Какое влияние на развитие глобализирующегося человечества могут оказать идеи восточной философии о взаимосвязи нравственности и познания?

Речь идет о взаимосвязи нравственности и истины, достижение ко­торой всегда провозглашалось целью научного знания.

Вопрос об их соотношении постоянно обсуждался в западной фило­софии, но ее решение было таковым, что процесс постижения истины уже сам по себе полагался нравственным деянием.

Научная революция в Европе, как подчеркивал Дж. Нидам, обособила научную истину от этики, отчего мир стал более опасным, тогда как в восточных учениях такого обособления никогда не было. В них разви­валась более тонкая трактовка отношения истины и нравственности. Истинное знание, с точки зрения восточных мудрецов, заключается не в исследовании объектов с целью овладения ими, а в достижении однобы-тия с миром. Познать вещь можно только следуя дао, рассматриваемого как естественный путь вещей и одновременно как нравственный путь, который должен пройти человек. Дао открывается только нравственным людям, и только оно способно привести людей к совершенству.

Для того чтобы истина открылась человеку, ему необходимо нравс­твенное самовоспитание. Активность человека, направленная на постижение внешнего мира, и его активность, направленная на совер­шенствование своего внутреннего мира, должны быть согласованы и предполагают друг друга.

Одной из древнейших и фундаментальных в китайской философии была идея космического значения моральных качеств человека.

Необходимо этичес­кое регулирование познавательной и технологической деятельности людей (включая технологии социального управления). И в этом, более глубоком смысле они вполне созвучны современным поискам новых мировоззрен­ческих ориентиров цивилизационного развития.

Таким образом, в конце XX столетия, когда человечество оказалось перед проблемой выбора новых стратегий выживания, многие идеи, разработанные в традиционных восточных учениях, согласуются с возникающими в недрах современной техногенной культуры новыми ценностями и мировоззренческими смыслами, которые формируются в разных сферах этой культуры, включая научное познание.

Роль философии в становлении античного идеала науки

(Вопрос № 11 канд. экз.)

Авторский текст // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007.

– С. 182-186, 209–216.

Каковы социокультурные предпосылки становления и развития древнегреческой философии?

Возникновение философии и на ее основе космоцентрической парадигмы социального знания и мышления А.Е. Лукьянов связывает с социальными кризисами, происходившими в древнейших цивилизациях на Востоке и Запа­де, когда проявилась неспособность мифа стать идейной основой раскалыва­ющегося на верхи и низы древнего общества. Осознание этой неспособности раскрывается через рефлексию над содержанием мифа.

Однако сама эта рефлексия может осуществляться не путем коллектив­ного духовного творчества, а путем активной интеллектуальной деятельности отдельной личности. Так в Древнем Китае, Древней Индии и Древней Греции появляются мудрецы-философы, оставившие свои имена в анналах духовного развития человечества. В отличие от мифа, философия не дается в готовом виде человеку, ее нужно постичь с помощью личных интеллек­туальных усилий. Мудрец бросает вызов устоявшимся и освященным древним происхождением идеям о мире, человеке и обществе. Поэтому жизненный путь первых (и не только первых) философов не был устлан розами. Кроме того, сама рефлексия над мифологическими сказаниями (выявление ихдосто-инств и недостатков) предусматривает иное интеллектуальное пространство, чем сам миф. Так в процессе этой рефлексии и вырабатывается специфика философского мышления, идет процесс превращения логоса в логику.

Процесс же возникновения фи­лософского знания в Древней Греции наряду с общими характерными чертами, присущими такому же процессу в Китае и Индии, имеет свою специфику.

Изолированность и упадок культуры Греции в XII в. позволили грекам начать свою историю с чистого листа. Дорийские завоева­тели, стоявшие еще на племенной стадии социального развития, но исполь­зовавшие железные орудия труда и войны, при столкновении с микенской культурой и государственностью не только разрушили последнюю, но и дали новый импульс социальному и культурному развитию Древней Греции.

Если сопоставить эпоху дорийского завоевания с историческим феноме­ном завоевания варварами Римской империи, с таким же, если не большим упадком духовной культуры, то можно сделать вывод о плодотворности даже такого синтеза культур и социальных систем народов, стоящих на разных ступенях развития. Возможно, в древности диалог культур, ведущий к новым культурным и социальным инициативам, мог проходить только через завое­вания - при этом через завоевание народа, стоящего на более высокой стадии экономического, социального и духовного развития, народом, стоящим на более низкой ступени такого развития. В этом случае так называемые варвары волей-неволей усваивают элементы старой культурной традиции, но дают совершенно новый импульс развитию культуры и социальных отношений, на которую старая цивилизация была просто неспособна.