I. Органическое строение предрасполагает человека к способности разума

Орангутан по своему внешнему виду и внутреннему строению похож на человека. Мозг его имеет ту же форму, что и человеческий; у него широкая грудь, плоские плечи, лицо напоминает человеческое, и черепная коробка тоже сложена почти как у человека; и сердце, легкие, печень, селезенка, желудок, кишечник — все у него, как у человека. Тайзон¹* перечисляет сорок восемь моментов, в которых орангутан сходен с человеком и отличен от обезьян; и его умения и даже его пороки и благоглупости, а также и менструации — все определяет сходство его с человеком.

Конечно же, и в восприятии орангутана, и в проявлениях его души должно (пить некое подобие человеку, и если философы ставят его ниже мелких животных, возводящих свои искусные постройки, то, как мне кажется, они ошибаются в выборе меры для сравнения. Бобр строит, следуя инстинкту; вся машина его тела предназначена для этой работы, а ничего другого он не умеет, он не способен общаться с людьми, не способен разделять наши мысли и чувства. А у обезьяны нет уже всецело определенного инстинкта, и способность мышления ее достигает уже рубежей разума — жалких рубежей подражательства. Обезьяна всему подражает — выходит, мозг ее способен тысячекратно комбинировать чувственные представления; ни одно животное этого не может: ни мудрый слон, ни ученая собака; в обезьяне заложено желание совершенствоваться. Однако на это-то она как раз н не способна, двери закрыты перед нею, мозг не способен овладеть связью чужих представлении, не способен, так сказать, сделать своим достоянием то, чему животное подражает. Самке, которую описывает Бонций, свойственна была стыдливость, и она прикрывалась рукой, когда входил кто-нибудь посторонний; она вздыхала, плакала, совершала поступки совсем как человек. Обезьяны, которых описывает Беттель, совместно охотятся, вооружившись палками, и прогоняют прочь слонов, нападают на негров и усаживаются вокруг костра, но не умеют поддерживать огонь. Обезьяна, о которой рассказывает Делябросс, усаживалась за стол, пользовалась вилкой и ножом, сердилась, печалилась

^1* Tyson's Anatomy of a Pygmy compared with that of a Monkey, an ape and man. London. 1751, p. 92 — 94.

82

И вообще выражала все человеческие аффекты. Как внешне, так и в душе обезьяны — человекоподобные существа; это доказывается тем, как любит своих детенышей обезьяна, как воспитывает она их, как приучает ко всем уловкам и проказам обезьяньего племени, какой порядок поддерживают обезьяны в своей обезьяньей республике и во время странствий, как наказывают эти граждане своих государственных преступников; это доказывается и хитростью, и злобой обезьян, что кажется нам забавным, и целым рядом других столь же несомненных черт их характера. Бюффон без пользы растрачивает свое красноречие, пытаясь оспорить подобие внешней и внутренней организации у этих животных; им же самим собранные факты его и опровергают, а подобие внутреннего и внешнего органического строения можно проследить во всех живых организмах, если только верно определить сам принцип подобия.

Итак, чего же недоставало человекоподобному существу, почему же стала обезьяна человеком? Может быть, не хватало ей только языка? Но ведь не раз делали попытки обучить обезьяну языку, и если бы эти существа, всему подражающие, способны были говорить, то, конечно же, они начали бы с того, что передразнивали бы говорящих людей и не стали бы дожидаться особых указаний. Значит все дело в их органах речи? Но и это не так; хотя обезьяны и постигают содержание сказанного, но ни одна обезьяна, как бы ни размахивала она руками, еще не научилась разговаривать со своим господином с помощью мимики и рассуждать по-человечески с помощью жестов. Итак, ясно, что дело в чем-то совсем ином, — двери, ведущие к человеческому разуму, закрыты перед этим печальным образом, и, быть может, живет в нем темное чувство близости дверей — и невозможности проникнуть внутрь.

Но что же так мешает обезьяне? Странно, но, согласно анатомическим данным, все зависит от положения тела. Обезьяна ближе своих собратьев к человеку, потому что сложена так, что может ходить прямо, но все же сложена она не совсем так, и это малое различие отнимает у нее все. Посмотрим на обезьяну, и сама природа укажет нам пути, где искать самые первые проявления начал человеческого достоинства.

У орангутана^2* длинные руки, большие ладони, короткие бедра и большие ступни с длинными пальцами, но большие пальцы на руках и ногах короткие — и Бюффон, перед ним уже и Тайзон называют обезьян четверорукими; получается так, что эти маленькие члены тела слишком коротки, а потому обезьяне недостает твердости, опоры, чтобы стоять и ходить, как человек. Задняя часть тела у обезьяны худая, колени шире, чем у людей, и мышцы, управляющие коленом, сидят глубже, а от этого обезьяна не может стоять вытянувшись, она как бы стоит на согнутых

^2* См. «Kort Berigt wegens de Ontleding van verschiedene Orang-Outangs» (Amsterdam, 1780) Кампера². Мне это сообщение известно только по подробным выпискам в «Геттингенских ученых известиях» (1780), и нужно надеяться, что эта статья вместе с другой — об органах речи у обезьяны — будет включена в Собрание статей этого знаменитого анатома (Лейпциг, 1781).

83

ногах и без конца учится, но никак не может научиться ходить. Бедренная кость висит в своей ямке, не связанная никакими сухожилиями, а кости таза располагаются, как у четвероногих животных; у пяти последних шейных позвонков — острые отростки, мешающие голове двигаться назад-итак, обезьяна не создана для прямохождения, а последствия этого ужасны для нее. Шея у нее становится короткой, ключицы вытягиваются и голова словно торчит между плеч^3*. Передняя часть головы выдвигается вперед, челюсти тяжелые, нос приплюснут; глаза посажены близко. друг к другу, глазное яблоко маленькое, так что почти не видно белка. Зато у обезьяны большой рот, толстый живот, обвислые груди, словно переломленная спина. Уши торчат, как у зверя. Глазницы расположены рядом. Части черепа сходятся не в центре, как у людей, а сзади, как у животных. Верхняя челюсть выдвинута вперед, и межчелюстная кость (os intermaxillare)³ — последнее отличие от человеческого лица⁴*. Ибо по всему положению нижней части головы, по сообразующемуся с положением головы направлению позвоночника обезьяна — животное, как бы ни напоминала она человека.

Чтобы подготовить себя к такому выводу, подумаем, какие лица хотя бы отдаленно напоминают животное. Отчего они кажутся мордой животного? Что так огрубляет их, что лишает человеческого достоинства? Вот что: выдвинутые вперед челюсти, сдвинутый лоб — одним словом, все, что походит на органическое строение четвероногих. Как только смещается центр тяжести, на котором покоится возвышенный свод черепной коробки человека, как только начинает казаться, что голова прямо посажена на плечи, так и зубы выступают вперед и нос сплющивается и кажется носом зверя. Глазницы сходятся, лоб отступает назад и сдавливается с обеих сторон обезьяньим черепом. Голова сверху и сзади заостряется, и черепная крышка уже не столь углублена — все это оттого, что сама направленность формы словно изменена, нет уже прекрасного и ничем не скованного творения человеческой головы, связанного с прямым положением тела человека.

Стоит переместить центр тяжести, и целое обретает красоту и благородство. Выступает вперед глубокомысленный лоб, и возвышается в своем покое и достоинстве благородный череп. Широкий нос животного собирается в одну линию, становится тоньше и изящнее в своем строении; рот отступает назад, он красиво прикрыт и не так уже заметен, губ, как у человека, нет ни у одной, даже и самой умной, обезьяны. Подбородок опускается и образует красивый овал, расположенный в вертикально» плоскости; мягки очертания ланит, и лоб нависает над глазами, и они смотрят наружу, словно выглядывая из священного храма мысли. Отчего

^3* См. изображение этого прискорбного существа у Тайзона.

^4* Изображение этой кости у Блуменбаха — «De generis humani varietate nativa», Tab. I, fig 2. Однако кажется, что не у всех обезьян эта межчелюстная кость представлена одинаково, потому что Тайзон в своем анатомическом сообщении специально упоминает об ее отсутствии.

84

же все это? Только оттого, что форма головы во всем приспособлена теперь к вертикальному положению тела^5*; все внутреннее и внешнее строение теперь таково, что образует перпендикуляр центра тяжести. Кто сомневается, пусть сравнит череп человека и череп обезьяны, тогда не остается и тени сомнения³.