Союзы, их функции и их разные типы

С предлогами соотносительны союзы. Союзы — это частицы речи, которые обозначают логико-грамматические отношения и связи не только между однородными словами и словосочетаниями в составе синтагмы или предложения, но и между группами слов, между синтагмами, предложениями, фразами в структуре сложных синтаксических единств. В отличие от предлогов, выражающих отношения синтаксической обусловленности и зависимости падежных форм, отношения "определяющего" имени к "определяемому" слову, союзы выражают разнообразные синтаксические отношения функционально однородных или синтаксически сопоставленных и связываемых единиц речи. В рамках простейших синтаксических единиц (синтагм, предложений) все сцепляемые союзами члены словосочетания или предложения объединяются мыслью как грамматически однородные или лексически и логически сопоставимые элементы речи. Преобладающее большинство союзов, устанавливающих связь между словами или сочетаниями слов, вдвигает их в структуру более крупного целого как связное единство. "Как коромысло весов одновременно и слагает силы, приложенные по краям его, и переносит их в точку опоры, так и союз одновременно и объединяет два члена, и относит их к одному и тому же третьему", — писал А. М. Пешковский (1).

Союзы не переходят в "префиксы" слова, подобно предлогам. Они не имеют ничего общего с "препозиционными флексиями" имени, к которым приближаются слабые предлоги и в которые они превращаются по утрате реальных значений. Союзы внутри предложения или синтагмы ни в какой степени не связаны и не соотносительны с грамматическими формами тех слов, которые они вдвигают в строй словосочетания, синтагмы и предложения (ср. резкую грамматическую разницу между сочетаниями вроде Полкан с Барбосом и Полкан и Барбос) (2). Самый круг отношений, выражаемых союзами внутри синтагм и предложений, далеко выходит за пределы отношений, обозначаемых предлогами, и во всяком случае только частично соприкасается с ними (3). Союзы, пишет Овсянико-Куликовский, "служат для создания чисто формальной (синтаксической) перспективы внутри предложений и в сочетании их, но не перспективы в самом содержании фразы, т. е. не перспективы в пространстве, во времени и в других отношениях, как это делают предлоги" (4).

Есть разница в функциях союзов, сцепляющих "предложения", и союзов, которые служат скрепами отдельных слов и однородных групп слов. Круг отношений, обозначаемых и выражаемых союзами при сцеплении "предложении", гораздо шире и разнообразнее, чем круг отношений, выражаемых союзами в сочетаниях внутрифразового типа (соединительных, присоединительных, разделительных, перечислительных, противительных и т. п.). В значениях союзов, обслуживающих сцепление синтагм и предложений, можно даже заметить частичный логико-грамматический параллелизм с значениями предлогов. Некоторые из отношений, обозначаемых предлогами внутри предложения, выражаются союзами в сочетании предложений. Таковы, например, отношения временные, причинные, целевые, сравнительные, количественные и другие подобные. Но и этого типа союзы, в отличие от предлогов непосредственно не влияют на форму отдельных слов, выражая смысловые взаимоотношения и соотношения словесных групп внутри сложных синтаксических единств. И этого типа союзы нельзя без оговорок сравнивать с "префиксами" словосочетаний (синтагм) или предложений (5), так как выражаемые ими отношения по большей части двухсторонни. (Ср. "двойные" союзы: если — то, так как — то, раз — то и т. д.; когда — так, лишь только — как, только что — как и другие подобные; ср. сходную систему синтаксических соотношений и взаимоотношений в словесных сцеплениях по схеме: не успел что-нибудь сделать..., как...; стоило что-нибудь сделать..., как... и другие подобные). Само собою разумеется, что степень тесноты связей и характер зависимости одного предложения от другого бывают очень разнородны в союзных сцеплениях разного типа.

Традиционная аналогия между так называемыми придаточными предложениями и членами простого предложения, проводимая в школьных учебниках с неуклонной и односторонней прямолинейностью, на самом деле может иметь лишь очень ограниченное и условное значение.

Таким образом, союзы, в сущности, запредельны морфологии. "Союз, — писал А. А. Шахматов, — имеет значение не сам по себе, а как выразитель того или иного сочетания, как словесное обнаружение такого сочетания" (6).

Развитие аналитических тенденций в строе русского литературного языка отразилось и на внешнем облике союзов. В роли союзов все чаще выступают целые фразеологические единства, или идиомы. Грамматические функции союзов все больше и больше связываются с их лексической ("этимологической") природой.

Между старыми простыми, или "первообразными", союзами и сложными союзами позднейшей формации наблюдается резкая разница в морфологическом составе (ср., например, простые союзы а, но, и, ли, или, что и т. п., с одной стороны, и сложные — с другой: тем не менее, даром что, подобно тому как, потому что, затем чтобы, с тех пор как, между тем как, несмотря на то что, вследствие того что, в силу того что и другие подобные). В этом отношении замечается явный параллелизм грамматического развития между союзами и предлогами (а также частицами).

Кроме того, в русском языке все расширяются и умножаются разряды гибридных или переходных слов и выражений, совмещающих значения союзов со значениями других грамматических категорий.

1. Таковы, например, группы, промежуточные между союзами и модальными словами (а иногда и наречиями): итак, напротив, наконец, все-таки, тем не менее, вместе с тем, при всем том, к тому же, все же, правда, будто, будто бы (не в изъяснительном значении), точно, ровно (просторечное) и т. п.

2. Таковы слова и частицы, подводимые одновременно под категории союзов и наречий: потом, зато, покамест, пока и др.

3. Еще больше слов, образующих переходный тип от простых союзов к разного рода частицам, например: ведь, вот, тоже, также, и то, лишь, только и другие подобные.

Внутри самой категории союзов сталкиваются три морфологически неоднородных типа слов-частиц:

1. Простые, морфологически неделимые частицы-союзы. Их морфологическая простота и неразложимость обратно пропорциональны семантической сложности и многообразию их синтаксических функций (ср., значения союзов и, а, ли и т. п.).

2. Составные союзы, нередко имеющие облик фразеологических единств и идиоматизмов. Морфологический анализ обнаруживает в составе многих из этих союзов следы и живые формы разных других частей речи (ср., например: после того как, прежде чем, лишь только и др.). Этимологическая подкладка таких союзов как бы виднеется из-под их современного употребления. Все большее осложнение синтаксических отношений между элементами речи, увеличивающееся разнообразие композиционных приемов речевого построения проступают наружу даже в морфологической "внешности" этих составных союзов.

Лексическая определенность состава этих союзов ограничивает круг их значений строго очерченной сферой логико-синтаксических отношений. Морфологическая мотивированность их значений (ср., например: вследствие того что, с тех пор как и т. п.) замыкает их употребление в тесные пределы одного семантического круга отношений.

3. Гибридные союзы, совмещающие значения союзов со значениями других, очень разнообразных категорий. Эта типологическая классификация союзов, конечно, ни в малейшей степени не совпадает с синтаксическим делением их по функциям.

Еще менее связано с морфологическими различиями союзов укрепившееся в грамматической традиции деление их на сочинительные и подчинительные (7). Обычно говорится, что подчинительные союзы более тесно слиты с подчиняемыми предложениями, образуя с ними "одну цельную смысловую массу" и тем самым несколько приближаясь к роли синтаксических префиксов. Иногда прибавляется, что при помощи подчинительных союзов одно предложение определяет другое. Напротив, сочинительные союзы характеризуются тем, что они "не только физически, но и по значению стоят между соединяемыми величинами, не сливаясь нимало ни с одной из них" (8). Более тесная связь подчинительного союза с подчиняемым предложением нередко иллюстрируется искусственными логическими аналогиями между "подчинением" предложений и "подчинением" членов внутри предложения.

Однако с морфологической точки зрения грань между сочинительными и подчинительными союзами очень скользка и неопределенна (9). Было бы осторожнее вместо сочинения и подчинения предложений говорить (как это предлагал акад. А. А. Шахматов) о разных видах сцепления предложений и о разных степенях их зависимости, выражаемых союзами и другими грамматическим средствами: формами наклонения, формами относительных времен, порядком слов, местоименными словами, интонацией и т. п.

Синтаксическая зависимость нагляднее всего обозначается союзом чтобы с сослагательным наклонением (чтобы — -л, -ла, -ло, -ли), особенно после глаголов с отрицанием. Менее определенно, но более разнообразно выражена она в формах изъяснительной (посредством союзов что и чтобы), относительной и условной связи.

Особенно свободны и разнообразны сцепления, выражаемые временными, сравнительными и причинными союзами.

Но и эти формы зависимости легко подвергаются синтаксическому преобразованию, особенно в устной речи. В стилях разговорной речи распространен прием модальной нейтрализации зависимых синтаксических отношений, прием приведения конструкций, традиционно признаваемых за подчинительные, к "знаменателю сочинения". Многие союзы, выражающие синтаксическую зависимость, легко превращаются в модальные слова (ср.: будто, будто бы, не то чтобы и т. п.). Кроме того, в бытовом диалоге вообще слабо развита система сложных предложений с разными степенями союзных сцеплений¹ .

Употребление многих союзов характеризуется резкими колебаниями в степени тесноты и зависимости выражаемых ими синтаксических связей.

Особенно велика амплитуда этих колебаний у союзов уступительных, временных и сравнительных. Недаром даже традиционные грамматики (под влиянием проф. Д. Н. Овсянико-Куликовского) относили такие уступительные союзы, как хотя (хоть), к сочинительным (11). Например: "Все слушают его, разинув рот, хоть он такую дичь несет, что уши вянут" (Крылов). Ср.: "Неодолимая, хотя тихая сила увлекла меня" (Тургенев).

Здесь хоть и хотя очень близки по значениям к союзам а и но. Ср. сближение хоть и хотя с союзом впрочем: "Одета она была в опрятное, хотя и полинялое ситцевое платье" (Тургенев); "Сравнение, употребленное Павликом, хотя и верное и меткое, не вызвало улыбки ни на чьем лице" (Тургенев).

В употреблении сравнительных союзов характерна широкая семантическая растяжимость выражаемых ими синтаксических отношений. Во многих случаях присоединение синтагм или предложений сравнения имеет характер свободного ассоциативного сцепления, осуществляемого без прямой грамматической зависимости от основной синтаксической группы. Поэтому обе части сравнительного сочетания легко разъединяются и могут существовать как смежные, раздельные синтаксические единства. Например: "Рука Эллис внезапно надвинулась на мои глаза, словно белый туман из сырой долины обнял меня" (Тургенев, "Призраки"); "Меня тотчас охватила неприятная, неподвижная сырость, точно я вошел в погреб" (Тургенев); "Вчерашнее волнение исчезло. Оно заменилось тяжелым недоумением и какою-то, еще небывалою, грустью — точно во мне что-то умерло" (Тургенев, "Первая любовь"); "Я люблю, когда вы говорите. Точно ручеек журчит" (Тургенев, "Отцы и дети"). Но ср.: "Из всех пар, заполняющих рощу, эта всего тревожнее отнеслась к наступлению ночи и бросилась уходить от нее так, точно та гналась за ними по пятам" (Пастернак).

Нерасчлененность логико-синтаксических отношений, присущая строю разговорной речи, отражается и в постоянном смешении особенностей косвенной речи с прямой при передаче чужих мыслей. Непрестанные скачки из синтаксиса косвенной речи в прямую или несобственно-прямую речь — характерная черта русской народно-разговорной речи. Формы прямой драматической передачи часто врываются в косвенную речь и делают ее строй прерывистым и смешанным (например: "Вы-де с барином, говорит, мошенники, и барин твой — плут. Мы-де, говорит, этаких шаромыжников и подлецов видали" — Гоголь, "Ревизор").

А. М. Пешковский усиленно доказывал, что "у нас не выработаны формы косвенной речи... Косвенная передача речи русскому (разговорному. — В. В) языку не свойственна. Вот почему мы и соскакиваем постоянно с косвенной речи на привычную нам прямую... Разграничение прямой и косвенной речи находится у нас на самой ранней стадии развития" (12).

Простые союзы

Простые, морфологически неделимые союзы в большей своей части переобременены значениями. Круг отношений, выражаемых ими, очень широк. Слабость лексического и морфологического веса таких союзов компенсируется их семантико-синтаксической нагруженностью. Лишь повторение "простого" союза, т. е. своеобразное анафорическое его умножение, состоящее в постановке одного и того же союза перед каждым из сцепляемых слов или словосочетаний (синтагм), ограничивает круг значений "первообразного" союза. Таким образом, простые союзы иногда сливаются в своеобразные сложные единства, "единства на расстоянии" (по выражению Бругмана). Возникают повторные объединительные, перечислительные, разделительные, реже противительные и эмоционально-усилительные союзы (например: и — и, или — или, ни — ни, то — то, ср. составные: не то — не то; то ли — то ли; либо — либо; прост.-обл. али — али и др.). Например:

"Вы говорите, — сказал она наконец: — читать поэтические произведения и полезно, и приятно... Я думаю, надо заранее выбрать в жизни: или полезное, или приятное, и так уже решиться, раз навсегда. И я когда-то хотела соединить и то и другое... Это невозможно и ведет к гибели или к пошлости" (Тургенев, "Фауст").

Союзы ни — ни, то — то ограничены формами перечислительного сочетания: ни — ни — контрастно-отрицательного, параллельного, то — то — последовательно-чередующегося:

"Дышал громко то ртом, то носом" (Гончаров).

Сложные союзные единства этого типа объединяют сопоставляемые отрезки речи. Они содействуют симультанному (т. е. одновременному) смысловому охвату соотносительных синтагм и слов. Они резко отличаются своеобразиями своего синтаксического значения и употребления от простых союзов. Простые союзы более многозначны, и их употребление более разнородно. Из соединительных союзов в русском языке особенно нагружен значениями союз и² , затем а, да; из союзов зависимого отношения наиболее широки и разнообразны значения союза что. А. М. Пешковский правильно указывал на многообразие употреблений этого союза, но несправедливо отказывал ему в богатстве значений и их оттенков. "Союз этот, — писал А. М. Пешковский, — в настоящее время есть употребительнейший подчинительный союз русского языка и особенно его разговорно-литературного наречия, где он потерял, в сущности, всякое специальное значение и обозначает только подчиненность одного предложения другому, подобно тому как союз и в области сочинения обозначает только сочиненность (ср.: А что он не приехал вовремя, так это потому, что за ним не прислали; А что у тебя денег так, так вольно же тебе мотать — где что указывает только на то, что данная мысль уже известна говорящим)" (13). В этом разнообразии значений и употреблений союзов и, а, да и что нельзя не видеть некоторых следов древних синтаксических отношений, когда функции одного и того же союза были крайне широки и диффузны, логически не расчленены³ .

Широта смыслового объема простого союза, степень разнообразия его значений зависят от разных причин. Тут играют роль и происхождение союза, и пережитки его старого употребления, и его морфологический состав, влияющий на связи его с другими словами, и характер совмещения в нем отвлеченных, логических и эмоциональных, субъективных значений, и связь его с теми или иными модальностями высказывания. Например, значения союза хотя (хоть) замыкаются в пределах условно-уступительной модальности. Круг значений этого союза и особенно его дублета хоть (ср.: хоть бы и хотя бы) суживается тем, что они являются одновременно и союзами, и уступительно-ограничительными модальными частицами. Например: "Учился он порядочно, хотя часто ленился" (Тургенев, "Дворянское гнездо"); "Его голос, хотя и сильный, едва был слышен" (Овсянико-Куликовский); "Хоть видит око, да зуб неймет" (Крылов). Но ср. имей хоть капельку терпения и т. п.

Ограничению значений союза содействует и узость сферы его стилистического употребления. Например, риторический союз ибо однозначен; он совмещает в себе логические оттенки: причинного отношения с экспрессией патетического или иронического стиля. Он встречается преимущественно в книжной речи.

С этим союзом как с архаизмом книжного языка началась борьба еще в начале XIX в. Пушкин не отказался от этого союза и употреблял его в стихах и прозе.

В послепушкинскую эпоху союз ибо применялся главным образом в стилях стихотворного языка, а также в канцелярско-деловой, публицистической и научной прозе⁴ . Ср., например: "Дамам он [Чичиков] не понравился, это можно сказать утвердительно, ибо дамы требуют, чтобы герой был решительное совершенство" (Гоголь, "Мертвые души").

В газетно-публицистических стилях современного языка употребление союза ибо снова получило более широкое распространение.

Экспрессивным (а отчасти и стилистическим) синонимом союза ибо является разговорное употребление частицы ведь в значении причинного союза. Например: "Тут посмейся, там отзовись с... уважением про добродетельных и нравственных, и готов фельетон. Ведь мысли теперь продаются совершенно готовые на лотках, как калачи" (Достоевский, "Дневник писателя").

Как музыке идти! Ведь вы не так сидите.

(Крылов)

Уж, верно, головы мне не отрубят,
Ведь я не государственный преступник.

(Пушкин, "Каменный гость")

Отсутствие модальных ограничений и свобода сочетания логических и эмоциональных значений обеспечивают союзу необычайно широкие возможности синтаксического употребления. Например союз и, помимо различных объединительных, соединительных, перечислительных значений, выражает крайне разнообразные значения и оттенки, основанные на принципе субъективно окрашенного, внезапного ассоциативного присоединения. Например, в языке Пушкина:

Не стану есть, не буду слушать...
Подумала — и стала кушать.

("Руслан и Людмила")

Невеста очи опустила,
Как будто сердцем приуныла,
И светел радостный жених.

(Там же)

Там жены по базару ходят,
На перекрестки шлют старух,
А те мужчин в харемы вводят,
И спит подкупленный евнух.

("Стамбул гяуры ныне славят")

Вольтеру первый друг была,
Наказ писала, флоты жгла
И умерла, садясь на судно...

("Старушка милая жила")

Наиболее "субъективные" союзы (как и, а, да, что, чтобы и др.) развивают в современном языке больше всего смысловых оттенков. Экспрессивные нюансы, связанные с их употреблением, особенно разнообразны. Стилистические возможности выбора и замещения союзов-синонимов здесь особенно широки.

Так, очень богато экспрессивными красками употребление союза а.

Союз а имеет четыре основных значения со множеством смысловых оттенков.

1. Противительное значение. При отсутствии отрицания это значение дает себя знать в противопоставлении по несходству целых предложений или сказуемых. Например: мужчина, а плачет; "Они проснулись, а мы спать собираемся" (Тургенев); "Пол сама моет и на черном хлебе сидит, а неуваженья к себе не допускает" (Достоевский); "Пилюля горька, а проглотить ее нужно" (Тургенев) и т. п. Субъективный отпечаток в употреблении союза а выступает особенно резко, если сравнить некоторые оттенки его противительного значения с значениями союза между тем (меж тем). С союзом между тем противительное а синонимически сближается при противопоставлении одновременных событий или при субъективных подчеркиваниях противоречия должному, ожидаемому. Например: Он сидел в тюрьме, а годы шли (ср.: Он сидел в тюрьме. Между тем годы шли); "Не надеялся я его застать... а застал" (Тургенев, "Клара Милич") и другие подобные.

Противительное значение союза а особенно широко и разнообразно проявляется в отрицательных оборотах.

Только при отрицании оказывается возможным противопоставление с помощью союза а любых слов: не в бровь, а прямо в глаз; дорог не квас, а изюминка в квасу; "Прошло уже не семь, а целых двенадцать лет" (Тургенев).

Противительное а часто применяется в диалоге — в начале реплик, при возражении, при несовпадении мыслей собеседников. Например, в рассказе Максима Горького "Супруги Орловы":

— Снова подрались?

— А тебе что? — недружелюбно и задорно говорит Матрена.

— А ничего! — объясняет хохол, и после этого оба они долго молчат.

2. Присоединительное значение. В этом значении различаются три основные сферы оттенков:

1) одни смысловые оттенки связаны с выражением резкого, неожиданного перехода от одной мысли к другой. Союзом а передаются разные оттенки присоединений по ассоциации. Например: "Встала перед глазами изба голодная, а в избе голодной мать хворая лежит" (Неверов); "Очень рад вас видеть, мой друг, — сказал я весело, встречая его. — А вы все полнеете" (Чехов). Ср. в начале реплики: "А преинтересная, как вижу, жизнь в чужих краях" (Гоголь, "Женитьба"). К. С. Аксаков так писал об этих оттенках в употреблении союза а: "...а в устном вещании выражает именно: добавление, речение как бы неожиданное, нечаянное, вдруг пришедшее в голову, которое и соответствует характеру разговорной речи..." (15);

2) другая сфера оттенков присоединительного а связана со случаями присоединения ограничительных или пояснительных замечаний. Здесь а сближается по значению с эмоциональным союзом же. Ср.: "С тех пор, как он поселился здесь (а этому уже будет лет десять), он ни разу не выезжал из города";

3) наконец, иные оттенки присоединительного значения а выступают в модально окрашенных высказываниях, когда союз а выражает неизбежность присоединительного вывода или следствия (ср.: а потому; а стало быть; а следовательно и т. п.). Ср.: Было бы корыто, а свиньи будут.

3. Противительно-перечислительное значение.

Это значение союза а обнаруживается как в последовательном изложении — при присоединении одного предмета к другому, гак и в вопросительном перечислении. Например: А где же другие товарищи? А Данилов? А Сапфиров? А Трубицын?

Три замышлены в Вильне похода:
Паз идет на поляков, а Ольгерд — на пруссаков,
А на русских - Кестут-воевода.

(Пушкин)

4. Присоединительно-усилительное значение.

Это значение свойственно преимущественно диалогической речи и обычно наблюдается в начале реплики, присоединяющей новую мысль или дополняющей и развивающей ту, которая вызвала у собеседников вопросы и недоумения.

Например: "А дура-то врет, врет, да и правду соврет, — сказала старшая сестра хозяина" (Пушкин, "Арап Петра Великого").

Союз но, в отличие от союза а, имеет строго очерченный, логически измеренный круг употребления. Этот союз обозначает резкое, энергичное, логически взвешенное противопоставление или возражение. У него, в сущности, одно основное значение.

В связи с этой грамматической определенностью значений союза но стоит его субстантивированное употребление: есть одно "но"; маленькое "но"; не возражайте: я знать не хочу никаких "но"; "Всегда ждут нас, где мы не думаем, разные скверные "но" (Лесков). Все оттенки употребления этого союза, сводящиеся к выражению разных видов противопоставления или исключения, разных мотивов и степеней возражения или уступления, не выходит за пределы его основного противительного значения. Например: "Я лежала как будто в забытьи, но сон не смыкал моих глаз" (Достоевский); "Дико и странно может показаться все это, но я пишу одну правду" (Гаршин); "Его имя Вернер, но он русский" (Лермонтов);

Полюбите вы снова: но...
Учитесь властвовать собою.

(Пушкин)

"Он не уступал ничего из своих убеждений, но никогда никакой злобы, никакой ненависти не было в его выражениях" (Достоевский); "Лучков неловок и груб, — с трудом выговорил Кистер: — но... — Что "но"? Как вам не стыдно говорить "но"? Он груб и неловок, и зол, и самолюбив... Слышите: и, а не но" (Тургенев, "Бретер").

При ослаблении резкости противопоставления но несколько сближается с союзом а (а между тем; а все-таки). Однако в союзе а гораздо ярче выступает субъективная окраска.

Субъективная окрашенность союза связана с резкими экспрессивными колебаниями его значений. Круг значений и оттенков такого союза очень пестр и даже противоречив. Например, союз да совмещает (как и союз а) разнообразные оттенки соединительного и усилительно-присоединительного значений с разновидностями значения противительного. К противительному значению союза да примыкает его употребление в функции усилительной частицы с оттенком противопоставления. Вот несколько примеров присоединительного употребления да:

И что их [князей] труд? Травить лисиц и зайцев,
Да пировать, да обижать соседей,
Да подговаривать вас, бедных дур.

(Пушкин, "Русалка")

Гремят тарелки и приборы,
Да рюмок раздается звон.

(Пушкин)

Мое желание — покой
Да шей горшок, да сам большой.

(Пушкин)

"Я там чуть не умер с голода, да еще вдобавок меня хотели утопить" (Лермонтов, "Тамань");

Мой Мишка на часах,
Да он и не без дела.

(Крылов)

Соединительное да видно в таком сочетании: "Эй, Дуня! — закричал смотритель: — Поставь самовар да сходи за сливками" (Пушкин, "Станционный смотритель").

А вот — иллюстрации к употреблению да в качестве усилительной частицы:

Различия в значениях союза могут зависеть от употребления его в предложениях разной модальной окраски. Особенности модальных типов речи накладывают резкий отпечаток на значения союза. Так, союз или употребляется в повествовательных и в вопросительных высказываниях. Резкая экспрессивная граница между его значениями проходит именно по линии размежевания повествовательных и аффективно-вопросительных предложений. Например: "Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же" (Толстой, "Война и мир"); "На втором стакане сделался он разговорчив; вспомнил или показал вид, будто бы вспомнил меня" (Пушкин);

Все значения союза или, кроме вопросительного, находятся в ближайшей смысловой связи. В самом деле, разделительное, разделительно-перечислительное, пояснительное (например, в фразе: "инфинитив, или неопределенная форма глагола") и присоединительно-заключительное (например: на дне рек, озер или морей) значения этого союза одинаково опираются на признак разделительного или объединительного сопоставления мыслей, исключающих или заменяющих друг друга.

В употреблении простых, неделимых союзов обращает на себя внимание бедность и примитивность отвлеченных логических отношений, непосредственно выражаемых ими, при богатстве и разнообразии значений переносных. экспрессивных. История русского литературного языка показывает, что процессы экспрессивного осложнения простых союзов усиливаются во второй половине XVIII в. Они достигают высшего напряжения в творчестве Карамзина, Батюшкова, Жуковского и особенно Пушкина (16).