IV. Царства саксов, норманнов и датчан

Истории живших на континенте немецких народов присуще что-то однообразное и беспомощное. А теперь мы перейдем к морским немецким народностям: их набеги стремительнее, опустошения ужаснее, владения ненадежнее — зато, словно средь бурь морских, мы увидим храбрейших мужей, неслыханные приключения и царства, духом которых до сих пор дышит еще свежий морской ветер.

Уже в середине V века англосаксы, жившие на северном побережье Германии и долгое время занимавшиеся грабежом на суше и на море, отправились на помощь бриттам. Предводителями их были Хенгист и Хорса, то есть Жеребец и Кобыла, а поскольку война с врагами бриттов, пиктами и каледонцами, была для них легкой игрой, а страна понравилась им, то вслед за ними сюда переправилось много их собратьев, и они не успокоились, пока в руках их не оказалась вся Англия, за исключением углов — Уэльса и Корнуолла,— сто пятьдесят лет страшных войн и отвратительных разрушений. И кимврам, которые остались жить в уголках страны, никогда не удавалось добиться того же, что вестготам в Испании, то есть выйти из своих ущелий и заново завоевать свою древнюю родину, потому что саксы, этот дикий народ, стали христианами и католиками, вскоре были утверждены во владении своими награбленными землями и чувствовали себя на них вполне спокойно.

А именно, вскоре после образования первого саксонского королевства Кент, дочь одного католического короля в Париже подготовила своего супруга-язычника Этельберта (Адельберта) к переходу в христианство, и монах Августин торжественно, с серебряным крестом в руках, ввел эту веру в Англии. Этого монаха отрядил сюда сидевший тогда на римском престоле Григорий Великий; он горел страстным желанием сочетать христианство со всеми европейскими тронами, опираясь в первую очередь на помощь королевских жен, он разрешил сомнения монаха и поставил его первым архиепископом счастливого острова, что, начиная с короля Ины, сторицею возместил святому Петру затраченный тем евангельский грош. Едва ли есть в Европе другая страна, которая была покрыта таким множеством монастырей и религиозных учреждений, как Англия, и, однако, для словесности тут сделано меньше, чем можно было ожидать. Дело в том, что христианство в этих местах не выросло на корнях древней апостольской церкви, как в Испании, Франции, Италии и даже в Ирландии; новые пришельцы из Рима принесли грубым саксам евангелие, но совсем в ином виде. Тем больше заслуг снискала этим монахам их миссионерская деятельность в других землях, и если бы Англия избежала опустошений со стороны датчан, то нашлись бы и монахи — историографы своей страны, по крайней мере авторы монастырских хроник.

Не очень утешительное зрелище — семь основанных варварами-саксами королевств, которые по-язычески и по-христиански сражаются и друг

530

Против друга и бок о бок друг с другом на не слишком обширном пространстве полуострова. И, однако, хаос продолжался не менее трехсот лет, и во всем этом беспорядке лишь иногда мелькают проблески церковных учреждений и установлений и начатки писаного законодательства, как,

например, при Адельберте и Ине. Наконец, при короле Эгберте семь королевств объединились, и нашлось бы немало государей, достаточно мужественных и энергичных, чтобы повести страну свою к расцвету, если бы не мешали этому набеги норманнов и датчан, которые, воспламенившись жаждой добычи, вновь и вновь отправлялись на моря и в течение двух веков препятствовали любому надежному и долговечному установлению на берегах и Франции и Англии. Несказанный ущерб причинен был ими, неописуемы совершенные ими ужасы, и если Карл жестоко расправился с саксами, а англы с бриттами и кимврами, то несправедливость их отмщена была в потомках их — пока ярость воинственного севера окончательно не угасла. Но, когда свирепствуют страсти и нужда ужасна, являются самые великодушные люди, и так на небосводе Англии взошел Альфред — образец того, каким должен быть король в столь тяжелое время, путеводная звезда в истории человечества¹⁶.

Он уже ребенком был помазан на царство папой Львом IV; никакого образования он не получил, но желание читать саксонские героические песни пробудило в нем такое усердие, что от них он перешел к чтению античных авторов и спокойно жил в их обществе, но когда ему шел двадцать второй год, умер брат его, и это вынудило его занять трон и разделить все опасности, которые когда-либо окружали короля. Датчане владели страной; заметив, что юный король мужествен и удачлив, они собрали все свои силы и умножили свой натиск, так что Альфред вынужден был дать им восемь сражений в течение одного года, не раз заставлял их клясться над ракой святых, что они не будут нарушать мира, и, одержав над ними верх, был столь же добр и справедлив, сколь осторожен и храбр в битве, но в конце концов обстоятельства все же заставили его искать спасения, он переоделся в простую крестьянскую одежду и, неузнанным, служил жене деревенского пастуха. Но и тут мужество не оставило его; вместе с несколькими спутниками он выстроил хижину посреди острова, назвал его островом благородных, и этот остров стал теперь его царством. Здесь провел он больше года, но отнюдь не в бессильной праздности. Словно из невидимого замка, нападал он на врагов, он и все его окружение питалось добычей,— пока один из верных его друзей не добыл в одной из таких стычек «волшебного ворона» — знамя, в котором Альфред увидел знак своего счастья. Переодевшись арфистом, он отправился в лагерь датчан и очаровал их веселыми песнями, его провели в шатер принца, и он увидел, сколь безмятежна и расточительна, на манер грабителей, жизнь датчан. Тогда он вернулся назад, послал тайно объявить своим друзьям, что он жив, и велел собраться на краю леса. Составилось малое войско, приветствовавшее его радостными криками, стремительно напал он с ним на беззаботных датчан, испуг которых был велик, окружил их и этих военнопленных обратил в своих союзников, заселивших опустевший Нортум-

531

Берленд и Восточную Англию. Король датчан крестился, Альфред усыновил его и первыми признаками мира и тишины воспользовался для того, чтобы упрочить позиции и выступить против врагов, которые огромными толпами бродили по стране и лишали ее последних сил. С невероятной быстротою Альфред навел порядок в полностью расстроенном государстве, отстроил разрушенные города, создал сухопутную армию, а вскоре и флот,— через короткое время 120 кораблей охраняли все побережье страны. При первом известии о высадке противника Альфред спешил на помощь, и вся страна в минуту бедствия подобна была военному лагерю, где всякий знал свое место. До конца жизни ему удавалось предотвращать любые грабительские намерения противника, благодаря ему в стране появились армия и флот, он даровал родине науки и искусства, города, законы, порядок. Он писал книги и был учителем нации, которую защищал. Равновеликий и в общественной и домашней жизни, он строго, как дела и доходы, делил часы суток, и у него хватало времени и для досуга и для королевских щедрот. Через сто лет после Карла Великого он был, возможно, еще более велик, чем Карл, а круг деятельности его, к счастью, был ограниченней; хотя при преемниках Альфреда набеги датчан, да и распри духовенства причинили немало бед Англии, потому что не нашлось среди потомков короля второго Альфреда, то все же не было в Англии недостатка и в добрых королях,— ведь уже была заложена хорошая основа целого; нападения с моря поддерживали в них бодрый боевой дух. Среди добрых английских королей — Адельстан, Эдгар, Эдмунд Железный Бок, и если при последнем из названных государей Англия попала в феодальную зависимость от Дании, то объясняется это исключительно вероломством знати. Кнут Великий был, правда, признан королем, но у этого героя Севера было только два преемника. Англия быстро откололась от Дании, и если датчане позволили спокойно жить миролюбивому королю Эдуарду, то, быть может, это и было несчастьем Англии. Эдуард составлял свод законов, а другие правили за него; норманнские нравы распространялись с французских берегов, и время показалось Вильгельму Завоевателю удобным. Од-на-единственная битва, и он взошел на трон. Он придал стране новый ук-лад. Итак, нам придется ближе познакомиться с норманнами; их нравам не только Англия, но и значительная часть Европы обязана блеском рыцарского духа.

* * *

Уже в самые ранние времена северные немецкие народы, саксы, фризы, франки, плавали по морям, и еще более дерзки были датчане, норвежцы, скандинавы, известные под многими именами. Англосаксы и юты переправились в Британию; когда короли франков, прежде всего Карл Великий, стали распространять свои завоевания к северу, целые полчища немецких народов все более дерзко и смело пускались в море, и, наконец, имя норманнов сделалось именем страшным для мореплавателя, еще более страшным, чем когда-либо на суше имена союзников — маркоманнов, франков, алеманнов и т. д. Мне пришлось бы назвать сотни имен отважных море-

532

ходов, если бы я захотел перечислить героев, прославленных северными поэмами и песнями. Но нельзя не упомянуть имена открывателей новых земель, основателей царств,— поразительно широки просторы, на которых появлялись норманны. Вот на Востоке Рорик¹⁷ (Родерих) со своими братьями — они основали государство в Новгороде и тем заложили основы России; Оскольд и Диар положили начало Киевскому государству, объединившемуся с Новгородским; Рагнвальд, обосновавшийся в Полоцке на реке Двине, стал родоначальником великих герцогов Литовских. На Севере Наддодд бурей пронесся к Исландии, открыл этот остров, а вскоре Исландия стала прибежищем благороднейших норвежских родов (несомненно, самой чистой аристократии Европы), в Исландии сохранялись и умножались северные песни и поэмы, и на протяжении более трех столетий Исландия была столицей прекрасной, свободной, отнюдь не лишенной культуры жизни. К Западу норманны часто бывали на островах, они отчасти и заселяли Фарерские, Оркнейские, Шетландские острова; многими из них долгое время правили норманнские ярлы (графы), так что и на самых удаленных оконечностях своего мира гэлы не чувствовали себя в безопасности от немецких народов. В Ирландии норманны осели уже во времена Карла Великого, когда Дублин достался в удел Олофу, Вотерфорд — Ситрику, Лиммерик — Ивару. В Англии норманны наводили страх на людей под именем датчан; не только в течение двухсот лет они владели, то собственной властью, то как феодом, Нортумберлендом, но и вся Англия была покорна им при Кнуте, Харольде и Хардикнуте. Берега Франции они тревожили начиная с VI века; дурное предчувствие подсказывало Карлу Великому, что его страна много бед претерпит от них, и после смерти его предчувствия эти более чем оправдались. Норманны ужасно опустошали не только морское побережье, но и проникали в глубь Франции и Германии, поднимаясь вверх по течению рек, они положили печальный конец множеству городов и поселений, основанных и Карлом и даже еще римлянами; наконец Рольф, при крещении принявший имя Роберта, стал первым герцогом норманнов, родоначальником не одного королевского дома. Его потомком был Вильгельм Завоеватель, который придал новый уклад Англии; последствия его нововведений втянули Англию и Францию в войну, продолжавшуюся четыреста лет; эта война странным образом связала и перемешала оба народа. Норманны, мужество и удачливость которых почти невероятны, отняли у арабов Апулию, Калабрию, а также на время Иерусалим и Антиохию,— эти норманны были выходцами из основанного Рольфом герцогства, и от него же пошли наследники Танкреда, под конец владевшие короной Сицилии и Апулии. Если рассказывать обо всех совершенных норманнами подвигах — на службе в Константинополе, о путешествиях и паломничествах, во всех странах, на всех морях, вплоть до Гренландии и Америки, то рассказ превратится в роман. Итак, заметим для себя самое главное, что вытекает из их характера и служит нашей цели.