Традиционное, переходное и современное общества

Среди ученых, плодотворно и разносторонне занимавшихся темати­кой политического развития в ее теоретическом и эмпирическом истолко­вании — по преимуществу в духе теории модернизации, — следует выде­лить Александра Гершенкрона (1904-1978), Габриэля Алмонда, Джейм­са Коулмана, Шмуэля Эйзенштадта, Сэмюэла Хантингтона, Дэвида Аптера, Дэниела Лернера. Пожалуй, можно сказать, что в своих идейных истоках их варианты концепции политического развития восходят к социо­логии XIX в., представленной Огюстом Контом, Гербертом Спенсером, позднее Эмилем Дюркгеймом.

СПЕНСЕР (Spencer), Герберт(1820, Дерби — 1903,Брайтон - британский философ, один из основоположников современной социологии, развивший идею научного естествознания об эволюции и создавший влиятельную концепцию социальной эволюции. Он родился в семье школьного учителя, сильно повлиявшей намировоззрение: его нонконформистские взгляды еще больше усилились в течение жизни, что привело мыслителя к полному разрыву с христианством. Спенсер не получил систематического образования; его обширные познания в гуманитарной области и оригиналь­ность концепций — результат сочетания самообучения, мощного интеллекта и целеустремленности. В 1848—1853 гг. Спенсер работал одним из редакторов жур­нала «Экономист», что позволило установить отношения с видными философами, писателями, социальными деятелями. Последующие 50 лет жизни он полностью посвятил исследованиям в области философии, антропологии, социологии. Автормногочисленных работ, среди которых: «Философия и религия. При­рода и реальность религии» (1885); «Должная сфера деятельности правитель­ства» (1843); «Социальная статика» (1851); «Образование: интеллектуальное, нравственное, физическое» (1861); «Изучениесоциологии»(1872); «Описатель­ная социология» (19 частей, 1873-1934); «Личность против государства» (1884); «Факты и комментарии» (1902). Вклад в развитие политической мысли. Еще как журналист Спенсер ут­верждал, что задача правительств заключается в «поддержке естественных прав граждан», а если правительства не выполняю!' эту функцию, то они наносят серьезный ущерб обществу. Впоследствии такие взгляды позволили ему сфор­мулировать одну из основных идей, относящихся к социальным наукам в це­лом: «Общество есть продукт составляющих его единиц». Подобное направле­ние мысли задало индивидуалистический подход к пониманию общества и его эволюции: общество представляется Спенсеру особым бытием (англ. entity), слагающимся из отдельных единиц (англ. descrete). Постоянное сохранение в течение значительного времени сходства в группировках этих единиц в преде­лах занимаемой территории указывает на «конкретность составляемого ими агрегата», т.е. общества, структуры и организации которого специализируются на выполнении определенных задач (функций). Спенсер также поддержал в социальных науках метод аналогии между биологическим и социальным орга­низмами, что позволило утвердиться в социологии таким понятиям, как струк­тура и функция. С последним в социальные науки прочно вошел функциональ­ный подход к изучению частей социума. Важна и идея об усложнении социаль­ного организма в процессе развития, о появлении новых его элементов и их последующей интеграции. Значение трудов Спенсера для политической мысли определяется прежде всего созданием целостной (по замыслу) концепции эволюции общества. Ис­ходя из материального характера реальности, представляющей собой единство материи, энергии и движения, философ трактовал эволюцию как единый прин­цип всей реальности (дословно — «вселенной», мира), который состоит в пе­реходе от простого к сложному, от гомогенности (однородности) к гетероген­ности (разнообразию) средствами структурной и функциональной дифферен­циации. Социальная эволюция — процесс противоречивый, но в основном плавный и в значительной мере автоматический, не допускающий сознатель­ного ускорения и вмешательства извне. Теория органической эволюции была выдвинута Спенсером до появления учения Дарвина и Р. Уолласа о естествен­ном отборе. Позже Спенсер признал теорию Дарвина, однако только как част­ный случай теории эволюции, утверждая, что открытый им закон развития от гомогенности к гетерогенности носит универсальный характер.

Вместе с тем опять-таки своим прогрессизмом и представлением о ли­нейной векторности политического развития подавляющее большинство со­временных моделей противоречит популярным в конце XIX — начале XX в. социологическим и историософским концепциям, развивавшим пессимис­тические мотивы «кризиса западной цивилизации» и замкнутой циклично­сти («порочного круга») исторического развития, Освальда Шпенглера (1880-1936), Вильфредо Парето, Питирима Александровича Сорокина (1889-1966), Арнольда Тойнби и др. Их подходы от­ражали накопление западноевропейской цивилизаци­ей элементов «старения» и «усталости». На смену данным концепциям в 1950-1960-е гг. вместе с разра­ботками по теории модернизации вновь пришел свое­образный «исторический оптимизм» относительно быстрого осовременивания обществ третьего мира, а также получившие новую аргументацию общие пред­ставления о линейности и телеологичности (направ­ленности к определенной предзаданной цели) исто­рического развития. Нетрудно заметить: идеалом об­щественного устройства для так называемых переходных обществ мыслилась западная экономика рыночного типа и отлаженная система политического представительства, т.е. западная модель.

Примечательно, что за несколько десятилетий попыток исследования проблематики политичес­кого развития с использованием положений теории модернизации раз­личные авторы так и не пришли к какой-либо одной точке зрения. Это закономерно, поскольку ученые анализировали наиболее интересные и понятные им фрагменты сложной и противоречивой реальности. Так, для одних, наследующих идеи Макса Вебера, модернизация представля­лась прежде всего в виде рационализации политической сферы общества в целом. Для других она означала главным образом углубление диффе­ренциации социальных и политических структур (мысль Толкотта Пар-сонса). Однако в любом случае в основе разных трактовок политического развития как модернизации лежала некая сходная модель: история, обще­ственно-политический процесс понимались как предопределенное объек­тивными социально-экономическими факторами движение от так назы­ваемого традиционногообщества к обществу переходному,а затем к со­временному (модерному).

Собственно говоря, переход от общества традиционного к современ­ному по времени растянулся в северо-западной части Европы с начала XIV по конец XVIII в. Такой точки зрения, в частности, придерживался Нор-берт Элиас (1897-1990). В тот период набирала силы западная индустри­ально-капиталистическая цивилизация, были заложены основы современ­ных институтов и стилей поведения, а человек как базовая единица соци­ального действия поступательно осознавал себя не подданным, а свободным гражданином, что превращало его, по образному выражению этого автора, в добротный «строительный материал» для синхронно формировавшегося гражданского общества. В сущности, взгляд Элиаса на проблему межстадиального перехода вполне историчен. Пять веков, о которых он размышлял, вместили в себя окончание «осени средневековья» (термин нидерландского ис­торика и философа ЙоханаХёйзинги), Возрождение, Реформацию и Просвещение. Тогда же в наиболее развитых странах Европы был завершен первый этап промышленной революции, и дальнейшее утверж­дение индустриально-капиталистического порядка стало исторически необратимым.

Характеристиками традиционного общества с подачи Спенсера, Дюркгейма и Фердинанда Тенниса принято считать его основанность на механизмах про­стого воспроизводства, слабую заинтересованность в обмене результатами экономической активности с дру­гими хозяйственными единицами по типу горизон­тальных связей, преимущественную ориентирован­ность на замкнутую жизнедеятельность и на самообес­печение. Особенностям экономического базиса вполне соответствовали досовременное общественное стро­ение (значительный количественный перевес сельского населения над горо­жанами и, соответственно, труда доиндустриального над индустриальным; слабовыраженная дифференциация и статичность социальной структуры) и политическая организация (явное преобладание автократических приемов вла­ствования над согласованием пока еще смутно ощущаемых частных и груп­повых интересов; политика в целом, еще не выделенная в самостоятельную и специализированную сферу жизнедеятельности человека и т.п.).

ТЕННИС (Toennies), Фердинанд (1855, Олденс-'ворт, Шлезвиг — 1936, Киль) — немецкий социолог и философ; один из основоположников социологии в Германии, в частности «формальной» школы социо­логии. В 1881-1933 гг. преподавал в университете Киля. Сооснователь (вместе с Вебером и др.) и пер­вый председатель Немецкого социологического об­щества (1909), а также сооснователь и председатель Гоббсовского общества и еще нескольких научных и философских обществ; был широко известен в Вел-кобритании как англоязычный редактор работ Гоббса. За критику нацизма был отстранен от преподавательской и общественной деятельности в 1933 г. Авторряда работ, включая: «Община и общество» (1887); «Жизнь и учение Томаса Гоббса» (1896); «Обычай» (1909); «Критика общественного мнения» (1922); «Введение в социологию(1931). Вклад в развитие политической мысли. В историю науки Теннис вошел как теоретик, противопоставивший принципы традиционного (община) и со­временного обществ, разрабатывавший проблемы методологии социального познания и обосновавший «формальный» подход в социологии, а также как социолог-эмпирик, осуществивший несколько общегерманских социологичес­ких исследований. Теннис также считается пионером урбанистических и коммунитаристских исследований. К его идеям, популярным в начале XX в., в кон­це этого столетия вновь возник особый интерес.

Традиционные общества живут собственной замкнутой жизнью, однако все же не остаются неизменными. Определились две ведущие модели их трансформации, названные спонтанно-органической (она действует при на­личии довольно сильного потенциала саморазвития) и принудительно-ин­версивной (лат. inversio — переворачивание; это наименование отражает факт давления на общество его правителей либо воздействие извне). Первая ха­рактерна для развитых обществ Запада, вторая — для современных развива­ющихся стран. Между вышеназванными полярно противоположными иде­альными типами модернизации располагается довольно большая группа стран «поздней индустриализации» (Германия, Италия, Япония, Россия и др.), чье политическое развитие совмещает основные признаки обеих моделей.

Преобразование традиционного общества бывает вызвано различны­ми факторами и причинами — от военных поражений и захватов (в т.ч. для колонизации), иных контактов (торгово-экономических, информационных и др.) с более развитыми государствами до миграционных потоков, при­вносящих элементы «вестернизации», появления «модернизаторских» эли­тарных групп, которые состоят из людей, как правило, получивших образо­вание в индустриальных странах. В любом случае из-за неизбежного внут­реннего расслоения традиционное общество поднимается на уровень переходного. Модернизация политической сферы переходного общества прежде всего связана с процессом социализации, направленным на форми­рование нарастающей массовой поддержки для складывающегося нации-государства, а также на создание институтов, содействующих расширению участия граждан. Речь идет не только о нынешних странах третьего мира. Показательно, что в течение длительного времени (XIV-XVIII вв.) в пере­ходном состоянии пребывали и многие западные общества, которые обре­ли статус современного относительно недавно, после завершения первой промышленной революции, т.е. к началу — середине XIX в.

По общему мнению, традиционное и современное общества принци­пиально отличаются по своим базовым социальным парадигмам. «Типо­вые переменные» для сравнительного анализа традиционного и современ­ного обществ в начале 1950-х гг. предложил Парсонс

Интерпретация Авторитетный польский ученый Петр Штомпка в книге «Социо­логия социальных изменений» (1993) свел «типовые переменные» Парсонса в наглядную таблицу, позволяющую выделить качествен­ные свойства традиционного и современного обществ

Модернизация и, как следствие, об­разование основ современного общества опираются на нижеуказанные объектив­ные предпосылки.

1. Приведение к единообразию кодов внутринационального общения, консолида­ция территориального, этнического и язы­кового пространства, создающие благо­приятные условия для становления нации-государства и политической системы современного типа.

2. Осуществление индустриализации, ведущей к качественным сдвигам в соци­альной структуре, которые, в свою очередь, служат побудительной причиной осовре­менивания политической сферы.

3. Формирование общенационального воспроизводственного комплекса, функционирующего в режиме самоподдерживающегося роста, подкрепленного объединенной транспортной и информационной инфраструктурами.

4. Урбанизация (т.е. превращение общества из преимущественно сель­ского в городское), которая содействует возникновению городской культу­ры как образа жизни и стиля поведения, определяющих направленность развития общества.

5. Повышение социальной и территориальной мобильности населения в силу утверждения индустриальных форм хозяйственной деятельности и, как следствие, размывание жестких общественных и институциональных связей традиционного типа.

6. Превращение под влиянием вышеобозначенных структурных сдви­гов политики в одну из сфер самореализации личности, а индивида — в автономного, самостоятельно мыслящего и действующего субъекта поли­тического процесса, отныне свободного от ограничений замкнутых групп (общин).

7. Утверждение новых политических институтов, начинающих фун­кционировать в режиме представительства всего многообразия наличеству­ющих в обществе интересов.

8. Важно подчеркнуть, что одной из наиболее важных составляющих те­ории модернизации явилось признание зависимости политического разви­тия от социально-экономического роста.

Обратите внимание Есть несколько критериев различения современных и традиционных обществ. Один из них — статистический. В книге «Авторитаризм и демократия в развивающихся странах» (1996) показано: доля про­мышленного сектора в хозяйстве современных обществ достигает 70% и более (против 5-8% в традиционном); налоги формируют от У4 до Ч2 ВНП (против 5%); в инвестиции направляется от V6 до 74 ВНП (против 1-2%). Перепад в доходах высших и низших групп для мо­дернизированных обществ не превышает 5-6:1 (для Швеции, на­пример, 4:1), тогда как в традиционных обществах он составляет 15-20:1. Разительны и другие контрасты: в продолжительности жизни — 70-75 лет против 25-30 лет; в охвате населения средним (80-100%) и высшим (более 30%) образованием, квалифицирован­ным медицинским обслуживанием и тем более в реальности досту­па к значимым источникам информации. Эти показатели современ­ных обществ просто несопоставимы с условиями жизни в обществах традиционных. Впечатляют различия и в таких критериях осовреме­нивания, как доля городского населения, уровень избирательной ак­тивности, расходы государства на сферу социальных услуг и т.д.

Помимо дихотомии (гр. dichotomia: dicha — на две части; tome — се­чение) традиционное — современное разработаны и более подробные клас­сификации обществ. Отдельные последовательные стадии политического развития Брюсом Рассеттом (род. 1935) представлены так: 1) традицион­ные примитивные общества; 2) традиционные цивилизации; 3) переход­ные общества; 4) общества индустриальных революций; 5) общества вы­сокого уровня массового потребления.

Интерпретация Еще более легализированной в плане выделения и анализа основ­ных циклов социально-исторического процесса выглядит концепция Игоря Михаиловича Дьяконова (1915-1999), представленная в кни­ге «Пути истории. От древнейшего человека до наших дней» (1994). По его мнению, данный процесс протекает не через 5, как у Маркса, а через 8 фаз: первобытную, первобытнообщинную, раннюю древ­ность, имперскую древность, средневековье, абсолютистскую послесредневековую, капиталистическую и посткапиталистическую.

Вместе с тем, в т.ч. и со стороны самих инициаторов разработки тео­рии модернизации, появилась критика отдельных ее наиболее уязвимых положений: во-первых, «культуроцентризма» (вестернизаторская установ­ка), задающего западные социально-политические и иные ориентиры в качестве критерия оценки направленности и ритма политических измене­ний в незападных обществах; во-вторых, представления о линейности раз­вития. Правомерность этих важных составляющих теории модернизации была поставлена под сомнение опытом модернизации некоторых обществ, выявившим невозможность объяснить в рамках данной теории самобыт­ный характер политических изменений во многих незападных регионах мира, а также реальность нелинейного пути развития, в т.ч. цикличность, возвраты, регресс.

Сама жизнь предъявила спрос на новую, междисциплинарную, теорию, которая интерпретировала бы многовариантность процесса политических изменений. Объективно возникла научная необходимость в разработке обоб­щенной парадигмы развития. Не так давно появились исследования, осно­ванные на эмпирических показателях, где оно рассматривается как увели­чение адаптивных возможностей политической системы, ее умение сохра­нять пластичность в условиях быстро меняющейся реальности. Такой подход предполагает описание самих процессов, а не их результатов, что расширяет возможности познания феномена политического развития.

1.5. Типы политического изменения

К основным идеальным типам политического изменения в политоло­гии принято относить: политическую реформу, революцию, государствен­ный переворот, реже — реставрацию и частичный либо полный пересмотр (ревизию) конституции.

Под особом углом зрения рассматриваются перемены в мировой поли­тике. В данном случае мирному урегулированию, означающему разрешение на наднациональном или межгосударственном уровне конкретных спорных (вплоть до конфликта) вопросов, противопоставляют понятие мирных из­менений, которое указывает на значительные преобразования в существу­ющем международном порядке. Среди них — изменения в суверенитете над территорией или ее частью (например, деколонизация, наделение авто­номией, как в случае договоренностей между Израилем и Палестиной, и т.д.); долговременные изменения в силовом балансе (проблема однополярности или многополярности); существенный пересмотр принятых норм и правил, регулирующих поведение государств, их объединений, а также неправительственных организаций в наднациональной сфере (к примеру, структурное и функциональное расширение Североатлантического блока, осуществление проекта создания международных сил безопасности, анти­терроризма под началом ООН). В начале XXI столетия одним из важней­ших направлений мирных изменений стало политическое и международ­но-правовое обеспечение тенденций глобализации.

Мирное политическое изменение в рамках нации-государства — это политическая реформа*. Данный термин отражает прежде всего эволю­ционный и ненасильственный характер развития политического процесса. Способность конкретной политической системы приспосабливаться ко все более многообразным интересам и требованиям национального сообще­ства, новым структурным факторам (экономическим, социальным, в т.ч. эт­ническим, и пр.), учитывать, видоизменяясь, влияния внешней среды обес­печивает ее устойчивость. Самые наглядные примеры реформы — консти­туционные изменения в исполнительной власти (в правительстве и т.д.), перестройка соотношения сил и влияний в партийной системе или в парла­менте. Стабильность какой-либо политии на протяжении значительного времени — отнюдь не признак отсутствия изменений, а свидетельство гиб­кого и умелого системного реформирования непринудительными метода­ми, предвосхищения проблемных ситуаций, настройки политико-норматив­ных механизмов на мирные изменения.

Центральным феноменом даже среди основных типов политического изменения является революция* — коллективный, насильственный и осоз­нанный захват власти какой-либо общественной группой. Кроме того, слово «революция» может использоваться и в переносном смысле для обозначения мощных тенденций, способствующих коренному преобразованию, перево­роту в какой-либо области жизнедеятельности общества (научно-техничес­кая, информационная революции, революция в искусстве).

Обратите внимание Британский политолог Джон Дани отмечает, что до 1789 г. (начала Французской революции) ни в одном языке ни одного народа не было слова «революция» в его современном понимании. Он считает, что это слово восходит к средневековому латинскому существительно­му, означающему «вращение» (англ. revolve). Уже в то время в поня­тие революции вкладывали смысл чего-то самовозобновляющегося и распространяющегося кругами.

Общего определения понятия революции нет. Словари объясняют его довольно лаконично и нейтрально. Вот пример из французского толкового словаря:

Революция — совокупность исторических событий в рамках нацио­нального сообщества, когда группе, поднявшей вооруженное восста­ние, удается взять власть и когда в обществе происходят глубокие преобразования (политические, экономические и социальные). Словарь «Робер»

Исследователи существенно и по-разному расширяют подобные тол­кования, обращая внимание и на другие характерные аспекты революцион­ного процесса. Марксисты, как и основоположник этого учения, исходят из последовательности общественно-экономических формаций и делают вы­воды в плане теории развития: революция — качественный скачок на более высокую его ступень. Штомпка(см. «Социология социальных изменений»)при систематизации объяснений революции разделил их на три группы. В первую входят определения, согласно которым революции — это фун­даментальные и широко распространенные преобразования общества, т.е. акцентируется их глубина и масштаб, и в данном смысле они противопо­ставляются реформам («неожиданные, радикальные изменения в полити­ческой, экономической и социальной структурах общества»; А. Баллон, О. Сталлибрас).Во вторую группу включены дефиниции, в которых упор делается на насилие, борьбу и скорость изменений, т.е. их «техника», а зна­чит, революция противополагается эволюции («фундаментальные социаль­но-политические изменения, осуществленные быстро и насильственным путем»; Тед Роберт Гурр(род. 1936). Третья группа сочетает подходы пер­вых двух, что, по мнению Штомпки, наиболее полезно («быстрые, базовые преобразования социальной и классовой структур обществ путем перево­ротов снизу»; Тэда Скокпол).Политологи очевидно сходятся в трех отно­шениях, указывая на следующие признаки революций: 1) это коренные, все­объемлющие изменения основ социального порядка; 2) в них действуют большие массы мобилизованных людей; 3) революционный процесс обяза­тельно сопровождается насилием.

Классическими образцами принято считать Французскую революцию 1789-1793 гг., Октябрьскую революцию 1917 г. в России и Китайскую ре­волюцию, длившуюся с 1911 по 1949 г. («великие революции»). Славную революцию в Англии 1688 г. сами британцы по традиции называют Анг­лийским великим восстанием; показательно, что это восстание не привело к радикальным переменам в социально-экономической структуре общества. Кроме вышеотмеченных, в разных странах мира на протяжении последних нескольких веков произошло немало исторических событий, с той или иной степенью научной точности определяемых как революции.

Однако даже так называемые образцовые революции разнятся между собой. Французская революция ввела в политическое сознание невидан­ный до ее свершения образ революционера как актора, осмысленно и пла­номерно готовящего насильственное ниспровержение существующего ре­жима ради создания на его месте иного строя, основанного на идеях обще­ственного равенства и обеспечения прав человека. Опыт российской и китайской революций впервые в человеческой истории доказал возможность насаждения принципиально новых и долговременных политических сис­тем, защищавших и развивавших идеалы революций. Если принять за кри­терий определения революции слом старых социально-экономических структур и переход к формированию ранее не известных, то понятно, что основные движущие силы этих политических преобразований («группа, захватившая власть») могут меняться в ходе самого процесса (коммунис­тические партии в России и в Китае главенствовали в построении постре­волюционного социально-экономического базиса, но ведущая роль в раз­рушении прежних структур принадлежала другим акторам).

Исследователи революций, в частности такой видный ученый, как Эй-зенштадт, особо выделяют три черты данного политического изменения: насилие, новизна и всеобщность преобразований. Но не только это, важны еще и духовная составляющая образа революции, осознанность действий акторов.

Революция характеризуется как самый интенсивный, насильствен­ный и осознанный процесс из всех социальных движений. В ней ви­дят предельное выражение свободной воли и глубоких чувств, про­явление незаурядных организационных способностей и высокораз­витой идеологии социального протеста. Особое значение придается утопическому или освободительному идеалу, основанному на сим­волике равенства, прогресса, свободы и на убеждении, что револю­ции созидают новый и лучший социальный порядок. Ш. Эйзенштадт, «Революция и преобразование обществ»

Эйзенштадт (Eisenstadt), Шмуэль (род. 1923, Варшава) — социолог, специалист в области сравни­тельных исследований цивилизаций и общетеорети­ческих проблем развития, революции и модерниза­ции. В 1951 г. возглавил социологическое отделение Еврейского университета в Иерусалиме; в 1960-1990 гг. преподавал в качестве приглашенного профессора в Гарвардском, Чикагском, Стэнфордском, Венском, Цюрихском и др. университетах, совмещая педагогическую деятельность с научной работай. Иеоднократно был удостоен различных наград и научных званий, почетный доктор Гарварда. Сейчас он ведет самостоятельную исследовательс­кую деятельность. Автор 15 монографий, среди которых: «От поколения к поколению» (1956); «Имперские политические системы» (1963); «Сравнительные исследования институтов» (1965); «Модернизация: сопротивление и изменение» (1966); «Общество Израиля» (1969); «Традиционный патримониализм и современ­ный неопатримониализм» (1973); «Традиция, изменение и современность» (1973); «Революция и преобразование обществ. Сравни тельное изучение ци­вилизаций» (1978); «Европейская цивилизация в сравнительной перспекти­ве. Исследование связей культуры и социальной структуры» (1987); библио­графию ученого составляют также многочисленные статьи. Вклад в развитие политической мысли. В круг научных интересов Эйзенштадта входят: общетеоретические проблемы социологии (человеческая деятельность и факторы ее формирования; социальные группы и институты; социальное регулирование и взаимодействие; соотношение между культурной и политической системами; общества, цивилизации и их динамика; историчес­кая преемственность в развитии и др.); сравнительные исследования (социоло­гические и политологические); концепции социальных изменений и модерни­зации. Работы ученого по проблематике модернизации способствовали тому, что другие представители социальных наук отказались от прямого противопо­ставления современного и традиционного обществ, а также заинтересовались изучением традиционных и переходных обществ, кризисных явлений в ходе модериизационных процессов.

Интерпретация К вышеприведенным объяснениям понятия революции следует до­бавить еще несколько, которые подчеркнул французский полито­лог Жан-Луи Кермонн {«Западные политические режимы», 1986). 1) Революция всегда направлена против существующего режима, для того чтобы заменить его во имя противоположной легитимности; она может вылиться в неконтролируемый процесс поэтапного насажде­ния нестабильных режимов, пока одному из них не удастся устано­вить новое политическое равновесие в обществе (Французская рево­люция начиная с 1789 г.). 2) Революция приводит в движение толпу, которая отождествляет себя со всем народом. 3) Если революцион­ная инициатива принадлежала меньшинству (как в России 1917 г.), то оно заявляет, что действует от лица большинства граждан или уг­нетенного, но мажоритарного класса.

В политологии используется довольно простая классификация рево­люций. 1) Политические революции на уровне государства; они ограничи­ваются внезапной трансформацией институтов, изменяя их легитимизацию (Французские революции 1830 и 1848 гг.). 2) Революции, связанные с пре­образованием общества (во Франции в 1789 г., в России в 1917 г., а также в Германии в 1918-1919 гг.); они нередко бывают ускорены военным пора­жением государства либо прерваны в ходе своего развития. 3) Революции, создающие новое государство (Американская революция 1787 г.); они зача­стую являются продуктом распада многонациональной империи или деко­лонизации (Австро-Венгрия в 1918 г.).

Теперь о результатах революций. Эйзенштадт считает их многосторон­ними; среди них, судя по его рассуждениям, есть и реальные, и надуман­ные, приписываемые революции самими ее инициаторами.

Во-первых, это насильственное изменение существующего полити­ческого режима, основ его легитимности и его символики. Во-вто­рых, замена неспособной политической элиты или правящего класса другими. В-третьих, далеко идущие изменения во всех важнейших институциональных сферах, в первую очередь в экономике и классо­вых отношениях, — изменения, которые направлены на модерниза­цию большинства аспектов социальной жизни, на экономическое развитие и индустриализацию, централизацию и расширение круга участвующих в политическом процессе. В-четвертых, радикальный разрыв с прошлым... Считают, в-пятых, что революции осуществля­ют не только институциональные и организационные преобразова­ния, но и вносят изменения в нравственность и воспитание, что они создают или порождают нового человека.   Ш. Эйзенштадт, «Революция и преобразование обществ»

Государственный переворот — внезапный неконституционный зах­ват власти, незаконная смена правящей элиты в целом (президентства, правительства, персонала управленческих структур), которые не связаны с какими-либо коренными изменениями политического режима, соци­альных и экономических отношений. Общее для революции и государ­ственного переворота — коллективный и насильственный характер политического действия, а также стремление с помощью пропаганды идеологизировать событие. Различает эти понятия то обстоятельство, что источником государственного перево­рота обычно бывает заговор, причем орга­низованный внутри самих государствен­ных институтов. У государственного пере­ворота нет иных целей, кроме разрушения легитимности существующей власти, ут­верждения во главе государства другой личности или меньшинства, которое бу­дет удерживать обретенные полномочия силой. Неконституционность переворота заставляет его квалифицировать как по­литическое изменение, отрицающее пра­вовое государство.

Обратите внимание Понятие государственного переворота имеет несколько фактичес­ких синонимов. Путч (нем. Putsch) — это свержение правитель­ства (или попытка) с помощью части армии, группы офицеров. В силу того что большинство случаев переворотов демонстрируют страны Латинской Америки, в политологический словарь вошли также термины «голпе» (исп. golpe — удар) и «пронунсиамьенто» (исп. pronuciamiento — восстание). Но как бы ни именовался госу­дарственный переворот на этом континенте, такое политическое изменение почти всегда представляет собой отрицание стабильной формы правления и ведет национальное со­общество к анархии либо к диктатуре.

Вместе с тем в мировой политической истории отмечены случаи, когда результатом типичного го­сударственного переворота явился процесс создания нового режима. В этом отношении оценка послед­ствий переворота зависит от характера установлен­ного политического режима — авторитарный, тота­литарный либо ориентированный на демократию. Марш Муссолини на Рим в 1922 г. способствовал ут­верждению тоталитарной диктатуры; переворот 1974 г. в Португалии, напротив, пошатнул дискреди­тированный авторитаризм, унаследованный страной от диктатора Салазара, и открыл путь «революции гвоздик» — циклу политических изменений, которые в итоге привели к демократии.

Реставрацией (позднелат. restauratio — восста­новление) называют процесс политических измене­ний, направленных на возрождение способа правле­ния (режима), ранее ниспровергнутого революцией или государственным переворотом. В исторической ретроспективе реставрации чаще всего были реак­ционными (например, вторичное правление динас­тии Бурбонов во Франции в 1815-1830 гг.); гораздо реже они содействовали установлению более демок­ратического режима («республиканская реставра­ция» под началом генерала Ш. де Голля в этой же стране в 1945-1947 гг., когда были проведены полез­ные структурные реформы в политической и соци­альной сферах).

Пересмотр конституции (полный или в значи­тельной ее части) — еще одна разновидность поли­тических изменений, нередко оцениваемая как рефор­ма. Но между этими понятиями есть отличия. Проце­дура единовременной ревизии основного закона государства используется в качестве политико-юри­дического инструмента, помогающего начать процесс мирной смены отжившего свое режима. Именно этим способом воспользовался такой мудрый политик, как де Голль, когда в 1958 г. представил на утверждение референдумом совершенно новый конституционный текст, и во Франции была институционализирована V Республика — политический режим, существую­щий, с небольшими модификациями, до сих пор.