V. Общее истощение организма 14 страница

– А что он собирается делать? – время от времени спрашивал он Ламмерса.

Эдгар рассмеялся.

– Вас не должно беспокоить то, что я собираюсь делать,- сказал он.

– Меня беспокоит то, что собираюсь делать при этом я.

– Я хочу попросить его составить мой гороскоп,- пояснил Ламмерс.

“Чтения” проводил Ламмерс. Когда Эдгар проснулся, тот был мрачен.

– Совершенно очевидно, что с нашей астрологией что-то не так,- сказал он.- Она не оказывает на нас того влияния, на какое мы привыкли рассчитывать.

Эдгар улыбнулся. С его души упал камень.

– Мы не принимаем во внимание один очень существенный фактор,- продолжал Ламмерс.

– Что же именно? – поинтересовался Эдгар.

– Реинкарнацию.

Эдгар уставился на него в недоумении. Шройер улыбнулся ему, а Ламмерс рассмеялся.

– Вы считаете астрологию шарлатанством,- сказал он,- а сами выдали историю, которая в тысячу раз невероятнее, чем законы влияния на нас звезд. Вы утверждаете, что я и прежде жил на Земле, что это мое третье появление в этой “сфере” и что я сохранил некоторые привычки из моей прошлой жизни, когда был монахом.

Механически Эдгар надел галстук, застегнул запонки и завязал шнурки.

– По-моему, это распространено в Индии? Не так ли?- спросил он.- Вера в переселение душ?

Ламмерс кивнул.

– Вы утверждаете,- продолжал он,- что Солнечная система представляет собой цепь испытаний для души. Она имеет восемь измерений, соответствующих планетам; они представляют фокусные точки для этих измерений или сред, в которых измерения могут выражать или материализовывать себя – хотя каждое измерение материализует себя по-разному. Данное измерение- третье, оно представляет собой некую лабораторию для всей системы, потому что именно здесь все определяет свобода выбора. На других планетах или в других измерениях контроль за душой сохраняется, чтобы удостовериться, что она усваивает необходимые уроки. Если душа получила должное развитие, то она сама себя контролирует, потому что, как только сознание покидает тело, данное ему в этом измерении, и поглощается подсознанием, завеса, разделяющая их, приподнимается. Видите ли, подсознание – это не что иное, как запись всех жизней, прожитых душой в этой системе и в других системах среди звезд. По всей видимости, она находится у ангела-хранителя. Это история о том, во что мы превращаем наши души: в частицу Всевышнего, что дается нам в награду за индивидуальность, либо в существование, отдельное от Бога. Наш задача в том, чтобы совершенствоваться как личности, тогда мы обратимся к Господу. Тогда наша душа и наша индивидуальность воссоединятся с Ним. Эдгар покачал головой.

– И все это сказал я?- тихонько спросил он. Ламмерс кивнул. Шройер заулыбался. Теперь он был более дружелюбным. Казалось, он понял, что это даётся Эдгару нелегко.

– Как видите,- сказал Ламмерс,- влияние, которое оказывают на нас планеты или измерения, где мы обитали,- благоприятное или неблагоприятное, слабое или сильное – зависит от наших поступков. Например, наша жизнь на Земле зависит от того, как мы решали наши земные проблемы в предыдущей жизни- это проблемы родственных отношений, материальной собственности, секса, хлеба насущного. Подчас на земные дела звезды не оказывают совершенно никакого влияния. Звезды определяют тип души, а не жизненный путь. Двенадцать знаков Зодиака это двенадцать образцов, из которых душа, попадая на Землю, выбирает один. Они напоминают расы – типы темперамента, личности и прочее. Эдгар прервал его.

– Я не мог сказать все это за один сеанс,- сказал он.

Он обратился за подтверждением к стенографистке. На лице той блуждала мечтательная улыбка.

– Нет,- ответил Ламмерс,- но вы подтвердили это. Дело в том, что я уже давно занимаюсь метафизикой, поэтому мне было нетрудно, получив ответы на некоторые вопросы, проверить верность сведений, которыми я располагаю. Самое главное- это то, что вы подтвердили основную систему, на которой строятся мистические религии, независимо от того, пришли ли они с Тибета или от египетских пирамид. Значит, эта система верна.

Эдгар не торопясь курил сигарету. Ламмерс был крайне возбужден. Он напоминал человека, который в течение многих лет при помощи старинных карт и схем охотился за сокровищами и наконец-то нашел их.

– Она алхимическая, она пифагорейская, она еврейская, она христианская! – сказал он.- Египтяне заложили ее в свои пирамиды, она в изумрудных скрижалях Гермеса и тронообразном венце Изиды. Пифагор выразил ее в цифрах и в теореме, которая гласит, что квадрат гипотенузы в прямоугольном треугольнике равен сумме квадратов катетов. Иисус выразил ее в Нагорной проповеди и в последней части пятой главы Евангелия от Матфея.

– Я слышал только о Нагорной проповеди и пятой главе Евангелия от Матфея,- признался Эдгар.

– В пятой главе Евангелия от Матфея заложены основные христианские законы,- сказал Ламмерс.- Нагорная проповедь – это основа христианства. Иисус сказал, что пришел, чтобы исполнить закон, а не устранить его. Законы Моисея регулировали внешнее поведение. Они не учитывали внутреннюю мораль, если только она не влияла на внешнее поведение. Разумеется, законы внутренней морали существовали всегда. Но они были собственностью священников, которые их сформулировали. Можно было бы утверждать, что и на сегодняшний день это положение не изменилось, если бы священники не утратили ключ. Они понимают свою символику не больше, чем обыкновенные прихожане. Уж слишком много было упрощений. Миссия Христа заключалась в том, чтобы явить людям внутреннюю мораль, а затем собственным примером научить их руководствоваться ею. Он показал путь, в нем заключена вся правда. Он – сама жизнь. Когда-нибудь, где-нибудь, здесь ли, на другой ли планете или среди звезд, где миров так же много, как песчинок на берегу, каждый из нас должен достигнуть совершенства Христа. После этого мы вернемся к Господу и станем едины с Ним – столь же совершенны, как сказал Христос, сколь и Отец наш на небесах.

Эдгар приглаживал волосы руками. Шройер задумчиво смотрел в окно. Стенографистка как завороженная сидела на стуле, все еще улыбаясь.

– Тело – это всего лишь овеществление определенного типа души,- продолжал Ламмерс.- Вот почему оно отличается от других своим строением, лицом, здоровьем. Это отражение неповторимых особенностей души, которая дает телу жизнь. Запись ее жизненного пути, сознание и есть личность. Если сравнить жизнь на Земле с истинной историей души, то она будет подобна одному дню в бесконечной веренице дней.

Он обратился к стенографистке.

– Прочитайте нам последние абзацы записи “чтений”,- попросил он.

Девушка взяла записную книжку и перевела стенограмму:

– “В этом мы видим замысел, позволяющий индивидам, помещенным на данной планете, совершенствоваться, что означает возможность (как явствует из области физической) вновь узреть Творца и стать частью творения. Что касается данного индивида, то это его третье появление на данной планете, до этого он был монахом. В его образе жизни сохраняются черты жизни монаха. Тело – всего лишь орудие души, а душа, прошедшая через века, остается неизменной”.

– Видите! – воскликнул Ламмерс.- Это приоткрывает дверь. Это подобно проникновению в потайную башню Великой пирамиды. Это философский камень. Это Сезам! Пожалуй, следует пообедать, иначе вы не сможете провести еще один сеанс сегодня!

За обедом Ламмерс продолжил свои объяснения. Он говорил о средневековом обществе розенкрейцеров, о предсказаниях Нострадамуса, об “Эннеадах” Плотина, о мистериях элейской школы, Бахуса, Митры и Осириса. Он поведал им об “утерянных ключах” масонства, о самадхи у индийцев, о сарацинской математике, игральных картах, о предварении равноденствий и их связи с поклонением быку и барану, о символике скарабея и слова из четырех букв у евреев.

– Каждые две тысячи сто шестьдесят лет доминирующее положение над Землей занимает новый знак Зодиака,- сказал он.- Так как он имеет обратное действие, его называют предварением. Когда Египет был в зените славы, в господствующем положении находилось созвездие Тельца. Поэтому люди поклонялись быку. Но, по существу, Телец правил только благодаря отражению. Он был перевернутым знаком. Солнце, на самом деле находившееся под знаком Скорпиона, освещало сквозь него созвездие Тельца. Именно поэтому знак Скорпиона, истинного духовного наставника Земли, появлялся на лбах и одеждах священников того времени.

Эдгар покачал головой.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите,- признался он.- Но я хотел бы знать следующее: вы сказали, что я согласился со всем этим во время “чтений”. Означает ли это, что мое подсознание понимает произносимое мной, или я просто марионетка в ваших руках?

Ламмерс засмеялся.

– Вы не только всё понимаете,- сказал он,- но вы дали объяснение некоторым явлениям, которые до сих пор, насколько я знаю, его не имели.

Эдгар кивнул.

– Хорошо,- сказал он,- тогда ответьте на такой вопрос: не противоречит ли все то, о чем вы говорили, и то, с чем мое подсознание, судя по всему, согласно, не противоречит ли это нравственным нормам религии и общества? Что это – христианство или язычество?

– Подождите, не все сразу,- ответил Ламмерс.- Во-первых, это не только не противоречит нравственным нормам религии и общества, но является их основой. Это мудрость древних, которая создала эти нормы и подарила их миру, дав им простое, доступное каждому объяснение. Иисус или Бог, приславший Его, верил, что люди готовы для восприятия более сложной концепции жизненных принципов, и поэтому Он дал их людям. Он разговаривал с людьми иносказательно. Его символы просты. Но нравственные принципы, которые Он проповедовал, были гораздо выше тех, которым следовали люди. Это был следующий шаг в постижении истины.

Эдгар хотел было спросить, но замолчал. Он заметно побледнел. Ламмерс взял его за руку и ободряюще улыбнулся.

– Я знаю, о чем вы сейчас думаете,- сказал он.- Вы боитесь, что я назову то, что мы сейчас делаем, следующим шагом в постижении истины. Не беспокойтесь. Я не настолько дерзок, к тому же об этом уже давно известно небольшой группе людей с тех самых пор, как Земля стала обитаема. Человек принес эти знания с собой, и такое явление, как ясновидение, всегда использовалось для исправления ошибок, совершавшихся из поколения в поколение, потому как мудрость передавалась не только в письменном изложении, но и на словах. В обоих случаях она могла наделать много бед, оказавшись в руках дилетанта. Разумеется, ее вновь и вновь передавали посвященным. Правда, я не смог выяснить, насколько полно раскрыл Христос истину своим наиболее одаренным ученикам либо всем своим ученикам – ведь для ее постижения нужен природный дар, а не ученость – и сколько Он оставил невысказанным. Очевидно, сам Он знал все. Я уже давно подозревал, что истина сокрыта в последней части Евангелия от Иоанна, в главах, где описана Тайная вечеря. Во всяком случае, после того как церковь из гонимой еврейской секты переросла в реальную силу Римской империи, ее иерархи решили переместить истину идеалистической философии, доступной лишь немногим интеллектуалам, в практическую религию для простых смертных. С того момента она широко распространилась, но за прошедшие века ее начальная метафизическая структура либо была утрачена, либо хранилась в тайне.

И все же что-то беспокоило Эдгара.

– Если иерархи церкви считали, что лучше держать эти вещи в секрете, то зачем же мы будем раскрывать их?

Ламмерс ответил не сразу. Его нахмуренные брови образовали морщины над переносицей. На круглом лице появилось торжественное выражение.

– Не знаю, надо ли раскрывать истину сейчас или это нужно было сделать девятьсот лет тому назад,- наконец произнес он.- Думаю, истина всегда открывалась тем, кто ее искал. Может, в этом и состоит ответ. Сначала надо выявить ее при помощи “чтений”, а потом мы уже посмотрим, как нам быть дальше.

Они вернулись в комнату, чтобы подготовиться к новому “чтению”. Стенографистка уже была на месте. Она напечатала запись утреннего сеанса. Просматривая ее, Эдгар не нашел в ней многого из того, о чем говорил Ламмерс, но там было достаточно сведений, подтверждающих существование всеобъемлющей теории и демонстрирующих, что его сознание оперирует метафизической терминологией Ламмерса с такой же легкостью, с какой оно пользовалось языком анатомии и медицины.

Проснувшись после “чтения”, он увидел задумчиво качавшего головой Ламмерса.

– Именно так я и думал,- сказал он.- Я так и думал, только все еще лучше и проще. Ну так вот. Сознание- это запись нашей жизни. Подобно тому как эмоции суть переживания данного отдельного момента, так же и сознание суть запись данной отдельной жизни. Сознание расположено в гипофизарной железе. По крайней мере это его фокусная точка, хотя эта железа выполняет и чисто физические функции. Мысли движутся от сознания к воображению, которое расположено в шишковидной железе. Там мысли соотносятся со всем, что было прежде и что имеет хотя бы отдаленное к ним отношение; затем, как следует взвешенные и отобранные, они передаются в подсознание, или душевный разум, который находится вместе с душой чуть повыше сердца. Там мысли хранятся, подобно записи; если они конструктивны, то они придают силы духу и стирают грань между душой и истинным смыслом жизни. Если же они разрушительны, то их отвергают, Но они все же сохраняются; повторяясь вновь и вновь, они расширяют пропасть между душой и духом, заглушают сияние жизненной сути, которая объединяет подсознание с воображением, а посредством интуиции, предчувствий и неосознанного томления соединяет их с сознанием.

Эдгар посмотрел на Шройера. Всегда невозмутимый темноволосый человечек был не в силах больше себя сдерживать. Он расхохотался. Эдгар вслед за ним. Ламмерс тоже залился смехом.

После того как они успокоились, Ламмерс посмотрел на Эдгара и сказал:

– Это напоминает средневековье и даже что-то похуже, но это не так. Современная наука доказывает: в том, что когда-то считалось чепухой, заложен глубокий смысл. Долгое время нам внушали, что существует только то, что реально. Теперь же мы знаем, что наиболее важные силы природы невидимы, например электричество, электромагнитные волны, которые делают возможной беспроволочную связь.

– Мысли всегда были невидимы,- вставил Шройер.

– И их всегда преследовали,- добавил Ламмерс.- На пользу они простым людям не идут, да и до добра не доводят. Но все же,- обратился он к Эдгару,- вам, дружище, придется заняться этим делом. Вам совершенно не место в фотостудии, точно так же как Иосифу было не место в тюрьме фараона. Привозите свою семью сюда, в Дейтон, а я окажу вам надлежащую поддержку. Никаких буровых, никаких лекций- только “чтения” такого типа в целях просвещения и диагностирование больных. Нам нужно создать организацию, которая взяла бы на себя заботу о больных независимо от того, страдают они телом или душой.

– Именно об этом я и мечтаю,- сказал Эдгар.- Я всегда стремился к этому. Но меня всегда смущал тот факт, что если брать мое сознание, то я совершенно необразован. Да что там,- добавил он,- я ведь просто невежда!

– Я как раз старался это объяснить,- отозвался Ламмерс,- но мой язык вас смутил. Я стал слишком вдаваться в подробности. Помните, я говорил, что подсознание представляет собой некое подобие склада, где хранятся наши переживания и мысли всех наших жизней здесь и на других планетах? Так вот, если эти переживания и мысли были направлены на добро, то перед нами цивилизованный, культурный, добрый человек: его прошлое проявляется сквозь его сознание и нынешнее воплощение, определяя внешность и характер. Подсознание ничего не забывает и ничего не утрачивает. Поэтому если вы в одной или нескольких своих жизнях на этой планете или в других измерениях и мирах познали эту мудрость, то нет ничего удивительного в том, что вы все еще владеете ею. Странно то, что ваше подсознание не бездействует – я имею в виду ясновидение. Но как только подсознание приходит в действие, оно становится источником мудрости, что само по себе не удивительно. Конечно, при условии, что оно направлено в сторону добра. Именно здесь и встает вопрос о необходимости нравственных принципов. Как говорил Иисус: “Только подумав, ты уже согрешил”. Вы не можете безнаказанно использовать эту силу во имя зла – либо вы утратите ее, либо информация перестанет быть верной. В первом случае ваша душа останется незапятнанной, так как она уйдет в саму себя. Во втором – ее осквернит участие в грязном деле.

Эдгар ничего не ответил. Он курил, уставившись в пол.

– Завтра,- сказал Ламмерс,- мы проведем “чтение” и попытаемся узнать, почему именно в вас эта сила не бездействует и в каких целях ее нужно использовать. Тогда вы сможете принять решение.

– Я проведу это “чтение”,- сказал Эдгар,- но думаю, что свой выбор я должен сделать до его начала.

Он загасил сигарету в пепельнице.

– Я должен принять это решение сам, без помощи “чтений”,- сказал он.- Мне всегда казалось, что именно “чтения” подталкивали меня к нему: ведь в них говорилось, что я должен полностью посвятить себя работе, что я и делал. Эти способности были даны мне безо всякого объяснения. Я пытался понять, как же мне ими распорядиться; я шел путем проб и ошибок. Я никогда не смотрел на них с этой точки зрения – я воспринимал их как некую странную особенность моего организма, которую можно использовать в медицине. Это происходило из-за того, что никто не мог постичь суть такого явления. Люди, окружавшие меня, считали, что человек появляется на свет, чтобы жить, умереть и предстать перед Страшным судом. При таком взгляде на вещи мои способности можно было объяснить только как вознаграждение за детские молитвы и чтение Библии. Именно так я всегда и считал и именно поэтому опасался дьявола, который может превратить меня в свое орудие, ибо я осмелился считать, что Господь наградил меня особой силой. В течение многих лет я наблюдал за ней и пытался, насколько мог, понять самого себя; я молился и ждал, что же произойдет дальше. Довольно долго я считал, что это сила, приносящая добро. Ведь она не причиняла зла и не позволяла мне совершать дурные поступки. Несколько раз, когда без моего ведома проводились “чтения”, которые не следовало проводить, я догадывался об этом, потому что после каждого такого сеанса мое самочувствие ухудшалось. Теперь я знаю, что, когда я делаю все, на что только способен и помогаю другим, я просыпаюсь с новыми силами.

Он взял еще одну сигарету и прикурил у Шройера.

– Но то, о чем вы мне сегодня говорили, и то, о чем сообщили “чтения”, совершенно не согласуется с тем, во что я верил, чему меня учили и чему я всю свою жизнь учил других. Если дьявол и хотел сбить меня с правильного пути, он не смог бы сделать это лучше.

Рассмеявшись, Ламмерс поднялся.

– Я знаю, что вы сейчас чувствуете,- сказал он.- Помню, как я был расстроен, когда впервые узнал о реинкарнации- переселении душ. Это перевернуло все мои представления о мире. Потом я стал применять эту теорию к тому, что знал и что считалось очевидным. Первое, что я понял,- это то, что создание психологии и психоанализа было вызвано необходимостью дать объяснение тем жизненным явлениям, которые в учении о реинкарнации считались чем-то естественным.

Шройер встал и пошел за пальто.

– Почему же мы не помним о наших прошлых жизнях?- спросил он.

– Потому что иначе мы бы ничему не научились,- пояснил Ламмерс.- Мы бы сохраняли все свои предрассудки, все свои слабости и преимущества, все свои пристрастия и вместо того, чтобы отбросить их, усиленно ими пользовались. От свободы выбора на этой планете ничего бы не осталось. То, чем мы когда-то были, формирует наш характер, наш интеллект, делает нас приятными или отвратительными; вооружившись свободой выбора, мы идем по этому миру, который представляет собой испытательную лабораторию.

Он надел пальто и подошел к Эдгару, чтобы пожать ему руку.

– Теперь мы вас покинем,- сказал он.- Вам о многом надо подумать. Не торопитесь. Если хотите, посмотрите, как пройдет сеанс завтра, а потом принимайте решение. Можете еще подождать. Это самое серьезное решение в вашей жизни, и это будет самое серьезное решение в жизни многих.

Они ушли, забрав с собой стенографистку. Эдгар остался сидеть на диване, он не переставая курил. Когда стемнело, он вышел на улицу и пошел пешком. Устав, он вернулся в отель и стал читать Новый Завет.

Он хорошо знал Евангелия. Ни в одном из них не было намека на астрологию или переселение душ. По существу, о переселении душ не говорилось вообще. Но это не утешало. Если идея о переселении душ верна, то почему же Иисус не говорил о ней?

О чем Он не раз говорил – что неоднократно встречается в Библии,- так это о лжепророке. Вновь ожили старые призраки, вселявшие в него ужас. Он продолжал читать.

Почему же в Библии ни разу не говорится о реинкарнации? С астрологией дело обстояло иначе. Даже в библейские времена люди верили звездам. И в этом действительно, наверное, что-то было. Все знали о влиянии Солнца на Землю, а ведь Солнце было звездой. Оно, несомненно, определяло образ жизни на Земле – оно все формировало, по крайней мере питало,- и Земля должна была так располагаться, чтобы получать жизнь от Солнца. Так почему же другие звезды и созвездия не могли оказывать хотя бы слабого влияния на людей, делая их похожими на Льва или Овна, вселяя легкомыслие и веселье или заставляя задуматься? И если планеты были местами прежнего обитания душ, то почему бы им, получив господствующее положение на небе, не оказать влияние на людей? Точно так же уроженца Хопкинсвилла не оставила бы равнодушным прочитанная о родном городе заметка, встреча с земляком или простой фотоснимок.

Это могло быть так. Взять, к примеру, Луну. Ее влияние на приливы и цикл у женщин было очевидным. Любой фермер скажет вам, что изгородь обязательно завалится, если она установлена, когда Луна в ущербе, а грудинка свиньи, убитой в это время, будет гореть на сковородке и окажется никуда не годной. Ограду надо ставить, свинью надо закалывать, когда Луна на подъеме.

Эти явления нетрудно было проследить, ведь Луна от нас так близко. Другие же планеты расположены дальше, а звезды так и подавно. Но их свет доходит до Земли, может, он каким-то образом влияет на сердце, мозг или чувства?

Ламмерс утверждает, что все определяется типом души. Тело, реальное воплощение души, реагирует на него подобно тому, как пловец ведет себя в море: иногда он борется с ним, иногда плывет по воле волн, а иногда бессильно сдается на милость стихии. И эта жизнь – одна из многих, может, одна из тысячи жизней, проведенных здесь и на других планетах системы или в других мирах, простирающихся за космическим горизонтом.

Какая чушь – блуждание по планетам и другим мирам!

Что бы сказали на это его друзья из Селмы? Что бы сказали его ученики из воскресной школы? Что бы сказали Гертруда и Хью Линн? Чушь, чепуха, мошенничество, надувательство, ерунда, шаманство – именно так говорили врачи о диагнозах, которые он ставил во время сеансов.

Они были специалистами в своей области. Он был знатоком Библии. Что же он думает о том, что услышал сегодня?

Чушь? Чепуха? Мошенничество? Надувательство? Ерунда? Шаманство?

***

Он брел в ночи до тех пор, пока не вышел к реке, протекавшей в черте города. В воде отражалось серебристое осеннее небо. Он дошел до середины моста и остановился, залюбовавшись этим зрелищем. Перегнувшись через бетонные перила, он мог наблюдать за струящимся внизу потоком и за небосклоном одновременно.

Вот она, стихия души: на Земле вода всегда была символом души. На небесах звезды олицетворяли величие Спасителя. Между ними находился человек, мучимый сомнениями, раздираемый противоречиями и все же неизменно возвращающийся на Землю.

Когда-то давно жил человек по имени Савл. Будучи яростным противником всего нового, он подверг гонениям первых христиан. Но однажды, когда он держал путь к Дамаску, ему было откровение, и он услышал глас Господний. Он изменился и прозрел и физически, и духовно, стал называться другим именем. Практически не имея помощников, он создал новую секту, и исповедуемая ею религия переросла в мировую.

Когда-то на Земле жил Августин, он изучал языческую философию и был ее сторонником до тех пор, пока ему не исполнилось сорок лет. Тогда он изменил свои убеждения и идеалы и создал философию той религии, которую основал Павел.

Теперь, оглядываясь на пройденный ими путь, легко увидеть, сколь мудры были их решения, но трудно осознать, сколь мучителен был их выбор на этом долгом пути. В итоге христианство восторжествовало и верность его учения была доказана. А если бы оно потерпело поражение? Вспомнил бы кто-нибудь об Августине и Павле?

Память о них была бы так же похоронена, как никто не вспоминает о приверженцах язычества: ведь учение Августина и Павла считается единственно верным. История запомнила их имена среди тех, кто помог человечеству продвинуться хоть на шаг вперед.

Кто были эти люди? Все они начинали с того, что подвергали сомнению самые очевидные истины и открывали что-то новое. Над ними глумились. Почти все они получили признание лишь после смерти. Они умирали в нищете. Немногие были счастливы. Им отрубали головы, вздымали на дыбе, избивали плетьми, отдавали на растерзание тиграм, заживо сжигали. Учитель был распят на кресте.

Какова была Его жизнь? Возлюби ближнего своего, возлюби врагов своих, возлюби Бога, отвечай добром на зло, подставляя другую щеку, будь смиренным. Стремись к праведности. Молись за весь мир, прощай должникам своим и обидчикам своим.

Однажды к Нему обратился юноша: он хотел еще более усердно служить Ему, выполняя все обеты и молитвы. “Продай все свое имущество, раздай деньги бедным, стань одним из Моих учеников и иди за Мной” – таков был ответ. Юноша был опечален; он отвел взор, ибо имущество его было велико.

В Евангелии больше ни разу не упоминается этот юноша. Выдержал ли он испытание? Скорее всего, нет, ибо его не оказалось среди учеников Христа. Он был одним из избранных, но отверг призыв присоединиться к немногочисленной группе Его последователей.

На этот призыв откликается лишь тот, кто ждет его. Каждому, кто жаждал служить Господу, давалась такая возможность. Многие дрогнули. Многие отступили. Многие не выдержали испытаний. Их имена забыли, и сотни миллионов их безымянных душ блуждают в вечности, подобно неисчислимым каплям в реке.

Он, человек, стоящий на мосту, был одним из избранных. Он мечтал о настоящем деле; ему выпала такая возможность, но он сомневается и готов отступить, испытание кажется ему не по силам. На то имеется множество причин: жена, двое сыновей, отец, мать и сестры, верные друзья. Ему придется от многого отказаться, реши он вступить на этот нелегкий путь.

Сможет ли он? Окажется ли его любовь к близким сильнее? Захотят ли они последовать за ним? Поверив в диагностирования для пользы телесной, смогут ли принять “чтения” для пользы душевной? Смогут ли они добровольно признать, как это сделал он, стоя под звездным небом над водами реки Дейтон, что все, о чем в тот день сообщили “чтения”, все, о чем в тот день поведал Ламмерс, было логично, безупречно логично, и нет никакого смысла это отрицать.

Все зависело от них самих.

– Не найдется ли прикурить, приятель? Он обернулся, чтобы ответить незнакомцу, и поразился тому, насколько хорошо он его видит. Он и не за метил, как стали меркнуть звезды и посветлел небосклон.

– Да, конечно.- Он достал из кармана пальто коробок.

– Спасибо. Что-то по утрам стало холодать.- Незнакомец, судя по всему, был из простых людей и направлялся на работу. На нем была грубая одежда, под мышкой зажат сверток, завернутый в газету, вероятно завтрак.

Он был еще молод, но лицо его уже избороздили морщины, в которых видны были следы грязи. Язык незнакомца немного заплетался. Резко пахло алкоголем.

– Да, в этой стране погода нас не балует.- Он зажег спичку, и, прикрывая огонь ладонью, прикурил.- В такое утро не мешает промочить горло. Ну, спасибо, дружище.

Он вернул спички и пошел дальше, засунув руки в карманы брюк, оставляя за собой сигаретный дым.

“Паси овец Моих…”

Река менялась. Берега ее светлели.

“Придите ко Мне, все страждущие… Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди… В доме Отца Моего обителей много… Я иду готовить место вам, чтоб и вы были, где Я… Паси овец Моих… Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел… Паси овец Моих…”

Теперь река опять слилась с окружающим миром. Поверхность ее утратила блеск. Она уныло, как будто устав, несла свои мутные воды. Эдгар прошел по мосту и отправился в отель.

Очутившись в своей комнате, он сел за письменный стол и написал Гертруде: “За последние несколько дней произошло столько событий, что я даже не могу тебе всего рассказать. Самое важное – это, пожалуй, то, что я решил остаться здесь, чтобы вместе с Ламмерсом начать работу над “чтениями”. Он обещал поддержку. Я хочу, чтобы ты как можно скорее приехала сюда ко мне вместе с мальчиками. Если мисс Дэвис согласится приехать, я буду очень рад. Мне бы хотелось, чтобы именно она делала записи, эта работа как раз для нее. Прежде всего решите вопрос со студией, можете сдать ее в аренду. Вряд ли я вернусь к фотографии. В этом нет больше необходимости…”

Закончив письмо, он попросил принести кофе и завтрак. Сидя в ожидании у окна, он вспомнил другое октябрьское утро, когда он также встречал рассвет. Он взял Библию и раскрыл Псалтырь. Вот он, псалом 45:

“Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах.

Посему не убоимся, хотя бы поколебалась земля, и горы двинулись в сердце морей.