Лексико-семантические различия, связанные с формами числа имен существительных

С грамматическими формами числа связаны разные лексические значения. Например, слово атмосфера лишено форм множественного числа во всех значениях, кроме одного — специального. Обозначая в физике и технике единицу для измерения давления газообразных тел (равную 1,033 кг, или 1 кг на 1 см (2)), оно образует формы множественного числа. Слово красота в отвлеченно-качественном значении, а также в значении красивой, привлекательной наружности употребляется только в единственном числе. Во множественном числе форма красоты получает новое значение: красивые места — то, что производит эстетическое впечатление (ср. длинноты). В слове крайность некоторые значения, а именно значения: 1) тяжелое, опасное положение, 2) бедность, нужда, — связаны только с формами единственного числа. Напротив, значения крайней степени и крайней противоположности проявляются в формах единственного и множественного числа (ср. крайности сходятся). Устои в смысле моральных основ — pluralia tantum. Напротив, в техническом значении устой имеет формы обоих чисел. Ср.: вес и весы.

Итак, формы числа выступают как способ грамматической дифференциации разных значений слов. Распад слов на два или несколько самостоятельных слов — омонимов — нередко подчеркивается различиями в формах чисел. Например, слово долг содержит два значения: 1) обязанность (исполнить гражданский долг; чувство долга); 2) взятое взаймы (отдать долг). Смысл таких фраз, как остаться в долгу перед кем-нибудь; отдать последний долг кому-нибудь, свидетельствует о былой тесной связи этих двух значений. Близость этих двух значений сказывается и в слове должник, которое употребляется не только в прямом, но и в переносном значении. Ср. значения слова должен (должен большую сумму денег и должен завтра уехать). Но производные слова: должный (не на должной высоте, с должным вниманием и т. п.), долженствование, должно, должность и т. п. направляются по руслу лишь одного из значений слова долг, именно: значения — обязанность. Таким образом, намечается некоторая тенденция к превращению двух различных значений слова долг в омонимы, в два отдельных слова. Различия между ними углубляются фразеологически. Ср.: отдать, вернуть долг; расплатиться с долгом; наделать долгов; долг чести и т. п. и исполнить долг, считать своим долгом, гражданский долг, чувство долга и другие подобные.

Грамматические особенности содействуют разграничению двух омонимов. От слова долг (в значении: взятое взаймы) легко образуются формы множественного числа: долги, долгов и т. п. Между тем долг = обязанность употребляется преимущественно в единственном числе. Если же к этому значению приспособляются формы множественного числа, то ударение в них остается на основе: долги. У Островского в пьесе "Красавец-мужчина" Окоемов говорит: "Потом, надо бросить все эти предрассудки, там долги разные, приличия и обязанности, которыми вы себя опутываете, как цепями" (136). В церковнославянском языке ударение в этом слове тоже оставалось на основе (и остави нам долги наши). В афоризме Козьмы Пруткова: "Платя свои долги, ты тем самым их выполняешь" — каламбурно слиты в одном звуковом комплексе два омонима — долги и долги. Ср. противопоставление омонимов: духи — духи.

Напротив, у некоторых слов формы единственного и множественного числа употребляются в одном значении, как синонимы, с некоторыми экспрессивными оттенками.

Например, слово время употребляется только в формах единственного числа при всех значениях, кроме двух: 1) грамматического: форма глагола, выражающая отношение действия к настоящему, прошедшему и будущему, например: учение о временах русского глагола, 2) книжного: эпоха, период (во времена Петра Великого). Но в этом последнем значении форма времена иногда обозначает множественность (например, времена года), иногда же употребляется просто как синоним формы время со своеобразными нюансами (например: веселое время или веселые времена; с незапамятного времени или с незапамятных времен; во время оно или во времена оны и т. п.).

В других словах различие форм единственного и множественного числа создает оттенки значений слова, однако не числового, а количественного или интенсивно-качественного характера. Например: небо и небеса (месяц плывет по ночным небесам); мозг и мозги (человек с мозгами: с твоими мозгами думать не безопасно и т. д.); излишек и излишки (ср. излишек храбрости; но излишки производства) и т. п.

Таким образом, в смысловой структуре имени существительного с формами числа связаны различия не только грамматические, но и лексико-семантические.

Категория числа в строе имени существительного, так же как и категория рода, является категорией лексико-грамматической (в отличие от форм числа имен прилагательных). При этом категория единственного числа, как категория слабая и до некоторой степени негативная, определяется в своих функциях лишь соотносительно со значениями множественного числа.

§ 30. Группы имен существительных, имеющих формы только единственного числа.
Функции категории единственного числа

Большое количество имен существительных имеет формы словоизменения или только единственного, или только множественного числа. Только формы единственного числа присущи тем словообразовательным разрядам имени существительного, в которых с реальным значением слов не сочетается либо представление о числе вообще, либо представление о множественности вообще, либо представление о множественности, выраженной в числах в количественном измерении.

Обзор этих разрядов можно начать с переходных типов. Сюда относятся слова, которые имеют формы обоих чисел, но которые во множественном числе употребляются почти исключительно с числительными количественными: два, три, несколько и т. п. (а также со словами весь, никакой, многие) или с предлогами, означающими количество, обладание, лишение, а без предлогов — лишь в функции родительного количественного (кроме, конечно, указательно-номинативного или индикативного употребления со словом этот). Это слова с суффиксом -ин(а), означающим отдельный, единичный предмет, обособленный от группы, массы или вещества. Например: пять картофелин; несколько горошин; двумя хворостинами; не досчитаться многих тесин; все жемчужины оказались на месте и т. п. Сюда же примыкают и уменьшительно-ласкательные образования с тем же суффиксом в форме -инк(а): несколько дробинок попали в голову; ср. употребление слов песчинка, пылинка, крупинка, соринка, чаинка и т. п. (но ср.: ни одной кровинки в лице; с изюминкой и т. п.; ср. употребление слов на -инк(а) с отвлеченным значением, например, у Лескова в "Воительнице": "Была у нее, как у русского человека, и маленькая лукавинка").

Сходные же оттенки развиваются в некоторых словах с суффиксом -ин(а), имеющим в современном языке увеличительно-уничижительное значение, например: бычина, детина.

Далее следуют разряды слов, изменяющихся только по формам единственного числа, так как они не соединяются с представлением о счете. Это:

1. Слова, обозначающие совокупность лиц, предметов, мыслимых как коллективное или собирательное единство, как одно неделимое целое. Эти слова образуются или образованы с помощью разных суффиксов "собирательности": разговорного -ьё, например: старичьё, бабьё, вороньё, бельё, гнильё и т. п. (ср. у Блока "С солдатьём гулять ходила"); книжного суффикса -ств(о) [-еств(о), -енств(о), -инств(о)], например: большинство, меньшинство, множество, купечество, дворянство, учительство, чиновничество и т. п.; непроизводительного -от(а): беднота, мелкота (все ушли в поле, дома — одна мелкота); вымирающего просторечного -ия: комсомолия, пионерия и т. п. (но ср.: кавалерия, гвардия, армия); презрительно-просторечного -ня в единичных словах (солдатня, матросня); ср., впрочем, родня, а также устар. дворня; презрительного -щин(а): армейщина, деревенщина, военщина и т. п. Ср. у К. А. Полевого в повести "Эмма" в речи лакея: "Ведь и с нашим братом, лакейщиной: как приглянулся кто, так вот голова и одуреет".

Ср. несколько собирательных слов на -ина: складчина, убоина, всячина. Ср. немногие слова с непродуктивным суффиксом -в(а): листва, ботва, плотва, жарг. братва; с мертвыми суффиксами -б(а): гурьба, голытьба; -ор(а), -ур(а): детвора, немчура, мошкара. Ср. также слова с заимствованными суффиксами собирательности: -ур(а): адвокатура, прокуратура, профессура, аспирантура и т. п.; -am: пролетариат, старостат и т. п.; ср. единичные: вольница, конница.

Категория собирательности находит свое грамматическое выражение²⁵ в отсутствии форм множественного числа. Поэтому формы единственного числа имен существительных, обозначающих лицо, животное или предмет, нередко — в синекдохическом употреблении — приобретают значение собирательности. "Единственное число существительного конкретного... является образом сплошного множества" (139). Например: "Всякого зверя и в степях и лесах было невероятное количество" (Аксаков, "Семейная хроника"); "Литератор — это народ все млекопитающийся" (Салтыков-Щедрин, "Губернские очерки"); "Не чумазый же... дал нам литературу, науку, искусство" (Чехов, "В усадьбе").

"Это — синекдоха, если под этим словом не разуметь сознательного выбора единицы из множества. Между лист (лист сухой валится осенью), листы и листье, во мн. ч. листья — разница в образе, т. е. в исходной точке и способе, каким получается значение множественности: в одном случае — единица, служащая символом множества, в другом — раздельное множество, в третьем — сплошное множество, понятое как единица или как множество" (140).

Таким образом, категория единственного числа имени существительного служит средством отвлеченного представления "предмета" как выразителя родового понятия или как заместителя целого класса, вида.

Особенно часто употребление форм единственного числа в собирательном значении у слов, которые обозначают маленьких животных: домашняя птица, рыба, саранча, тля и т. п.

2. Слова, обозначающие вещество (в том числе и минералы, металлы, химические элементы и соединения) или материал, имеют только формы единственного числа. Например: тесто, молоко, табак, масло, мясо, медь, золото, серебро, фосфор, фарфор и т. п.; матрац из конского волоса; камень уступает место железобетону; ярославское полотно, продажа готового платья; мебель красного дерева; "Орешника, березника и вязу мой Мишка погубил несметное число" (Крылов) и т. п.

Но те же слова со значениями сортов вещества, больших количеств вещества (жиры, пески), а иногда изделий из соответствующего материала могут употребляться и во множественном числе (особенно в специальных диалектах, например: высококачественные стали, лаки и т. п.). Ср. у Пушкина: "Картины, мраморные статуи, бронзы... поразили его" ("Египетские ночи").

3. К кругу слов вещественного значения, располагающих формами только единственного числа, примыкают слова, означающие овощи, злаки, произрастания, ягоды: репа, морковь, картофель, малина, крыжовник, овес, сено, зелень и т. п.

Но некоторые из тех же слов со значением посевных площадей, сборов, вообще с сельскохозяйственным значением засеянных полей или совокупности сортов употребляются и во множественном числе: овсы, ячмени, даже сена и т. п.

4. Особенно ярко негативная, лишенная непосредственного отношения к числу, счету функция единственного числа выступает у слов с отвлеченными значениями свойства-качества, действия-состояния, эмоции, чувства, настроения, физического явления или явления природы, идейного направления, течения, вообще у обозначений абстрактных понятий. Таким образом, категория отвлеченности находит свое грамматическое выражение в обладании только формами единственного числа. Например, не имеют форм множественного числа такие слова: спасенье, бегство, тоска, ненависть, скука, желтизна, белизна, скрытность, угрюмость, борьба²⁶ , социализм, марксизм, коллективизм, военизация и т. п. Правда, в поэтическом языке от названий многих отвлеченных понятий образуются формы во множественном числе (ср., например, в языке В. Брюсова). Но функция этих форм не прямая, количественная, а экспрессивно-поэтическая.

Вообще, конкретизация и индивидуализация отвлеченных понятий, сопровождающаяся возникновением в соответствующих словах новых значений и оттенков, нередко обогащает эти слова формами множественного числа.

Однако у слов, образованных с помощью отвлеченного суффикса -щин(а), формы множественного числа невозможны.

Точно так же отвлеченные имена существительные, восходящие к формам среднего рода имен прилагательных и оканчивающиеся на -ое, -ее, никогда не употребляются во множественном числе. Например: "Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное" (Л. Толстой, "Война и мир").

5. Формы множественного числа не свойственны собственным именам, если те употребляются в основном своем значении индивидуализующего прозвания. Например: Москва, кино "Ударник" и т. п.

6. Смешанное употребление единственного и множественного числа и даже — при стилистическом уклоне к общему отвлечению, к родовому обозначению — преобладающее использование форм единственного числа наблюдается в том случае, когда какой-нибудь предмет относится к нескольким лицам или предметам и присущ каждому из них порознь. Например: "Да прикажи в городе купить колокольчиков — моим коровам на шею" (Тургенев, "Нахлебник"); "Люди шли обвязавши носы и рты платком" (Л. Толстой, "Война и мир"); "Слуги в черных кафтанах, с гербовыми лентами на плече и со свечами в руках" (Пушкин, "Пиковая дама"); "Бунтовщики потупили голову" (Пушкин, "История Пугачева"); "Повелено брить им бороду" (Пушкин) и т. п.;

Все привстали, важно хмуряся,
Низко, низко поклонилися
И, подправя ус и бороду,
Сели на скамьи дубовые.

(Пушкин, "Бова")