Песенный дискурс как коммуникативный процесс

По мнению Т. А. ван Дейка, дискурс в широком смысле слова «является сложным единством языковой формы, значения и действия, которое могло бы быть наилучшим образом охарактеризовано с помощью понятия коммуникативного события или коммуникативного акта» [3]. Анализ дискурса как коммуникативного явления предполагает интерпретацию текста в его соотношении с субъектом речи (адресантом), адресатом, временем и местом коммуникации.

В энциклопедическом словаре «Психология общения» дискурс характеризуется как сложное коммуникативное явление, соотнесенное с ситуационным и социокультурным контекстом, знаниями, установками, целями коммуникантов [4]. Дискурс рассматривается как значимый феномен во взаимодействии людей и механизмах их сознания [1]. Поскольку характер дискурса во многом зависит от социокультурного контекста, при его анализе необходимо учитывать ситуационные, психологические, социальные и культурные факторы, существенные для его производства и интерпретации. В современной научной литературе дискурс все чаще понимается как значимый элемент культуры и социальных отношений. В связи с этим значительно усложнилось и расширилось представление о закономерностях формирования и передачи смысла в дискурсе, о том, что должен знать и уметь человек, вступающий в коммуникацию. Это делает исследование механизмов функционирования дискурса определенной разновидности весьма актуальным. В центре внимания данного исследования находится песенный дискурс. Его значимость каксоциального явления философы, антропологи и лингвисты оценили совсем недавно, в конце ХХ в., когда стало ясно, что в обществе утрачен дух единодушия, воцарилось чувство неверия и равнодушия к происходящему.

Коммуникация в песенном дискурсе исходит опосредованно от авторов произведения и непосредственно от исполнителя (исполнителей) песни. Как подчеркивает В. Е. Хализев, «дух авторства» не просто присутствует, но доминирует в любых формах художественной деятельности: и при наличии у произведения индивидуального создателя и в ситуациях коллективного, группового творчества, и в тех случаях, ныне преобладающих, когда автор назван, и когда его имя утаено (анонимность, псевдоним, мистификация)» [6. С. 61].

Смысл, который вербализуется в песне, всегда подлежит интерпретации. Он выводится адресатом исходя из ситуации имеющихся у него общекультурных знаний и разделяемых им коммуникативных конвенций. Каждый песенный жанр задает определенные установки и правила коммуникации, поскольку в процессе взаимодействия актуализируются определенные представления о мире, мнения, суждения, интенции. Очень важно, что, будучи коммуникативным процессом, дискурс связан с когнитивной сферой личности, с социумом и культурой в целом.

Так, лирическая или лиро-эпическая песня объединяет коммуникантов, подчеркивает внутреннюю связь между ними. Как указывает О. Розеншток-Хюсси, «когда мы поем, мы ощущаем себя внутри целого; мы чувствуем себя в мире как дома. Петь – значит говорить не от себя лично, а говорить хором, «всем миром». Во внешнем мире расчленениям в социуме нет конца. Но стоит заговорить или запеть, и миллионы захвачены единым порывом. Там, где один запевает, а другой подхватывает, со- знания поющих одухотворены одним духом – единодушие выходит на передний план, а все различия сознаний подавляются» [5. С. 85].

На протяжении ХХ в. пение было преобладающим видом массового, группового общения, во многом благодаря ему формировались жизненные смыслы, укреплялась коллективистская культура, снимавшая различия между отдельными индивидуумами. Песни выполняли функцию эмоционального сопровождения в различных сферах деятельности людей и играли роль консолидирующего фактора в критические для общества эпохи. В песенном дискурсеразмышления о личной судьбе неизменно преломлялись через призму общей судьбы.

В отечественном песенном дискурсе значительный, вполне самостоятельный пласт составляли и составляют до сих пор песни военной тематики, особенно связанные с со- бытиями Великой Отечественной войны. По справедливому замечанию Ю. А. Эмер, «песни об исторических событиях, объединяющих народ, воспринимающихся как общее горе, беда, остаются в активной памяти социума» [8. С. 27]. Думается, вполне допустимо говорить о том, что песенный дискурс о войне имеет особую коммуникативную направленность: в современной культуре образы именно песенного дискурса, посвященного событиям войны 1941–1945 гг., формируют пространство национальной идентичности, становятся базой для утверждения общих для всех по- колений ценностей и смыслов [7. С. 88]. При этом в каждом из жанров этого дискурса – будь то баллада, марш, походная, эпическая или лирическая песня – используются специфические способы миромоделирования.

Главное место в этом ряду занимает, на наш взгляд, жанр лирической песни, который от- ражает внутренние переживания героев через описание внешних событий. Традиционными концептами, воспроизводимыми в песенной лирике о войне, выступают «дом», «семья», «любовь», «родина». В них сосредоточены ценностные приоритеты русского человека. Знаковыми персонажами песенного дискурса о войне чаще всего выступают мать, жена, любимая: За них, родных, / Желанных, любимых таких, / Строчит пулеметчик за синий платочек, / Что был на плечах дорогих!

Гармоничный семейный, домашний мир в этом дискурсе образует оппозицию разрушительному пространству войны: Темная ночь, / Только пули свистят по степи, / Только ветер гудит в проводах, / Тускло звезды мерцают. / В темную ночь / Ты, любимая, знаю, не спишь, / И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь. Герой лирической песни стремится вернуться в свой привычный мир, который воплощает в его представлении идеализированную модель нормы и порядка: Радостно мне, я спокоен в смертельном бою, / Знаю, встретишь с любовью меня, / Что б со мной ни случилось...

Тема войны в современном песенном тексте становится ведущей при формировании патриотического дискурса и закреплении гендерной мужской идентичности. Быть солдатом, воином воспринимается россиянами как базовая мужская роль. Это вербализовано в традиционных песенных формулах, актуальных до настоящего времени, ср.: Наши деды – старые победы; Наши жены – пушки заряжены. Образ солдата становится тем консолидирующим образом, который необходим национальному со- знанию. Не случайно песни военной тематики стали в сегодняшней России необычайно популярными. Например, песня «Давай», исполняемая группой «Любэ», из текста которой не вполне ясно, о какой войне идет речь: Дождь барабанит с утра и до вечера. / Время застывшее кажется вечностью. / Мы наступаем по всем направлениям, / Танки, пехота, огонь артиллерии… / Нас убивают, но мы выживаем / И снова в атаку себя мы бросаем. / Давай за жизнь, давай, брат, до конца. / Давай за тех, кто с нами был тогда. / Давай за жизнь! Будь проклята война, / Помянем тех, кто с нами был тогда…

Исполнитель песни, Николай Расторгуев, ведет мужской разговор с теми, кто не пона- слышке знает о войне, с такими же, как он, «мужиками» (для которых не пустым звуком являются слова «Есть такая профессия – роди- ну защищать»). Значимым фрагментом этой песни становится упоминание о Великой Отечественной войне: В старом альбоме нашел фотографию / Деда – он был командиром Красной Армии / «Сыну на память. Берлин сорок пятого». / Запах травы на рассвете не скошен- ной, / Стоны земли от бомбежек распаханной. / Пара солдатских ботинок истоптанных / Войнами старыми, войнами новыми… Актуальная для песенного дискурса память об утратах, связанных с Великой Отечественной войной, о героях и победах того времени по-прежнему волнует воображение людей. Один из последних примеров этому – всероссийский конкурс на лучшую песню о войне «Весна Победы», прошедший в год 65-летия победы, в 2010 г. Победителем конкурса стала песня «Пропавшим без вести» (муз. В. Кубышко, сл. А. Вулых) в исполнении Николая Носкова. Текст этой песни столь же лиричен, сколько и символичен. Приведем его полностью:

Не зажечь свечи за здравие,

И нельзя в помин души.

Мне досталось испытание –

Быть ни мертвым, ни живым.

Уходя в объятья вечности,

Словно птицы над рекой,

Мы в бою пропали без вести,

Не найдя в земле покой.

Мы не погибли, мы просто ушли,

Просто ушли в небеса.

На безымянных высотах земли

Наши слышны голоса.

Будут вечно наши матери

Ждать о нас любую весть.

Все, кто веры не утратили

В то, что мы на свете есть.

Не живые и не павшие,

Не пришедшие с войны,

Просто без вести пропавшие

Сыновья своей страны.

Мы не погибли, мы просто ушли,

Просто ушли в небеса.

На безымянных высотах земли

Наши слышны голоса.

Теплый дождь моросит весной,

Пряча слезы в закат.

До утра в тишине ночной

Наши вдовы не спят.

Мы не погибли, мы просто ушли,

Просто ушли в небеса.

На безымянных высотах земли

Наши слышны голоса.

В этом тексте, как видим, использованы традиционные песенные символы, архетипические образы: свеча, птицы, земля, мать, небо, дождь. Как писал К. Г. Юнг, «тот, кто говорит архетипами, глаголет как бы тысячей голосов… Он подымает изображаемое им из мира единократного и преходящего в сферу вечно- го» [9. С. 37].

Повторяющийся в припеве фрагмент «на безымянных высотах земли» связывает эту песню с известным песенным текстом о войне – «На безымянной высоте» из кинофильма «Тишина» [см.: 2]. А упоминание о птицах, поднимающихся над рекой, вызывает ассоциа- цию с другой проникновенной по содержанию песней на военную тематику – «Журавли». Все песни посвящены памяти неизвестного солдата, благодаря чему образуют единый художественный поток. Символичен в приведенной выше песне, начинающейся с интимного «я»,переход к обобщенному «мы», словно объединяющему пропавших без вести с душами всех погибших в той войне.

Таким образом, песенный дискурс, представляющий собой синтез вербального и музыкального компонентов, выступает как продукт и медиатор социально и культурно обусловленной коммуникации. Тематическое своеобразие песенных произведений может служить актуализатором определенных смыслов и функций. Базовыми характеристиками песенного дискурса являются коммуникативная ситуация, ее жанровое воплощение и типичные концептуальные структуры.

2.