­ный принцип всегда служит предпосылкой формального.

Из этого круга, заключающегося в том, что всякая форма предполагает содержание, а всякое содержание ве­дет к форме, никак нельзя было бы выбраться, если бы не удалось найти такого положения, где форма и содержа­ние были бы взаимно обусловлены в самой своей возмож­ности.

[НЕВЕРНО, БУДТО ОСНОВОПОЛОЖЕНИЯ ЛОГИКИ БЕЗУСЛОВНЫ И НЕВЫВОДИМЫ]

Значит, вся вышеприведенная аргументация опирает­ся прежде всего на ту ложную предпосылку, будто осно­воположения логики являются чем-то безусловным, т. е. невыводимым ни из каких высших начал. — Но основопо­ложения логики приобретают у нас силу лишь вследствие того, что являющееся в других случаях формой мы в свою очередь делаем содержанием положений; к логике, таким

258

образом, вообще можно прийти лишь путем абстракции от таких определенных положений. Если она возникает на­учным путем, то может получиться лишь путем абстрак­ции из высших основоначал знания, и так как последние в качестве таковых сами уже предполагают логическую форму, то они должны быть такого свойства, чтобы ж то и другое — и форма и содержание — находились тут в обоюдной обусловленности и связи.

[НАУКОСЛОВИЕ ДОЛЖНО И ОБОСНОВЫВАТЬ ЛОГИКУ, И ВПЕРВЫЕ ОСУЩЕСТВЛЯТЬСЯ ПО ЗАКОНАМ ЛОГИКИ]

Но ведь такое абстрагирование неосуществимо до той поры, пока не установлены высшие основоначала знания, т. е. не оформлено само наукословие. Этот новый ложный круг, заключающийся в том, что наукословие одновре­менно должно и обосновывать логику, и в то же время впервые осуществляться по законам логики, разъясняется таким же путем, что и предшествующий. Поскольку в высших основоначалах знания форма и содержание вза­имно друг друга обусловливают, наука о знании одновре­менно должна быть и закономерностью, и наиболее со­вершенным осуществлением научной формы, будучи абсолютно автономной и по форме, и по содержанию.

[БЕЗУСЛОВНО ТОЛЬКО ТО, ЗНАЧЕНИЕ ЧЕГО ОБУСЛОВЛИВАЕТСЯ ЛИШЬ СУБЪЕКТИВНЫМ!

[...] В качестве безусловного постигается мной только то, знание чего обусловливается исключительно субъек­тивным, а не объективным. — Так вот утверждается, что обусловленным через субъективное может быть исключи­тельно лишь такое знание, которое выражается в полага-ниях тождественности. Ибо в суждении А = А мы со­вершенно отвлекаемся от содержания А. Для этого на­шего знания совершенно безразлично, обладает ли А реальностью или нет. Если, таким образом, здесь мы со­вершенно абстрагируемся от реальности подлежащего, то А рассматривается лишь постольку, поскольку оно пола­гается в нас самих, нами представляется; но вовсе не за­ходит и речи о том, соответствует ли этому представлению что-либо вне нас. Наше положение обладает очевидностью и достоверностью, совершенно независимо от того, яв­ляется ли А чем-то действительно существующим или всего лишь воображаемым, или даже невозможным. Ибо

259

положение это гласит лишь о том: поскольку я мыслю А, я не мыслю ничего иного, кроме этого А. Знание, давае­мое этим положением, обусловлено таким образом един­ственно моим мышлением (субъективным), т. е.,согласно нашим разъяснениям, оно безусловно.

[...] Если синтетическим суждениям — а тем самым и всему нашему знанию — должна быть свойственна досто­верность, то мы должны вернуться вспять к безусловно достоверному, т. е. к тождественности мышления вооб­ще, что вовлекает нас-в противоречие.

[НЕОБХОДИМОСТЬ УСТАНОВЛЕНИЯ МОМЕНТА, ГДЕ ТОЖДЕСТВЕННОЕ И СИНТЕТИЧЕСКОЕ ЕДИНЫ]

5. Противоречие это можно было бы разрешить лишь тем путем, если бы мы в состоянии были установить та­кой момент, где тождественное и синтетическое едины, или найти такое положение, которое, будучи тождествен­ным, оказывалось бы в то же время и синтетическим, и в синтетичности своей было тождественным.

Никак нельзя понять, как мы можем добиться до­стоверности по отношению к тем положениям, где совер­шенно инородное по своему составу объективное соче­тается с субъективным (а это имеет место в любом син­тетическом суждении А = В; сказуемое, понятие всегда здесь представляет субъективное, объективное же нахо­дит выражение в подлежащем),

а. не существуй вообще чего-либо абсолютно истин­ного.

Ибо, если бы в нашем знании имел место бесконечный переход от принципа к принципу, то для получения вы­шеупомянутого чувства вынужденности (через что поло­жение становится достоверным) нам пришлось бы, пусть даже бессознательно, пробежать вспять весь этот беско­нечный ряд, что явно нелепо. Если этот ряд подлинно бесконечен, то охватить его полностью никак нельзя. Если же эта бесконечность перехода где-либо обрывается, то должно существовать абсолютно-истинное. — А раз эта абсолютная истинность есть, то абсолютной его достовер­ностью должны проникаться все наше знание в целом и всякая входящая в состав этого знания отдельная истина. Смутное ощущение абсолютной истины создает чувство необходимости, приводящее нас к признанию истинности того или иного положения. — Смутность этого чувства фи-

260

лософией должна быть переработана в четкие понятия; делается это путем установления вышеупомянутой общей связи и основных звеньев.

Ь. Это абсолютно-истинное может быть только тож­дественным знанием, но поскольку всякое истинное зна­ние является синтетическим, то и это абсолютно-истин­ное, являясь тождественным знанием, неизбежно в свою очередь должно быть синтетическим; если, таким обра­зом, существует абсолютно-истинное, то должен быть на­лицо такой момент, где непосредственно из тождествен­ного знания проистекает синтетическое и обратно.

[АНАЛИЗ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ МЕЖДУ ТОЖДЕСТВАМИ И СИНТЕТИЧЕСКИМИ ПОЛАГАНИЯМИ1

6. Для того чтобы разрешить задачу, заключающуюся в нахождении такого момента, вне всякого сомнения, мы должны глубже проникнуть в ту противоположность, ко­торая существует между тождествами и синтетическими полаганиями.

В каждом полагании сопоставляются между собой два понятия, т. е. устанавливается либо их равносильность, либо отсутствие таковой. В тождестве же мышление сопо­ставляется лишь само с собой. — Синтетическое же поло­жение, наоборот, выходит за пределы только мышления; мысля подлежащее такого положения, я еще не мыслю сказуемого, последнее присоединяется к подлежащему; предмет, таким образом, здесь не просто предопределяется мышлением, но и рассматривается в качестве чего-то реального, ибо реально то, что не может быть создано одним только мышлением.

[ПОИСКИ МОМЕНТА, КОГДА ОБЪЕКТ И ПОНЯТИЕ О НЕМ СОСТАВЛЯЮТ НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ЕДИНСТВО)

Если теперь тождественным представляется такое по­ложение, где понятие сопоставляется с понятием, синте­тично же то, где понятие соотносится с отличным от него предметом, то задача нахождения такого момента, где тождественное знание одновременно становится и синте­тическим, сводится ни более ни менее как к следующему: нужно установить, когда объект и понятие о нем, предмет и представление о нем составляют единство, исходное и не нуждающееся ни в каком опосредовании.

Тождественность этой задачи с нахождением прин­ципа всякого знания может быть показана еще короче.

261

[МОМЕНТ, ГДЕ СУБЪЕКТ И ОБЪЕКТ НЕПОСРЕДСТВЕННО ПРЕДСТАВЛЯЮТ ЕДИНСТВО)

7. Поскольку же теперь представление равносильно субъективному, а бытие объективному, то стоящее перед нами задание получает следующую самую точную форму­лировку: нужно найти тот момент, где субъект и объект непосредственно представляют единство.

8. Это все большее сужение задачи и подводит нас, собственно говоря, к ее разрешению. — Вышеупомянутая непосредственная тождественность субъекта и объекта воз­можна лишь там, где представливаемое совпадает с пред­ставляющим, созерцаемое с созерцающим. — Но подобную тождественность представляемого и представляющего можно найти только в самосознании; следовательно, в нем и нужно видеть искомый нами момент.

[ЕДИНСТВО СУБЪЕКТА И ОБЪЕКТА ОТКРЫВАЕТСЯ ЛИШЬ ЧЕРЕЗ АКТ САМОСОЗНАНИЯ!

[...] А что именно в самосознании субъект и объект мышления составляют нечто единое — может быть отчет­ливо выяснено для каждого лишь через акт самосознания. Для этого нужно одновременно с осуществлением этого акта погрузиться также и в рефлексию о нем. — Самосо­знание является актом, при помощи которого мыслящий сам для себя непосредственно становится объектом и, на­оборот, самосознание является не чем иным, как таким актом. — Этот акт является абсолютно свободным дейст­вием, к которому хотя и можно подводить, но без всякого к тому принуждения. В дальнейшем постоянной нашей предпосылкой будет легкая осуществимость самосознания путем такого акта, различение самого себя в качестве мыс­лящего и мыслимого и новое установление своей тождест­венности в этой самой различенности (1, стр. 37—46).

[БЕЗУСЛОВНОГО НЕЛЬЗЯ ИСКАТЬ В МИРЕ ОБЪЕКТОВ, ВЕЩЕЙ, МАТЕРИИ]

Безусловного, следовательно, вообще нечего искать в мире объектов. Поэтому даже для естествознания, не говоря уже о чисто трансцендентальной философии, объ­ективное — материя представляется не чем-то исконным, но в обоих случаях одинаковой мнимостью.

Безусловным именуется то, что ни при каких обстоя-

262