В) Правоотношения с участием должника

Вторая группа правоотношений складывается между кредиторами и должником. Две подгруппы отношений (должник - цедент и должник - цессионарий) при их изучении принято объединять, исходя из того соображения, что сделка цессии, совершаясь без участия в ней должника, не может ухудшать его правового положения. Цессия не может мешать должнику ни досрочно исполнить обязанность, которая корреспондирует уступленному праву, ни заявить к зачету встречное требование, ни парализовать требование имеющимися возражениями и т.д. На кого именно упадут любые неблагоприятные последствия таких действий - на цедента или цессионария - для должника, по большому счету, все равно, почему в дальнейшем мы будем говорить не столько об обязанностях того или иного кредитора, сколько о правах должника, подразумевая, что цедент и цессионарий являются солидарными носителями корреспондирующих им обязанностей.

Наибольшее значение для понимания сущности трансформации обязательственных правоотношений с цедированным субъективным правом имеют: (1) обязанность считаться с объемом и качеством приобретенного права, т.е. приобретение права в том его виде, в котором оно принадлежало цеденту и (2) обязанность цессионария считать исполнение, произведенное должником цеденту несмотря на совершившуюся уступку, надлежащим, если должник к моменту совершения исполнения не был уведомлен о перемене кредитора.

1) Обязанность считаться с объемом и качеством приобретенного права установлена ст. 384 ГК, согласно которой "Если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие связанные с требованием права, в том числе право на неуплаченные проценты". Рассмотрим обе части (оба предложения), составляющие эту норму; начнем со второй части, как с уже рассмотренной.

То, что законодатель обозначил термином "в частности" составляет содержание обязанностей цедента перед цессионарием: уступая требование, цедент должен помнить, что одновременно с ним он уступает все права, связанные с ним, в частности - права, обеспечивающие исполнение, а также право на неуплаченные (точнее - не набежавшие) проценты. Что же касается первой части нормы ст. 384 ГК, то в ней законодатель имел в виду решить "основную проблему цессионного права", которая "заключается в защите прав должника"; или, иными словами, закрепить один из трех основополагающих, никогда не подвергавшихся сомнению ни теорией, ни практикой, принципов сингулярного обязательственного преемства. Уступка требования не должна ухудшать положения должника, т.е. должник не может быть обязан перед цессионарием в большем объеме и на худших условиях, чем он был обязан перед цедентом. Эта норма имеет прямое отношение к рассматриваемой сейчас теме, поэтому остановимся на ней несколько подробнее.

Развитие нормы ст. 384 находим в ст. 386 и 412 ГК. Первая из них устанавливает, что "должник вправе выдвигать против требования нового кредитора возражения, которые он имел против первоначального кредитора к моменту получения уведомления о переходе прав по обязательству к новому кредитору", т.е. закрепляет сохранение за должником общих условий его обязанности и ответственности. Вторая статья закрепляет, что "в случае уступки требования должник вправе зачесть против требования нового кредитора свое встречное требование к первоначальному кредитору", возникшее "...по основанию, существовавшему к моменту получения должником уведомления об уступке требования, и срок требования наступил до его получения либо этот срок не указан или определен моментом востребования". Оплата по выставленным счетам. Это - специальное правило по отношению к общему, сформулированному в ст. 386, так как касается сохранения одного из условий обязанности и ответственности должника.

Показательно, что рассматриваемое правило ст. 384 ГК - "право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права" - сформулировано с оговоркой "если иное не предусмотрено законом или договором". Ее выделение нами курсивом объясняется одной причиной, имеющей два весьма негативных последствия. Причина эта - неправильное толкование данной оговорки. Негативные же последствия таковы: при расширительном ее толковании (особо предпочитаемом цессионариями) на должника пытаются возложить бремя и обязанности, не лежавшие на нем в момент уступки требования, и отнять существовавшие привилегии, предусмотрев все это безобразие договором сингулярной сукцессии; при ограничительном же толковании этой оговорки просто не замечают, что приводит в практике к выводам о недействительности частичной уступки.

Следует признать, что под "иным, предусмотренным договором" законодатель имел в виду именно возможность договориться о передаче не всего, а лишь части существующего объема прав либо некоторых прав из всего комплекса, возникших на основании определенного договора.

В нормах ст. 384 и 386 ГК, на первый взгляд, заключено противоречие. В первой указывается, что и объем и условия уступленного права определяются моментом перехода права. Во второй же статье говорится о том, что состав возражений должника цеденту, которые должник вправе выдвинуть также и против цессионария, определяется моментом получения уведомления о переходе права. То есть, по общему правилу, условия существования и осуществления уступленного требования определяются на момент перехода права, а вот условие о возражениях - на момент получения должником уведомления о переходе права. Противоречия здесь нет, ибо ст. 384 содержит общую норму, которая применяется лишь при отсутствии нормы специальной, коей и является в нашем случае предписание ст. 386. Точно также и ст. 412, трактующая об одном из возражений (возражении о зачете), является, в свою очередь, специальной нормой по отношению к норме ст. 386, которая вполне с ней согласуется и, следовательно, также не противоречит ст. 384.

Итак, цессионарий не может претендовать на осуществление приобретенного права требования, если: (1) не опровергнет всех возражений, выдвинутых должником и возникших у него до момента получения должником уведомления о переходе права, хотя бы они касались отношений с цедентом; (2) должник прекратит уступленное требование зачетом однородного требования к цеденту, которое возникло у должника и срок исполнения которого наступил до момента получения должником уведомления о переходе требования.

Правило о том, что право передается цессионарию в том виде, в котором оно принадлежало преемнику, а следовательно, должник вправе выдвигать против цессионария те же возражения, какие он имел против цедента к моменту получения уведомления, является общепризнанным не только в законодательствах, но и в юридической науке*(307). Однако ряд авторов обставляли применение как самого данного правила, так и отдельных его проявлений некоторыми условиями и оговорками. Кроме того, в науке обсуждалась также возможность заявления должником ряда конкретных возражений и возражений отдельных типов. Выполним краткий обзор этих точек зрения.

а) Как общее, так и все специальные правила о праве должника на возражения не применяются, если должник активно участвовал в уступке (например, выразил согласие на уступку, подписав договор уступки или выдав отдельный акт, признал долг перед цессионарием и т.п.)*(308). Причину этого явления совершенно правильно подметил Г. Дернбург, рассматривая вопрос о юридическом значении признания долга: такое признание дает всему обязательству новое основание*(309), т.е. по сути, создает новое обязательство. Такое же значение имеет и согласие должника на уступку.

б) Правило о том, что должник вправе выдвинуть против цессионария возражение о зачете только требования к цеденту, срок исполнения которого наступил до момента уведомления должника о цессии*(310), также можно считать общепризнанным цивилистической наукой. Противоположная позиция, согласно которой должник не вправе зачитывать против требования цессионария встречное требование к цеденту,*(311) верная с точки зрения теории зачета в условиях, когда законодательное закрепление права должника на зачет требования, не являющегося встречным, отсутствовало, сегодня уже не имеет сторонников.

в) Вслед за законодательным указанием (ст. 201 ГК) ученые воспроизводят и обосновывают правило, в соответствии с которым перемена лиц в обязательстве, происшедшая, в частности, при уступке требования, не влияет на течение исковой давности. "Это и понятно. Поскольку новый кредитор или должник заменяет в обязательстве прежнего в том именно состоянии, в каком на момент замены находилось самое обязательство, он должен принять и все сложившиеся к этому времени условия, включая частичное истечение давностного срока"*(312). Иное решение вопроса в том, например, смысле, что уступка требования прерывает течение исковой давности, привело бы к ухудшению положения должника, недопустимому без его согласия. Отсюда два совершенно правильных вывода, сделанных российскими цивилистами: во-первых, должник вправе выдвинуть против цессионария возражение об истечении исковой давности, исчисленной с учетом времени принадлежности права на иск цеденту и его предшественникам; во-вторых, уступка требования после истечения исковой давности не лишает должника права заявить возражение о ее истечении новому кредитору так же, как он мог бы заявить это возражение цеденту.

2) Должнику принадлежит также право выдвинуть против цессионария возражения, проистекающие из его личных отношений к цессионарию, причем безотносительно к тому, в какое время эти возражения возникли - до или после получения должником уведомления об уступке*(313).

Отсутствие указания об этом праве в законодательстве и практически повсеместное умолчание о нем учеными продиктовано вовсе не сомнительностью, а, напротив, несомненностью и очевидностью вывода о наличии данного права. Цессионарий является таким же кредитором должника, каким он был бы, если бы приобрел требование к нему в ходе его первоначального, а не производного возникновения. Следовательно, цессионарий, как и всякий иной кредитор, должен претерпевать последствия реализации должником своего права на возражения, проистекающие из их личных отношений. Указанию законодательства о том, что должник вправе выдвигать против цессионария те же возражения, которые он имел против цедента, не нужно, следовательно, придавать ограничительный смысл, толкуя его так, что любых иных возражений, в том числе и к самому цессионарию, должник заявлять не может. Как раз наоборот: поскольку законодательством не исключена возможность использования должником личных возражений против цессионария, их использование вполне возможно, причем в силу прямого указания закона - наряду с возражениями, которые должник мог бы противопоставить цеденту.

3) В юридической литературе распространено указание о том, что должник имеет право требовать представления новой стороной - кредитором доказательств перехода к ней прав*(314). Современными российскими учеными это "право" выводится из нормы п. 1 ст. 385 ГК: "Должник вправе не исполнять обязательство новому кредитору до представления ему доказательств перехода требования к этому лицу".

В действительности, это глубоко ошибочная позиция. Законодательство не нужно читать между строк; нужно читать лишь то, что в законодательстве написано. Толкование же законодательства должно осуществляться в соответствии с правилами толкования, а результаты его должны вписываться в систему юридических категорий. Всякое субъективное обязательственное право характеризуется наличием у его обладателя правомочия требования. Может ли должник требовать от нового кредитора*(315) (в т.ч. и в судебном порядке) доказательства перехода к нему прав? Ни в коем случае, ибо сами по себе доказательства для должника никакой ценности не представляют. Может ли должник "наказать" нового кредитора за непредставление этих доказательств (например, потребовать возмещения убытков или уплаты штрафа)? Тоже нет. Кроме того, нужно еще хорошенько поискать основание возникновения у должника подобного "требования". Во всяком случае, им никак не может быть договор сингулярной сукцессии, цель которого вовсе не в том, чтобы снабдить должника некими "доказательствами".

Гораздо более точны те ученые, которые говорят о праве должника задержать исполнение в случае сомнения в личности кредитора впредь до разрешения этих сомнений, в частности, путем представления доказательств уступки*(316). Следовательно, представление доказательств перехода права - это кредиторская обязанность цессионария*(317), или, как выражается закон, обязанность совершения "...действий ...до совершения которых должник не мог исполнить своего обязательства" (п. 1 ст. 406 ГК). Кредитор не обязан представлять доказательства приобретения требования под угрозой санкции, т.е. обязан не в юридическом смысле, а лишь в смысле разумного поведения: не представишь доказательств - не будет тебе и исполнения. Нарушение кредиторской обязанности вовсе не означает возникновение у цессионара права требовать ее исполнения в натуре и применения мер гражданско-правовой ответственности, нет! Оно означает лишь возникновение права задержать исполнение обязательства, причем осуществление этого права должник может отнести на счет кредитора (п. 2 и 3 ст. 406 ГК).

По смыслу законодательства (п. 2 ст. 385, ст. 406, п. 2 ст. 408 и пп. 4 п. 1 ст. 327 ГК) должник вправе задержать исполнение новому кредитору также в следующих случаях: 1) при непредставлении им документа (комплекта документов), удостоверяющего приобретенное право; 2) при отказе поставить на них отметку о получении исполнения; 3) при отказе выдать расписку в получении исполнения; 4) при отказе выдать расписку в невозможности выдачи документа (комплекта документов), удостоверяющего приобретенное право.

Ряд ученых указывает на право должника, сомневающегося в личности кредитора, а также - в случае просрочки кредитора, внести исполнение в депозит нотариуса или суда*(318). Оба этих варианта могут быть использованы в России в современных условиях: первой возможности российское законодательство не запрещает, а о второй прямо постановляет в пп. 3 и 4 п. 1 ст. 327 ГК*(319). Кроме того, должник, не желающий нести расходы по содержанию предмета исполнения, которые возникают у него в связи с неопределенностью личности кредитора, вправе не только произвести исполнение прежнему кредитору, но и на свой страх и риск исполнить кредитору новому (цессионарию). Естественно, в таком случае должнику целесообразно заручиться у цессионария обеспечением на случай возможных будущих претензий цедента*(320).

4) О.С. Иоффе высказано мнение, что у должника существует также и право возложить на счет кредитора дополнительные расходы, которые ему пришлось понести из-за совершенной цессии*(321). Так, например, если должнику пришлось пересылать исполнение новому кредитору из Москвы в Нью-Йорк, в то время как для исполнения прежнему кредитору ничего пересылать бы не требовалось, т.к. он находится в Москве, то разницу между понесенными расходами по доставке исполнения цессионарию и расходами по доставке исполнения цеденту должник вправе отнести на счет любого из кредиторов или предъявить к ним требование о возмещении этих расходов как к солидарным должникам. Вывод почтенного цивилиста о наличии у должника данного права представляет собой конкретизацию общего принципа о недопустимости ухудшения уступкой требования положения должника, а потому заслуживает всяческой поддержки.

5) При рассмотрении вопроса о правоотношениях, возникающих из договора сингулярной сукцессии, мы уже неоднократно сталкивались с понятием уведомления должника об уступке требования. Без такого уведомления должник может никогда не узнать о цессии и, соответственно, о своем новом кредиторе, а значит, будет объективно лишен возможности осуществить надлежащее исполнение обязательства.

Исходя из данного прискорбного обстоятельства и руководствуясь принципом недопустимости ухудшения положения должника в результате уступки, законодательства и наука наделяют уведомление особым юридическим значением. Нормой п. 3 ст. 382 ГК установлено, что "если должник не был письменно уведомлен о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу, новый кредитор несет риск вызванных этим для него неблагоприятных последствий. В этом случае исполнение обязательства первоначальному кредитору признается исполнением надлежащему кредитору". Под "неблагоприятными последствиями", упомянутыми в данной норме, разумеется, конечно же, главным образом возлагаемое на цессионария бремя невозможности понуждения должника к повторному исполнению и необходимость предъявления регрессного иска к цеденту, получившему исполнение.

Кроме того, именно моментом получения должником уведомления:

(1) отсекаются все возражения должника цеденту, которые можно предъявлять также и цессионарию;

(2) определяются требования должника к цеденту, которые можно предъявить для зачета требования, приобретенного цессионарием.

Толкуя норму п. 3 ст. 382 ГК "от противного" можем сказать, что если должник был надлежащим образом уведомлен о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу, то исполнение им обязательства первоначальному кредитору не может быть признано надлежащим исполнением. Таким образом, юридическое значение уведомления должника о состоявшейся уступке состоит в том, что с момента получения этого уведомления должником уступка приобретает для него обязательную силу.

Уступка обязательна для должника (и иных заинтересованных (третьих) лиц) только после получения должником (заинтересованным лицом) уведомления о таковой. Исполнение первоначальному кредитору, произведенное им в отсутствие уведомления, считается надлежащим исполнением. Однако отсутствие уведомления на действительность сделки уступки не влияет*(322). В этих трех предложениях в наиболее концентрированной форме выражены традиционные взгляды цивилистов как на юридическое значение уведомления об уступке требования, так и на его соотношение с самим договором уступки*(323).

Выше мы подчеркивали особенное значение активного участия должника в договоре сингулярной сукцессии в виде его подписания, дачи согласия на уступку, признания долга перед цессионарием и т.п. Подобные действия мы расценили как подведение под обязательство нового основания, а значит - и как причину отпадения права должника на заявление цессионарию возражений, которые он имел против цедента, включая возражения о дефектах прав цедента, зачете, исковой давности и др. Уведомление должника о цессии в данном случае уже не имеет своего традиционного юридического значения. Распространяя этот вывод дальше, мы должны констатировать, что при активном участии должника в совершении уступки требования уведомления о таковой не нужно*(324).

Изложенные выше правила об уведомлении должника и его юридическом значении должны быть распространены также на случаи обратной уступки или обратного перехода уступленного права (см. о них выше).

На ком из кредиторов лежит бремя уведомления о состоявшейся уступке? Единственным субъектом, заинтересованным в уведомлении должника о цессии, является новый кредитор (цессионарий). Это суждение однозначно выводится из норм п. 3 ст. 382, ст. 386 и 412 ГК и уже высказывалось в литературе*(325). По этой причине следует признать в качестве общего правило о том, что бремя уведомления должника о совершении уступки лежит на новом кредиторе (цессионарии), должно осуществляться им самостоятельно и за свой счет, если иное не предусмотрено договором сингулярной сукцессии. Таким образом, нужно различать два вопроса: (1) о том, кто из кредиторов имеет право (может) сделать уведомление, рассчитывая на его обязательность для должника, и (2) о том, на ком лежит бремя такого уведомления. Второй вопрос мы только что разобрали; что же касается первого, то ответ на него очевиден - уведомление может быть сделано как новым, так и старым кредитором (первым в силу естественной заинтересованности, а вторым - по договорной обязанности или доброй воле)*(326).

Обязательно ли для должника уведомление о цессии, исходящее ни от какого-либо из кредиторов, а от третьего лица? Г. Дернбург считает, что должник имеет право не принимать во внимание уведомления об уступке, сделанные третьими лицами, "...полагая, что известие о совершившейся цессии будет уже доставлено ему непосредственно участвующими лицами"*(327). Вместе с тем не нужно забывать, что могут сложиться и такие ситуации, когда кредиторы окажутся лишенными возможности сделать уведомление иначе, как через третьих лиц. Так как уведомление об уступке еще не есть заявление самого уступленного требования, было бы недопустимым формализмом требовать, чтобы уведомление исходило бы непременно от лица, которое является или являлось его обладателем. Должнику важно лишь само уведомление, однозначно свидетельствующее о совершении уступки, но не личность уведомляющего. Подобно тому, как нет ничего страшного в том, если цессионарий возложил обязанность уведомления на цедента, точно также должнику должно быть совершенно все равно, если цессионарий сумел расположить к себе какое-то третье лицо и заставить понести его бремя уведомления. Почему так случилось и как цессионарию это удалось - эти вопросы должника не касаются. Руководствуясь вышеизложенным, мы должны скорректировать наш ответ на вопрос о субъекте, который может сделать уведомление об уступке, рассчитывая на его обязательность для должника: таковым может быть любое дееспособное лицо.

Нужно отметить, что цессионарий заинтересован не просто в уведомлении, а в скорейшем уведомлении. Чем дольше тянется время промедления с уведомлением, особенно, если оно простирается сверх срока исполнения обязательства, тем выше вероятность того, что должник, не ведающий об уступке, исполнит обязательство первоначальному кредитору, которому, как нельзя не заметить в этой связи, выгодно, напротив, чтобы должник как можно дольше не знал об уступке. Кроме того, за время промедления у должника могут возникнуть и возражения к цеденту, и встречные требования к нему, которые он сможет противопоставить также и цессионарию. По этим причинам нужно заметить, что наиболее целесообразным для цессионария является самостоятельное осуществление уведомления. Во всяком случае, перелагать его бремя на плечи цедента - лица, наименее в нем заинтересованного, будет явно неразумно.

6) Последним вопросом, подлежащим рассмотрению, мы избрали вопрос о форме уведомления и его содержании.

Обращает на себя внимание категоричное предписание п. 3 ст. 382 ГК о форме уведомления - оно может быть только письменным, вне зависимости от формы самого договора цессии.*(328)

В уведомлении с необходимостью должны содержаться указания о том, (1) какое именно требование было передано, т.е. о предмете договора сингулярной сукцессии и происшедшей уступки (об индивидуализации требования), и о том, (2) кому необходимо произвести исполнение, т.е. о личности цессионария.*(329)

Уведомление должно быть подписано тем, кто его направил. Подпись под уведомлением имеет принципиальное значение, поскольку определяет достаточность его содержания. Если уведомление производит цессионарий или третье лицо, т.е. субъект, который является или может оказаться заинтересованным в ложном сообщении об уступке, должник не только имеет право, но и обязан (для сохранения статуса добросовестного должника) считать достаточным и обязательным для себя уведомлением только такой документ, к которому будут приложены доказательства действительно состоявшегося перехода прав от цедента к цессионарию*(330). Одного лишь голословного письма постороннего лица, возможно, ранее и неизвестного должнику, о том, что теперь, имей, дескать, в виду, что ты должен то-то и то-то не ему, как ты думаешь, а мне, потому что я приобрел право требования у него, явно недостаточно. Подобное голословное уведомление должник вправе оставить без внимания. А вот уведомление цедента может быть и бездоказательным, ибо раз уж уведомление сделано цедентом - лицом, заинтересованным в максимально длительном умолчании об уступке, значит уступка наверняка состоялась. Впрочем, тот факт, что уведомление об уступке, исходящее от цедента, может быть и бездоказательным, не отменяет необходимости представления доказательств приобретения права новым кредитором должнику (п. 1 ст. 385 ГК).

§ 4. Соотношение сингулярной сукцессии со смежными юридическими отношениями (активная делегация, переводной вексель, индоссамент, факторинг, купля-продажа и дарение права, залог права, договор в пользу третьего лица, переадресование исполнения, назначение бенефициара, "передача" и хищение "бездокументарных" ценных бумаг)