V. Общее истощение организма 19 страница

Летняя сессия оказалась удачной. Ассоциацию при Атлантическом университете создали люди, всей душой болеющие за дело, и вскоре школа была готова к открытию. Ее футбольную команду сразу же включили в список для соревнований, у школы появился гимн, возник театральный кружок. Она издавала газету The Atlantic Log. Но с деньгами положение обстояло из рук вон плохо, и участников поддерживал только энтузиазм.

Профессорам перестали платить жалованье, и они начали испытывать нехватку всего необходимого – пищи, одежды. Они не могли платить за жилье, за его отопление. У них скопилось множество неоплаченных счетов из бакалейных магазинов, и они были вынуждены принимать пожертвования от местных жителей. Как-то к рыбному базару подъехал грузовик со скумбрией, и университетский ревизор преподнес рыбу женам преподавателей. Они искренне обрадовались подарку.

Вскоре Эдгар понял, что новая Ассоциация попала в такие же тиски, как и Атлантический университет. Никакой материальной базы, один энтузиазм. Как правило, местные жители относились к ним дружески, хотели чем-нибудь помочь, но денег у них не было. Бизнесменов, выбитых из равновесия экономическим кризисом, филантропия совсем не привлекала. Они неизменно задавали вопрос: чем этот Кейси может быть полезен в моем деле? Когда им говорили, что он излечивает тяжелобольных, у них пропадал всякий интерес.

В октябре Эдгар, Гертруда и Глэдис отправились: в Нью-Йорк. Они собирались обсудить будущее с друзьями и посмотреть, что в такой ситуации можно сделать. Они остановились в отеле “Виктория” и ежедневно проводили диагностирования для членов Ассоциации. По вечерам, встречаясь с друзьями, они решали, как дальше быть с больницей. В результате все пришли к выводу, что с новым зданием или с поиском средств для покупки старого следует повременить.

– Очевидно, кризис затянется надолго, – мрачно заметил один из знакомых,- может быть, лет на десять.

Эдгар невольно вздрогнул. Ему исполнилось пятьдесят четыре. Проживет ли он еще десять лет? 7 ноября семья упаковала вещи, намереваясь вернуться на побережье. Они еще не знали, что совсем рядом их подстерегает беда. В течение недели две женщины, жившие в том же отеле, пытались добиться сеанса. Но время Кейси было расписано по минутам. Глэдис дала этим дамам бланк заявления, попросила его заполнить и отправить в контору Ассоциации на побережье. Женщина, просившая провести диагностирование – вторая была ее компаньонкой,- говорила, что оно ей совершенно необходимо. В первой половине последнего дня один из членов Ассоциации отказался от сеанса. Глэдис позвонила женщинам и сообщила, что, если они по-прежнему желают получить сеанс, им придется подождать совсем немного. Те согласились. Наконец диагностирование провели, а Кейси арестовали за ворожбу. Обе женщины служили в полиции.

Казалось, что для Эдгара рухнули все надежды. Дорога, на которую он вместе с Лейном ступил тридцать один год назад, подошла к страшному повороту, которого он уже давно опасался. Его посадили в тюрьму. Вместе с Гертрудой и Глэдис он беспомощно моргал перед репортерскими фотокамерами. Судья опечатал его бумаги и забрал с собой доставленные в суд фотопленки, пытаясь предотвратить шумиху в прессе.

Но как только чету Кейси выпустили под залог и они очутились на улице, фотокамеры защелкали вновь. В этот вечер их снимки красовались во всех бульварных газетах. Репортеры охотились за сенсацией. Вечерами Кейси оставались у себя в номере, к ним приходили друзья и старались их хоть немного отвлечь и приободрить. Внешне Эдгар выглядел спокойным. Он даже посмеивался над своим новым положением. Но в глубине души его не покидало отчаяние.

С самого начала дело было надуманным. У женщин из полиции отсутствовал ордер на арест, никто не просил их заниматься этим делом. Первая из них расписалась на бланке заявления, то есть формально уже стала членом Ассоциации к тому времени, когда для нее провели диагностирование. Бланк исчез, запись “чтения” конфисковали, но даже теперь поводов для обвинения явно недоставало. Однако все это никак не могло успокоить обвиняемых и заглушить их боль.

Местные члены Ассоциации активно поддерживали Кейси. Им удалось нанять адвокатов, добиться отсрочки, и, когда 16 ноября в суде Вест-Сайда началось слушание дела, защита успела основательно подготовиться. Ее представлял блестящий молодой адвокат Томас Райан.

А вот судебное расследование было проведено весьма небрежно. Вскоре стало ясно, что свидетельства женщин-полицейских, в том числе литература, имеющая отношение к Ассоциации, так и остались нерассмотренными. Помощник окружного прокурора предъявил обвинение.

Судья Фрэнсис Эрвин заслушал свидетельские показания. Женщина из полиции с решительным видом заявила, что не расписывалась ни на каком бланке и даже не получала его. По ее словам, Глэдис просто вписала туда ее имя и адрес. Но после нескольких очных ставок она была вынуждена признаться, что запись “чтения” ей была вручена Гертрудой. При этом Гертруда объяснила этой женщине, что целью “чтений” является не получение информации, а оказание помощи и советы. Компаньонка сообщила, что в ту минуту, когда ставилась подпись на исчезнувшем ныне бланке, ее в номере не было.

Гертруда и Глэдис подтвердили, что бланк был подписан. Суд рассмотрел заявление о создании Ассоциации, где формулировались ее задачи. Дейв Кан, попечитель Ассоциации, показал, что это филантропическая, некоммерческая организация, основанная для изучения “чтений” и пригласившая Эдгара на работу. Эдгар в свою очередь заверил, что все деньги, полученные от сеансов, были выплачены Ассоциации.

– Вы считаете себя медиумом? – задал вопрос судья.

– Нет, сэр, я ничего не считаю,- ответил Эдгар.- Могу ли я рассказать вам, как сложилась моя судьба?

– Ну что же,- отозвался судья,- стоит вас послушать.

– В течение тридцати одного года,- начал Эдгар,- меня либо прямо называли медиумом, либо говорили обо мне как о медиуме. Впервые я услышал об этом еще в детстве. Я не знал, что это такое. Множество людей обращалось ко мне за помощью и советом. Так продолжалось долгие годы. Тогда мной заинтересовались и начали изучать, как со мной это происходит.

– И решили создать Ассоциацию? – спросил судья.

– Ее создали для исследований подобных явлений.

– И они платили вам жалованье?

– Да, платили.

– Вы впадали в транс?

– Не знаю. В это время я бываю без сознания.

– Без сознания?

– Без сознания. Ученые исследовали мое состояние. Одни называют это гипнозом, другие трансом.

Был устроен перекрестный допрос. Затем судья Эрвин, внимательно наблюдавший за Эдгаром, сказал: “Можете идти”.

– Занесите это в протокол: “Ознакомившись со свидетельскими показаниями, выступлениями трех защитников и свидетелей защиты, проанализировав характер их заявлений и прочитав материалы дела, я пришел к выводу, что мистер Кейси и его коллеги не собирались никому гадать, и потому признание их виновными в нарушении статьи 899 Уголовно-процессуального кодекса, раздел 3, будет означать вмешательство в вопросы веры, обрядов или объединенной духовной правящей корпорации и ее узаконенных проповедников. Все они должны быть полностью оправданы”.

Гертруда и Глэдис плакали. Эдгар, пошатываясь, вышел из зала суда. Он услышал, как Дейв обратился к нему: “Я же говорил, что они никогда не признают тебя виновным”.

Днем Хью Линн, прибывший с побережья, усадил их в машину и повез домой. Они ехали молча. Первой заговорила Гертруда:

– Эдгар, что это такое – “объединенная духовная правящая корпорация”? – спросила она.

– Не знаю,- ответил Эдгар,- но звучит отлично.

Вернувшись на побережье, семья собралась на “военный совет”. Эдгар чувствовал себя затравленным.

Он был сбит с толку, не уверен в себе, с тревогой ждал, откуда последует очередной удар. Он не понимал, как теперь к нему стал относиться Мортон. Эдгар не мог поверить, что глубоко увлеченный человек столь легко откажется от своего увлечения. Арест действительно ошеломил Эдгара. Было ли это новым испытанием его веры в себя или же он чем-то прогневал Господа? Должен ли он продолжать, несмотря на все препятствия, или ему следует прекратить работу, пока он окончательно не погубил себя и своих близких? Ему казалось, что продолжать все-таки стоит. Но какова его цель теперь, когда вопрос о больнице отпал сам собой?

– Я ничего не понимаю, – откровенно признался он.- Ничего и никого.

Хью Линн попытался его поддержать.

– Возможно, с нами сейчас происходит что-то неладное,- сказал он.- Я думаю, помощи от других больше ждать не нужно. Мы должны полагаться только на себя. Мир не остался перед нами в долгу, в нашей семье есть медиум. Мы обязаны делать все, что в наших силах. Во-первых, мы не знаем ничего о том, чем собираемся заниматься. Мы относимся к получаемым сведениям словно к водопроводному крану. Стоит его повернуть, как информация хлынет потоком. Мы хотим одарить мир нашей мудростью и надеемся, что она польется из крана, как только мы его повернем. Мы считаем эту мудрость нашей, потому что в нашем распоряжении находится кран. Нам ничего не известно о явлениях психики. У нас накопился какой-то опыт, но нам не ясно, что еще можно сделать в этой области. Что мы знаем о “чтениях жизни”? Достаточно ли мы осведомлены в вопросах истории, чтобы определить упоминаемый период и дать человеку, которого это касается, библиографию – список книг и статей, приложив их к каждой записи “чтения”? Конечно, нет! Достаточно ли мы знаем философию, метафизику и различные религии, чтобы понять сказанное в “чтениях?” Когда там содержится какое-то утверждение и далее говорится, что это философская истина, известно ли нам, какие философы верили в нее и какие религии сделали ее своей догмой? Когда при диагностировании говорится об анатомии или о болезни, об употреблении лекарств или целебных трав, знаем ли мы, кто из великих врачей и ученых верил в них, кто осуждал, а кто вообще не подозревал о них? Если нас просят узнать посредством диагностирования все, что известно об аппендиците или язве желудка, о головной боли или обычной простуде, об эпилепсии, о семейной жизни, о прощении грехов или о любви, сумеем ли мы убедительно и просто это изложить? Конечно, нет. Мы только приступили к подобной работе, когда закрылась больница. Я полагаю, нам больше не следует рассчитывать на пожертвования, мы должны забыть о еще одной больнице. Нам надо пополнять наши знания, наш профессиональный багаж – это самое мудрое решение. И если нам представится еще одна возможность, мы будем лучше подготовлены и не упустим ее.

– Ума не приложу, как приступить к такой работе,- начал Эдгар.

– А тебе и не придется ей заниматься,- объяснил ему Хью Линн.- Я беру это на себя. С Атлантическим университетом покончено. Я стану менеджером Ассоциации. Пусть она будет небольшой, со скромным бюджетом и скромной программой. Работать мы начнем самостоятельно и при поддержке местных жителей. Создадим исследовательские группы и займемся анализом серии “чтений” на разные темы. Соберем библиотеку о явлениях психики. А когда нас спросят, что мы здесь делаем, мы сможем достойно ответить. Это раньше мы готовили по две записи “чтений” в день, отправляли их, получали за них деньги от пациентов и складывали копии в папки. Как-то несерьезно для Ассоциации исследований и просвещения. Теперь все будет иначе.

– Пусть будет так, как ты решил,- сказал Эдгар.- А я стану проводить “чтения”.

– И волноваться,- вставила Гертруда.

– Мне незачем будет волноваться.

Эдгар почти физически ощутил облегчение. Он был не просто доволен, что с него свалился такой груз, его по-настоящему обрадовал Хью Линн, готовый взяться за дело. Для Эдгара это служило лучшим доказательством того, что его труд чего-то стоит. Сын не мог ошибаться.

Он отправился на берег, к дюнам, и впервые за много месяцев почувствовал себя бодрым и довольным. Самое главное – его близкие по-прежнему верят в него. Они идут правильным путем. Служить Богу надо не напоказ, не театрально, не с фанфарами, а смиренно, милосердно, молитвенно.

Хью Линн был прав. Когда люди окончательно выздоравливали, их раны заживали, а проблемы благополучно разрешались, Ассоциация больше ничего не могла им предложить. Ее основатели просто не имели достаточной профессиональной подготовки и никогда не пытались как-то систематизировать накопленные знания. Да, им нужно этим основательно заняться. Теперь у них на счету будет каждая минута, они забудут о прошлом, и перед ними откроются горизонты будущего, ради которого они станут работать. Он вернулся домой умиротворенным и успокоившимся.

Программа начала себя оправдывать. Результаты стали видны уже к Рождеству. Как-то Хью Линн вошел в дом, улыбаясь и размахивая книгой.

– Я выяснил, что ты “вполне законный наследник”,- объяснил он Эдгару.- Эта книга о гипнозе. Я читал об опытах Месмера. Знаешь, Месмер вовсе не гипнотизировал пациентов. Гипноз открыл его последователь, маркиз де Пуисегюр. Он случайно обнаружил его в 1784 году, применив месмеровские методы магнетизма к молодому пастуху Виктору. Виктор впал в сонный транс и некоторое время оставался в таком состоянии. Тогда маркиз де Пуисегюр понял, что, судя по всему, этот молодой человек – ясновидящий. Находясь в трансе, Виктор мог ставить диагнозы различных заболеваний у других людей! Началось настоящее помешательство, люди бросились к ясновидящим, перестав лечиться у врачей. Автор книги пишет, что заблуждение, будто ясновидящие способны ставить диагнозы, сохранялось вплоть до двадцатых годов девятнадцатого века. Ты понимаешь, что это значит? Первый же загипнотизированный обнаружил точно такие способности, как у тебя.

Эдгар кивнул головой. Ему это польстило, но в то же время он казался озадаченным.

– Что за человек был этот Виктор? – спросил Эдгар.

Хью Линн перелистал книжку.

– Самый обычный,- ответил он.- Довольно скучный малый.

Эдгар снова кивнул.

– Вроде меня.

Хью Линн продолжил:

– С того времени положение с гипнозом не изменилось. Его постоянно исследовали, проклинали и применяли на практике. Наверное, сто лет назад эти ребята упустили из виду самое важное. Они отказались от того, что у тебя так легко выходит, а секрет не разгадан до сих пор. Но мы им покажем! У нас есть свидетельства, которые подтвердят, что правы мы, а они заблуждались!

– Но возможно,- отозвался Эдгар,- наши свидетельства не убедят этих типов, если они не захотят поверить в их содержание.

Он взял книгу и прочитал пересказанное Хью Линном.

– Тут говорится, что в двадцатые годы девятнадцатого века это увлечение прошло,- сказал он.- Похоже, что оно может пройти и в тридцатые годы двадцатого века.

Хью Линн покачал головой.

– Исключено,- возразил он.- Любопытно, где сейчас этот Виктор? Если он на Земле, то пригодился бы нам. Мы смогли бы использовать его как ассистента.

Отец засмеялся. Он вспомнил, что его сын не верит в переселение душ.

Рождество стало трагической порой для Атлантического университета. Студенты и профессора, зная, что он закрывается, пожимали друг другу руки, как солдаты, мужественно стоявшие до конца во время проигранного сражения. Доктор Браун делал все, что мог – у него жили и кормились некоторые преподаватели, он пожертвовал университету свои личные средства. Однако в безвыходной ситуации он был вынужден признать свое поражение. Двери университета закрылись.

Хью Линн освободился от обязанностей библиотекаря и начал издавать ежемесячный бюллетень. Он считал, что это поможет сохранить связи между членами Ассоциации. Он купил подержанный ротапринт и принялся за работу. Хью Линн вкратце излагал содержание “чтений”, способных заинтересовать большинство читателей, собирал любопытные случаи, писал рецензии на книги об особенностях психики, приводил медицинские советы, содержащиеся в “чтениях”, и сообщал новости о феноменах психики в разных областях.

В Норфолке создали исследовательскую группу. Она собиралась раз в неделю. Группа выбрала тему “Как развить психические силы”, но в первом же “чтении” отмечалось, что психические силы – это принадлежность души и при нормальном развитии человеческой личности они совершенствуются благодаря сознанию и устремляются в сферы подсознания и сверхсознания вне времени и пространства. Существовала черная магия, говорилось в “чтении”, но белая магия – это только добродетель и мудрость, два орудия веры.

В “чтении” подчеркивалось, что, если группа не будет активно действовать, все рассуждения о совершенствовании души окажутся тщетными и абстрактными. Предполагалось, что направления деятельности будут даны во время “чтений”; руководствуясь ими, группа подготовит и проведет несколько занятий. На каждом из них будет совместно исследоваться какой-нибудь аспект проблемы, а один или двое участников станут обобщать и записывать итоги. Полученная вновь информация позволит критически отнестись к проделанной работе. К новому заданию группа приступит лишь после того, как предыдущее будет полностью завершено и начнет соответствовать полученной информации.

Когда группа попыталась записать свое первое задание, оно выглядело как молитва. Понадобились месяцы неустанной работы, прежде чем информацию удалось расшифровать. “А теперь,- говорилось в “чтении”,- примените это на практике”. Одно из последующих заданий, посвященное духу, заняло больше года. Но терпение, которое вырабатывали в себе члены группы, отражало сущность изучаемого явления.

“Благодаря терпению мы учимся самопознанию, учимся определять и проверять наши идеалы, постигать веру и понимать добродетель. В терпении сосредоточены все свойства духа. Терпение владеет вашей душой и сохраняет ее”.

Но именно в эти дни терпение изменило Эдгару. Дом на берегу океана обходился семье слишком дорого, к тому же в нем дуло, особенно во время штормов. В марте семья перебралась в уединенный уголок в южной части побережья, неподалеку от маленького озера с проточной, чистой водой. От океана этот участок отделяли двести ярдов. Однако в апреле новое жилье продали и семейству Кейси предложили его покинуть. В мае они переселились в дом, стоявший на противоположном берегу озера, на повороте дороги, соединяющей Арктик-Кресен с Четырнадцатой улицей. Рядом с ним не было никаких зданий, озеро находилось сзади, а через улицу виднелась звезда морской католической церкви.

Эдгару место понравилось. Дом стоял вроде бы в центре города, но в то же время и на отшибе, в озере водилось много рыбы, а на участке хватало земли для сада. С помощью друзей он купил участок в длительную рассрочку с небольшими платежами. Здесь в июне 1932 года и состоялся первый ежегодный конгресс Ассоциации.

Выпуск бюллетеней принес Ассоциации успех и сделал возможным созыв конгресса. За год Хью Линн получил немало восторженных откликов на свои публикации. Он составил список адресатов, искренне заинтересованных исследованиями психических явлений. Вместе с тремястами участниками Ассоциации он решил провести форум как практическую проверку этих исследований. Хью Линн выбрал вторую половину июня, хорошее время на побережье, когда отели не переполнены, а летние гостиничные тарифы, действующие в период между третьим июля и Днем труда, еще не вступили в силу. Он подыскал докладчиков на разные темы: о символике, об аурах, о магических числах, о современных тенденциях в метафизике и тому подобном. Хью Линн уговорил Эдгара провести “чтения”. Его усилия не пропали даром. Народу собралось много, и все хотели, чтобы исследования продолжались.

Конгресс содействовал появлению новых групп. Его участники разъехались, взяв с собой копии первых заданий, и начали создавать в своих городах клубы для их выполнения.

Программа Хью Линна была продлена на следующий год. Он подробно описал и проанализировал ряд случаев. Рассказы о болезнях включали в себя отрывки из “чтений”, письма пациентов и диагнозы лечащих врачей. Хью Линн также опубликовал статьи о переселении душ, о причинах психических явлений и об исторических периодах, описанных в “чтениях жизни”.

В статьях отмечались все негативные факты, связанные с диагностированием. Фиксировалось и отношение Эдгара, его состояние перед проведением сеанса и после него, а также поведение больных после диагностирования, когда это удавалось точно установить.

Время для “чтений” не менялось на протяжении многих лет: половина одиннадцатого утра и половина четвертого пополудни. Успел выработаться и определенный порядок их проведения. Диагностирование физических недугов осуществлялось с помощью Гертруды, глаза Эдгара в это время были закрыты. Обычно она начинала так: “Естественные силы организма восстановлены, и в настоящий момент он может дать желаемую информацию. Физическое состояние организма приведено в норму, и он дает нам эту информацию. Теперь перед вами тело… находящееся… Вы должны внимательно отнестись к нему, тщательно его осмотреть и доложить мне о состоянии, в котором вы его только что нашли, уяснить, в чем причина этого состояния, чем и как можно помочь этому телу. Говорить вы должны четко, как обычно. Прошу вас ответить на мои вопросы”.

Если требовалось контрольное “чтение”, Гертруда сообщала: “Сейчас вы вновь обратитесь к этому телу”. Когда речь шла о “чтениях жизни”, она говорила: “Вот перед вами (далее назывались имя и место рождения данного человека), и вы сможете установить связь с этим бытием, со Вселенной и с силами Вселенной, приняв условия, что перед вами нераскрывшаяся и существующая в настоящее время личность. Ее прежние воплощения на Земле отныне приобретают время, место, имя, и это происходит в той жизни, которая создает или замедляет развитие всего бытия, формируя возможности современного существования, а также цели и способы его достижения. Вы ответите на мои вопросы, касающиеся этого бытия. Говорить вы должны четко, как обычно”.

Когда Эдгар говорил: “На сегодня достаточно”, она произносила заключительные слова: “Теперь тело достигнет нужного равновесия и сможет преодолеть все препятствия. С этого момента оно обретет свое лучшее душевное, духовное и физическое состояние.

Физическое состояние тела создаст возможности для полного устранения всех вредных веществ, что будет способствовать его очищению. Благодаря разуму такое очищение распространится на весь организм и воскресит к жизни его наилучшие моральные, душевные и физические силы. Кровообращение придет в норму, спадет напряжение во всех центрах нервной системы, позволив им приспособиться к новому состоянию и выработать условия, необходимые для нормальной работы организма. Запасы нервной энергии организма будут подпитывать его естественные силы, они – источник всей его жизнедеятельности. Это в равной мере относится как к физическим силам, так и к духовным. Теперь вы вполне вошли в норму и должны пробудиться к новой жизни”.

Таков был образец. В него редко вносились какие-либо изменения. Эдгар расстегивал воротник, манжеты, развязывал шнурки на ботинках, снимал ремень, ложился и через несколько минут засыпал. Проснувшись, он обычно хорошо себя чувствовал, но бывал голоден, хотя и не слишком. Он с удовольствием выпивал стакан молока и закусывал печеньем, чтобы избавиться от ощущения пустоты в желудке.

Иногда, отложив в сторону записанные имя и адрес человека, для которого проводилось “чтение”, Эдгар делал краткие пометки: “здесь хорошее место”, “там стоит высокое дерево”, “сейчас хозяина нет дома, но он должен скоро вернуться, надо подождать”, “он только что прочел письмо и сейчас смотрит на часы”, “мы недавно получили письмо с тем же адресом, там два Джордана, какой из них нам нужен?”, “она здесь у подъезда, и она почти что инвалид”. В “чтениях жизни” он всегда удалялся в предысторию, во времена, предшествовавшие году рождения. Бывало, что он комментировал эти даты вслух: “29, 28, 27, 26 -здесь есть изменения, 25, 24, 23 – несчастный случай, тяжелое повреждение, 22, 21…”

Эти подробности подтверждались адресатами “чтений”, большинство из которых на побережье никогда не приезжало. В результате Хью Линн смог установить точное количество случаев для нового исследования. Оно называлось “100 случаев ясновидения”.

Следует отметить также отношение к “чтениям” остальных участников – Гертруды, Глэдис и других присутствующих, от чего зависела относительная ясность и совершенство самих “чтений”. Стало очевидно, что для их успеха особенно важны два фактора – искреннее желание пациента, получить помощь и не менее искреннее желание Эдгара такую помощь оказать. Для Гертруды идеальным считалось спокойное поведение во время сеанса, доброжелательность и восприимчивость.

Другая группа исследователей из числа местных жителей занялась изучением серии “чтений” о железах внутренней секреции с философской и метафизической точек зрения. Помимо всего прочего, они обнаружили до сих пор не известную науке железу – лайдин. Она располагалась над местом вхождения всех жизненных сил в организм. По крайней мере информация, полученная во время “чтений”, свидетельствовала именно об этом.

Так они оказались в ловушке. За пределами Ассоциации результаты исследований ничего не значили. Они могли рассчитывать только на тех, кто поверил в “чтения”.

Хью Линн часто слышал от врачей, профессоров, психологов и ученых возгласы и упреки такого рода: “Пусть ваши записи у вас и остаются. Они не прошли никакой проверки”. Хью Линн понимал, что наблюдения многих врачей, профессоров медицины, психологов и ученых тоже остаются известными только им самим, однако имелось и существенное различие. Психические феномены по-прежнему вызывали подозрение. Считалось, что медиумы не честнее уголовников и за ними нужен глаз да глаз.

Одно из “чтений” было проведено для выявления наилучшего метода научного наблюдения за психическими явлениями. В полученной информации сообщалось, что если какой-нибудь ученый приедет на побережье и будет изо дня в день наблюдать за диагностированием, читать отправляемую и поступающую корреспонденцию, проверять ее вместе с пациентами и врачами, то дело пойдет на лад. “Правда,- говорилось там,- этот человек не сможет убедить остальных. Ибо в чем коренной порок современного мира? Человек забыл о Боге. Он помнит лишь о себе. Итак, если вы хотите что-либо доказать другим, то прежде всего сами живите так, чтобы ваша жизнь стала примером, подтверждением Божьей истины и Божьего закона”.

Хью Линн был растерян. Он не знал, что ему делать. Он мечтал обратиться к ученым, особенно к психологам, но в то же время понимал, что это крепкие орешки и расколоть их будет трудно.

– Не трогай ты их,- посоветовал ему Эдгар.- Знаешь, чем больше времени я провожу тут на пирсе и ловлю рыбу в озере, тем чаще мне приходит в голову мысль о том, что если мы отправимся к ученым, то с нами произойдет то же, что и с этой рыбешкой. Мы заглотнем их наживку, и все вроде бы будет выглядеть вполне достойно, а они уж подцепят нас на крючок. У нас и в своих водах пищи хватит. Лучше нам здесь и оставаться.

Однажды Хью Линн пришел к нему на пирс с большой, по виду очень старой и потрепанной книгой.

– Может быть, вот это поможет нам в разговоре с учеными,- сказал он,- я уже давно искал эту книгу. Кто-то сказал мне о ней. Это биография человека, жившего здесь, в нашей стране. Он делал то же, что и ты, менее ста лет тому назад.

Эдгар отложил в сторону удочку и взял книгу. На обложке было написано: “Основы природы, ее Божественные откровения и голос к человечеству. Записано все, что случилось с Эндрю Джексоном Дэвисом, пророком и ясновидящим из Покипси. Опубликовано С. С. Лайоном и У. Фишбоу. Нью-Йорк: для продажи оптом и в розницу. Дж. С. Гедфилд. Клинтон-Холл. 1847 год”.

Глава 21

Эндрю Джексон Дэвис родился в Блумингтоне в округе Ориндж, штат Нью-Йорк, 11 августа 1826 года в семье сапожника. Его мать умерла, когда он был еще совсем юным. Впоследствии он писал о ней как “об одном из тех нежных созданий, которые проявляют себя при соприкосновении со слабостью и горем и для которых помощь страждущим является истинным счастьем”. Семья жила бедно, родители нуждались и не могли дать сыну образование. Он проучился в школе всего пять месяцев. Работать ему пришлось с раннего детства, на лето он несколько раз нанимался пастухом к мистеру У.У. Вудворту из Гайд-парка. В то время они жили в Гайд-парке.

В сентябре 1838 года отец и сын – матери уже не было в живых – перебрались в Покипси, где мистер Дэвис открыл сапожную мастерскую, а Эндрю стал ему помогать. В 1841 году Эндрю поступил на работу к мистеру Айре Армстронгу, который позднее сообщил нужные сведения составителю книги Дэвиса Уильяму Фишбоу:

“Мне понадобился мальчишка, немного знакомый с сапожным делом, и я нанял его на две недели. Он оказался очень смышленым и так мне понравился, что с разрешения его отца и его собственного согласия он стал моим подмастерьем. Он был не слишком-то образован, то есть мог с грехом пополам читать, писать и знал простейшие арифметические действия. Читать он был способен только легкие детские книжки. За два года работы подмастерьем он проявил себя на редкость честным и порядочным человеком”.

В то время когда Эндрю служил у мистера Армстронга, город посетил лектор, выступивший с докладом о месмеризме. Он продемонстрировал опыты с участием горожан, но в случае с Эндрю его ждала неудача. После отъезда этого мистера Граймса некоторые жители города начали сами проводить подобные эксперименты. Один из них, портной Уильям Ливингстон, добился определенного успеха в изучении психических явлений. Как-то Эндрю зашел к нему в ателье, и портной, вспомнив о неудаче лектора, спросил у мальчика, не согласится ли он, чтобы его замагнетизировали. Эндрю не возражал.

Эксперимент оказался таким же успешным, как и у маркиза де Пуисегюра с пастухом Виктором. Эндрю впал в глубокий транс, обнаружив замечательные способности к ясновидению. Опыт решили повторить, вскоре о парнишке заговорил весь город, и в дом Ливингстона зачастили любопытные. Их пускали без каких-либо препятствий, и они могли следить за ходом экспериментов. Мальчика неоднократно и тщательно проверяли, и наконец, находясь в трансе, он сказал, что его силы можно использовать для помощи больным.