Роль ядерного фактора на Большом Ближнем Востоке

После военных действий в Ираке число региональных политиков, считающих ЯО едва ли не единственной гарантией против иностранного вмешательства, постоянно растет. Они полагают, что обладание таким оружием может оказаться предметом выгодного дипломатического торга. Фундаментальную для прогнозирования проблему трансформации роли ядерного фактора в странах ССАГПЗ целесообразно рассматривать в контексте общей многоуровневой проблемы безопасности на Ближнем и Среднем Востоке.

В качестве первого уровня можно представить отношения между странами–членами ССАГПЗ. Второй уровень, охватывая первый, включает Египет, Судан, Израиль, Иорданию, Ирак, Сирию, Ливан, Йемен, Кипр, Турцию. Третий уровень (или пояс) безопасности может быть представлен отношениями всех вышеназванных государств и расширен за счет Ирана и Афганистана. Внешний же уровень определяется отношениями с внерегиональными глобальными силами.

При анализе состояния системы безопасности на Ближнем и Среднем Востоке важно иметь в виду, что до 1991 г. существовала биполярная структура международных отношений. Малые страны в целом адаптировались к этой системе, оставлявшей возможности для маневрирования между полюсами, хотя в каждом конкретном случае маневр был ограничен соответствующим набором факторов. При этом риски были более прогнозируемыми. В настоящее время при наличии многовариантности они просчитываются труднее.

Рассмотрение противоречий в рамках первого уровня выбранной модели безопасности, образуемого шестью монархиями Персидского залива, показывает, что на протяжении последних трех десятилетий XX в. они носили, в основном, подспудный характер, не принимая форм открытых конфликтов. Имея однотипные режимы с правящими семейными династиями, схожие социальные структуры, преследуя общие цели на субрегиональном уровне, отстаивая совместные интересы на нефтяном рынке, эти государства достаточно плотно взаимодействовали между собой. Под воздействием конкретных причин степень напряженности между аравийскими монархиями иногда возрастала. Тем не менее, ситуация не выходила из-под контроля и не принимала характера открытой военно-политической конфронтации. Все арабские монархии Залива вынуждены были считаться с мнением «старшего брата» — Саудовской Аравии, которая прибегала в случае необходимости к соответствующему нажиму, чтобы воспрепятствовать расколу.

Влияние Израиля, Турции, Египта и Сирии на безопасность Персидского залива носило скорее опосредованный, а не прямой характер. Оно оказывалось путем участия этих стран в формировании военно-политической обстановки на Ближнем Востоке, причастности государств Залива к арабо-израильской конфронтации и мирному процессу, традиционного арабо-турецкого соперничества, заинтересованности Израиля в ослаблении Ирака, Ирана и Саудовской Аравии, поддерживающих арабские государства. Египет и Сирия стремились обозначить свое присутствие в Персидском заливе прежде всего в расчете на получение займов и кредитов от нефтяных монархий, поэтому спектр их действий в этом регионе был более ограниченным.

Ирано-иракский фактор, охватывающий также и третий уровень проблемы безопасности, до 2003 г. представлял наибольшую опасность для стран ССАГПЗ, т. к. и Иран, и Ирак претендовали на господствующую роль в зоне Персидского залива. Причем, если КСА ограничивало свои внешнеполитические амбиции пятью соседними монархиями, то Ирак вынашивал идеи распространения своего контроля на всю арабскую часть Залива, (в том числе и на Саудовскую Аравию), что на практике вело к дистанцированию всех режимов ССАГПЗ от радикалистского Багдада.

Однако особую опасность для своего суверенитета, независимости и территориальной целостности страны «аравийской шестерки» усматривали в Иране, который претендовал на безусловное доминирование в субрегионе, подкрепляя свои притязания наращиванием военной машины, самой мощной в период шахского правления не только в зоне Персидского залива, но и в смежных районах. Военно-техническое ослабление ИРИ в период исламской революции не уменьшило градус ее внешнеполитических притязаний, а лишь придало им идеологическое обоснование. В условиях нараставшей иранской угрозы проблема безопасности выдвинулась для стран ССАГПЗ на первое место.

Ведущие промышленно развитые страны, составляющие внешний ярус рассматриваемой модели безопасности, стратегически связаны с Персидским заливом — важным источником обеспечения их углеводородным топливно-энергетическим сырьем. В рамках существовавшего биполярного мира Запад и СССР отстаивали экономические и военно-политические рубежи в этом регионе, но не сумели удержать позиции в Ираке, Иране и Афганистане. Западные страны сделали ставку на арабские монархии, которые до сих пор остаются в сфере их влияния.

В рамках современной однополярной системы международных отношений задача обеспечения безопасности на Ближнем и Среднем Востоке ставится иначе.

Несмотря на меньшую по сравнению с биполярной системой устойчивость, монополярная структура международных отношений, особенно на длительном временном отрезке, может оказаться временно предпочтительной для малых государств, которые могут примкнуть к супердержаве для того, чтобы оградить себя от вполне реальной внешней угрозы. Таким образом, однополярность может быть тактически полезной для некоторых стран в определенных условиях. Подобная ситуация сложилась в Персидском заливе с 90-х гг. прошлого столетия, когда потенциальная иранская угроза и иракская агрессия еще более приблизили страны ССАГПЗ к США и другим западным государствам. Однако резонно предположить, что по мере устранения указанных источников опасности или же их ослабления, а также в случае возникновения или усиления новых вызовов и угроз заинтересованность арабских монархий Залива, и в первую очередь Саудовской Аравии, в американском «зонтике» может уменьшаться и, следовательно, может возрастать их неудовлетворенность монополярностью, создающей препятствия для реализации их собственных интересов.

Таким образом, учитывая, что ЯО продолжает играть определенную и немаловажную роль в региональных балансах сил, можно выделить факторы, стимулирующие процессы его распространения.

1. Несоответствие между фактической ролью государства и ролью, на которую оно претендует в регионе. В этом случае стремление к обладанию ЯО выглядит, как желание обрести необходимый престиж, но на деле является стремлением обеспечить военно-технические условия для формирования собственной сферы влияния в пределах того или иного региона.

2. Ощущение стратегической уязвимости перед лицом более сильных соседей или более мощного высокоразвитого государства, вызывающее стремление в кратчайшие сроки получить ЯО, которое, если и не обеспечит выполнение «наступательных» задач, то, как минимум, застрахует страну от полного поражения и гарантирует интернационализацию конфликта в кризисной ситуации.

3. Стремление регионального центра силы обеспечить свою гегемонию путем отсечения возможностей других стран региона эффективно использовать союзнические связи с внерегиональными силами для противодействия этой гегемонии.

Теоретически можно предполагать, что при определенном развитии международной ситуации вероятно повышение интереса Саудовской Аравии к обладанию ядерными вооружениями в силу каждого из этих факторов.

Первого — в случае желания КСА обрести лидирующие позиции на территории Ближнего Востока при ослаблении не только Ирака, но и Ирана (что вероятно, например, после военных действий против последнего).

Второго — при ощущении Саудовской Аравией реальной опасности, исходящей от ядерного Израиля, Ирана (в случае создания им ядерных вооружений), или даже США.

При стремлении КСА обеспечить свою гегемонию на Ближнем Востоке в случае независимости Ирака под руководством шиитского правительства после вывода коалиционных войск и при определенных обстоятельствах могут возникнуть отношения сотрудничества КСА с шиитским Ираном, в том числе в военно-стратегической области. Тогда третий фактор может рассматриваться в качестве стимулирующего процесс распространения ЯО в Саудовской Аравии.

Что касается Египта, то, вероятно, в перспективе ближайших десятилетий можно теоретически предположить влияние только второго из вышеназванных факторов как стимула для обладания ядерными вооружениями в случае ощущения реальной уязвимости перед лицом Израиля.

В целом можно отметить, что при определенных условиях в отношении и Египта, и Саудовской Аравии могут прогнозироваться и соответствующим образом оцениваться несколько уже существующих в разных регионах подходов к обладанию ядерными вооружениями:

1) ЯО как средство сдерживания для обеспечения военно-политического выживания государства;

2) ЯО как средство сдерживания регионального или глобального противника, обладающего ОМУ;

3) ЯО как средство сдерживания превосходства в обычных вооружениях;

4) ЯО как средство достижения политической гегемонии на уровне региона;

5) ЯО как средство для выгодного дипломатического торга, а также как предмет национальной и конфессиональной гордости.

При этом существуют некоторые принципы распространения, которые остались неизменными с первого дня ядерной эры до сегодняшнего дня. Это так называемые «аксиомы» ядерного распространения:

· в современных условиях любое государство, политическое руководство которого приняло решение обладать ядерными вооружениями, в принципе может достичь этой цели, затратив на это необходимые и достаточные временные и другие ресурсы;

· чем больше стран обладает ядерным оружием, тем выше вероятность его применения;

· появление любого нового ядерного государства неизбежно приводит к появлению одного или более стран, заинтересованных в обладании ЯО, а, следовательно, ведет к росту вероятности дальнейшего ядерного распространения;

· существуют внешние силы, способные противодействовать процессу распространения или замедлять его с использованием различных механизмов (в первую очередь, снижая потребность и заинтересованность в ЯО).

Исходя их вышесказанного, Азия становится самым опасным ядерным континентом на Земле. Здесь расположены пять из восьми ядерных государств мира — Россия, Китай, Израиль, Индия и Пакистан, а также пороговые страны — Северная Корея и Иран, существенно дестабилизирующие систему международных отношений в последнее десятилетие. Кроме того, сегодня есть все основания всерьез рассматривать возможность расползания ядерных вооружений на территорию Японии, Южной Кореи, Египта, Саудовской Аравии и т.д.

Ядерное оружие по-прежнему рассматривается как сдерживающий аргумент, и некоторые страны, не говоря уж о террористических группах, пытаются обзавестись им. Поэтому по самым худшим прогнозам планета стоит на пороге ядерной катастрофы, так как еще 35-40 стран могут создать атомную бомбу в обозримой перспективе, и в первую очередь это будут государства азиатского континента.

Можно ли предотвратить этот сценарий? Можно ли сегодня управлять процессом распространения?

То, что мы в настоящее время наблюдаем в Азии, является результатом тенденций, возникших еще на заре ядерной эры. Можно говорить о молчаливом согласии мирового сообщества с существованием ядерного Израиля, Индии и Пакистана. Кроме того, в условиях высокой напряженности в регионе Северо-Восточной Азии и Большого Ближнего Востока желание политического руководства КНДР и Ирана не отказываться от рассмотрения ядерного выбора в военной сфере уже давно был вполне предсказуемым. При этом необходимо признать, что все пять официальных ядерных держав и другие высокоразвитые государства сыграли в свое время фактически поддерживающую роль на пути всех этих азиатских стран к такому выбору. Сегодня подобную роль играют новые ядерные страны.

Спрос на ЯО создал соответствующий рынок предложений. Этот спрос был и будет обусловлен опасениями и целями в сфере безопасности, а также противоречиями исторического и культурного характера. До конца XX века предложения, соответствующие спросу, были продиктованы политическими целями и амбициями и требовали серьезных финансовых вложений от тех, кто прямо или косвенно помогал в создании ракетно-ядерного оружия. На современном этапе ядерные предложения все в большей степени связаны с получением материальной прибыли от продажи соответствующих идей, вооружений и технологий, т.е., как и другие жизненно важные сферы, они все больше соответствуют законам рыночной экономики и глобализации, что вполне логично, а значит, тоже было предсказуемо.

Таким образом, несмотря на растущую нестабильность, ядерное распространение остается четко определенной и управляемой проблемой. Дальнейшее расширение ядерного клуба можно предотвратить или затянуть до тех пор, пока другие политические тенденции не снизят спрос на ЯО. Ядерное распространение было и остается медленным процессом, что дает официальным ядерным державам, а в первую очередь, США и России, время на снижение такого спроса. Военные ядерные программы можно остановить или приостановить дипломатическими средствами, а также за счет международных усилий по ограничению передачи соответствующих технологий. В прошлом подобные усилия позволили ослабить интерес к созданию ЯО в Аргентине, Бразилии, Ливии и т.д. В целом число стран, которые, начиная с 1960-х гг., отказались от ядерных вооружений, превышает число стран, ставших за это время ядерными. Следовательно, традиционные средства нераспространения могут быть вполне эффективными и сегодня. А с учетом новых тенденций список нераспространенческих возможностей может быть расширен.

Глубокое понимание причин, определяющих стремление той или иной страны иметь ЯО, чрезвычайно важно, чтобы добиться снижения спроса на него. Самые общие мотивы ядерного выбора хорошо известны. Обобщая то, о чем говорилось выше, их можно разделить на три основные категории: наступательные, оборонительные и невоенные. Если государство преследует оборонительные цели, то, как показывает прошлый опыт, эффективны такие средства, как гарантии безопасности, обычные вооружения и дипломатические механизмы разрешения конфликтных вопросов. Выбор действий в двух других случаях значительно труднее. При этом самым сложным, вероятно, является вариант невоенных мотивов обладания ЯО. Заставить изменить ядерную политику в таком случае очень нелегко. Поэтому необходимы новые нетрадиционные научные подходы при решении проблем распространения. Эти подходы должны основываться на использовании самых современных междисциплинарных исследований. И в настоящее время это под силу только высокоразвитым странам.

По сообщениям американской печати, осенью 2006 г. Национальный разведывательный совет (НРС) США заказал исследование по изучению последствий разработки Ираном ядерного оружия. Анализ направлен на выяснение вероятности того, подтолкнет ли ядерный Иран к проведению собственных ядерных программ Саудовскую Аравию, Египет и других союзников США в арабском мире. «НРС заказывает исследования широкого круга проблем национальной безопасности, — заявил пресс-секретарь Директората национальной разведки Карл Кропф. — В настоящее время ведется несколько таких исследований. Однако я должен отказаться назвать людей и организации, которые проводят эти исследования, а также сферу их внимания»^[24]. Исследование последствий возникновения ядерного Ирана будет первым анализом НРС того, что может произойти, если провалится нынешняя иранская политика Буша, включающая финансовые санкции, военное маневрирование и дипломатическое принуждение. Вероятно, исследование повлияет и на предстоящую национальную разведывательную оценку ядерной программы Ирана, в которой, как ожидается, будет вновь проанализирован срок появления иранского ядерного оружия, составляющий 5-10 лет.

Но в каких целях и в чьих интересах планируется использовать результаты этой работы? Ведутся ли исследования такого уровня в других государствах, обладающих высоким научным потенциалом, например, в России? Достаточно ли будет только критики, когда только одна страна будет располагать четкой программой действий исключительно в своих интересах? Очевидно, такие исследования и научный политический анализ действий и оценок других стран с учетом их целей позволил бы разговаривать «на равных» на международном уровне и достигать компромисса при решении таких глобальных проблем, как ядерное распространение.

Распространение в целом и распространение ЯО на Большом Ближнем Востоке, в частности, не является ни бесконтрольным, ни неизбежным процессом. Средства, необходимые для снижения спроса на ядерные вооружения, по-прежнему существуют и эффективны при условии, что все заинтересованные страны будут конструктивно и своевременно использовать новые подходы к обеспечению международной безопасности.

Современное состояние вопроса о нераспространении средств доставки ОМУ. Соглашения и договоренности в области контроля за ракетными технологиями (Договор РСМД-1987, РКРТ-1987, Гаагский кодекс поведения по предотвращению распространения баллистический ракет-2002)

Оружие массового поражения (оружие массового уничтожения) — оружие, предназначенное для нанесения массовых потерь или разрушений на большой площади.

Такими возможностями обладают, и следовательно могут считаться оружием массового поражения (ОМП) в частности следующие виды оружия: химическое оружие; биологическое оружие; ядерное оружие.

Многие виды ОМП имеют экологически опасные побочные эффекты. (Например, радиоактивное загрязнение местности продуктами ядерного взрыва.).

Последствия, сравнимые с последствиями применения экологически опасных видов ОМП, могут наступить также в случае применения обычного оружия или совершения террористических актов на экологически опасных объектах, (например:АЭС или химических заводах, плотинах и гидроузлах, и т.д.).

Развитие исследований в области разработки оружия массового поражения привело к существенному повышению опасности войны как для стран-участниц, так и для всего мира. В некоторых случаях ОМП, напротив, выступает как гарант мира. Например, страна, обладающая небольшим военным потенциалом, способна удержать более сильную страну от агрессии угрозой нанесения неприемлимого ущерба в случае применения ОПМ. Во время Холодной войны мир между НАТО и ОВД поддерживался угрозой взаимного гарантированного уничтожения.

Принципиальным направлением нашей внешнеполитической деятельности должно оставаться противодействие распространению ОМУ, предотвращение его попадания в руки террористов. Необходимо закрепление лидирующих позиций России в борьбе за сохранение, укрепление и полное соблюдение основополагающих договоров в области нераспространения - ДНЯО, КЗХО, КБТО, а также за введение в силу ДВЗЯИ. Особого внимания требует работа Международного агентства по атомной энергии и Организации по запрещению химического оружия, на которые возложены функции проверки выполнения государствами своих обязательств в сфере нераспространения ядерного и химического оружия. Целесообразно продолжать закреплять ключевую роль ООН и ее Совета Безопасности в области нераспространения. Приоритет - полное выполнение всеми странами резолюции 1540 СБ ООН.

- Остро стоит задача выработки юридически обязывающего соглашения о создании глобального режима ракетного нераспространения. Необходимо добиваться универсальности ГКП, выполнения государствами взятых на себя обязательств.

- Целесообразно и дальше выступать за создание и укрепление в мире зон, свободных от ядерного оружия (ЗСЯО). Соглашения о таких зонах укрепляют ДНЯО, юридически обеспечивая гарантии безопасности их участникам.

- В работе по укреплению режима ДНЯО речь должна идти о создании системы политических рычагов и экономических стимулов, при которых государства были бы заинтересованы не создавать собственные мощности ядерного топливного цикла, но имели бы возможность развивать атомную энергетику, наращивая свой энергетический потенциал.

В условиях вооруженных конфликтов перед странами нередко встает вопрос о применении ядерного, биологического либо иного оружия массового уничтожения. До событий 11 сентября 2001 года человечество было еще как-то ограждено всевозможными договорами и иными источниками международного права от попытки применения подобного рода оружия. Но, принимая во внимание сложившуюся ситуацию, мы понимаем, что неотъемлемое право человека на жизнь отчуждается террористическим экстремизмом.

Поэтому, важнейшее место в решении данной проблемы занимают цели и принципы Организации Объединенных Наций.

Раньше опасность использования оружия массового уничтожения в основном предопределялась тем, что в противоборство могло быть втянуто относительно небольшое число государств, обладающих ОМУ. Теперь вероятность его применения в конфликтных ситуациях расширяется как за счет роста числа стран-обладательниц ОМУ, так и за счет его импорта в конфликтные зоны.

Резко усилились территориальные споры. Расширилось конфликтное пространство. Складываются условия для "интернационализации" последствий распространения ОМУ. Причем в европейские этнические и национальные столкновения стягиваютсягосударства, расположенные на других континентах. Что можно наблюдать в активной поддержке исламского мира мусульман Боснии и Герцеговины. К этому следует добавить и зоны повышенного риска — Ближний Восток, район Персидского залива, Южная Азия, Северо-восточная Азия. В некоторых из этих районов уже использовались отдельные виды ОМУ, например химическое оружие в недавней ирано-иракской войне. В настоящее время вероятность и масштабы возможного использования ОМУ в локальных столкновениях возрастают еще потому, что на карту поставлено само существование вовлеченных в них государств.

В рамках проблемы нераспространения ОМУ и контроля над вооружениями осенью 2001 года в Москве состоялась крупная международная конференция. На форуме обсуждались такие актуальные проблемы, как ядерная безопасность, сокращение стратегических ядерных вооружений, уничтожение химического и биологического оружия, возможности координации международных усилий в области укрепления режима ядерного нераспространения и др.

Немаловажную роль играет и несовершенство технологии и оборудования, систем безопасности в ряде стран; изъяны в технологиях использования и системах контроля за хранением запасов ОМУ, ракетных и других средств доставки, что наводит на мысль о серьезной возможности случайного применения оружия массового уничтожения.

Что касается отказа от создания и применения оружия массового уничтожения государствами, которые обладают ядерным оружием либо стремятся к этому, политически и психологически затрудняется не только «горизонтальным», но и ярко выраженным «вертикальным» измерением негативного свойства ОМУ. Но даже такой отказ в условиях, когда происходит распространение ОМУ, не является достаточной гарантией стабильности.

Конечно, только соглашения, обязывающие государства не производить и не приобретать ядерное, либо другое ОМУ, или контроль над экспортом тех же ядерных материалов, технологий и оборудования не обеспечивает достижение цели нераспространения. Эта задача может быть выполнена только при условии постепенного продвижения по пути ядерного разоружения и принятия реальных мер по обеспечению глобальной и региональной безопасности.

Окончание эры "холодной войны" создало возможности для перехода мирового сообщества в новую систему международных отношений. Закончилась конфронтация на глобальном уровне в ее "традиционном" виде. Но уже сейчас очевидно, что отход от двухполюсного в военно-политическом отношении мира не только не ликвидировал, но и не ослабил возможности дестабилизации международной обстановки на региональном уровне. Особую опасность в этой связи представляет распространение оружия массового уничтожения (ОМУ).

Его бесконтрольное расползание, как метастазы, может поразить всю ткань международных отношений, подорвать надежды на создание справедливого и устойчивого мирового порядка.

Яркий пример тому — область разоружения, в которой все плюсы и издержки эпохи глобализации проявляются наиболее наглядно. Ведь именно угроза глобальной ядерной конфронтации перевернула наши представления о тех основах, на которых каждое государство должно строить свою безопасность, открыв путь многотрудным разоруженческим переговорам.

В этом контексте недопущение увеличения числа ядерных государств, строгий контроль за мирными ядерными технологиями имеет особое значение для будущего всего мирового сообщества.

Происходящее в настоящее время переосмысление национальных и блоковых стратегий обеспечения безопасности выявило парадоксальность ситуации: в пользу установления стратегического паритета участники противоборства "упустили"проблему распространения ОМУ. Налицо наличие так называемой внесистемной угрозы распространения оружия массового поражения.. По разным оценкам, от 20 до 30 государств мира располагают потенциалом для создания ядерного, химического, биологического оружия и средств его доставки. Это не означает, что все они активно занимаются в той или иной сфере созданием оружия массового уничтожения. Есть пять "официальных" ядерных держав, так называемый ядерный или глобальный клуб. Еще больше государств имеют значительные накопления химического оружия. Ряд стран обладает технологиями производства биологического оружия.

С точки зрения проблемы распространения ОМУ особый интерес представляют следующие три группы стран:
- страны, уже обладающие оружием массового уничтожения, создание которого они оправдывают интересами обеспечения безопасности своих государств (Индия, Пакистан). Наличие таких стран наряду с "ядерным клубом" оказывает существенное влияние на процесс расползания ОМУ;
-"пороговые" страны, то есть те, руководства которых приняли соответствующие политические решения, а имеющаяся технологическая и научная база, "наработки" в области создания ОМУ, позволяют в близкой перспективе стать обладателями такого оружия;
-"околопороговые" страны - государства, принявшие программу создания /или обладания/ таким оружием, приступившие к ее реализации, но еще не имеющие адекватного программе потенциала. На сегодняшний день эти страны нельзя отнести «пороговым», так как они достаточно далеки от завершения принятых программ, но намерения этих стран таковы, что без активного противодействия они, несомненно, станут обладателями ОМУ. Учитывая динамичность этих групп и заинтересованность государств в сохранении в тайне наличия и производства ОМУ, определение точного состава каждой конкретной группы возможно лишь с большими оговорками.

Угроза, какую представляло собой ядерное оружие, сильно изменилась после "холодной войны". Значительно возросла вероятность локального ядерного столкновения между ядерными державами, ставшими таковыми в последние годы.

Втягивание в процесс создания и накопления арсеналов ядерного оружия новых государств, не имеющих статуса ядерных, будет увеличивать угрозу как крупномасштабной ядерной войны, так и региональных конфликтов с применением оружия массового уничтожения.

8 декабря 1987 года в Вашингтоне состоялась советско-американская встреча на высшем уровне, в ходе которой Михаил Горбачёв и Рональд Рейган подписали бессрочный Договор о ликвидации ракет средней и малой дальности (РСМД), вступивший в силу 1 июня 1988 года. Участники договора обязались не производить, не испытывать и не развёртывать баллистические и крылатые ракеты наземного базирования средней (от 1000 до 5500 км) и малой (от 500 до 1000 км) дальности.

Следует, однако, отметить, что окончательно эта классификация была введена только договором 1987 года. До его подписания в США баллистические ракеты делились на межконтинентальные (свыше 5000 км), средней (от 500 до 5000 км) и меньшей (от 150 до 500 км.) дальности. В СССР до середины 1980-х выделялись и оперативно-тактические ракеты (от 1 до 500 км). В США тактические (оперативно-тактические) ракеты имели дальность полета от 1 до 150 км. В 1987 г. была окончательно установлена новая классификация. Поэтому применительно к периоду до середины 1980-х гг. в исторических работах правомерно использование обеих классификаций.

В соответствии с договором стороны в течение трёх лет должны были уничтожить все пусковые установки и ракеты наземного базирования с радиусом действия от 500 до 5500 километров, включая ракеты как на европейской, так и на азиатской территории СССР. Это был первый в истории случай договорённости о реальном сокращении имевшихся вооружений. Договор также предусматривал процедуры проверки инспекторов, которым надлежало следить за уничтожением ракет противоположной стороны.

Согласно ст. 3 Договора, уничтожению подлежали:

§ ракеты средней дальности

§ СССР — РСД-10 «Пионер», «Р-12», «Р-14» (по классификации НАТО, «СС-20», «СС-4» и «СС-5» соответственно) и крылатые ракеты наземного базирования РК-55 (по классификации НАТО — SSC-X-4 «Slingshot»);

§ США — «Першинг-2» и «BGM-109G» (крылатая ракета Tomahawk наземного базирования);

§ ракеты малой дальности

§ СССР — «ОТР-22 «Темп-С»» и ОТР-23 «Ока» («СС-12» и «СС-23»);

§ США — «Першинг-1А».

К июню 1991 договор был выполнен полностью: СССР уничтожил 1846 ракетных комплексов (из них около половины — произведённые ракеты, не находившиеся на боевом дежурстве); США — 846 комплексов.

15 февраля 2007 начальник Генштаба ВС РФ генерал армии Юрий Балуевский заявил, что Россия может начать пересмотр всей договорно-правовой системы ядерного сдерживания в ответ на размещение элементов американской системы ПРО в Восточной Европе. В частности, по его словам, Россия может в одностороннем порядке выйти из Договора о ликвидации ракет средней и малой дальности: «Договор … имеет бессрочный характер, но возможность выхода из него существует, если одна из сторон предоставит убедительные доказательства о необходимости выхода. Сегодня они есть: многие страны разрабатывают и совершенствуют ракеты средней дальности, а Россия, выполнив договор о РСМД, потеряла многие системы этого оружия».^[1]

Аналогичное заявление о возможном выходе России из договора о РСМД ранее (в июне 2000) уже делал президент РФ Владимир Путин в ответ на объявление США о выходе из Договора об ограничении систем ПРО.

Сергей Иванов, в бытность министром обороны РФ, охарактеризовал Договор РСМД как «реликт холодной войны». Он заявлял, что Россия должна иметь на вооружении ракеты средней и малой дальности уже хотя бы потому, что они есть у Индии, Пакистана, Кореи, КНР, Ирана и Израиля: «Эти страны расположены недалеко от наших границ, и не учитывать этого мы не можем. Только две страны не имеют права обладать этими ракетами: Россия и США. Вечно так продолжаться не может».^[2]

В феврале 2007 командующий РВСН России генерал-полковник Николай Соловцов заявил на пресс-конференции, что Россия готова восстановить производство баллистических ракет средней дальности: «Как класс БРСД были уничтожены, но документация вся осталась, технология вся осталась. В кратчайшее время, если понадобится, производство этих комплексов будет восстановлено. Но уже с новыми технологиями, на новой элементной базе, с новой системой управления, с новыми возможностями».^[3] Это заявление было сделано в ответ на сообщения о том, что Польша и Чехия намерены принять предложение США о размещении элементов ПРО (РЛС наблюдения и ракет-перехватчиков) на их территории.

Вышеуказанное также нашло отражение и в официальных документах, так в Обзоре внешней политики России (2007) отмечалось^[4]: «Озабоченность вызывает ситуация, складывающаяся вокруг Договора между СССР и США о ликвидации их ракет средней и меньшей дальности (РСМД). Ракеты этих двух классов были уничтожены в соответствии с Договором еще в 1991 году, но с тех пор этому международно-правовому акту так и не было придано универсального характера. Более того, все большее число государств, в том числе расположенных вблизи наших границ, разрабатывают и берут такие ракеты на вооружение. В этих условиях необходимо задуматься об обеспечении нашей собственной безопасности».

Режим контроля за ракетной технологией (РКРТ) создан 16 апреля 1987 года. Первоначально в состав РКРТ вошли США, Великобритания, Франция, ФРГ, Япония, Италия и Канада. В настоящее РКРТ объединяет 32 государства, включая все промышленно развитые страны. Россия является членом РКРТ с 1995 г.

Цель РКРТ – ограничить риск распространения ОМУ путем установления контроля за поставками оборудования и технологий, которые могли бы способствовать созданию систем доставки такого оружия.

РКРТ не имеет целью чинить препятствия национальным космическим программам или международному сотрудничеству по таким программам, если реализация таких программ не будет способствовать созданию систем доставки ОМУ.

Основой для контроля являются Руководящие принципы, касающиеся передачи оборудования и технологий, относящихся к ракетам, и Приложение к ним.

В Приложении содержатся две категории контролируемых технических средств:

Категория I - технические средства, включающие законченные ракетные системы и беспилотные летательные аппараты, способные доставлять полезную нагрузку не менее 500 кг на дальность 300 км и более, их подсистемы, материалы, а также связанные с ними технологии разработки и производства;

Категории II - технические средства, включающие законченные ракетные системы, оборудование, материалы и технологии, не включенные в Категорию I, но обладающие техническими показателями, позволяющими использовать их для создания систем доставки ОМУ.

Руководящие принципы устанавливает следующие основные обязательства государств-участников:

передача технических средств, включенных в Приложение, будет санкционироваться при получении государством-поставщиком соответствующих гарантий со стороны Правительства государства-получателя в том, что переданные ему технические средства будут использоваться исключительно в заявленных целях, а также не будут модифицироваться, копироваться или повторно передаваться без согласия государства-поставщика;

передача производственных мощностей по выпуску технических средств Категории Iзапрещен;

наиболее вероятным вариантом решения вопросов о поставках технических средств Категории I будет отказ в таких поставках;

передача технических средств Категории I будет санкционироваться лишь в редких случаях. Прежде чем одобрить заявку о передаче таких средств, Правительство государства-поставщика запросит соответствующую информацию у других государств-участников РКРТ;

государство не даст одобрения на передачу технических средств без предварительной консультации с другими государствами-участниками РКРТ в случае, если другим государством-участником РКРТ было отказано в передаче аналогичных технических средств, о чем было сделано соответствующее уведомление.

Ежегодно проводится Пленарная сессия РКРТ, на которой принимаются решения по внесению изменений в Приложение к Руководящим принципам, создаются рабочие группы по работы со странами-непартнерами и утверждаются их мандаты работы, вырабатываются правила и процедуры принятия решений, связанных с региональным распространением ракет и ракетных технологий.

Координационную деятельность в промежутке между Пленарными сессиями осуществляет Координационный центр (Париж), осуществляющий сбор информации и документов от стран-участниц РКРТ и их оповещение по всем вопросам, связанным с функционированием РКРТ.

Проблемы сохранения стратегической стабильности в российско-американских отношениях. Договор по ПРО 1972 г. как основа стратегической стабильности в постбиполярный период. Договора СНВ-1, СНВ-2.

Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) подписан 26 мая 1972 года США и СССР. Срок действия договора не ограничивался.

Договор зафиксировал обязательство сторон отказаться от создания, испытания и развертывания систем или компонентов ПРО морского, воздушного, космического или мобильно-наземного базирования для борьбы со стратегическими баллистическими ракетами, а также не создавать системы ПРО территории страны^[1].

Каждая сторона обязалась иметь не более двух систем ПРО (вокруг столицы и в районе сосредоточения пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет), где в радиусе 150 километров могло быть развернуто не более 100 пусковых неподвижных противоракетных установок. Позже, в июле 1974 года, по дополнительному протоколу к этому Договору, разрешалось иметь только одну такую систему: либо вокруг столицы, либо в районе пусковых установок МБР (для СССР — с центром в столице; для США — на базе Гранд-Форкс).

Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1) подписан 30—31 июля 1991 года в Москве, вступил в силу 5 декабря 1994 г. — через несколько лет после распада СССР^[1]. Срок действия Договора СНВ-1 истек 5 декабря 2009 года.

Согласно договору СССР и США должны были в течение 7 лет сократить свои ядерные арсеналы таким образом, чтобы у каждой стороны осталось не более 6 тысяч единиц. Правда в реальности согласно «правилам зачёта» боезарядов, находящихся на тяжелых бомбардировщиках, СССР мог иметь около 6,5 тысяч боеголовок, а США — 8,5 тысяч. Статьёй 5 п. 15 запрещалось производство, испытание и развёртывание баллистических ракет воздушного запуска (БРВЗ — в СССР разрабатывалось несколько проектов, гражданский вариант — Воздушный старт (проект)), подводных пусковых установок баллистических и крылатых ракет (в том числе размещаемых и во внутренних водах), а также орбитальных ракет (Р-36орб). Согласно статье 6 мобильные грунтовые комплексы должны базироваться только в ограниченных районах, названия районов и их географические координаты должны быть указаны.^[2]

Реализация договоренностей была затруднена из-за непредсказуемо развивавшихся событий в СССР. В мае 1992 года в Лиссабоне был подписан дополнительный протокол, в соответствии с которым к договору присоединились: Украина, Казахстан и Беларусь, ядерные средства которых были больше чем арсеналы Франции, Великобритании и Китая, вместе взятые^[3].

6 декабря 2001 г. Россия и США заявили, что выполнили обязательства по Договору СНВ-1. По данным военных экспертов: у России было 1136 носителей и 5518 боезарядов, у США — 1237 стратегических носителей с размещенными на них 5948 ядерными боезарядами^[1].

Согласно данным Договора СНВ, по состоянию на 1 января 2007 г. в составе стратегических сил России находился 741 носитель. Всего стратегические носители могут нести до 3821 боезаряда^[4].

При выполнении этого договора было зафиксировано около 10 серьёзных нарушений, допущенных США.^[5] В частности, ядерные боеголовки и вторые ступени ракет не утилизировались, а складировались, за счёт чего был создан «возвратный потенциал».

СНВ-II, Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений был подписан Джорджем Бушем и Борисом Ельциным в январе 1993. Договор запрещает использование баллистических ракет с разделяющимися головными частями. Хотя он был ратифицирован парламентами обоих государств, он так и не вступил в силу. В ответ на выход 14 июня 2002 США из договора по ПРО от 1972 Россия вышла из СНВ II. Он был заменён более мягким договором СНП, подписанным в мае 2002.

3 января 1993 года, ещё до вступления в должность новоизбранного президента, Буш-старший посетил Москву. В ходе его визита был подписан российско-американский Договор о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-2, Start II). При подписании стороны исходили из того, что договор вступит в силу после того, как Украина, Белоруссия и Казахстан ратифицируют договор СНВ-1 от 1991 года и присоединятся к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в качестве неядерных государств. Договор предусматривал сокращение к январю 2003 года числа ядерных боеголовок у России и США до 3500 единиц.

Договор был ратифицирован Конгрессом США в январе 1996 года. В России ситуация была сложнее. 12 - 13 января 1993 г. Верховный Совет России провел слушания по СНВ-2. 12 февраля 1993 г. Комитет по безопасности ВС России издал постановление, в котором проблема ратификации СНВ-2 была увязана с рядом дополнительных условий. 21 июня 1995 он был внесён на ратификацию в Федеральное Собрание России. 18 июля 1995 г. прошли слушания комитета по обороне Государственной Думы. С докладом выступил первый заместитель начальника Генштаба генерал-полковник В.М. Журбенко, отметивший, что на развитие СЯС России в рамках Договора СНВ-2 ежегодно требуется 5-6 трлнруб в ценах 1995 г, не считая средств на утилизацию устаревшего вооружения и строительства ядерных систем нового поколения. Это стало ключевым аргументом против ратификации СНВ-2. г. В августе 1995 г. в Государственной Думе прошли слушания по вопросу о ратификации СНВ-2. В их ходе был выявлен ряд невыгодных для России условий договора. В марте 1996 г. Государственная Дума второго созыва отказалась рассматривать вопрос о ратификации СНВ-2.

Процесс ратификации затянулся до 2000 года. Российский депутатский корпус не соглашался утвердить договор, официально ввиду отсутствия в бюджете средств на реализацию обязательства по замене разделяющихся головных частей российских ракет моноблочными боеголовками. На самом деле, позиция депутатов была связана с начавшимся к тому времени обострением российско-американских разногласий из-за вмешательства стран НАТО в Боснии и планов расширения НАТО на восток, в которых Москва усматривала угрозу для российских интересов.

19. Проблемы контроля над нестратегическим ядерным оружием в российско-американских отношениях.

Н е с т р а т е г и ч е с к о е я д е р н о е о р у ж и е

В данном документе под НЯО понимается все ядерное оружие за исключением (согласно определению нового Договора по СНВ) стратегических ядерных боеголовок для межконтинентальных баллистических ракет и баллистических ракет на подводных лодках, а также ядерных бомб и крылатых ракет воздушного базирования на стратегических бомбардировщиках и ядерных боеголовок на базах хранения в ожидании ликвидации.

В «Обзоре ядерной политики США» 2010 г. предписано снять с вооружения ядерные боеголовки крылатых ракет морского базирования. В результате у США останется нестратегический ядерный арсенал, состоящий из 500 бомб B61, из которых 200 размещены на передовых базах хранения в Бельгии, Германии, Италии, Нидерландах и Турции. Бомбардировщики США и союзных государств могут быть средствами доставки этих бомб

В России согласно некоторым расчетам имеется 3700—5400 нестратегических ядерных боезарядов, из которых примерно 2000 готовы к применению. Это крылатые ракеты различной дальности, бомбы свободного падения, боезаряды для систем противоракетной и противовоздушной обороны; также к ним могут относиться баллистические ракеты малой дальности, торпеды и глубинные бомбы. С 1991 г., когда у России по некоторым расчетам было 15 000—21 700 единиц НЯО, российский арсенал сократился по крайней мере на 75% (хотя некоторые эксперты сомневаются в выполнении Россией односторонних обязательств по полному демонтажу всего НЯО наземного базирования).

Согласно опубликованным данным все оставшееся НЯО России перемещено в централизованные хранилища, а не развернуто вместе со средствами доставки.

По л и т и к а НАТ О и Р о с с и и в о б л а с т и НЯО

НАТО. В Стратегической концепции НАТО 2010 г. сказано, что Альянс «будет поддерживать соответствующую комбинацию ядерных и обычных вооруженных сил» и «обеспечит самое широкое, по возможности, участие союзников в коллективном оборонном планировании, касающемся роли ядерного оружия и размещения ядерных сил в мирное время, а также организации командования, управления и консультаций». При этом декларируемая политика недостаточно раскрыта. Данный документ также обязывает НАТО работать над созданием условий для мира, свободного от ядерного оружия.

В «Стратегической концепции» в отличие от предшествовавшего ей документа 1999 г. не упоминается, что ядерное оружие США в Европе обеспечивает жизненно важную связь между Европой и Северной Америкой. Некоторые эксперты, однако, считают, что призыв к «самому широкому по возможности участию... в коллективном оборонном планировании, касающемся... размещения ядерных сил в мирное время» по сути означает то же самое. Кроме того, в Концепции 2010 г. дополнительно указано, что НАТО будет «стремиться к созданию условий для дальнейших сокращений [ядерного оружия] в будущем» и преследовать цель «по достижению соглашения с Россией о повышении транспарентности ее ядерных сил в Европе и на перемещение этих сил дальше от территорий государств — членов НАТО».

В настоящее время НАТО активно пересматривает стратегию сдерживания и обороны. Центральный вопрос заключается в том, как сохранить надежный потенциал расширенного ядерного сдерживания, не противореча обязательству Вашингтона снижать роль и сокращать ядерное оружие. Пять с лишним десятилетий американское ядерное оружие передового базирования служило символом особых отношений США и Европы в области безопасности. Некоторые союзники по НАТО считают, что данная функция ядерного оружия США в Европе сохраняет значение и в настоящее время. Другие полагают, что для сохранения эффективного потенциала расширенного ядерного сдерживания США нет необходимости держать американское ядерное оружие в Европе, поскольку такой потенциал могут обеспечить стратегические ядерные силы США. Союзники по НАТО высоко оценивают значение консультаций в рамках Группы ядерного планирования, но некоторые из них опасаются, что значение и роль этих консультаций будут отчасти снижены в случае вывода ядерного оружия США из Европы.

Один из вопросов, который обязательно придется решать НАТО, касается замены самолетов, способных нести как обычное, так и ядерное оружие. В настоящее время Военно-воздушные силы Германии планируют заменить бомбардировщики «Tornado», которые могут быть носителями ядерного оружия, на истребители «Eurofighter», не предназначенные для этого. Если Военно-воздушные силы Германии откажутся от своей ядерной роли, это может уменьшить шансы на сохранение бомб B61 в Германии и повлиять на другие государства, на территории которых размещено ядерное оружие.

Россия. Роль НЯО в российской военной стратегии не определена. Оно обычно рассматривается как средство, позволяющее компенсировать отставание от НАТО и Китая в обычных вооружениях. Но «Военная доктрина Российской Федерации» 2010 г. почти не детализирует роль и боевые задачи НЯО, рассматривая его лишь в общих чертах. Согласно упомянутой доктрине и другим политическим документам перед российскими ядерными силами стоят две задачи: традиционное ядерное сдерживание, основанное на стратегических силах, а также ограниченное использование ядерного оружия в ответ на крупномасштабное нападение с использованием обычных вооружений.

Сохранение НЯО на вооружении России обусловлено наличием у США и НАТО высокоточного оружия большой дальности, которое, по мнению военных аналитиков, обеспечивает военное преимущество над Вооруженными силами России. Россия развивает аналогичное высокоточное оружие большой дальности, полагаясь при этом на возможность ограниченного применения ядерного оружия соответствующей дальности. Военно-морской флот России придает НЯО особое значение. Заинтересованность НАТО в определенных ограничениях российского НЯО, по-видимому, убедила Москву в значимости этого оружия и количественного превосходства России. В некоторых российских кругах наблюдается сопротивление каким бы то ни было ограничениям арсеналов НЯО России. Представители других кругов, по-видимому, настроены получить высокую цену даже за договоренность об ограниченных мерах контроля НЯО. В любом случае дискуссия по этому вопросу ведется медленно. В целом после заключения нового Договора по СНВ, как представляется, ядерный контроль стал для российской стороны менее важным.

Асимметрия интересов. США/НАТО и Россия выдвигают разные аргументы в пользу сохранения НЯО. Высокопоставленные представители США/НАТО придают НЯО не большее значение, чем другим имеющимся ядерным средствам. Это оружие имеет главным образом политическое и символическое значение в плане развития американо-европейских отношений в области безопасности, а также его использования в качестве элемента потенциала сдерживания НАТО. Российские военные специалисты, вероятно, придают НЯО страны большее значение. Они полагают, что это оружие компенсирует отставание от НАТО и Китая в обычных вооружениях, служит средством усиления войск в случае, если обычные вооруженные силы не смогут обеспечить оборону страны, а также дает возможность обеспечить эскалацию конфликта или контроль эскалации. Даже те западные аналитики, которые принимают российский аргумент о необходимости опоры на ядерное оружие для компенсирования отставания в обычных вооружениях, задаются вопросом, зачем Россия сохраняет такой большой арсенал НЯО. И Сенат США, и НАТО заявили, что при дальнейших ядерных сокращениях обязательно потребуется учитывать неравенство арсеналов НЯО.

П у т и р е ш е н и я п р о б л е м ы

Варианты решения проблемы НЯО:

• меры доверия;

• односторонние шаги;

• согласованные ограничения и сокращения ядерного оружия.

Большинство из этих вариантов сильнее повлияли бы на российскую сторону, поскольку Россия имеет превосходящее по численности НЯО. Взаимность шагов может быть затруднена различием интересов и структур арсеналов. Сами по себе меры доверия и односторонние шаги могут стать удобными механизмами, которые способны быть объектом мониторинга, но не верификации.

Проблемы контроля над обычными вооружениями в работе Форума по сотрудничеству в области безопасности ОБСЕ. Проблемы реализации Договора об обычных вооружениях в Европе (ДОВСЕ-1990). Контроль над обычными вооружениями в АТР.

Форум по сотрудничеству в области безопасности (ФСОБ)создан в 1992 году решением Хельсинкской встречи СБСЕ на высшем уровне в качестве неотъемлемой части СБСЕ/ОБСЕ. Является самостоятельным директивным органом ОБСЕ, наделенным в соответствии со своим мандатом полномочиями обсуждать на регулярной основе конкретные вопросы обеспечения военной безопасности и стабильности на пространстве ОБСЕ и принимать политически обязывающие решения. В его пленарных заседаниях на регулярной основе принимают участие делегации всех государств – участников ОБСЕ.

Как и Постоянный Совет ОБСЕ, Форум по сотрудничеству в области безопасности собирается раз в неделю в Вене для обсуждения и принятия решений по вопросам, связанным с военной составляющей общеевропейской безопасности. В особенности это касается Мер в области доверия и безопасности. Форум также занимается вопросами, связанными с новыми вызовами безопасности и с разрешением конфликтов в зоне ответственности ОБСЕ.

Согласно установившейся практике Председательство в ФСОБ оно осуществляется государствами-участниками ОБСЕ по очереди в соответствии с французским алфавитом

Председательство в ФСОБ длится четыре месяца. В 2012 году председателем Форума в первом квартале является Кыргызстан (январь-апрель), в следующем - Латвия (май-август), Македония (сентябрь-декабрь).

В компетенцию председательства входит:

· проведение переговоров по проблематике контроля над обычными вооружениями и мер укрепления доверия и безопасности (МДБ);

· осуществление регулярного диалога и поддержка сотрудничества по различным аспектам военной безопасности, в т. ч. в целях снижения опасности возникновения и эскалации вооруженных конфликтов;

· проведение мониторинга выполнения действующих МДБ, а также ежегодные совещания по оценке их выполнения (ЕСОВ) с участием экспертов из столиц, руководства и представителей национальных верификационных центров;

· подготовка и организация семинаров по военным доктринам с приглашением руководителей генеральных штабов государств – участников ОБСЕ, а также других мероприятий в соответствии с документами ФСОБ;

· осуществление консультаций с Действующим председателем в ОБСЕ, в частности с Ирландией, которая будет председательствовать в ОБСЕ в 2012 году;

· проведение заседаний ФСОБ и его рабочих групп;

· проведение встреч Тройки ФСОБ.

Кроме того Председателям ФСОБ необходимо также принимать непосредственное и активное участие в подготовке проектов, а затем решений военно-политического характера, связанных, в частности, с мерами противодействия незаконному обороту легкого и стрелкового оружия в зоне ответственности ОБСЕ, с совершенствованием процедур и механизмов ОБСЕ в области регулирования кризисов, и др., а также документов для ежегодных заседаний Совета министров иностранных дел ОБСЕ.

Председательство проводит также рабочие консультации и встречи формального и неформального характера по вопросу модернизации «инструментария ФСОБ» прошлых лет, развития традиционных форм контроля над вооружениями и МДБ применительно к новой ситуации в сфере обеспечения безопасности на пространстве ОБСЕ, ведет поиск адекватных ответов с ее стороны на новые вызовы и угрозы безопасности.

Договор об обычных вооружённых силах в Европе (ДОВСЕ) был подписан 19 ноября 1990 в Париже полномочными представителями шестнадцати государств-участников НАТО (Бельгия, Великобритания, Германия, Греция, Дания,Исландия, Испания, Италия, Канада, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Португалия, США, Турция и Франция) и шести государств-участников Организации Варшавского договора (ОВД) (Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, СССР иЧехословакия) и вступил в силу 9 ноября 1992 года (г.).

Договор устанавливал равновесие обычных вооружённых сил (ВС) государств — участников двух военно-политических союзов на более низком уровне, одновременно ограничивая возможности размещения их обычных вооружений вдоль линии соприкосновения между блоками и препятствуя, таким образом, созданию потенциала для внезапного нападения и ведения крупномасштабных наступательных действий в Европе.

Со времени вступления в силу ДОВСЕ в 1992 году было проверено уничтожение более 60 тыс. единиц военной техники, ограничиваемой по договору (танки, боевые бронированные машины, артиллерия, ударные вертолеты и боевые самолеты), а также осуществлено более 6 тыс. инспекций на местах.

На первой Конференции по рассмотрению действия ДОВСЕ в 1996 году начались переговоры об адаптации Договора об ОВСЕ, чтобы отразить реалии эпохи, наступившей после окончания «холодной войны». Завершение этого процесса совпало с проведением в 1999 году встречи в верхах ОБСЕ в Стамбуле. Государства-участники также согласовали дополнительные обязательства, именующиеся Стамбульскими обязательствами. Несмотря на то, что адаптированный ДОВСЕ намного приблизил договор к новым условиям безопасности, он не был ратифицирован государствами-членами НАТО, поскольку Россия не выполнила в полном объеме своих обязательств по выводу российских войск из Грузии и Республики Молдова, на которых было основано согласие стран НАТО на принятие адаптированного договора.

С 2010 года на встречах в верхах и заседаниях на уровне министров НАТО члены Североатлантического союза не раз выражали свою приверженность Договору об ОВСЕ, а также готовность и приверженность ратификации адаптированного Договора. Однако на третьей Обзорной конференции ОВСЕ в июне 2006 года Россия выразила озабоченность в связи с ратификацией адаптированного Договора об ОВСЕ и заявила, что даже адаптированный ДОВСЕ устарел.

После Чрезвычайной конференции государств-участников Договора об ОВСЕ, состоявшейся в июне 2007 года, Президент Российской Федерации подписал 14 июля 2007 года закон об одностороннем «приостановлении» Россией своих правовых обязательств по Договору об ОВСЕ с 12 декабря 2007 года. В ответ на эти события НАТО предложила ряд конструктивных и прогрессивных действий по ключевым вопросам, в том числе шаги по ратификации адаптированного Договора об ОВСЕ странами-членами НАТО. Эти действия получили название пакета параллельных действий.

В 2008 и 2009 году были проведены консультации между США, выступавшими от имени Североатлантического союза, и Россией на основании пакета параллельных дейтвий, но с ограниченными результатами. Весной 2010 года был выработан новый подход, и Североатлантический союз внес предложение о рамках для укрепления контроля над вооружениями, разоружения и транспарентности в Европе в XXI веке.

Цель состоит в том, чтобы согласовать эти рамки в 2011 году, а затем вести переговоры по пересмотру ДОВСЕ и адаптированного ДОВСЕ. В настоящий момент вопрос об этих рамках является темой двусторонних консультаций в формате 36 с участием всех государств-участников ДОВСЕ и государств-членов НАТО, не участвующих в ДОВСЕ.