Предметно-смысловые основы категории числа имен существительных

При самом зарождении русской исторической грамматики в первой половине XIX в. исследователям бросилось в глаза многообразие значений множественного числа в русском языке. Формы и значения множественного числа представлялись морфологически и семантически обособленными от форм единственного числа, не вполне соотносительными с ними. Функция форм единственного числа имени существительного вообще казалась неоднородной и неопределенной. В формы единственного числа облекались не только имена единичных вещей, но и названия предметов, мыслимых без отношения к счету, к идее числа, например названия отвлеченных и собирательных понятий. Все это нарушало параллелизм и взаимосвязь форм единственного и множественного числа имен существительных. К. С. Аксаков пытался объяснить это явление "склонностью русского человека видеть во множественном... как бы новое имя" (125), "стремлением к образности, стремлением понять множество как совокупность, и множественное число имени обратить в новое имя (ед. ч.)" (126).

Наиболее яркими проявлениями процесса "лексикализации" множественного числа, по Аксакову, были: 1) широкое развитие собирательных значений во множественном числе и своеобразие их внешнего выражения (посредством окончаний -а, -ья в мужском роде, например, друзья; ср. другие морфемы множественной совокупности); 2) поглощением значений "личности" и "единицы" в формах множественного числа: "Самое множество отчасти поглощает личность, а с другой стороны, отчасти устраняет родовое значение единственного" (ср. отпадение личностного суффикса единичности -ин во множественном числе: гражданин — граждане); 3) устранение родовых различий во всех формах множественного числа (за исключением некоторых форм родительного и отчасти именительного-винительного падежей).

Категория множественного числа в строе имени существительного выступает как сильная, многознаменательная категория. По отношению к ней категория единственного числа является до некоторой степени категорией негативной, иногда даже как бы "нулевой". Мысли К. С. Аксакова о грамматических своеобразиях множественного числа существительных нашли дальнейшее развитие и глубокую самостоятельную разработку в исследовании А. А. Потебни "Значения множественного числа в русском языке" ("Филологические записки", 1885 — 1886 гг. и отдельный оттиск 1886 г.). Акад. А. А. Шахматов в "Очерке современного русского литературного языка" и особенно в "Синтаксисе русского языка" связал разнообразные значения множественного числа, установленные Потебней, с различиями в формах множественного числа. Кроме того, он дополнил и систематизировал намеченные А. А. Потебней значения множественного числа²¹ . Таким образом, выяснилось, что категория числа имен существительных представляет сложный предметно-смысловой узел, в котором сплетаются разнообразные грамматические и лексико-семантические особенности существительных (127).