ЧАСТЬ 4. БУДНИ ДУРДОМА 2 (NEW) 5 страница

«Вот это энергия, вот это сила», — восхищался Мудя, буквально уже готовый прямо сейчас вскочить и начать активно действовать, настолько его заводила пламенная речь Гуру Рулона.

— К чему нас приводит желание независимости? — продолжил Рулон, отпив яблочного сока. — Мы ничего не можем достичь!

— «Хотели вы достичь самостоятельности, но убедились вы в своей несостоятельности», — процитировал он слова из «Рулон Гиты», — потому что никто не может вот так один что-то сделать, — снова сделал паузу Мудрец, посмотрев на Гуруна, который уже храпел и видел себя властелином всего Мира.

«А, че, я ни че», — засуетился лысый придурок, ощутив на себе взгляд Мастера и опустил глаза.

— Я когда начал что-то делать, я чувствовал, что я сам, конечно, ничего не могу делать, не умею, не способен, — еще более эмоционально стал говорить Гуру Рулон, — и сразу стал собирать группу людей вокруг себя. И только вместе мы начали все делать. Вот так, а один я тоже был бы не способен ни на что. Теперь мы все знаем! — заключил Мудрец, смачно откусывая большое спелое яблоко.

«Ничего себе, даже сам Гуру Рулон говорит, что ничего не может, а эти свиньи все мнят себя Наполеонами, — подумал Сантоша, посмотрев на Гуруна и Нараду, — ну, ничего мы дурь-то из них выбьем. Надо же, Рулон объясняет, объясняет, а эти дураки упорно держатся за свою иллюзию. Лучше бы посмотрели, что они из себя представляют. Да разве может тот же Гурун собрать вокруг себя клан, если он даже не способен просто похвалить человека, только обсирает всех и настраивает против себя. А Нарада, уебище божье, задницу свою без напоминания помыть не может, зато в воображении он уже чуть ли не Просветленный Учитель».

А Гуру Рулон перешел уже ко второй теме:

— Второе препятствие на пути — это поебень. Ну, это конец всему-у-у-у, — утрированно тяжело взохнул Гуру Рулон, покачав головой, — Растет организм, кошка, собака, обезьяна — все развивается, как только половое созревание наступает — все, пиздец котенку, — сказал Мудрец, резко сломав голос, перейдя на пидорастический фальцет и разведя руками, чем вызвал взрыв радостного смеха, — т. е. вся энергия, которая шла на рост, на развитие организма, мозга, на познание окружающего мира, направляется на поебень. Энергия уходит из человека, и он не может развиваться, расти, познавать мир, он ничего уже не может делать, он ни на что не способен. И существует три вида лишения сексуальной энергии. Первое, которое у нас возникает с малолетства, это — онанизм. У нас скапливается энергия, а мы ее через онанизм выпускаем.

«Ой», — вздрогнул от этой фразы Нарада, только сейчас заметив, что его руки давно находятся в штанах, а сам он в воображение во всю ебет Пухлорожую, сидящую напротив него в прозрачной блузке с декольте, из которой чуть ли не вываливались размера пятого дойки. Испугавшись за зря потраченную энергию, Нарада быстро вытащил в сперме испачканные руки, судорожно начав обтирать их об штаны.

— Но онанизм — это еще полбеды, 50 процентов обесточки, — тем временем продолжал Гуру Рулон, — если бы мы эту энергию не выпускали, а поднимали в верхние чакры, то мы бы становились чуть-чуть умнее. А если мы через онанизм выпустили 50 процентов энергии, значит, наполовину уже дураками стали, наполовину развиваться перестали, наполовину познание затормозилось, развитие мозга затормозилось, — обрадовал всех Мудрец, посмотрев на Нараду, который уже не знал, куда деться от стыда, — а бывают сами по себе энергичные люди, когда, например, планеты все стоят в одном знаке. И так как у такого человека больше энергии, чем у других, то, несмотря на онанизм, у него развитие все-таки идет. Но если энергии мало, как Кастанеда пишет, человек «скучного зачатия», тогда энергии не хватает, мозг затормаживается, развитие прекращается. Но кроме онанизма и нормального, здорового, жесткого секса, когда просто встретились, спарились и разошлись, есть еще поебень.

«Ну вот, опять за живое задели, — забесился Мудя, начав нервно ковырять в носу, — другой темы что ли нет».

— Поебень — это когда мало того, что онанизмом мы себя уничтожили, так еще между людьми возникает сентиментальное, липкое друг к другу домогательство, чувствишки поганые, — сморщив лицо, говорил Рулон, показывая всем своим видом сильное отвращение и брезгливость, — это людей полностью делает дураками. После этого человек ничего не способен делать, даже на работу идти. Ему вообще ничего не надо, он становится полным дур-р-р-р-аком — закричал Мудрец, и, расслабленно развалившись в кресле, свесил руки, опустил к левому плечу расслабленную голову, состроил дебильную гримасу и пустил изо рта слюну, изображая полную обесточку. Рулониты держались за штаны, чтобы не обоссаться от смеха.

— И есть третий вид лишения сексуальной энергии, — пришел в себя Рулон, — когда два человека рядом находятся, как Марианна с Рулоном. Они создавали возбуждение и пытались эту энергию поднять вверх. Знаете, в юности, когда уже сексуальный центр начинает работать, но мы еще не реализовали энергию на поебень, на рождение детей, то энергия возбуждения начинает идти вверх. Именно в этот период человек пишет стихи, рисует картины, танцует, мир ему видится очень красочным, ярким. Конечно, часть этой энергии тратится на онанизм, а оставшаяся часть идет вверх, в область вишудхи, т. е. 5-10 процентов поднимается вверх. А представляете, что будет, если 100 процентов поднимется вверх? Этим-то как раз и занимаются йоги, на этом основаны экстаз, транс, молитва, все сверхспособности. Но прежде, чем начать поднимать эту энергию вверх, мы должны с вами соответственно изменить наше воображение. Потому что если вся хуйня, которая в нашей башке пойдет вверх, возникнет шизофрения! — выпучив глаза, сказал Рулон, поставив свои указательные пальцы на виски и, скручивая их в разные стороны, скривил лицо в шизофреничной гримасе.

— И если человек не остановил предварительно воображение, слишком много энергии пошло вверх, то начинается секс в голове, — продолжал Мудрец, уже не дожидаясь, когда затихнет смех, который в течение всего костра просто не прекращался, — эротические картины, образы каких-нибудь уродов, ковыряющихся в носу, которые кажутся принцами, мечты о подонках, пидерастах. Если эту энергию просто разбудоражить и оставить, возникнет вялое, раскисшее состояние, расплывчатое, идиотичное. Что тогда делать? А тогда надо начинать злиться! — сквозь плотно сжатые зубы процедил Гуру Рулон, скорчив злобную рожу и сжав кулаки, — то есть яростью, жесткостью мы как бы сжимаем эту энергию в манипуре, и потом можем делать с ней все, что захотим — раплывчатость проходит. Захотел, направил в анахату — молись в экстазе, хочешь — в вишудху — пиши стихи, твори, хочешь — в аджну — познаешь все, изучаешь, хочешь — в сахасрару. И вы можете попытаться это сделать. Это первый уровень подъема. Чем отличалась Марианна? — жесткостью. У нее не было сентиментальности, была жесткость, поэтому энергия автоматически шла вверх. Это был нормальный человек, очень жесткий, который не мог мечтать о принцах. Вот так! Я дал вам основное объяснение!

— А кто веселится? — спросил Мудрец.

— Сейчас состоится конкурс двух принцев, — объявила Аза.

— Учите, учите меня, — радостно сказал Рулон детским голоском.

— Синильга, Нарада и Мудя, выйдите в центр круга, — продолжила Аза, — Синильга будет принцессой хуевой, за которую будут драться Нарада и Мудила. А кто из них выиграет все конкурсы, тот и станет принцем ебучим, и с ним Синильга будет ездить по семинарам.

«Ой, бля, че ща будет, — заговношился Мудила, — да нахуя мне нужна эта дура толстозадая, почему я теперь из-за нее должен подвергаться, страшно даже себе представить, чему».

«Ебать мой хуй, даже если этот урод выиграет, все равно хуй я ему Синильгу отдам, не выйдет, — забесился про себя собственник Нарада, — она моя и всегда будет моей, никто не имеет право покушаться на мою собственность», — посмотрел он на всех озлобленным взглядом.

Заметив такую нездоровую реакцию, рулониты стали ржать над дураком, тыкая ему в лицо.

— Фу, блядь, Нарада, не позорься, — заорала Вонь подретузная, — хоть раз будь мужиком.

«Королева хуева, — думала про себя чу-Чандра, обсирая Синильгу, бесясь от зависти, — перед такой дурой Мудя должен теперь ползать. Вот бы передо мной они поползали, а че с этой свиньи возьмешь. Ну, посмотрим, на этот цирк».

Синильга тоже вся напряглась от сложившейся ситуации, судорожно пытаясь поймать загнанный взгляд Нарады, чтобы увидеть его реакцию и понять, как ей дальше действовать.

«Вот черт, а вдруг мой Нарадушка просрет конкурс, он же такой Чахленький, — думала Синильга, — ну, ничего, все равно я с этим чукчей не поеду, пусть он отсосет», — бесилась дура.

Все трое жестко вцепились в мамкины установки, ощущая сильный психологический дискомфорт, который четко корректировал действия зомби, чтобы не дай бог, отступить на шаг в сторону от мамкиной программы. А в это время Гурун, наблюдая за реакцией трех отождествленных дураков: Синильгой, Нарадой и Мудей, впал в размышления.

«Как все-таки мудр и Велик Гуру Рулон! Да, это только Просветленный Мастер может четко увидеть проблему каждого ученика и дать именно ту практику, которая необходима именно ему. Но беда в том, что мы не всегда хотим услышать Мудреца и сделать то, что нас же самих избавит от тяжелого груза мамочкиных установок, иллюзий и предрассудков. Вот Синильга сейчас, например, если бы приняла эту практику с открытым сердцем, с желанием избавиться от поебени, по крайней мере, начала бы сейчас наблюдать, что внутри нее происходит, как она механично на все реагирует, как многое бы ей открылось. Взяла бы и сама ради практики поездила с Мудей и увидела, что на одном Нараде свет клином не сошелся, но нет, она уже жестко вцепилась в это ничтожество, в кусок говна и не хочет его отпускать, вон как бесится, злится, — посмотрел Гурун на недовольную мину дуры, — а эти два сосунка все никак не хотят мужиками становиться, подкаблучники херовы. Вместо того, чтобы получать божественную благодать, они зациклились на толстых задницах».

Но тут размышления Гуруна прервал голос жрицы.

— А Гурун будет судьей конкурса, — сказала Аза.

— Первый конкурс заключается в следующем, — продолжила Ксива, — Мудя с Нарадой по очереди садят Синильгу себе на спину и начинают отжиматься, сколько смогут. Итак, первый — Мудя.

Мудон, заранее напрягшись, подставил свою спину, и Синильга под крики и визги рулонитов, стала карабкаться на Мудозвона. И когда она-таки забралась, то Мудила чуть не пернул от тяжести, но каким-то чудом ему удалось принять упор лежа. Он стал делать попытки отжимания. Вся толпа рулонитов в один голос принялась считать.

— Раз, два, три…

— Давай, Мудила, не ударь лицом в грязь.

— Четыре, пять, шесть…

— С-с-с-с-емь, — орала толпа.

А Синильга тем временем старалась сильнее надавить на Мудона, чтобы он поскорее ебнулся: «Упади, упади, дурак», — психовала истеричка, все сильнее давя на спину Муди своей жирной задницей.

Тут у Мудона руки подкосились, и он ебнулся грудью об пол, а охуенная туша в виде Синильги сделала это приземление наиболее приятным, окончательно впечатав морду Мудона в пол так, что тот чуть не окосел.

— Уау-уау, ну, что же ты так рано рухнул? — разорялись рулониты.

Синильга же не находила себе места: «Блядь, бедный Нарадаушка, я же его могу раздавить, ему столько не отжаться, боже, что делать, что делать?»

— Итак, на ринг выходит следующий герой, Нарада, — объявила Ксива.

Ощутив неимоверную тяжесть Синильги на своей костлявой спине, Нарада кое-как стоял на ногах, дрожа коленками.

— Господи, Нарада, только не упадите, пожалуйста, — шепнула ему Синильга на ухо.

— Корова, блядь, говорил тебе, не жри булочки, теперь я должен за тебя отдуваться, — так же шепотом начал Нарада семейную разборку.

Чуть не обосравшись, придурок встал на ладони и начал отжиматься. Уже десятый пот сходил с него, вены выступили на лице и шее.

— Два, — хором считали рулониты.

— Три, — кое-как на дрожащих руках поднялся Нарада.

«Только бы он не свалился, Господи, я этого не переживу», — не могла успокоиться Синильга, пытаясь втянуть живот, чтобы стать полегче, но это не помогало.

— Три, четыре, — ну, ну, Нарада, не позорься, — бесновалась толпа, — откормил Синильгу на деньги Эгрегора, вот теперь давай, катай.

Но Нарада уже плохо что-либо соображал и не понимал, что ему говорят, мысленно бесясь только на Синильгу и ее вес.

«Блядь, корова жирная, чтобы я еще раз разрешил тебе шоколадку купить, хуй на рыло».

— П-п-п-ять, — хотели сказать рулониты, но не получилось, так как Нарада уже в отрубе валялся на полу.

— Фу, отстой, лажа, Нарада дохлый, — бесновались рулониты, — позорник.

«Еб твою мать, какое это ничтожество, — думала про себя чу-Чандра, смотря на Нараду, — как эта дура этого не видит, нахуя ей нужно это говно, нашла бы себе кого-нибудь получше, если уж совсем без бомжей не может. То ли дело, мой Мудя, настоящий принц», — тут же оправдала она свою поебень.

— Вот, Синильга, смотри внимательней на своих принцев, кто из них что реально из себя представляет, — сказала Ксива.

— А теперь, ребятки, вам предстоит пройти следующее испытание, — неожиданно раздался пидорастический голос, и все увидели Гуруна в костюме Бабы-яги.

— На, окуни, красавица, сюда свои белоснежные ручки, — скрипучим голосом сказал Гурун- Баба-яга, хитро посмотрел на Синильгу и поднес к ней чашку с какой-то оранжевой массой.

— Фу, что это, — задергалась Синюшняя, — отодвигая от себя пиалку.

— Да не бойся, дитятко, на, понюхай это вкусно, — прикалывался Гурун.

Синильга рискнула поближе рассмотреть содержимое пиалки и убедилась, что это просто персиковое варенье.

— Не буду я никуда совать свои руки, — резко сказала она, — тебе надо, ты и суй.

— Давай, Синильга, мажь руки повидлом, — орала чу-Чандра, — че тут такого.

— Не ссы, дура, — крикнул ей Гну.

«Ни хуя, я ни за что не поддамся на эту провокацию, — бесилась завнушенная овца, — поиздеваться надо мной решили, не получится», — стала она прислушиваться к своему болезненному воображению.

В этот момент дура была похожа на Нараду, когда он шизовал и боялся идти мыться.

— Хватит, не ломайся, Синильга, — выкрикивали рулониты, — это же не говно, а просто повидло.

Еще некоторое время поломавшись, наконец, идиотке стало не по себе, что сейчас на нее смотрит Гуру Рулон, а она так тупо, по- мышиному реагирует.

— Ну, ладно, давай свое повидло, — обратилась она к Гуруну.

Измазав все кисти повидлом, Синильга положила руки запястьями на колени так, чтобы не измазать одежду.

— Теперь, хлопчики, давайте, подойдите к девице прекрасной, — все таким же пидорастическим голоском Бабы-яги продолжал Гурун под общих хохот, — и начинайте слизывать это вкусное вареньице с ее рук.

Зашуганные долбоебы, Нарада с Мудей, подсели к Синильге, один к левой руке, а другой — к правой.

— На старт, внимание, марш, — скомандовала Элен. И как два голодных пса, «рыцари» стали интенсивно слизывать повидло с рук Синильги. Веселье стояло неописуемое. Дура кое-как сидела на месте, ерзая туда-сюда, еле удерживая руки в одном положении от жуткой щекотки.

— Нарада, Нарада! — орала одна часть зала

— Мудя! Мудя! Давай, давай! — раздавались крики с другой половины.

Буквально через пару минут Синильга ощутила, что ей очень даже нравится эта практика — аж два бомжа лижут ей руки. Сев поудобней и ощущая себя королевой, она свысока бросила на чу-Чандру взгляд, как бы показывая свое превосходство перед ней.

— Стоп! — наконец прозвучала команда. Все замерли, кто в каких позах был. Синильга оказалась с открытым ртом и выпученными глазами. У ее правой руки замер Мудя с высунутым языком, а прямо мордой в ее ладонь залез Нарада, застыв в таком положении.

— Осознавайте себя, — сказала Ксива.

— Отбой! — послышалась через минуту следующая команда, и все стали отмирать.

— А теперь давайте определять победителя этого конкурса, — сказала Аза, — Мандонна, на какой руке повидла осталось меньше?

Синильга, пока никто не видел, быстренько пару раз лизнула руку, где был Нарада и, когда к ней обратились, сразу сказала:

— С Нарадиной стороны почти все слизано, а с Мудиной еще много повидла осталось.

— Так, так, — с подозрением посмотрела на нее Ксива. — А ну, Баба-яга, давай определяй.

Гурун быстро засеменил к Синильге и стал ощупывать ее руки.

— Со стороны Муди немного больше повидла осталось, — сказал он.

— А я видела, как Синильга слизывала руку, где Нарада сидит, — заложила Манду Вонь подретузная.

— Иди нахуй, дура, че ты пиздишь, — завозгудала Синильга, покраснев как рак. И по такой отождествленной реакции все сразу поняли, что так оно и было, и Ксива сказала:

— При таком раскладе объявляется ничья.

Синильга облегченно вздохнула, но потом тут же напряглась, в ожидании следующих конкурсов.

— А сейчас мы споем новую песню из «Рулон гиты», — неожиданно сказал Гуру Рулон.

Селена взяла гитару и начала подыгрывать. Восторженные рулониты стали подпевать Гуру Рулону, радостно хлопая и пританцовывая. Мудрец, картавя и коверкая голос, но с большой эмоциональной силой запел:

«Мне нужна не женщина,

Нужна ученица,

Чтобы в сердце пламенном

Зазвучал мотив,

Я люблю из воздуха делать миллионы,

Я люблю из горничных делать королев.

Как поет в хрусталях электричество,

Я влюблен в Вашу тонкую бровь,

Вы танцуете, Ваше Величество,

Королева костров.

И в Вечернем дансинге,

Посреди ашрама,

Где тела сплетенные

Колыхал джаз банд.

Я так ярко вылепил Вас, моя простая,

Сделал Вас я жрицею восточных стран…»

Каждое слово, спетое Просветленным Мастером с такой огромной энергией буквально пронизывало насквозь, рулониты и радовались и плакали одновременно, так как их переполняло неописуемое чувство блаженства.

«Господи, как же Велик Гуру Рулон и как ничтожна я, — задумалась чу-Чандра, вспоминая, кем она была до встречи с Просветленным Мастером. Она вспомнила, как несколько лет назад приехала в Рулон-холл из глухой деревни простой, обычной, деревенской девчонкой, невзрачной, забитой, закомплексованной, — нашла бы я себе Васю — тракториста, освиноматилась бы как моя погань и гнила бы сейчас в семейном болоте. Благодаря только счастливой случайности я встретила Гуру Рулона, и моя жизнь полностью изменилась. Вместо захолустной деревни я разъезжаю по всему миру. Вот сейчас сижу во дворце, ем торты, разве я могла об этом когда-нибудь мечтать, — думала чу-Чандра, и на ее глазах выступили слезы благодарности Гуру Рулону за все, что он дал ей, а Мудрец тем временем пел:

«….Но величье безмерной истины

Вы понять так и не смогли,

И прельстившись говном мира сего,

К своей мамочке вы побрели.

И души Вашей низшей убожество

Было так мне легко разгадать,

Вы уходите, Ваше ничтожество

В туалете тряпкой махать,

Вы уходите, Ваше ничтожество

У бомжей всех хуи вонючие сосать…»

И опять чу-Чандра на некоторое время погрузилась в свои переживания. Она вспомнила всех самок, которые были рядом с Гуру Рулоном, как они быстро изменялись под божественным влиянием Мастера. Из уборщиц, домохозяек превращаясь в настоящих женщин, в королев, но, к сожалению, многие, не захотев расставаться со своими иллюзиями, с мамкиными установками, пожертвовали райской жизнью рядом с Гуру Рулоном ради пьяниц, бомжей, выродков детей и другого говна, навсегда утонув в серой беспробудной массе. «Боже, как это страшно, а ведь так может случиться и со мной, — с ужасом подумала чу-Чандра, — но что же делать, чтобы не попасть в эту смертельную воронку? Да, сама я ничего не могу, я полностью пропитана этой мамкиной программой, только Гуру Рулон может спасти меня, раззомбировать, поэтому я зубами, руками и ногами буду цепляться изо всех сил за любую возможность быть рядом с Просветленным Мастером! Мне надоело быть мамочкиной дочкой, мне надело быть завнушенной овцой, которую все имеют, которая постоянно пускает слюну при виде любого пьяницы-бомжа и расплывается как говно, услышав пин- код «Я тебя люблю». Нет, больше я не буду такой зомби! Я буду делать все возможное, чтобы попасть в круг ближайших учениц Гуру Рулона», — решила чу-Чандра, плача от переполняющего чувства восторга и блаженства, которое излучал Мудрец, от неописуемого счастья от того, что в ее жизни есть Просветленный Мастер, и что у нее есть шанс спастись и пробудиться.

Танец пьяного

Через некоторое время после того, как ушел Гуру Рулон, к рулонитам вышла Аза, сообщив радостную весть:

— Жюри рассмотрело результаты конкурсов, проведенных на костре, и вынесло приговор: Синильга ближайшие два месяца будет ездить по семинарам с Мудей, а Нарада продолжит свое обучение в Рулон-холле.

Судя по недовольным пачкам Нарады, Синильги и Муди, Аза поняла, что их это «очень обрадовало», но все было уже решено и не подвергалось никакому пересмотрению, поэтому реакция долбоебов мало кого интересовала — хотят работать над собой, значит, будут менять мышиные реакции, нет — их проблемы.

— А теперь хватит зависать, приступайте к динамической медитации, — жестко скомандовала жрица и удалилась.

Собравшись в кругу, рулониты приступили к практике. На этот раз это был танец пьяного, который проводил Мудон.

— Представьте, что вы слегка выпили, — говорил Мудя, — ваше тело полностью расслабленно, руки болтаются, ноги свободно передвигаются — вы чувствуете себя легко и раскованно. Рулониты распределились хаотично по всему огромному залу и под трансовую музыку постепенно входили в состояние пьяного. Одна девчонка, которая только третий день была в Рулон-холле, по кличке Пухлогубая, чувствовала себя скованно весь костер, сидела тихо в углу, боясь произнести слово.

— Посмотри, какие мы все яркие и активные, — подвалила к ней чу-Чандра, — а ты че стоишь как забитая овца, это мать тебя такой сделала, растила тебя прислугой для бомжа, чтобы тобой легко было пользоваться, изуродовала тебя. А танец пьяного — это крутая практика, входишь в это состояние, и все комплексы снимаются, становится так легко и свободно. Ты наверняка слышала, как мыши, перед тем как выпить, часто любят говорить «Для храбрости», а ты когда-нибудь задумывалась, почему они так говорят?

— Не знаю, — неуверенно пробубнила Пухлогубая.

— Да потому, что когда человек напьется до пьяна, то с него слетают все комплексы и зажимы, ложная личность полностью отступает, и мы перед собой видим уже совершенно другого человека, — эмоционально объясняла чу-Чандра, — вроде смотришь — трезвый человек, такой тихий, весь скованный, боится слово лишнее сказать, или загруженный, отождествленный с чем-то, а как выпьет, так становится такой рабзитной, отвязный, песни во всю глотку распевает, то есть делает все, что захочет. А Гуру Рулон пошел дальше, сказав, что мы должны научиться в это состояние входить не с помощью водки, а сознательно, вот тогда будет настоящая работа над собой. Так что давай, присоединяйся!

— Ой, ну, это же не прилично так танцевать, я же буду некрасиво выглядеть? — спросила завнушенная овца.

— Да хуйня это все, это тебе мать внушила, чтобы ты искала счастье в бомжах, в выпиздышах, а счастье на самом деле внутри тебя, когда ты свободна от всех внушенных программ, установок, когда тебе насрать на мнение всяких дураков, ты просто радуешься, живешь свободно и легко, не гоняясь за несуществующими целями.

— Теперь вы выпили побольше и уже не можете твердо держаться на ногах, ваши ноги заплетаются, в глазах начинает двоиться, вам все равно, что вам говорят, кто что о вас думает, как вас оценивают, вы уже не понимаете, кто вы, где вы. Вы чувствуете полную свободу в этом состоянии, — говорил Мудон, сам входя в состояние пьяного.

И рулониты еще больше расплясались, толкая друг друга и глупо улыбаясь. Кто-то уже катался по полу между ногами, кто-то переползал по стеночке, не в состоянии держаться на ногах, а кто-то просто шатался из стороны в сторону, с трудом передвигаясь вперед. Пухлогубая, смотря на всех, рассмеялась и тоже стала входить в состояние пьяного. И когда наступил кульминационный момент, когда все уже в драбодань «набухались», Пухлогубая стала ощущать, как ее тело раскрепощается, движения становятся свободными, ложная личность стала отходить на задний план, и ей уже не хотелось беспокоиться о том, что о ней кто думает.

«Ой, доченька, что ты делаешь, так делают только плохие девочки, а ты же у меня примерная», — услышала она как обычно внутри мамкин голос. Но первый раз в жизни она услышала его как бы отдельно от себя, и первый раз в жизни ей он показался противным и глупым. И произошло это именно сейчас, когда она была в состоянии пьяного.

«Да пошла ты нахуй, мать, ты всю жизнь мне парила мозги, я столько лет тратила свои силы на то, чтобы следовать твоим ебучим установкам, но теперь все, баста, я становлюсь свободной и теперь буду жить для себя, ярко, свободно и красиво, — кричала во внутреннем диалоге Пухлогубая, все больше и больше входя в раж, ощущая, как огромная энергия входит в нее, мир становится ярче.

«Ебать мой хуй, так просто оказывается можно стать счастливым, как кайфно ощущать себя свободно — никому ничего не должен и тебе никто ничего не должен, да, вот почему говорят: «пьяному море по колено», — сделала для себя вывод Пухлогубая, — и здоровье водкой не губишь и не страдаешь от несостыковки в мозге, от того, что ты выдумал».

Когда динамика закончилась, рулониты стали разбредаться по своим комнатам, счастливые и наполненные энергией. Через пять минут после динамики Пухлогубая с ужасом стала обнаруживать, что свободное состояние, обретенное во время танца пьяного, стало рассеиваться, и снова вернулось обычное состояние скованности и зажатости.

— А ты как думала, не так-то все это просто, — обрадовала ее чу-Чандра, заметив ее замешательство, — такие практики помогают почувствовать, что мы можем обрести в процессе духовной работы над собой, но чтобы это состояние стало нашим навсегда, мы должны долго и упорно совершать усилия, преодолевая всю механичность, все невежество, которым наградила нас поганая мать.

Подарок Просветленного

После динамики Нарада поперся мыть яхту, на которой часто любил совершать прогулки по морю Гуру Рулон.

— Че, урод, проголодался? — спросила Ксива, зайдя на палубу.

— Угу, — промычал долбоеб.

— Теперь каждую ложку каши ты будешь зарабатывать потом, чтоб жизнь малиной не казалась, — сказала Ксива и поставила перед Нарадой большую тарелку с рисом, который почти вываливался наружу. Рядом она поставила миску с салатом, фрукты, хлеб, пряники. Увидев хавало в таком количестве, Нарада выпучил глаза и открыл рот в предвкушении пира, но не тут-то было. Ксива достала здоровую ложку и начала говорить:

— Ты сегодня отказывался мыть джип, так?

Нарада кивнул.

— За это у тебя отнимается одна ложка каши. С этими словами она загребла ложку каши и отложила в другую тарелку.

— Ты до сих пор не доделал себе картонную юрту, так?

— Ну… да, но я…, - слепое отождествление мешало ему думать, — мне немножко осталось, — стал ныть придурок.

— Оправдываешься, свинья? — напала Ксива, — за это еще одна ложка у тебя отбирается и две ложки за юрту.

Нарада затрясся, видя, как безжалостно обрезают его паек.

Урод весь день мечтал только о том, как бы пожрать и побольше, совершенно забыв о самом главном — о духовных практиках, о самонаблюдении. Вместо того, чтобы культивировать всепринятие, он постоянно огрызалася со жрицами, вместо того, чтобы культивировать смирение, он вредничал и показывал свое недовольство, вместо того, чтобы самоотвержанно кидаться на любую работу и радостно ее выполнять, он ленился, раздражался и отказывался выполнять задания. И, хотя у Нарады было много возможностей в течение дня исправиться, он упорно продолжал беситься, находясь в самых низменных своих частях. Потому, для того, чтобы заставить дурака хоть что-то осознать, оставался только один способ, который и применила Ксива.

— Лез в залупу на жриц, козел, а тебя предупреждали, так?

— Да, — понуро согласился говноед.

— Не принимал замечания, — сказала Ксива, лишая его фруктов.

Так она называла еще целый список свинств, которые натворил Нарада в течение дня, за каждое убирая какой-нибудь овощ, фрукт, ложку или больше каши, пряники, конфеты. И в результате перед дураком осталось ложки три риса.

— Это все? — обиженно спросило ничтожество.

— Это твой честно заработанный ужин, — сказала Ксива, — теперь такой «ритуал» будет проводиться каждый день.

Нарада не находил себе места, с недовольной мордой закидывая в себя кашу вместо того, чтобы принять с благодарностью то, что есть и задуматься, почему именно ему даются такие практики, найти в себе причину. Но вместо этого он обвинял во всем только других:

«Вот скоты, сами-то поди обжираются, а мне кусок хлеба не могут дать, уроды, не буду тогда ни хуя делать», — забесился урод и тем самым продолжил свои мучения. А если бы он задумался над уроками, осознал свои ошибки, покаялся и стал культивировать в себе самые лучшие качества, если бы изо всех сил старался исправиться, то отношение обитателей Рулон-Холла к нему резко бы изменилось, и уже не было бы необходимости в подобных практиках, а наоборот, Нарада мог бы вместе со всеми купаться, есть торты, кататься на яхте, ходить на прогулки с Рулоном, и много всего интересного происходило бы в его жизни рядом с Просветленным Мастером, но урод предпочитал держаться за свое говно…