Рассеянное, неспешное внимание

В начале работы со Сью Арни представляется нам расслабленным рыбаком. Он ждет. Он выглядит так, как будто ему нечего делать и некуда идти. Он следует за своим вниманием, а оно рассеянно и беспорядочно. Сью не представляет большого интереса, поскольку сидит, вдавленная в свое кресло. Он тоже спокойно сидит, как будто в его голове ничего нет — ни цели, ни стремления. Ему не нужно подталкивать или исследовать. Он считает, что Сью сама покажет, что делать, когда будет готова. Он просто ждет, пока клюнет “рыбка”.

Этот аспект рыбалки прекрасно описан в Дао-це-чин:

"Кто может тихо ждать, пока осядет ил?

Кто может так сидеть до самого начала действий?"

Эта неспешность — определяющая характеристика мудреца. ”Позволяя себе выглядеть глупым, он расхаживает туда-сюда, как человек, который потерял дорогу”[78]. Конечно, мудрец вовсе не глуп. Он знает, что природа даст о себе знать в нужный момент. Эта грань рыбалки отражает основу даосизма и убежденность процессуальной психологии в том, что нам не стоит очень напрягаться; нам просто необходимо ждать, и все произойдет само собой.

В Дао-це-чин мы читаем, что “Дао придерживается бездействия”:

"Мудрец знает мир, не путешествуя.

Он видит не глядя.

Он работает без действия"[79].

Терапевт-"рыбак" уходит с дороги, чтобы Дао могло себя выразить. "Рыбе" негде будет плавать, если терапевт не предоставит ей для этого пространство.

Но что такое “рыба”? Это неожиданный, спонтанный и сверхъестественный элемент жизни, который появляется внезапно. Это вторичный процесс, первый намек на более значительный сновидящий процесс, ожидающий своего раскрытия.

Способность терапевта моделировать этот рассеянный фокус может оказаться очень важной. Многие из нас выглядят безнадежными в глазах тех, кто считает, что изредка необходимо расслабляться. Сверхвозбужденный терапевт скажет, что жизнь — это тяжелая работа и непомерная трата энергии. Это метанавык спешки! Однако довольно редко можно встретить современного мудреца, который может хоть недолго следовать никуда дорогой ничего-не-делания!

Пустота-в-голове

Такое рассеянное и ослабленное внимание может быть названо "пустотой-в-голове". Этот момент очень полезно замечать. Наше страстное желание понять и быть в курсе может иногда препятствовать тому, чтобы следовать находящемуся прямо перед нами. Нас переполняет такое количество идей, что мы упускаем процесс, который стремится к раскрытию. Когда некоторые начинающие терапевты на семинарах жалуются на то, что совершенно не знают, что делать со своими клиентами, Арни отвечает: ”А почему вы должны знать, что делать? Вы не должны знать, что делать! Следуйте за своими чувствами!” Он говорит, что самые лучшие терапевты знают меньше всех. Если ты слишком умный, ты не принесешь пользы. Если тебя пронзает жгучая боль, ты пытаешься что-нибудь изменить, вместо того, чтобы плыть по течению. Мы не творцы жизни, а всего лишь ее ассистенты.

Процессуальные убеждения склоняют нас к мысли о том, процесс имеет свой собственный интеллект. Нам нет необходимости созидать что-то новое. Наоборот, мы должны открывать уже существующие паттерны природы и направлять их на пользу клиента.

Вооружившись свободным, ненаправленным вниманием, мы можем задавать самые обыденные вопросы, быть ленивыми, незнающими или наивно очарованными чем-то новым или абсурдным, появившемся в поле нашего зрения. Такая рассредоточенность может указать путь, который мы непременно упустили бы, будь мы зажаты в тиски конкретных намерений. Она позволяет нам заметить сигналы, которые обычно мы считаем сами собой разумеющимися. В некоторых группах я советую студентам после многих недель интенсивной учебы следовать ощущению пустоты-в-голове и посмотреть, как эта способность отражается на их работе. Многие отмечают огромное чувство облегчения, отбросив свои намерения и просто наблюдая за плещущейся в воде “рыбкой”.

Позиция незнающего терапевта заключает в себе еще одно преимущество: она дает клиенту неограниченную возможность проявить свою врожденную мудрость, особенно в тот момент, когда терапевт не знает, что делать. Клиенты обычно зависят от терапевта в том, чтобы создавать изменения и сосредоточиться на чем-то; здесь же они могут научиться у самих себя и у своей собственной способности к осознаванию.

В любом случае, никто из нас не чувствует себя умным все время! Такие качества, как терпение, леность и “незнание” — по сути, части нашего человеческого опыта. Вызов в том, чтобы заметить их появление и сознательно использовать в нашей работе.

"Проверка удочки": минимализм и легкий путь

Ослабив свое внимание, рыбак все же время от времени проверяет удочку — не попалась ли рыба. Точно так же и в нашем примере Арни частенько подергивал за "удочку", чтобы посмотреть, не начнется ли процесс, не попалась ли на крючок "рыбка" или нужно еще подождать, пока процесс развернется. Если проверка ничего не давала, Арни продолжал ждать. Он подходил к Сью и предлагал поработать с тем, что ее беспокоит. Она вставала, но увы, оставалась безмолвной и подавленной. Рыба еще не клевала. Он ждал, ходил вокруг, затем произошла эта ситуация с ковриками, и вдруг процесс стал набирать обороты.

В этом и заключается позиция минимализма — слегка вторгнуться в процесс, заметить обратную связь и отпустить, если нет ответа. На этой стадии работы терапевт следует своему инстинкту и не подталкивает клиента. Он идет по пути наименьшего сопротивления, затрачивая минимум сил и энергии. Лао Цзы упоминает об этом метанавыке:

"В этом мире величайшие деяния совершены незачительными усилиями.

Мудрец не стремится к чему-либо очень сильно.

И так достигает величия"[80].

Работа терапевта может проходить без особых усилий. Когда работа не доставляет удовольствия и не вызывает интереса ни у терапевта, ни у клиента, она становится непосильной ношей. Дзэнские философы описывают этот не требующий усилий путь как аккуратный сгиб по "линиям дракона или линиям небес"; естественный путь не оказывает большого сопротивления[81].

Простота стиля является решающей в восточной живописи. Несколько штрихов передают сущность изображенного предмета. И минимальное количество усилий.

"Простая рыбацкая лодка, покачивающаяся на зыбких волнах, — этого достаточно, чтобы пробудить в душе очевидца ощущение бескрайности моря и в то же время покоя и умиротворенности"[82].

Терапевт в таком настроении похож на художника-минималиста. Он делает только самое необходимое для того, чтобы поймать рыбу. Он не торопит реку, а просто пытается найти природный путь, который сам по себе напрашивается в этой работе.

Я вспоминаю мужчину, который жаловался на слабость и вялость. Когда мы с ним работали, он сказал, что не знает, что делать. Я ответила: ”Давайте подождем и посмотрим”. В этот момент он положил руки на бедра. Рыбка клюнула! "Вот это, ваши руки на бедрах, — сказала я, — что это напоминает?". Он ответил, что так он чувствует себя гордым. Я посоветовала ему походить по комнате в этом гордом состоянии. Он преобразился и стал похож на героя, которому по силам любая сложная задача. Работа продолжалась, и мы извлекли на свет Божий историю самого героя и его предназначения в этом мире. Я сделала совсем немного, просто вышла на дорогу и дала возможность процессу самому выразиться через спонтанные движения этого человека.

Хранение информации

Специалист по процессуальной работе волен следовать своей внутренней пустоте и лени, поскольку нет нужды беспокоиться, упустив однажды рыбку. Теория сохранения информации[83] утверждает, что информация не может быть утрачена или разрушена, она просто становится бессознательной и вскоре проявится в иной форме. Поэтому мы можем не напрягаться, зная, что эта информация проявится вновь, нам только нужно не упустить момент. В работе со Сью казалось, что сила, с которой она толкала Арни, исчезла на время, когда она с болью опустилась на пол. Однако она вновь появилась в ее головной боли, которую Сью описывала как давление.

Обратная связь

Отправная точка любого вмешательства — полученная вами обратная связь. Если то, что вы предлагаете, в данный момент для клиента не подходит, он даст вам знать вербальной или невербальной негативной обратной связью. Вы можете продолжать свои действия, но вскоре обнаружите, что работа продвигается труднее, чем вам хотелось бы и, возможно, никогда не повернет туда, куда бы хотелось клиенту. Клиент может пойти за вами, но не будет полностью вовлечен в то, что происходит. Ожидание положительной обратной связи может означать то, что вы затрачиваете меньше энергии и идете по пути наименьшего сопротивления.

Чистый лист

Иногда бывает очень полезно заметить, что вы сидите тихо, ничего не делая! Эта пауза предоставляет клиенту пространство для того, чтобы выразить себя — пространство проекций и грез. Одна из существенных характеристик древнего учителя — умение быть “пустым, как пещера”. Пространство и пустота в японской и китайской живописи не просто важны, они порой даже важнее, чем сами линии! Ал Хуанг (Al Huang) говорит так: ”Кисть отдыхает, когда приходит замысел”.

"Пришло время подумать о различии линии проведенной и линии подразумеваемой. Которая из них более реальна? Когда я прерывистыми мазками изображаю бамбук, пустое пространство между ними наводит на мысль о чем-то прочном, как бамбуковые сочленения. Мы называем этот прием “кисть отдыхает, когда приходит замысел”. Изображая темным землю, горы и деревья, мы оставляем часть холста свободным, подразумевая небо, снег, воду или туман"[84].

Очень похоже Такахико Миками (Takahiko Mikami) говорит о стиле в японской живописи, называемом суми (Sumi). Вот как он описывает изображение воробья:

"Помещая эту маленькую птичку в чрезмерно ограниченное пространство, вы оставляете ей только одну степень свободы — ее жизнь. Изображая одного такого воробышка в углу большого холста, вы даете ему возможность лететь куда угодно"[85].

Пустое пространство дает зрителю пищу для воображения, позволяя испытать глубокие чувства, которые могут быть выражены с помощью красок и линий. В китайской живописи есть термин шу-ам (Hsu um), что означает “кисть изнашивается, но идея безгранична“.

Концепция пустого пространства нашла свое воплощение в процессуальной работе в приеме, названном “пробел”. Молчание или незначительные советы терапевта предоставляют пустое пространство, которое клиент может заполнить своим собственным процессом, мечтами, видениями и грезами.

Когда Арни просил Сью пройтись вместе с ним, он применил "пробел" в движении. Предлагая ей просто прогуляться, он предоставлял ее процессу возможность использовать движение и пространство для самовыражения любым понравившимся способом. Когда он поднял коврик, Сью пошла в этом направлении и сделала то же самое. История начала понемногу раскручиваться.

"Пробел" можно использовать в любом канале, но больше всего пользы он принесет в незанятом канале или в канале, не используемом обычным осознаванием. В нашем случае Арни использовал движение, в этом незанятом канале процесс проявился быстро и спонтанно.

"Подсечь рыбу": точность

Третий аспект рыбалки имеет отношение к особой комбинации точности, ясности и решительности. Когда рыба уже на крючке, когда настал момент действовать, мы не должны колебаться.

В нужный момент воин смещает свое внимание, занимает позицию и готовится к прыжку. Он замечает тот волнующий момент, когда рыба забьется на крючке. Он осознает этот динамичный момент. Он должен действовать быстро и собранно до тех пор, пока рыба полностью не проявит свою сущность. Это сконцентрированное внимание требует от него гибкого умения быстро изменять фокус (см. главу 11) и сделать акцент на сновидящем процессе и помочь ему раскрыться.

Арни говорит, что “если вы всего лишь собранны и внимательны, вам не удастся привлечь рыбу, которую хотите поймать. И если вы слишком расслаблены, вы не заметите рыбу, когда она попадется на вашу удочку!”[86] Действительно, невозможно по-настоящему расслабиться, если вы недостаточно уверены в своем умении и чувствах, позволяющих вам подсечь рыбу, когда она уже попалась на крючок. Мастер боевых единоборств не может позволить себе расслабление, если только он не в состоянии действовать мгновенно, когда настает решающий момент. Успех определяется взаимодействием этих форм внимания.

А что же было рыбой в работе со Сью? Рыбой был тот момент, когда Сью неожиданно натянула коврик себе на голову. Арни сделал пробный шаг, положив сверху еще и свой коврик. Она ухватилась за оба. Это была позитивная обратная связь. Удочка задрожала, энергетический процесс начал раскручиваться. Арни продолжал исследовать этот процесс, спрашивая Сью о том, что она делает. История прояснилась целиком — была поймана большая рыба!

Ранее рассеянное внимание Арни совершенно изменилось. Он сделал акцент на этом динамичном моменте, решительно настроившись на раскрытие его содержания. Опустошение, расслабленность и минимализм позволили проявиться самой природе, и затем, переключив тип внимания, удалось неотступно следовать ее развитию.

Бывает, что на удочку попадается сразу несколько рыб. Позже, когда Сью изображала свою мать, а Арни хныкал, как маленький ребенок, Сью быстро оттолкнула его. Арни заметил новую рыбу — другое спонтанное происшествие! Он зацепился за него и помог Сью идентифицироваться с этим толкающим движением. Он исполнял и роль ребенка и роль матери, подбадривая Сью и призывая толкать его посильнее и поэкспериментировать с этой энергией. Такой переход от одной динамичной части процесса к следующему спонтанному сигналу требует немалого мужества.

Второе внимание

Арни использовал язык дона Хуана в описании момента схватывания и использования энергии спонтанных событий, чтобы особо выделить сверхъестественный и незнакомый материал. Терапевт предстает перед нами как “готовый к бою воин”, который использует свое второе внимание[87]. Первое внимание отмечает первичное “делание” нашего мира. Второе внимание схватывает мимолетный вторичный материал и, фокусируясь, позволяет этим переживаниям полностью выразить самих себя. Этот метанавык как будто говорит: ”Да, я знаю, что ты здесь и я уважаю тебя, я хочу охватить все целиком и помочь тебе раскрыться”.

Применительно ко взаимоотношениям, второе внимание может отметить промелькнувшие запрещенные или неожиданные сигналы. В группах второе внимание может концентрироваться в динамичных и, возможно, взрывных конфликтах между людьми или мимолетных моментах прерываемого молчания.

Дорожка из хлебных крошек

Воин, готовый к бою, использует все свое второе внимание для того, чтобы оставаться как можно ближе к возникающему вторичному материалу. Мы с Арни называем эту способность не упускать из виду рыбий хвост — “идти по дорожке из хлебных крошек”.

Помните историю Ганса и Гретель? Когда их уносила ужасная ведьма, дети бросали на дорогу хлебный мякиш, чтобы можно было потом найти дорогу назад в этом непроходимом лесу. В процессуальной работе это означает обнаружить спонтанный процесс и следовать по изменчивому пути его развития.

Случай со Сью начался с истории о том, что нужно спрятаться и защититься от матери. Арни воспринял это, и теперь его работа заключалась в том, чтобы быть воином, готовым к борьбе, и вплотную приблизиться к этой истории и той мощной энергии, которая была в ней заключена. Арни обратил внимание на то, что Сью не задумываясь стала играть роль матери, и понял, почему мать так ей ненавистна. Но он не стал задерживаться на разыгрывании этой роли, а перешел к выплескивающейся из Сью энергии. Когда она развила симптом, который обернулся ее собственной силой, Арни спросил, сможет ли она направить ее против своей матери. Сью ответила, что нет. Не отпуская эту энергию, но следуя ее обратной связи, он попросил Сью просто выразить эту силу в движении. Не оставляя без внимания энергетичный поток ее процесса, Арни помог ему подойти к своему естественному завершению.

Я вспоминаю особенно яркий случай из недавнего супервизорского семинара. В этом примере вы увидите, как Арни идет по "дорожке из хлебных крошек" и не выпускает из виду спонтанное, вторичное переживание мужчины, цепко ухватившись за процесс открытия этим человеком все новых и новых аспектов своего "я".

В то время, как Арни излагает идею "дорожки из хлебных крошек", Том, который сидит в другом конце комнаты, задает вопросы. Арни решает использовать его вопрос как шанс для демонстрации этой идеи. Попробуйте, удастся ли вам пройти по этой дорожке.

Том: (быстро повернулся лицом к Арни и говорит) Мне нужна всего лишь небольшая помощь, Арни. Я бы хотел поговорить о своем профессиональном развитии.

А: Согласен.

Т: Отлично.

А: Так о чем же ты хотел мне рассказать?

Т: Кое-что о моих успехах.

А: (повернулся к группе и объясняет) Вот тот случай, когда проблема не заявлена, но очевидна. Вы видите это? Том быстро повернулся ко мне, что позволяет мне предположить, хотя, может быть, и преждевременно (но у нас будет возможность проверить это), что одно из направлений его работы — направленность и целеустремленность его жизни. (При этих словах Том кивнул головой. Обращаясь теперь к Тому, Арни говорит:) Совпадает ли это с тем, что ты сам о себе думаешь?

Т: Да.

А: Так ли это? Кто, по-твоему, действительно целеустремлен? Кто совершенно непреклонен и не тратит много времени на раздумья?

Т: (Удивляясь) Х-м-м... ( и вдруг осененный) Да, Арнольд Шварценеггер! (Все просто покатились со смеху.)

А: Браво! Бьюсь об заклад, что Арнольд Шварценеггер именно тот человек, на которого ты бы хотел походить. Но прежде, чем сделать это, Том, скажи, есть ли что-то, что удерживает тебя от этого шага? Кто в тебе был бы против?

Т: (Смеясь) Интересно! Гм, дайте подумать ... Родители, отец, мать, пожалуй.

А: Я понимаю. (Том, похоже, о чем-то задумался). Подумай об этом. (Объясняя свой метод группе) Я ничего не предлагаю, а просто хожу взад и вперед. Я не бросаю его на этой дороге, когда он понемногу отщипывает от куска хлеба.

Успеваете ли вы следить за диалогом? Первая "крошка", которую заметил Арни, был тот быстрый поворот Тома, обращеный непосредственно к нему. Это нелепый, неожиданный вторичный сигнал, который мы еще не поняли, который выпрыгнул и опять спрятался. Арни заметил его и использовал свою осведомленность, чтобы схватить рыбу и не упускать ее хвост. Он цепко держался за это и спросил Тома, знает ли он кого-либо еще, кто был бы столь целеустремлен. Он искал паттерн, модель этого нового поведения. Том сказал, что скорее всего это Шварценеггер. Арни выспросил о барьерах Тома в этом новом переживании. Чьи фигуры стоят на барьере и не пускают Тома к более подробному исследованию этой части своего "я"? Это его родители. Подчеркнув все, что происходило, Арни теперь молча наблюдает, как будет дальше развиваться этот процесс. Как будет раскрываться эта “направленность”? Диалог продолжается:

Т: Я только что взглянул на тебя и обратил внимание, что ты совсем другой Арнольд. Может быть, ты чем-то сможешь мне помочь?

А: Наверное, смогу. Чем?

Т: Ты очень непосредственный.

А: Да, иногда я могу быть непосредственным. Возможно. (Пауза, Том продолжает смотреть на Арни) Мне нравится, как ты смотришь на меня. Ты смотришь на меня потому, что я нахожусь перед тобой? (Обращаясь к группе) Я продолжаю идти по "хлебным крошкам" того, как он смотрит, пытаясь придерживаться его сигналов. (Опять к Тому) Ты смотришь на меня потому, что считаешь, что я смогу помочь тебе сделать следующий шаг, или ты вошел в транс?

Т: Я смотрю на тебя, так как чувствую, что нам с тобою по пути.

А: Хорошо, и что же ты видишь, когда смотришь на меня? Мое лицо или то, как я сижу, или цвет моих ботинок, или мою лысину? На чем ты останавливаешь взгляд?

Т: Я думаю, что на лысине!

А: Серьезно? И как она тебе?

Т: Э-э, я чувствую себя неловко. Я бы хотел продолжить после небольшой паузы, я чувствую себя очень смущенным.

А: Я считаю твое смущение удивительным результатом. Поразительно, что ты сделал это так быстро и что осознаешь это. Как ты считаешь, нам нужно вернуться на прежнее место или к группе? (Объясняя группе) Я хожу туда-сюда. Видите ли, душа сама по себе очень мудра. Она подходит к барьеру, впадает в состояние, слегка напоминающее транс, и затем возвращается к первичному процессу. Это естесственный путь. В определенный момент это очень трудно. Я собираюсь дать несколько рекомендаций по поводу перехода через барьер и работы, связанной с сопровождением его в этот момент и отмечанием всего, что он делает.

Т: Лысина олицетворяет собой готовность по-настоящему смутиться. Голова выставлена напоказ. То есть действительно направляет и ведет за собой.

А: О, это про меня. (Шутливо) Я как раз собирался это сделать, у меня всегда к этому стремление. Моя лысина ... Ты знаешь, я очень тщеславен! Раз в неделю я спрашиваю Эми, как выглядит моя лысина! Я облысел сразу после двадцати. (К группе) Сейчас начинается работа со взаимоотношением. Частично он похож на меня, частично переносит на меня свои проекции, и как раз сейчас я начинаю действовать как реальная личность.

Т: У меня тоже есть лысина и она увеличивается. (Он показывает на Арни).

А: Великолепная лысина!

Т: Я тоже в некоторой степени тщеславен.

А: Итак, тебе тоже есть чем гордиться!

Т: М-да.

А: (обращаясь к группе) У него тоже есть лысина, так что мы почти дома. Остался один шаг. (Арни имеет в виду, что Том почти готов идентифицировать себя с совершенно конкретной частью своего Я. Поворачиваясь к Тому) Дай мне посмотреть на нее.

Т: Лысины появляются не сразу.

А: Это растущая часть тебя, часть, которая выставлена на обозрение. И теперь я хочу спросить тебя, как ты переживаешь это состояние, насколько мужественны твои чувства, насколько это тебе подходит? (К группе) Обратите внимание, как такой подход застает наши проекции врасплох. (Опять к Тому) Насколько мужествен ты с клиентами? Что из всего сказанного тебе соответствует?

Т: Мне кажется, что это как раз о моей работе. Я чувствую ... г-м-м ... (он выпрямился, выглядя достаточно уверенно, и немного повысив голос) что выставляю себя на показ. Мне кажется, что я показал довольно много, когда работал сегодня утром с группой как терапевт. Я вел себя очень мужественно. Сказать это — мой барьер!

А: Мне понравилось, как ты сел, когда все это говорил. Я подумал, что этот сигнал — своего рода уважение к себе. Это так? Ты гордишься собой? (Том кивнул головой и гордо выпрямил спину) Мне это нравится. Я считаю, чтобы работать перед своими коллегами, нужно быть очень мужественным человеком.

Т: М-да, я действительно это понял. Спасибо, Арни.

Мы не могли предсказать, как будет развиваться процесс Тома. Том повернулся, посмотрел на Арни и спроецировал на него образ целеустремленного человека. Арни придерживался этой новой информации, внося свои личные переживания и позволяя Тому использовать тот образ, который сложился в его представлении. Арни шел этой дорогой, но не торопил Тома. Ему было интересно, как тот поведет себя, достигнув предела, связанного с его гордостью и мужеством. Теперь он знал, что это за рыба — над чем работал Том, и придерживался метода и расписания, которые Том выделил для открытия новых аспектов своего "я". Процесс переходит от Арни к растущей лысине и в заключение к выпрямленной спине и чувству гордости, целеустремленности и мужеству. Идя по этим "хлебным крошкам", Арни позволил процессу Тома раскрыться естественным образом в нужное время.

Как готовые к бою воины, мы можем безошибочно вести обозначившийся процесс. Затем мы заботливо и аккуратно помогаем ему раскрыться. Из этого примера ясно, что терапевт, способный цепко ухватиться за процесс и следовать по дороге из хлебных крошек, может работать быстро, и мудрость каждого индивидуального процесса определяет то, насколько быстро и в какой манере естественный процесс раскроет себя.

Возвращаясь к рыбалке

Метанавык рыбалки — это комбинация различных типов внимания, которые совершенно естественно обитают внутри нас. Когда настает очередь пустоты, она сигнализирует расслаблению и создает пространство, которое тут же занимает реальная жизнь. Расслабленный терапевт — минималист, который изредка "проверяет удочку" и ждет "рыбу". Когда "рыба клюнет", он использует свое второе внимание, чтобы ее удержать и помочь ей раскрыться, следуя ее уникальному, изменчивому процессу. Он идет по "дорожке из хлебных крошек".

ШАМАН — УЧЕНЫЙ

В зависимости от школы и личного стиля одни терапевты стремятся к познавательному и аналитическому типу работы, другие придерживаются чувственной и интуитивной модели. Первые могут олицетворять собою интеллектуальный, научный подход к пониманию событий. Последние больше доверяют внутренним чувствам и спонтанным образам или инсайтам-озарениям. Однако предпочтение, отданное одним методам работы, не означает полное исключение других.

Когда мы пытаемся умом понять происходящее и свести воедино разрозненные на первый взгляд элементы, то обнаруживаем в себе ученого. А в другой момент мы замечаем стремление отбросить происходящее и следовать нашим внутренним ощущениям и фантазиям, пытаясь накопить знания и понимание. Это напоминает шаманов[88], которые оставляют в стороне консенсусную реальность, входят в транс и получают новую информацию для больного человека и/или племени. Поэтому я называю эти два навыка ученый и шаман.

В этой главе изложены предположения о том, что эти совершенно разные позиции возникают у нас спонтанно. Сознательно замечая присутствие каждой из них, мы можем переходить от одной к другой. Гибкий терапевт заметит, когда он излагает идеи в подтверждение происходящего, и сделает это сознательно. Он также обратит внимание, когда его восприятие изменится, когда он не сможет сконцентрироваться, когда внутри начнут подниматься чувства настолько сильные, что ему не остается ничего другого, как следовать за ними на незнакомую "территорию", веря, что они приведут его к величайшему знанию. Когда паттерны первого состояния появятся снова, он обнаружит, что возвращается к научному взгляду на мир, аналитически оценивая и понимая происходящее.

Сознательное продвижение по этим столь различным направлениям и есть метанавык ученого и шамана. Давайте вернемся к примеру со Сью в главе 8, чтобы лучше понять эти два подхода.

Шаман

В начале работы Сью не давала о себе никакой информации. Арни прохаживался туда-сюда, и вдруг, подняв с пола коврик, надел его себе на голову. В этот момент он дал возможность проявиться шаманской части своего "я", позволив себе быть подвижным и управлять ситуацией, доверяя и следуя за своими, казалось бы, иррациональными импульсами.

В этот момент шаманства терапевт вступает на неизвестную и полную загадок территорию. Он не знает, что может произойти, но полностью доверяет сложившейся ситуации и своим импульсам, которые ведут и направляют его. В терминах процессуальной работы это означает, что он индуцирован[89]. Он пойдет вперед и станет магической частью этого мира, позволяя ситуации использовать себя в качестве канала для выражения. Дон Хуан сказал бы, что он вступает в “нагваль” или неизведанный, вторичный мир, существующий как противоположность “тоналю” — известной, первичной реальности. Терапевт становится похожим на медиума или мистика.

Арни следовал за своими импульсами, и поэтому неожиданно для всех натянул коврик себе на голову. Он не думал об этом раньше, но поддался настроению момента. Он поверил, что этот импульс не такой уж иррациональный, что так пытается выразить себя наполненное смыслом поле[90]. Действительно, мы увидели, что Сью клюнула на эту игру с ковриками, и из, казалось бы, “бесчувственного” начала стал разворачиваться процесс.

Следуя в такой момент за самым сильным сигналом, терапевт может обнаружить, что изменился его взгляд на клиента, а, впрочем, и на самого себя.

"Открытие того, что все происходящее с кем-то есть часть тебя самого, позволяет фасилитатору на деле быть целостной личностью, находиться внутри и вне процесса клиента в одно и то же время ... Движение, контакт и взаимоотношение столь же важны, как и внутренние чувства и сны, и мы в равной мере подчеркиваем и знание и поведение"[91].

Теория процессуальной работы говорит, что осознание происходящего более важно, чем правила, которых мы должны придерживаться в своей работе. На смену дискуссии о валидности внутренних состояний терапевта пришли осознание и всестороннее использование этих состояний в терапевтической ситуации в целом. По сути, не существует различия между тем, что внутри и что снаружи; мы просто осознаем и познаем поле или сновидящий процесс, которые выражают себя через нас.

Мы придерживаемся основного принципа — следовать переживанию — даже когда нам еще не понятно его значение. Конечно, прежде чем вторгнуться в переживания клиента, нам необходимо спросить разрешения. Поэтому терапевт предоставляет свои переживания к услугам клиента.

Как шаман, терапевт позволяет загадочному и таинственному проявиться. Он замечает за собой склонность к трансу или желание сконцентрироваться на странных импульсах и чувствах и следует за ними, надеясь, что они приведут его к успеху.

Свобода

Какое это великое облегчение — идти вслед за нашим блуждающим сознанием! Мы свободны отбросить все, что делаем, если это не срабатывает, и стать более творческими, позволяя возникнуть неизвестному. Мы свободны быть спонтанными, фантазирующими людьми, которые следуют по таинственному пути природы.

Шаманский и непредсказуемый Дон Хуан говорит, что человек знания не стеснен известной ему реальностью, но свободен следовать спонтанным и незнакомым сторонам жизни. Арни описывает это состояние так: ”Он {шаман} вовсе не похож на животных, которым подражает, на животных с известными привычками и предсказуемыми вывертами, он свободен, подвижен и непредсказуем”[92].

Извилистые тропы

Шаманское, непредсказуемое поведение дает нам возможность уловить особое дуновение любого процесса. Чаще всего процессы прокладывают себе вовсе не прямое русло. Сколько мы ни пытаемся быть прямолинейными и понятными, мыслить аналитически, все же процесс одурачивает нас, делая иррациональные и неожиданные повороты. Без шаманского осознавания мы не можем придерживаться уникального русла этой "реки". Вооружившись знанием шаманов, мы станем ее частью. Потеряв непрерывность осознавания, терапевтическая интервенция может быть сведена скорее к идеям по поводу процесса, чем к изменчивому течению естества.

Если мы слишком поглощены пониманием процесса, то можем не заметить загадочного или необычного сигнала. Терапевт, который использует только научный подход, может блокировать такие части опыта, которые не вписываются в привычные формулы и идеи.

Я вспоминаю работу с одной клиенткой. Она рассказывала мне о своей повседневной жизни, которая, по ее мнению, была довольно скучной. Она говорила тихо, без особых эмоций. По каким-то причинам мне было трудно удержать нить ее рассказа. Я заметила, что мое внимание рассеивается и спросила, не будет ли она возражать, если я на какой-то момент отвлекусь и предамся своим необычным ощущениям. Она согласилась. Я, не отрывая глаз, стала пристально смотреть на нее, и вдруг передо мной возник очень странный образ! Я увидела большое, страшное чудовище, которое маячило у женщины за спиной. Оно, казалось, угрожало ей. Когда я рассказала своей клиентке об этом довольно нелепом видении, она сказала: ”О, как раз такое я видела этой ночью во сне! Огромный монстр стоял позади меня!” Теперь мы обратили все внимание на это чудовище, пытаясь выяснить, что же ему было от нее нужно.

Если бы я пыталась мыслить аналитически, я бы могла обратиться назад и заметить, как этот “монстр” уже проявлялся в поведении моей клиентки. Возможно, было нечто в ее словах, или голосе, или движениях, что указывало на этот чудовищный образ. Однако я не смогла этого сделать. Что-то уводило меня в сторону от подобного разговора. Углубившись в себя, я обнаружила этого монстра, который преследовал женщину. Получалось, что чудовище хотело выгнать ее из той обычной повседневной жизни и подвести к мысли о необходимости более творчески смотреть на мир.

Лучший учитель шаманизма — сама природа. Она ведет нас по нелепым, неизвестным или загадочным дорогам жизни. Парадоксально, но когда мы все-таки уступаем и учимся плыть по волнам этого непредсказуемого потока, то начинают раскрываться связи и логика этого поля. Кто мог знать заранее в примере со Сью, что коврик на голове может стать ключом к разгадке ее истории?

В другой момент работы с ней Арни (играя роль матери) просит Сью толкать его. Хотя он потратил на это много времени, в конце концов она просто упала на пол с сильной головной болью, и пришлось еще раз отправляться на поиски ее энергии. Концепция сохранности информации (как было сказано в главе 8) предоставляет свободу действий, дает возможность природе самой выбирать нужный курс, отказавшись от наших линейных процедур, и позволяет загадочным явлениям выбрать путь наименьшего сопротивления, потому что эта информация повторится еще раз, возможно, в ином виде.

Процессуальная директива такова: если вы трижды пытались вмешаться в процесс и получили негативную обратную связь, то процесс развивается в ином направлении. Откажитесь от того, что вы делаете, отставьте свои идеи и следуйте по извилистому течению реки. На деле все происходит само собой. Если вы несколько раз призывали клиента к каким-то конкретным действиям, всякий раз наталкиваясь на сопротивление, вы наверняка почувствуете усталость и вам захочется расслабиться. Откинувшись на минутку на спинку кресла, вы выпустите на свободу водный поток, который будет сам прокладывать себе дорогу.

Внутреннее знание

Терапевт-шаман следует внутренним ощущениям, чувствам и образам, позволяя им вести себя.

Во время физического контакта со Сью глаза Арни опущены. Он идет за своими внутренними телесными чувствами. У него есть внутреннее знание, сколько толкать, когда ослабить толчки и когда прикладывать больше сил. Существует немало технических деталей физического контакта, которые мы должны знать, но есть также чувственный элемент, который помогает нам узнать, что в данный момент более всего необходимо. Наше внутрителесное знание — это критерий процесса. Когда Сью начала толкать Арни, он нутром почувствовал незавершенность ее движений. Поэтому он призывал ее к более активным действиям, пока не проявятся послания этого толкательного движения. Конечно, понимать тело и его движения всегда полезно.

Для многих людей, воспитанных западной культурой, непривычно иметь такой тип внутреннего внимания и в повседневной жизни, и в терапевтической практике. Они научены не фокусироваться на себе, когда работают или взаимодействуют с кем-то еще. Кроме того, в западной культуре большинство людей обучаются скорее визуально, нежели проприоцептивно.

Когда терапевт уходит от консенсусной реальности, он пускается в путь по спонтанно возникающей, непредсказуемой и непрямой дорожке любого процесса. Он сконцентрирован на своих внутрителесных ощущениях, движениях и фантазиях, которые ведут его, и наблюдает за тем, что происходит с клиентом.

А теперь давайте обратимся к фигуре, противоположной шаману, — к ученому.

Ученый

Как мы уже видели, отойдя от правил и следуя по стопам сновидящего тела, мы позволяем проявиться самой природе. Давайте посмотрим, как метанавык ученого дополняет и усиливает качества шамана.

Внешнее знание

В тот момент, когда терапевт замечает, что начинает мыслить как ученый, пусть даже на какую-то долю секунды, он может сознательно позволить проявиться такому стилю мышления. Ум ученого строг. Он способен разгадать происходящее, пока процесс еще только раскрывается. Он может смотреть как бы со стороны и схватывать появляющиеся паттерны, замечать обратную связь клиента, барьеры, которые можно исследовать, и углублять процесс в целом.

Научное мировоззрение пытается обнаружить структуру и содержание. Терапевт в роли ученого будет сознательно поддерживать научный взгляд на мир и придерживаться его в мельчайших подробностях. Точный от природы, ум ученого может достичь особой степени ясности.

"Выдвинуть перископ"

Арни иногда называет научный взгляд на вещи, поддерживаемый в контексте шаманизма, “выдвижением перископа”. Вы ныряете под воду и отдаетесь во власть волн, но держите наготове свой перископ, с помощью которого можете уловить промелькнувшую обратную связь, реакции и сигналы клиента. Дон Хуан называет это “контролируемой глупостью”: пусть все идет своим чередом, а ты наблюдай за всем вполглаза.

В работе со Сью Арни позволил себе следовать своим спонтанным импульсам и надел на голову коврик. Сью сделала то же самое. Однако Арни не блуждал в этой своей загадочной игре. Его ум ученого включился именно тогда, когда Сью натянула коврик себе на голову. В этот момент он вошел в сновидящий процесс с ясной головой ученого. Теперь он знает структуру того, что происходит: кто-то спрятался и, поэтому должен быть некто угрожающий. Две части Сью конфликтуют одна с другой.

Вглубь

Не вооруженные научной точностью и ясным пониманием происходящего, мы могли бы кружить по чувственным и образным шаманским состояниям, которые, безусловно, важны, но их недостаточно, чтобы детально разобраться с нашими процессами. Мы могли бы бесконечно долго играть со Сью, надевая то коврики, то стулья себе на головы, но вряд ли добрались бы до центральных разногласий, которые ждут своего разрешения. Мы могли бы остаться с первичным процессом Сью — переживаниями обиженного ребенка, и не обнаружить ее силу и творчество — вторичный процесс, — которые она держала в себе. Или могли бы остаться с ее мучительной головной болью и за страданиями не увидеть вдохновенного энергичного танца.

Ролевая игра в дополняющих друг друга модальностях, несомненно, будет очень эффективна. Как шаман, терапевт обретает чувства и мысли своей роли. Как ученый, он заметит реакцию клиента на этот образ. "я" называю это "двойным сознанием". Исполняя некую роль, терапевт в то же время говорит об этой роли. Он становится метакоммуникатором. В нашем примере Арни в какой-то момент играл роль ребенка, а Сью — своей матери. Арни вел себя как ребенок и одновременно комментировал медленные движения матери и ее сильные толчки. Играя роль ребенка, он вместе с тем ясно осознавал происходящее и говорил о поведении матери.

Бесспорно, оставить научную область и перейти на позицию шамана полезно, чтобы углубить недосягаемый доселе процесс.

В своей книге "Путь реки" Арни так описывает качества шамана и ученого:

"Как феноменолог, процессуальный ученый — это и мистик и скрупулезный эмпирик в едином лице. Он определяет существование каналов, чья истинная природа никогда не может быть понята до конца и поэтому работает с явлениями, происхождение которых невозможно порой даже осмыслить. Он пытается следовать курсу реки, приспособившись к ее течению. Он внимательно вслушивается в построение предложений, наблюдает за телесными сигналами, использует свои руки, чтобы ощутить танец жизни, и свое воображение, чтобы объяснить свои собственные реакции"[93].

Шаман и ученый

Пути шамана и ученого тесно связаны друг с другом. Начав работу как ученый, терапевт может сойти с этого пути и следовать спонтанному, изменчивому Дао, когда его ум не в состоянии больше следить за тем, что происходит в данный момент. Он начинает следовать за своим сновидящим процессом и за своими внутренними ощущениями, фантазиями и движениями, однако не увлекаясь настолько, чтобы не заметить обратной связи и не обратить полученную информация на пользу своему клиенту.

Конечно, невозможно предписать проявление той или иной точки зрения. От терапевта зависит, заметит ли он в себе шамана или ученого и сможет ли сознательно следовать за ними. Причем, могут быть явные предпочтения. Развитие гибкости во взаимоотношениях между этими двумя метанавыками — дело времени и опыта.

ТВОРЧЕСТВО

В этой главе мы посмотрим на наши повседневные переживания как на пробивающиеся ростки творчества. Специалист по процессуальной работе пытается раскрыть энергию телесных проблем, взаимоотношений или снов и обнаружить их творческое начало. Терапия — это не только средство для разрешения проблем или самопознания, она еще и облегчает доступ к нашему творческому потенциалу. Признавая и сливаясь с энергетическим потоком переживаний, терапевт становится как бы сотворцом жизни. Он преобразует энергию процесса в танец, живопись, музыку или какой-то другой вид творчества. Жизнь в целом превращается в возрождающийся творческий процесс, а терапия приобретает легкость и артистизм.

Помните момент в восьмой главе, когда Сью перевела энергию своей мигрени в движение? Арни помогал ей почувствовать энергию и головной боли, и отталкивающих движений и обратить ее в творчество. Она танцевала, и в этом танце ощущалась неукротимая сила бушующего ветра — так терапия превратилась в искусство.

Более того, Арни и сам не был статистом в этом терапевтическом действе, он ощущал свободу быть жизнерадостным творцом. Он откликнулся на движения Сью, и этот дикий, неистовый танец стал их совместным творчеством. Это и есть метанавык творчества. Направляя клиента к максимально возможному самовыражению, терапевт, оставаясь свободным, моделирует способность следовать своим творческим импульсам.