Особенности строительства государства

При Иване Калите получил свое окончательное воплощение новый принцип строительства го­сударства — принцип этнической терпимости. В отличие от Литвы, где предпочтение отдавалось католикам; в от­личие от Орды, где после переворота Узбека стали преоб­ладать мусульмане, в Москве подбор служилых людей осуществлялся исключительно по деловым качествам. Калита и его наследники принимали на службу и татар (христиан и язычников, бежавших из Орды после победы ислама и не желавших поступаться религиозными убеж­дениями), и православных литовцев, покидавших Литву из-за нестерпимого католического давления, и простых русских людей, все богатство которых заключалось в коне да сабле. Никаких владений у этих людей не было, и пото­му они искали службы, то есть государственных военных обязанностей, за выполнение коих от князя московского следовало вознаграждение в виде «корма» с небольшой деревеньки. Силой, связующей всех «новонаходников», в Москве стала православная вера.

С точки зрения пассионарной теории этногенеза, причина возвышения Москвы состоит в том, что именно Московское княжество привлекло множество пассионарных людей: татар, литовцев, русичей, половцев – всех, кто хотел иметь уверенность в завтрашнем дне, и общественное положение, сообразное своим заслугам. Всех этих пришельцев Москва сумела использовать, применяясь к их наклонностям, и объединить единой православной верой. При этом на Москву большей частью шли люди энергичные и принципиальные[6].

В различных источниках имеется оценка не только мероприя­тий, проводимых московским великим князем Иваном Даниловичем Калитой по отношению к другим князьям и княжествам Северо-Восточной Руси, но и его внутренней политики (организации суда и управления) в присоединенных к Москве землях. Наиболее раз­вернутая и интересная оценка подобного рода, современная самому Калите, имеется в записи на евангелии, написанном в 1339 г. в Моск­ве писцами Мелентием и Прокошей и посланном в монастырь («к свя­тей богородици») на Двину. Запись представляет собой настоящий панегирик Калите как князю-правителю. В его деятельности усма­тривается исполнение библейского пророчества о появлении «в опу­стевший земли на западе» «цесаря» - блюстителя правосудия в своей стране и грозы для правителей других, иноверных земель («правду любяи, соуд не по мьздесудяи, ни в поношение поганым странам»). Оценивая политику Калиты (как «цесаря», воцарение которого предсказано пророком) под двумя углами зрения (обес­печение государству безопасности от нашествия внешних захват­чиков и насаждение внутреннего порядка), автор похвалы москов­скому князю пишет: «при семь будеть тишина велья в Роускоиземли и въсияеть в дни его правда, яко же и бысть при его царстве»[7].

Дела «благородного князя великого Ивана», который установил «правый суд паче меры», сравниваются с мероприятиями «право­верного» византийского императора Константина «законодавца», а также «правоверного царя» Юстиниана.

В заслугу Ивану Калите ставятся забота о распространении пра­вославия, строительство церквей, борьба с ересями и защита идео­логических и политических основ господствующей церкви, покрови­тельство духовенству.

Наконец, в рассматриваемой похвале Калите специально отме­чается его социальная политика—как будто бы проводимая им забота о нуждах народа, что вызывало якобы благодарность послед­него своему князю.

По мнению Л.В. Черепнинаразобранная тен­денциозная запись преследовала специальную цель идеологиче­ской пропаганды политических мероприятий московского великого князя, восхваление его как образцового правителя, проявляющего неуклонную и постоянную заботу о своей стране и своем народе. Весьма вероятно, что идеализированный образ Ивана Калитыбыл создан по прямому указанию его самого. Особенно показательно, что похвала Калите оформлена в виде записи на евангелии, послан­ном в 1339 г. на Двину. Калита, действуя в интересах московских феодалов, стремился завести на Двине промыслы², установить с Двинской землей непосредственные связи (минуя Новгород). Укреплению экономической базы и политических позиций мос­ковских феодалов на Севере должны были способствовать и меры идеологического воздействия московской великокняжеской власти на местное население. Неумеренное восхваление Ивана Калиты, проведенное в записи на евангелии — книге, через которую в пер­вую очередь распространялись основы христианского вероучения, ставило своей целью поднять его авторитет прежде всего среди духовенства Двинской земли, а через посредство последнего и сре­ди более широких слоев населения. Не следует забывать и того, что в 1339г. Иван Калита, побывавши в Орде, получил там поруче­ние собрать новую дань с Русской земли, в силу чего, вернувшись на Русь, сразу передал «царев» (т. е. ханский) денежный «запрос» новгородскому правительству. Конечно, удовлетворение этого «за­проса» должно было быть произведено в значительной мере силами и средствами населения северных владений Новгородской респуб­лики. Поэтому московскому великому князю, особенно в 1339 г., было так важно пропагандировать перед влиятельными общественными кругами (а при их помощи и перед рядовыми массами землевладельцев и горожан) основы своей политики[8].

Можно наметить примерно пять направлений, которые Калитасчитал существенными для политического курса московской вели­кокняжеской власти. Это, во-первых, мероприятия, содействую­щие безопасности Руси от вражеских нападений — тому, чтобы страна жила в тишине и спокойствии. Во-вторых, это — княже­ские законы и судебные уставы (использующие опыт законода­тельства византийских императоров), задачей которых является обеспечение «правды» в обществе. Третью свою заслугу Калитавидит в упрочении социального мира, в мероприятиях по устрой­ству общества на таких началах, чтобы бедные не были обижены богатыми, чтобы не существовало насилия сильных над слабыми. Четвертым комплексом мероприятий Калиты является, по мысли его самого, все то, что служит делу укрепления православия (воз­ведение церквей, поддержка лиц, занимающих руководящее по­ложение в системе церковной иерархии и т. д.). Наконец, пятый пункт той программы великокняжеской политики, которую про­пагандирует Калита, — это борьба со всякого рода выступления­ми, представляющими собой оппозицию господствующей церкви.

Имеются данные о том, что в кня­жение Калиты, а возможно, по его указанию, проводились ка­кие-то мероприятия по собиранию и обработке памятников права, византийского и русского (церковные уставы древнерусских кня­зей, Русская Правда), которые должны были служить руковод­ством для суда. При Калите, по-видимому, был составлен сбор­ник, представляющий собой соединение Кормчей и Мерила Праведного. А. С. Павлов прямо приписывал создание этого сбор­ника инициативе московского великого князя Ивана Даниловича. С. В. Юшков и М. Н. Тихомиров более осторожно лишь датируют памятник временем Калиты. Имеются основания принять вывод А. С. Павлова, особенно если вспомнить, что в записи на еванге­лии 1339 г., где говорилось о его заботе о правосудии и он сравнивался в этом плане с византийскими императорами — Константином и Юсти­нианом[9].

Меры Калиты в области кодификации права, которые автор записи на евангелии 1339 г. расценивает как результат заботы о правосудии, как результат стремления обеспечить населению суд справедливый и для всех равный, в действительности означали попытку укрепить феодальный правопорядок в условиях обо­стрившихся классовых противоречий и княжеских войн. «Тиши­на», наступившая, согласно сведениям ряда источников, на Руси с вокняжениемКалиты, — это, по представлениям его современ­ников и потомков, не просто передышка, которую получила стра­на от татарских набегов. В статьях, предшествующих Новгород­ской первой летописи по списку Археографической комиссии, Ивану Калите вменяется в заслугу, что он «исправиРусьскуюземлю от татей и от разбойник»⁴. А под «татями» и «разбойниками» представители господствующего класса часто имели в виду не просто правонарушителей, а лиц, представлявших социальную опасность для феодалов, т. е. крестьян и посадских людей, высту­павших против землевладельцев и властей. Таким образом, «ти­шина» — это внутренний феодальный порядок в стране, достиг­нутый Калитой путем подавления народных восстаний, путем расправы с теми, кто нарушал нормы феодального права, охра­няющие жизнь, безопасность, собственность представителей го­сподствующего класса.

2.2 Иван Калита – первый каменный строитель

Первая половина XIV в., преимущественно время Ивана Калиты отмечена переустройством Москвы, как города, оформлением ее внешнего вида в качестве великокняжеской резиденции. Память о строительных работах Калитыосталась а долгое время у потомства. «Постави князь Иван Данилович Калита град деревян Москву, тако же и посады в нём украсив, и слободы, и всем утверди», - пишет о деятельности Калиты поздний московский летописец. На основании тех же преданий Герберштейн посетивший Москву в начале 16 века, сообщает, что кремль до княжения Калиты был мал и защищен только бревенчатой оградой. Калита расширил и укрепил его по совету митрополита Петра.

При Иване Калите в Москве появились первые каменные здания, на первых парах церкви. Первым каменным строением в Москве считается собор Успения Богоматери, заложенный 4 августа 1326 года.

Каменное строительство при Калите развернулось в сравнительно короткий промежуток времени, на протяжении 9 лет (1326 – 1333 годы), после чего наступил длительный перерыв. Это обстоятельство, по-видимому, указывает на то, что строителями московских церквей были пришлые мастера и что собственная московская архитектурная школа возникла значительно позднее, во второй половине XIV века, иначе трудно объяснить своеобразную «сезонность» каменного строительства в Москве при Иване Калите.

Храмы Калиты представляли постройки относительно небольшие и не очень прочные. Все они были перестроены или сломаны в конце XV столетия после 150 лет существования.

Особенности строительной программы Ивана Калиты (посвящение престолов, даты закладки и освящения храмов) свидетельствуют о том, что князь стремился иметь в Москве престолы в честь главных образов русского православия, которые в ту пору политического разобщения служили одновременно и силами регионального патриотизма.

Отношения с церковью

Иван Данилович большую часть своего времени проводил в стольном граде небольшого Московского удела. Много занимался хозяйственными делами, се­мьей. Он слыл «христолюбивым» человеком, ища дружбу и поддержку у церковных иерархов. Особое почтение он оказывал митрополиту Петру, который все чаще наезжал в Москву[10].

Один из самых авторитетных и популярных лю­дей на Руси, митрополит Петр обосновался в Москве на своем подворье в 1322 году. Князь выстроил для митрополита новый обширный «двор» в восточной части Московского Кремля. Иван Данилович и пра­вославный иерарх много времени проводили в частых беседах. Именно здесь московский удельный пра­витель стал превращаться в «собирателя Руси» Ивана Калиту. В беседах вырабатывалась стратегия Моск­вы, намечались азы ее исторической поступи.

Новый, по исторической хронологии, князь Мос­ковский свои деяния начал не с военного похода на соседний удел и не с княжеской охоты с неизменным многодневным пиром в заключение. 

Летописец рассказывает, что в 1299 г. митрополит Максим, не стерпев насилия татарского, собрался со всем своим клиросом и уехал из Киева во Владимир на Клязьму; тогда же и весь Киев-город разбежался, добавляет летопись. Но остатки южнорусской паствы в то тяжелое время не менее, даже более прежнего нуждались в заботах высшего пастыря русской церкви. Владимир был столицею великих, или сильнейших, князей только по имени, ибо каждый из них жил в своем наследственном городе; однако пребывание митрополита во Владимире при тогдашнем значении и деятельности духовенства сообщало этому городу вид столицы более, чем предание и обычай. После этого ясно, как важно было для какого-нибудь города, стремившегося к первенству, чтоб митрополит утвердил в нем свое пребывание; это необходимо давало ему вид столицы всея Руси, ибо единство последней поддерживалось в это время единым митрополитом, мало того, способствовало его возрастанию и обогащению, ибо в него со всех сторон стекались лица, имевшие нужду до митрополита, как в средоточие церковного управления; наконец, митрополит должен был действовать постоянно в пользу того князя, в городе которого имел пребывание…[11]

Странствуя по Руси, проходя места и города часто и подолгу бывал в Москве приемник Максима Петр. Святой Петр полюбил Москву, оставил столицу Андрея Боголюбского, правимую тогда уже одними наместниками княжескими, и переселился к Иоанну. «Если ты, - говорил он князю в духе пророчества, как пишет митрополит Киприан в житии св. Петра, - если ты успокоишь мою старость и воздвигнешь здесь храм, достойный Богоматери, то будешь славнее всех иных князей, и род твой возвеличится; кости мои останутся в сем граде; святители захотят обитать в оном, и руки его взыдут на плеща врагов наших». Эти пророческие слова, переходя по приданию от поколения в поколение, помнились и приводились для поддержания могущества и величия Москвы

Святой митрополит, сам выбрал место своего последнего пристанища – белокаменную гробницу в восточной части строившегося Успенского собора. Тем самым он нарушил древнюю традицию, по которой митрополитов хоронили в киевском Софийском соборе. Зимой, 21 декабря того же года Петр скончался. Иван Данилович прискакал в Москву на следующий день после кончины митрополита Петра. Над прахом его в следующем году освятил сию церковь епископ ростовский, и новый митрополит, именем Феогност, родом грек, основал свою кафедру также в Москве, к неудовольствию других князей: ибо они предвидели, что наследники Иоанновы, имея у себя главу духовенства, захотят исключительно присвоить себе достоинство великокняжеское.

Преемник митрополита Петра — грек Феогност — предпочел иметь дело с Москвой, которая показала себя опорой митрополичьего престола, а не с Тверью, ставшей союзницей католиков. Феогност уже не хотел жить во Владимире, поселился на новом митрополичьем подворье в Москве, у чудотворцева гроба…[12]

Иван добился причисления Петра к лику святых, что способствовало превращению Москвы в один из религиозных центров Северо-Восточной Руси. В первой половине 1327 года во Владимире-на-Клязьме состоялся поместный собор Русской Православной Церкви. Исполнявший тогда обязан­ности митрополита ростовский епископ Прохор за­читал присланный из Москвы список чудес, случив­шихся у гробницы Петра. Для причисления к лику святых (канонизации) требовались три условия: чу­деса у фоба, наличие письменного «жития» и нетлен­ность мощей. Впрочем, иногда обходились и двумя первыми. Идея канонизации митрополита Петра, не­сомненно, принадлежала князю Ивану Даниловичу.

Церковный собор утвердил местное, московское почитание Петра как святого в православии. Это был первый, очень важный шаг к его общерусской кано­низации, состоявшейся довольно скоро — в 1339 году. Тогда святость митрополита Петра была признана и константинопольским патриархом.

14 августа 1327 года, в канун праздника Успения Божией Матери, Успенский собор Московского Крем­ля торжественно освятили. Русские летописи отмеча­ют это событие как исключительно важное для Руси того времени. Богатое убранство, росписи внутри со­бора поражали воображение верующих.

Считается, что Успенский собор Ивана Калитыбыл стройным и нарядным четырехстолпным одно­главым храмом. Каким он был снаружи и изнутри — можно только догадываться. Его разобрали по указу государя Ивана III Васильевича, и на его месте зод­чий Аристотель Фиораванти в 1475—1479 годах по­строил тот храм, который и поныне украшает Крем­левский холм.

Итак, союз московской княжеской власти с митрополичьей кафедрой, наметившийся при Юрии Даниловиче, значительно окреп при Калите. Ещё митрополит Петр перенес свою резиденцию из Владимира в Москву. Новый митрополит, поставленный константинопольским патриархом, грек Феогност, приехал на Русь в то время, когда борьба между тверским князем и Иваном Калитой закончилась победой последнего. Поэтому Ивану Калите нетрудно было добиться от нового митрополита, нуждавшегося в охране экономических и политических привилегий церкви со стороны сильной княжеской власти, поддержки своей политики. С этого момента Москва, а не Владимир окончательно стала местопребыванием митрополита «всея Руси». Теперь Москва стала не только политическим, но и религиозным центром Северо-Восточной Руси.

Необычайно благоприятная для Москвы политическая обстановка в Северо-Восточной Руси позволила князю Ивану в 1329 – 1333 годах осуществить небывалое по размаху каменное строительство в Московском Кремле. Оно должно было укрепить в людях веру в «богоизбранность» московского князя, превратить Москву в новое средоточие русского благочестия.

Строительство каменных храмов продолжалось при Калите в быстрых по тому времени темпах. Весной 1329 года в Московском Кремле закипела работа: копали рвы под фундамент, обтесывали заготовленные ещё «по зимнему пути» белый камень, подвозили бревна для возведения строительных лесов. По свидетельству летописи, новый каменный храм был заложен 21 мая 1329 года и уже 1 сентября того же года освящен. Это был одноглавный храм, посвящённый древнему христианскому подвижнику ИонаннуЛествичнику (VIIв.н.э.). Созданный им знаменитый трактат «Лествица» был настольной книгой русских иноков. Предполагают, что Иван Калита был назван в честь преподобного Иоанна Лествичника и считал его своим небесным покровителем. Несомненно, московский князь, любивший книги и христианское благочестие, не раз перечитывал «Лествицу», размышлял над её образами и идеями[13].

Храм во имя Иоанна Лествичника — древняя осно­ва современной колокольни Ивана Великого — пред­ставлял собой оригинальное сооружение типа башне­образной колокольни и был, по мнению исследовате­лей, первым в своем роде не только в Москве, но и в Северо-Восточной Руси. Высоко поднявшийся на кремлевском холме храм мог служить и дозорной баш­ней. Однако главное его назначение состояло в том, чтобы стать своего рода памятником «богоизбранно­му» князю Ивану и его семейству. За три года до его постройки, «месяца марта в 30, на память святого преподобного отца Ивана Лествичника, князю Ивану Даниловичу родился сын и наречен бысть Иван». День освящения храма, 1 сентября, «на память святого отца Симеона Столпника», указывал на другого сына Ка­литы — Семена.

Известно, что в ту эпоху придавалось особое значе­ние всякого рода совпадениям. Церковный календарь «Месяцеслов» служил инструментом, с помощью ко­торого пытались угадать сокровенный, провиденци­альный смысл событий. Именно поэтому летописцы тщательно фиксировали даты событий, постоянно от­мечая, память какого святого или праздника чествует­ся в этот день.

О многом говорит и выбор дня для закладки храма-памятника. Это торжество состоялось 21 мая, «на па­мять святого правоверного царя Константина и матере его Елены». Сравнение Ивана Калиты с императо­ром Константином Великим, поборником христиан­ства, находим и в известной записи вСписком еван­гелии 1340 года. Эта запись представляет собой свое­го рода краткое похвальное слово Ивану Калите, в котором он предстает во всем величии своего госу­дарственного служения.

Осенью того же года в течение двух месяцев воздвигли третью каменную церковь Поклонения веригам Петра. Он был заложен в неурочное время— 13 августа. Обычно строительные работы начинались весной и заканчивались осенью. Отступ­ления от общего правила всегда были обусловлены какими-то особыми обстоятельствами. В данном слу­чае таковым явилась занятость мастеров на строи­тельстве храма Иоанна Лествичника.

Освящение придела Поклонения веригам состоялось 14 октября 1329 года, в день памяти Протасия — свя­того, одноименного московскому тысяцкому Протасию. Душеприказчик митрополита Петра и второй че­ловек в Москве после князя, Протасий, очевидно, руководил кремлевским строительством. Известно, что после смерти Калиты он достраивал собор Богояв­ленского монастыря в Москве на посаде[14].

Со временем придел Поклонения веригам, представ­лявший собой небольшую церковь, примыкавшую к Успенскому собору, превратился в усыпальницу мит­рополитов. Здесь был погребен умерший в 1353 году митрополит Феогност (р. в 1328).

Каменное строительство не прекращалось после создания трёх указанных храмов. Новая каменная церковь Спаса («Спас на Бору») была построена в 1330 году. Церковь Спаса Преображения должна была стать собором основанного при ней домового княжеского монастыря, построенного наподобие Рождественского монастыря во Владимире. Князь богато одарил монастырь «иконами и книгами, и съсуды и всякымиузорочии», учредил в нем архимандритию. Монастыри, настоятели которых имели сан архимандрита, были тогда очень немногочисленны. Во главе новой обители князь поставил инока Ивана, отличавшегося благоразумием, красноречием и любовью к книгам. Есть основания полагать, что Спасский монастырь со времен Калиты стал центром княжеского летописания.

Основание монастыря при княжеском дворе имело и то немаловажное удобство, что князь мог лично наблюдать за поведением иноков и выделять среди них толковых и преданных людей. Этим лучшим он со временем прокладывал дорогу к высшим церков­ным должностям в Северо-Восточной Руси. Примеча­тельно, что уже первый спасский архимандрит Иоанн был позднее возведен на ростовскую епископскую ка­федру.

Тяжелые обстоятельства 1331—1332 годов на время приостановили осуществление строительной програм­мы Ивана Калиты. 3 мая 1331 года «погоре город Кремник на Москве». Восстановление пострадавше­го от пожара Московского Кремля отвлекло строите­лей соборов. В следующем году «быстьмеженинаве­лика в земле Русьскойдороговь и глад хлебный, и скудота всякого жита».

Несчастья общественные пришли об руку с бедами семейными. 1 марта 1331 года умерла жена Ивана Калиты княгиня Елена. Перед смертью она приняла монашеский постриг и была похоронена в соборе крем­левского Спасского монастыря.

В следующем, 1332 году, на русские земли обрушился неурожай и его следствие – голод. Тысячи голодающих людей стали стекаться в Москву, готовые трудиться за кусок хлеба из княжеских закромов. Именно это обстоятельство позволило Ивану Калите возобновить в столице каменное строительство с затратой самых малых денег за труд людей.

День для освящения нового собора был выбран самим Иваном Калитой. 20 сентября церковь прославляла святого князя Михаила Черниговского, казненного в Орде в 1246 году за отказ поклониться местным святыням. Имя этого князя-мученника символизировало готовность к самопожертвованию, непокорность Орде. Особо чтили память Михаила Черниговского в ростовской и брянско-черниговской землях, то есть как раз в тех районах, откуда шел основной поток переселенцев в московское княжество. Архангельский собор стал в Московском Кремле первым каменным храмом, который освятил митрополит Феогност.

В 1339 году в Москве был построен новый кремль с мощными дубовыми стенами. Москва превращалась в крупнейший экономический, политический и военно-оборони­тельный центр русских земель, что укрепляло ее положение в борьбе за главенство на Руси.

Выводы по второй главе

Несмотря на целую череду несчастий, князь Иван сумел завершить свою строительную программу. Её венцом стало возведение белокаменного собора Михаила Архангела в 1333 году. Старый, почерневший от времени деревянный Архангельский собор, построенный, кажется, ещё во времена правившего в Москве в середине, XIII века князя Михаила Хоробрита, выглядел досадным анахронизмом рядом с новыми белокаменными храмами. В новой каменной церкви Архангела Михаила, возведённой на месте прежней деревянной, завещал Иван Калита себя похоронить в ней: это был нынешний Архангельский собор, послуживший местом погребения для всех потомков Ивана.