Фазы цивилизации. Умозрительные эксперименты Лема

Перейдем теперь к рассмотрению некоторых идеи из второй половины книги. Частично о них уже шла речь. Здесь полезно еще раз напомнить, что Лем рисует весьма д_а_л_е_к_о_е будущее. Развитие нашей цивилизации он делит на три фазы.

Первая заканчивается сейчас, в эпоху электричества, и тут же начинается вторая. В этой фазе энергетика достигнет высвобождения в двигателях мощностей, сравнимых по масштабу с явлениями природы, и кибернетика будет конструировать все более сложные "системы". Третья фаза - фаза автоэволюции вида Homo sapiens. Ко второй фазе Лем относит значительную часть своих фантастико-гипотетических построений.

Займемся сначала ею... и тут же на нас сыплются слова: имитология, фантомология, пантокреатика, цереброматика, телетаксия и еще, и еще, и еще...

Ахти нам, да где ж словарь?!

"Имитология" - от латинского слова imitatio - подражание. Фантомология - от французского fantom - призрак, видение. (Отсюда Фантомас!)

Пантокреатика - греко-латинский гибрид: пантоз - весь, всякий; creatio - создание, созидание. (Сказать бы короче "панкреатика" - но, увы, панкреатит - воспаление поджелудочной железы!)

Эти слова звучат зазывно, как названья далеких, еще неоткрытых стран. Кажется, будто ты - юнга на каравелле, которую ведет Колумб! Каскара саграда!

Имитология охватывает все материальные процессы и явления как естественные (звезда, извержение вулкана), так и "неестественные" (атомный реактор, цивилизация). "Совершенный имитолог, - пишет Лем, - это тот, кто сумеет воспроизвести любое явление Природы или же явление, какого Природа, правда, спонтанно не создает, но создание которого является реальной возможностью" (гл. V).

Имитология плавно переходит в фантомологию - более позднюю фазу пантокреатики. Фантомология охватывает уже создание процессов, все более отличных от естественных - "вплоть до совершенно невозможных, т.е. таких, которые ни при каких обстоятельствах произойти не могут, ибо они противоречат законам природы" (гл. V).

Начинается она с фантоматики. Это нечто вроде

к_и_н_е_м_а_т_о_г_р_а_ф_а, только с о_б_р_а_т_н_о_й с_в_я_з_ь_ю. Здесь ты

и зритель, и сам себе актер, а иллюзия, тобой создаваемая и переживаемая, совершенна!

Фантоматический сеанс и общая концепция

Фантоматический сеанс описан Лемом в "Возвращении со звезд". Герой - Хэл Брегг - лишь накануне вернулся на Землю, он бродит по парку большого города и попадает в фантомат. И вот он уже в лодке, на бурной африканской реке. Лодку выбрасывает на камни, и он прыгает в воду за упавшей в нее Аэн Аэнис. И... слышит смех окружающих, это иллюзия, он - в фантомате. Этот прыжок заставит потом Аэн Аэнис выпить "перто" - напиток, возвращающий страх...

Это случилось в "Возвращении со звезд", здесь же, в "Сумме", Лем излагает свою общую концепцию - основу творчества (о такой перекличке мы и говорили в начале нашего Опыта). Сначала Лем упоминает о результатах некоторых недавних экспериментов по исследованию "рая" и "ада" в мозгу 40.

Затем он рассматривает "цереброматику", "телетаксию", "фантопликацию"... Страницы, посвященные всем этим "предметам", - одни из наиболее занятных в книге... но не всегда убедительных!

Две математики?

Пантокреатическая деятельность в целом слагается из добывания информации и из ее использования. "Автоматическое" добывание информации войдет, согласно Лему, в имитологию.

"Имитология с помощью бесчисленных процессов... дает нам различные связи, "теории" и свойства явлений" (гл. VII). Но как же создать эти "имитологические машины"? Нужно - "выращивать информацию"! Естественнонаучный генезис этой идеи мы проследили выше. Здесь же мы дадим некоторую оценку самой идеи и того, с чем ее связывает автор.

Схема рассуждений Лема приблизительно следующая. Технология будущего будет руководствоваться математикой будущего. Пользуясь математическими системами, конструкторы смогут производить "наперед заданные миры". Нынешняя математика с ее аналитическими методами и символическими языками, по мнению Лема, не годится для этой цели. Нужна другая математика. Какая же именно? Математика, которую "без всякого формализма реализует оплодотворенное яйцо"; математика, которая "управляет процессами в хромосомах и звездах, обходясь без всяких формализмов". Эта-то "математика" и будет создаваться путем выращивания молекул - носительниц теорий на "информационной ферме".

Рассмотрим эту идею Лема. Надо прежде всего сказать, что ее реализация уже начата... современной математикой. Только вместо "молекул в чане" математики используют "программы в вычислительной машине". И эти программы не столь уж "малы", они "сравнимы по длине" с молекулами нуклеиновых кислот. С микроминиатюризацией машин и с развитием принципов программирования подобные "длины" будут быстро превзойдены. В самом деле, вот что пишет Ф.Крик 41 (один из авторов спиральной модели "ДНК") о длине этих молекул:

"Общая длина цепи ДНК в клетке составляет: для фага Т-4, инфицирующего кишечную палочку Escherichia coli, примерно 2*10⁵ пар оснований; для самой кишечной палочки - вероятно 10⁷, а для человека 2-3*10⁹ в каждой клетке (этого вполне достаточно для миллиона с лишним генов, если считать, что длина каждого гена соответствует нескольким тысячам пар оснований)".

Число хромосом у человека около 50, и, значит, в среднем на молекулу приходится около 10⁸ пар оснований и такое же по порядку число битов информации, ибо пара оснований несет 2 бита.

А вот что пишут о машинах Е.А.Жоголев и Н.П.Трифонов: "Самой быстродействующей машиной в мире в настоящее время является машина Си-Ди-Си-6600, построенная в 1964 г. фирмой "Контрол дэйта корпорейшн" в США, - производительность этой машины превышает 3 млн. операций в секунду. Фактически Си-Ди-Си-6600 является не машиной в обычном понимании этого слова, а целой вычислительной системой, состоящей из ряда машин, работающих в едином комплексе. Центральная вычислительная машина (центральный процессор) имеет оперативную память на ферритовых сердечниках емкостью в 131072 60-разрядных двоичных слова со временем обращения в 1 мксек" 42.

Вдумаемся в эти числа (они на самом деле уже устарели, ибо сейчас действует машина со скоростью 12 млн. операций в секунду!). Емкость оперативной памяти машины равна 131072*60 примерно 6*10⁶ битов. Она превосходит количество информации в ДНК фага Т-4 и приближается к количеству информации в ДНК кишечной палочки. Молекулы такой длины уже можно "записать" в памяти СиДиСи-6600!

Мы, наверно, сильно занизим "цифры", если будем считать, что в каждое десятилетие емкость оперативной памяти машин будет повышаться на один порядок. Но и тогда всего лишь через 30 лет можно будет записать в оперативной памяти машины уже всю цепь ДНК человека! Подчеркиваем - в о_п_е_р_а_т_и_в_н_о_й, т.е. в "быстрой" памяти.

Время обращения в 1 мксек у СиДиСи-6600 означает, что "молекулу" длиной в 10⁶ бит машина может "прочитать" за одну секунду. (Вряд ли натуральные "биохимические считчики" в клетке - рибосомы - считывают наследственную информацию с такой быстротой.) Наконец, быстродействие в 3*10⁶ операций в секунду означает, что "переработка" "молекулы" длиной в 10⁶ бит также будет длиться около одной секунды. Можно думать - и это скорее пессимизм, чем оптимизм, - что к 2000 году аналогичные времена считывания и переработки будут относиться уже к "человеческим" молекулам, т.е. к молекулам "длиною" в 10⁹ битов. (Надо, конечно, учитывать, что память машины должна загружаться не только самой "молекулой", но и программой для ее переработки.)

Еще по прошествии некоторого времени оперативная память машин вместит уже целые "популяции" таких молекул, популяции численностью в 10³, 10⁶, а затем и в 10⁹ "особей". Одна "приличная" цифровая вычислительная машина сможет моделировать запас генотипов всего человечества.

Выращивать информацию можно уже сегодня. Но, быть может, это выращивание еще не начато? Нет! Уже начато! И никаких ограничений типа "формализации" оно не имеет! И на самом деле уже сегодня оно богаче по своим возможностям, чем "химия ДНК". Программы, "эволюционирующие" в машине, уже сегодня самоперестраиваются, ветвятся, производят случайный выбор. И если поначалу машины решали чисто вычислительные задачи, то теперь интенсивно исследуются принципы решения задач эвристики 43.

Выводы

Итак, сама идея выращивания информации вполне здравая. Ее реализация уже началась. Дойдет ли это выращивание до "молекулярного уровня"? По-видимому, дойдет. Примет ли оно формы "эволюции" молекул в чанах или в биосистемах или останется эволюцией программ, т.е. "состояний" машин - систем "типа мозга", покажет будущее.

Все это не вызывает сомнений. Сомненье вызывает взгляд Лема на природу математического "предсказания".

Куриное яйцо. "Математика" хромосом и Эйнштейн

Автор настойчиво, вновь и вновь, обращается к образу оплодотворенного яйца, он пишет:

"Полагаю, что язык биохимии должен будет подвергнуться весьма радикальной перестройке. Возможно, появится некий физико-химико-математичеекий формализм. Но это не наше дело. Ведь если кому-нибудь "понадобится" живой организм, то вся эта писанина будет вовсе не нужна. Достаточно взять сперматозоид и оплодотворить им яйцеклетку, которая через определенное время "сама" преобразуется в "искомое решение"" (гл. VII).

И дальше:

"...Производственный рецепт означает более высокий уровень овладения материальным явлением, чем научная теория; этим объясняется и некоторое (по крайней мере потенциальное) превосходство технологии, которая охотно освободилась бы от существующего главенства науки".

А теперь уж "яйцо" contra Е=mc²:

"Попробуем теперь сопоставить формулу теоретической физики Е=mc² с генотипом оплодотворенного куриного яйца. Чему соответствует "в яйце данная формула, если и ее, и генотип рассматривать как алгоритмы" (гл. VII).

И еще раз "яйцо", чтоб окончательно сразить читателя:

"Так что этому самому куриному яйцу как информационной структуре, предсказывающей будущее состояние, эквивалентна "лишь вся физика с физиками"".

Мы занимаем в этом вопросе "твердую позицию ретроградов".

Нет! Теория была и будет объясняющей! Оплодотворенная яйцеклетка не есть теория! "Физика со всеми физиками" - сложнее "яйца"! Наука всегда дралась за объяснение! Вся армия ученых, движущаяся лавиной, дралась и дерется за объяснение!

Что же касается рецептов типа "развивающегося яйца", то они хорошо знакомы современной математике и физике.

Вывод

Если постулат, третий постулат самого же Лема, о сохранении человеком разумности будет выполнен, то человек будет стремиться к объяснению, к д_и_с_к_у_р_с_и_в_н_ы_м теориям, хотя дать определение дискурсивности еще труднее, чем решить проблему значения.

Такова наша позиция!

Два типа языков

Аналогично двум "типам" теорий Лем вводит в рассмотрение два типа языков. Это - д_и_с_к_у_р_с_и_в_н_ы_й (мыслительный) язык и о_п_е_р_а_ц_и_о_н_а_л_ь_н_ы_й язык (язык действий). Было бы удивительно, если бы Лем вдруг "предпочел" дискурсивные языки. Если бы он стал обсуждать способы "повышения дискурсивности". А здесь есть что обсуждать!

Лем, разумеется, верен себе. Операционный язык - хорошо, мыслительный - плохо!

Мы не станем разбирать всю аргументацию автора в связи с языком; это было бы повторением. Мы разъясним лишь два понятия, к которым он прибегает, - понятие м_о_н_а_д_ы по Г.В.Лейбницу и понятие с_и_н_т_е_т_и_ч_е_с_к_о_г_о а_п_р_и_о_р_н_о_г_о с_у_ж_д_е_н_и_я по

И.Канту.

Лейбниц и субстанция. "Коконы души"

Термин "субстанция" в истории философии обычно служил для обозначения неизменной первоосновы всего сущего, бытие которой постулировалось. Есть м_е_н_я_ю_щ_и_е_с_я с_о_с_т_о_я_н_и_я и с_в_о_й_с_т_в_а, а в противоположность им - говорили философы - н_е_и_з_м_е_н_н_а_я п_е_р_в_о_о_с_н_о_в_а - субстанция. Некоторые философы считали, что такая субстанция - одна, другие - что их две или три. Иные же считали, что таких субстанций много или даже бесконечно много. Эти воззрения получили названия монизма, дуализма и плюрализма.

Плюралистом и был как раз Лейбниц, он верил, что число субстанций бесконечно. А свои субстанции называл "м_о_н_а_д_а_м_и". Вдобавок он считал, что монады не обладают протяженностью, что это, так сказать, метафизические точки. (Мы используем доступное сравнение с материальными точками механики.) Монады были к тому же "простыми". Их единственным атрибутом являлось мышление (тогда как единственным атрибутом материальной точки является ее масса). И, наконец, монады не взаимодействовали друг с другом: Лейбниц говорил, что они "не имеют окон".

Короче, это были эдакие "коконы души", "дифференциалы духа". Но даже и без окон каждая монада обладала способностью отражать всю Вселенную.

Этот образ и привлекает Ст. Лем, чтобы проиллюстрировать чисто мыслительный (скверный!) язык.

За цитатой читатель может обратиться к тексту автора.

Рассел о Канте

Второе понятие, которое мы разъясним, это понятие синтетического априорного суждения по И.Канту (1724-1804). Мы процитируем с некоторыми сокращениями Б.Рассела 44:

"Наиболее важной книгой Канта является "Критика чистого разума..." Цель этой работы состоит в том, чтобы доказать, что хотя никакое наше знание не может выйти за пределы опыта, тем не менее оно частично априорно и не выводится индуктивно из опыта. Априорная часть нашего знания охватывает, согласно Канту, не только логику, но многое такое, что не может быть включено в логику или выведено из нее. Он выделяет два различения, которые у Лейбница смешаны. С одной стороны, существует различие между "аналитическими" и "синтетическими" суждениями, с другой стороны - различие между "априорными" и "эмпирическими" суждениями...".

""Аналитическое" суждение - это такое суждение, в котором предикат является частью субъекта. Например, "высокий человек есть человек" или "равносторонний треугольник есть треугольник". Все такие суждения следуют из закона противоречия: утверждать, что высокий человек не есть человек, было бы внутренне противоречиво. "Синтетическое" суждение - это такое суждение, которое не является аналитическим. Все суждения, которые мы знаем только благодаря опыту, являются синтетическими. Мы не можем просто путем анализа понятий открыть такие истины, как "вторник был дождливый день" или "Наполеон был великим полководцем". Но Кант в отличие от Лейбница и всех других предшествовавших ему философов не допускает обратного, т.е. того, что все синтетические суждения известны только благодаря опыту. Это приводит нас ко второму из вышеуказанных различий.

"Эмпирическое" суждение - это суждение, которое мы не можем знать, кроме как с помощью чувственного восприятия, либо нашего собственного, либо чувственного восприятия тех, чье словесное свидетельство мы принимаем. Факты истории и географии относятся к этому типу; такими же являются законы науки - всякий раз наше знание их истины зависит от данных наблюдения. "Априорные" суждения, с другой стороны, являются такими, которые, хотя они и могут быть извлечены из опыта, когда они известны, имеют, по-видимому, другую основу, чем опыт.

Ребенку, изучающему арифметику, может помочь восприятие двух шариков и двух других шариков, и, наблюдая их вместе, он воспринимает четыре шарика. Но когда он усвоит общее суждение "2+2=4", ему не потребуется больше подтверждения примерами; суждение имеет достоверность, которую индукция никогда не может дать общему закону. Все суждения чистой математики являются в этом смысле априорными".

Это деление Кант создал в рамках своей философии. Характеристику философии Канта - родоначальника немецкого классического идеализма читатель может найти в "Философских тетрадях" В. И. Ленина. Сама же идея Лейбница - Канта о различии аналитических и синтетических суждений продолжает свою жизнь в современной логике.

Вот к каким представлениям кантовской философии прибегает Лем, когда говорит, что организм своими зародышевыми клетками высказывает синтетические априорные суждения. Они "синтетические", потому что н_о_в_ы_е и с_п_р_а_в_е_д_л_и_в_ы_е (так как обеспечивают выживание) и априорные (ибо верны д_о о_п_ы_т_н_о_й   п_р_о_в_е_р_к_и).

Здесь мы приспустим занавес и перейдем к оценке последней главы книги "Пасквиль на эволюцию", а затем и к нашим общим замечаниям и оценкам.

Взгляд Лема. Начало

Речь пойдет об а_в_т_о_э_в_о_л_ю_ц_и_и человека. Сама эта идея вряд ли может вызвать возражения с методологической точки зрения.

Лем рассматривает автоэволюцию с позиций футурологии, он относит ее к третьей фазе цивилизации. Лем выделяет различные ступени автоэволюции. Сначала - "консервативная техника" - пересадка органов и протезирование. Когда Лем еще писал свою "Сумму", эта ступень уже началась.

Около двух тысяч человек в мире живут с пересаженной почкой, делаются попытки пересаживать печень, и, наконец, сенсационные пересадки сердца. Мир, затаив дыханье, следил за выздоровлением Филиппа Блайберга - второго пациента, прооперированного Кристианом Бернардом. На очереди - пересадка целого "блока" сердце - легкое. Медицина обретает свободу пластики. Надпись на воротах заводов Форда "Помни, что Бог создал человека без запасных частей" - начинает устаревать.

Эксперименты доктора Л.Петруччи из Милана по выращиванию человеческих зародышей in vitro потрясают сознание людей. По страницам газет мелькает имя Олдоса Хаксли, а социологи, кибернетики и биологи спорят о социальных и моральных последствиях экспериментов Л.Петруччи. Автоэволюция началась!

Но пока это первая ступень, начало первой ступени. Пока это "одобрение", как говорит Лем, основного "конструктивного плана", данного природой. Вторая, более далекая ступень - реализация программы-максимум биотехнологии, т.е. формирование все более совершенных типов человека. Это растянутый на столетия и тысячелетия план создания "следующей модели" Homo sapiens.

Чтобы начать вторую ступень, надо знать слабые пункты в "конструкторской деятельности" Природы, и Лем дает обзор возможных "обвинений".

Новый персонаж

Зная недостатки, можно начать перестройку. И здесь Лем выводит на сцену еще один персонаж - терапию генотипов.

Мы говорили уже об открытии Менделя и о последующем натиске ученых на проблему жизни. Мы упоминали о работах по расшифровке генетического кода. Терапия генотипов - еще одно следствие из работ Уотсона и Крика.

Идея здесь чрезвычайно проста и наглядна.

Нужно найти специфические "агенты" (скажем, молекулы или вирусы), которые исправляли бы дефектные хромосомы - дефектные нуклеиновые кислоты. Такой "агент" должен был бы "присоединяться" к ДНК, "вырывать" из нее "испорченный блок" и вставлять на его место "исправный".

Подобный "ремонт" может производиться как в отдельных клетках, скажем в наследственных (замена рецессивных летательных генов на "здоровые"), так и в целом организме, т.е. во всех его клетках или в некоторой их части.

Для чего это нужно?

"В настоящее время известно, - пишет Н.П.Дубинин 45, - более 500 болезней человека, причиной которых служат молекулярные нарушения наследственной структуры человека. Среди этих болезней мы встречаем появление скелетных и соединительнотканных дефектов, дефектов мышечной системы, сердечно-сосудистой системы, системы кроветворения, пищеварительной системы, центральной нервной системы, органов чувств, процессов обмена и т.д.".

Речь идет о хромосомных болезнях человека!

Для их лечения и нужна в первую очередь терапия генотипов. Всю же проблему наследственности человека в целом призвана охватить особая наука. Мы скажем о ней несколько слов.

Споры о евгенике

Все началось с сэра Френсиса Гальтона (1822-1911) - кузена Чарльза Дарвина. "Гальтон был глубоко убежден, что со времени афинской цивилизации происходит вырождение человеческой расы, которая нуждается в улучшении путем замены естественного отбора разумным отбором. Дисциплине, которая призвана установить наилучшие условия человеческого воспроизводства, он дал в 1883 г. имя "Евгеника". Для развития этой науки он в 1904 г. принес в дар университетскому колледжу лабораторию, первым бенефициантом которой был Пирсон". 46

А вот что пишет по этому поводу профессор М.Е.Лобашев 47 - стойкий защитник генетики в самые трудные для этой науки годы:

"Термин "евгеника" впервые предложил английский натуралист Ф.Гальтон в 1883 г., понимая под ним учение о "хорошем роде" или "хорошем рождении".

Ф.Гальтон видел пути улучшения людей в поощрении и ограничении определенных браков.

В среде прогрессивной общественности в 20-30-х годах текущего столетия сложилось резко отрицательное отношение к данному разделу науки. Это было вызвано тем, что фашизм в целях оправдания войн и ограбления народов положил в основу своей идеологии расовую "теорию", а средством ее осуществления - так называемую "расовую гигиену".

Расовая теория исходила и исходит из совершенно ложного представления о генетической обусловленности духовного и интеллектуального превосходства одних рас и народов над другими. Более того, этой теорией допускается, что причиной материального и социального неравенства среди одного народа является генетическая неполноценность неимущих классов".

Далее проф. М.Е.Лобашев разбирает научные причины несостоятельности расовой теории. Резюмируя их, он пишет: "Таким образом, для расовой теории не существовало и не существует никакой научной основы. Фашизм проповедует не евгенику как науку, а расовую гигиену, целью которой является уничтожение социально неугодных людей".

Проф. Лобашев продолжает: "В учении о евгенике были допущены принципиальные ошибки, и сам термин был дискредитирован. Однако мы считаем необходимым этот раздел науки восстановить в правах, очистив его от лженаучной шелухи".

И дальше: "В целях управления эволюцией человечества требуется научно обоснованная регуляция ее. Для этого необходима специальная наука - евгеника, предметом которой явилось бы изучение путей и методов особенностей эволюции человека, что осуществимо в полной мере только в условиях социального и экономического равенства людей. В классовом обществе проведение евгенических мероприятий ограничено, так как невозможна полная реализация положительных для общества наследственных потенций людей.

Евгеника должна быть синтетической наукой, основывающейся на изучении биологии человека, генетики, физиологии, анатомии, психологии, эмбриологии, биохимии и на успехах математики. При этом экстраполяция биологических закономерностей на эволюцию человека должна быть согласована с законами развития общества. Евгеника должна создать комплексные методы исследований на основе методов разных дисциплин. К ним могут быть отнесены методы популяционной генетики, санитарной и демографической статистики, медицинской генетики и других наук. Методы евгеники будут совершенствоваться по мере расширения и углубления тестирования генетической потенции человека".

Конечно, можно спорить с проф. Лобашевым о том, стоит ли возвращаться к термину "евгеника", так сильно скомпрометированному. Некоторые биологи склонны отказаться от этого термина.

Как бы то ни было, должно существовать и развиваться научное направление, основанное на точных биологических и генетических знаниях, целью которого была бы оптимизация биологических и психических потенций людей. Его развитие "может быть особенно успешным в условиях социалистического общества, так как при материальном равенстве людей может быть обеспечена полная забота о духовном и физическом здоровье человека".

Проф. М.Е.Лобашев излагает далее осторожную и гуманную программу вмешательства в наследственность человека.

А что мы читаем по этому поводу у Лема? Говоря об автоэволюции, он фактически обсуждает одну из сторон евгеники - терапию генотипов - ремонт хромосом. Автоэволюционные рассуждения Лем ведет с большим, "футурологическим" размахом вплоть до совсем уж гипотетической перспективы - разработать новую модель "разумного существа".

Лем говорит об этой терапии вслед за учеными, которые в связи с успехами молекулярной генетики начинают подумывать о том, как помочь нашей "немощной плоти". Как устранить, скажем, наследственную предрасположенность к заболеваниям печени?

Терапия генотипов, быть может, устранит и рак, загадочность и беспощадность которого вызывает у людей чуть ли не первобытный ужас.

В идее автоэволюции, в терапии генотипов, в частности, и, наконец, в самом исследовании нуклеиновых кислот проявляется гуманизм, высокий гуманизм современной науки! Вместе с Лемом мы четко сознаем ответственность ученого. Избегать крайностей! Чрезвычайно осторожно реализовывать программу помощи! До полного понимания генотипа человека еще далеко, ведь в нем - по оценке Ф.Крика - миллион генов.

Последние замечания

Мы заканчиваем наш Опыт. Мы обсудили многое, но, вероятно, не все. Чтобы оговорить все, нам пришлось бы написать свою "Сумму", а эта задача, признаться, нам не под силу. К тому же надо оставить пищу и другим критикам, и критикам нашей критики. Так мы оставили им великолепную "кость" - религиологические прогулки польского писателя-фантаста, особенно его "экспериментальную метафизику" и "конструирование трансценденции".

Уж для особых педантов мы скажем, что в книге Лема много мелких ошибок и неточностей. Математику "режут глаз" лемовские "алгоритмы", "гомоморфизмы" и "изоморфизмы", машина, "изоморфная амебе", и т.д. Логик отметит, сколь беспомощен Лем в вопросе о формализации, специалисту по теории информации будет досаждать неясность трактовки "информации", а кибернетику - гипертрофия кибернетики. Физиолог может ополчиться на Лема за наивные "коды мозга" или "невральные коды памяти". Специалист по общественным наукам отметит, что утверждение о "произвольности морали" просто неверно (гл. IV). "Потребность в метафизике" (надо помнить о принимаемом Лемом смысле слова "метафизика"!), наверно, вызовет у читателя улыбку и т.д.

Все это, конечно, так, но не будем судить автора слишком строго. Он ведь не социолог, не философ и не кибернетик. Он писатель! И его не устрашило "переплетенье" астрофизики и логики, физиологии и этики, теории информации и философии и т.д. и т.д. "Сумма" написана, и она отчетливо видна в потоках печатной продукции, заливающих Землю. Потоках, которые заставляют нас вспомнить вавилонскую табличку: "Настали тяжелые времена, прогневались боги, дети больше не слушаются родителей и всякий стремится написать книгу".

Мы заканчиваем наш Опыт. Нам хотелось показать механизм творчества писателя, оценить идеи, разъяснить темные места "Суммы". Книга написана крупными мазками, так же писали и мы наш Опыт. Мы пытались "подслушать" перекличку образов и идей. Образов, относящихся к художественному творчеству Лема, и идей, изложенных в "Сумме". Мы стремились также увидеть связи автора с другими исследователями, зыбкие связи людей в стремительном потоке современности.

Были у нас, наконец, и некоторые собственные мысли, собственные точки зрения, иногда прямо противоположные авторским. Мы их не скрывали. И вот, наконец, перед нами наш Опыт, наше оценочное детище. Удался ли он, пусть судит читатель!

Лем - писатель сложный, сложный по языку, по образности, по философии. Все это слито воедино в его творчестве. Мы же пытались расчленить "Сумму", анатомировать по живому. Если наша попытка хоть в чем-то помогла читателю, мы удовлетворены, и вот перед нами уже финал.

Финал

Это финал, читатель! Вскоре ты перевернешь и последнюю страницу нашего Опыта и отложишь книгу в сторону. Ты ошеломлен всем случившимся, признаться, мы тоже ошеломлены! Говорят, что в спорах рождается истина; если это так, если это действительно так, то у тебя в ушах звенит крик Новорожденной. Вот-вот должен упасть Занавес, но в эту последнюю минуту перед тобой парадом-алле проходят причудливые виденья: тени прошлого, блеск настоящего, туманные картины будущего. Процессия, сошедшая с полотен Иеронима Босха!

Вот идет Оккам со своею бритвой, Буридан, ведущий осла под уздцы; шествует странное существо Киборг; пошатываясь, проходят одурманенные зрители Фантомата; стремится вперед Генотип Человека - конструкция из сорока шести хромосом; завернувшись в плащ, проскальзывает таинственная фигура - Его Величество Значенье - инкогнито!; проползают диковинные машины; проходит группа Астроинженеров, сопровождающих Большой Лазер, - завтра они взорвут Звезду...

Процессия все идет и идет, но тут стремительно падает Занавес, и в это мгновенье вновь слышится крик. Где-то в толпе затерялся ребенок, крошечная, только что родившаяся девочка.

Но где же она?

1

См. Г.М.Добров, Наука о науке, изд-во "Наукова думка", Киев, 1966, и сб. "Наука а науке", изд-во "Прогресс", 1966.

2

А.Кларк, Черты будущего, изд-во "Мир", 1966; Дж.Томсон, Предвидимое будущее, ИЛ, 1958.

3

К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., изд. 2-е, т.19, стр.20.

4

К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., изд. 2-е, т.20, стр.295.

5

Словарь иностранных слов, изд-во "Советская энциклопедия", 1964, стр.641.

6

Философский словарь, ИЛ, 1961, стр.645.

7

Порочный круг (лат.).

8

Защищай меня мечом, а я буду защищать тебя пером (лат.).

9

К.Mapкс и Ф.Энгельс, Соч., изд. 2-е, т.2, стр.142.

10

Б.Рассел, История западной философии. ИЛ, 1959, стр.491.

11

См., например, В.В.Иванова, Роль семиотики в кибернетическом исследовании человека и коллектива, сб. "Логическая структура научного знания", изд-во "Наука", 1965.

12

Г.Н.Поваров, Норберт Винер и его кибернетика. Введение ко второму русскому изданию книги Н.Винера "Кибернетика", изд-во "Советское радио", 1968, стр.20.

13

"Быстрее мысли", "Роботы идут" (англ.),

14

См., например, сб. "Проблема ценности в философии", изд-во "Наука",

1966.

15

Это отмечали участники дискуссии, организованной редакцией журнала "Studia filozoficzne" 18 декабря 1965 г. CM. No2 и 3 за 1965 г.

16

Н.И.Тарасов, Море живет, Воен.-мориздат, 1951.

17

См. журнал "Наука и жизнь", 1968, No 8.

18

См. Щ.Еленьский, По следам Пифагора, Детгиз, 1961, стр.204.

19

См. Б.А.Трахтенброт. Алгоритмы и машинное решение задач, изд. 2-е, Физматгиз, 1960.

20

Физматгиз, 1960.

21

Букв. "жизнерадостность здорового животного" (англ.).

22

И.В.Гете, Фауст, перев. Б.Л.Пастернака, Гослитиздат, 1957.

23

М.Таубе, Вычислительные машины и здравый смысл, Миф о думающих машинах, изд-во "Прогресс", 1964.

24

См., например, "Кибернетику - на службу коммунизму", т.5, изд-во "Энергия", 1967.

25

К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., изд. 2-е, т.23, стр.605.

26

Льюис Кэрролл, Алиса в стране чудес, пер. Н.М.Демуровой. Изд. лит. на иностр. языках, София, 1967, стр.178.

27

См. сб. "О сущности жизни", изд-во "Наука", 1964.

28

Ст.Лем, Непобедимый, Кибериада, изд-во "Мир", 1967.

29

См., например, сб. "Вычислительные машины и мышление", изд-во "Мир", 1967, и В.Н.Пушкин, Эвристика - наука о творческом мышлении. Госполитиздат, 1967.

30

См., например, М.М.Бонгард, Проблема узнавания, Физ-матгиз, 1967. В конце этой книги приведен задачник из ста дюжин картинок. Каждая дюжина разбита на две шестерки, и задача состоит в том, чтобы указать, каким общим признаком первая шестерка отличается от второй. Читатель может опробовать себя в качестве перцептрона.

31

См. А.Моль, Теория информации и эстетическое восприятие, изд-во "Мир", 1966.

32

См. А.Черч, Введение в математическую логику, т.1, ИЛ, 1960. Введение.

33

См., например, М.Лифшиц и Л.Рейнхарт, Кризис безобразия, изд-во "Искусство'", 1968, стр.2.

34

Русский перевод выпущен в 1934 г. изд-вом АН СССР.

35

Д.Бом, Квантовая теория, Физматгиз, 1961.

36

О святая простота! (лат.).

37

Заметим, что употребляемые здесь Лемом термины "прагматик", "прагматический" не следует смешивать ни с "прагматикой" в семиотике, ни с "прагматизмом" как философским направлением. Эти слова с греческим корнем удобны, и поэтому им приходится нести на себе большую нагрузку.

38

Б.Рассел, История западной философии, ИЛ, 1959, стр.624-625.

39

Почти дословная формулировка дана, скажем, в книге W.Jаmеs, Pragmatism, N. Y., 1963, стр.98.

40

См. книгу В.Леви, Охота за мыслью, изд-во "Молодая гвардия", 1967.

41

Ф.Крик, К расшифровке генетического кода, сб. Живая клетка", ИЛ,

1962.

42

П.А.Жоголев, Н.П.Трифонов, Курс программирования, изд-во "Наука", 1967, стр.352.

43

См., например, сб. "Вычислительные машины и мышление", изд-во "Мир", 1967, и М.М.Ботвинник, Алгоритм игры в шахматы, изд-во "Наука", 1968.

44

Ор. cit, стр.723-724.

45

Н.П.Дубинин, Молекулярная генетика и действие излучения на наследственность, Атомиздат, 1963, стр.160.

46

П.Фресс, Ж.Пиаже, Экспериментальная психология, изд-во "Прогресс",

1966.

47

М.Е.Лобатев, Генетика, Изд. Ленингр. университета 1967. стр.714 и сл.

К СОВЕТСКОМУ ЧИТАТЕЛЮ

Советский читатель хорошо знает и по достоинству оценил произведения польского писателя-фантаста Станислава Лема. В его книгах нас восхищало и мастерство автора в создании захватывающих и увлекательных фантазий, которые, как правило, берут свое начало от существующих и предвидимых достижений науки, и его тонкий юмор, и искусная стилизация в его кибернетических и космических сказках.

В предлагаемой вниманию читателей книге С. Лем предстает перед нами в новом качестве - как мыслитель, ставящий перед собой задачу заглянуть в будущее человечества, представить себе картины возможного развития цивилизаций. Причем, в отличие от большинства современных "футурологов", он не пытается предугадать хронологию тех или иных открытий и изобретений, он рассуждает в более широком, интегральном смысле.

"Сумма технологии" - это широкое полотно, на котором рисуются картины возможного развития человеческой - да и не только человеческой - цивилизации в крупных временных масштабах. При этом Лем - и это естественно для писателя-фантаста - простирает свой анализ столь далеко, что вторгается в области, которые практически являются полем деятельности не столько ученых-специалистов, сколько мыслителей, которые по нынешнему развитию науки и техники, по тенденциям, прослеживаемым в современности, стремятся предугадать развитие цивилизации (точнее, цивилизаций) на сотни и тысячи лет вперед. При всей сугубой проблематичности таких прогнозов-полуфантазий они имеют и известную научную ценность, так как исследуют пределы возможного с точки зрения наших современных представлений.

В центре раздумий польского писателя - судьбы цивилизаций, те трудности, которые сегодня мы можем усмотреть в их будущем развитии, - в частности, трудности, вытекающие из экспоненциального роста научной информации, стремительного нарастания масс и энергий, с которыми приходится иметь дело людям, усложнения во всех сферах жизни общества, взрывообразного роста численности населения нашей планеты. Не поддаваясь пессимистическим настроениям, распространенным в некоторых кругах ученых и писателей Запада, Лем занимает здесь оптимистическую позицию, выдвигая в качестве путеводной нити прогресса цивилизаций в крупных масштабах времени тезис "Догнать и перегнать природу!" Такой подход естественно вводит в круг раздумий писателя широчайший спектр вопросов: сопоставление биологической и технологической эволюций, биотехническую деятельность цивилизаций, "космогоническое конструирование", связанные со всем этим вопросы морального порядка и многое другое. Читатель несомненно заметит в книге сильный кибернетический акцент: информационно-кибернетический "срез" охватывает диапазон от проблем автоматизации интеллекта до проблем науки о знаковых системах - семиотики.

В своих гипотетических построениях Лем стремится строго ограничиваться лишь такими построениями, которые не противоречат научным методам и установленным данным естествознания. Такой подход приводит его к отрицанию исключительности судеб Земли и ее космического окружения. Вообще "космические масштабы" - во временном и пространственном смыслах - характерны для полета лемовской мысли.

Внимание польского писателя направлено прежде всего на рассмотрение путей эволюции "технологии" цивилизации, обусловленных состоянием знаний и социальной и биологической средой способов реализации целей, которые ставит общество. При этом вопросы будущего развития человеческой "технологии" он связывает с положением человека в Космосе. А это приводит к вопросу: "Разумная жизнь - случайность или закономерность для Вселенной?" Привлекая идеи и достижения кибернетики с ее понятиями о гомеостазе, обратных связях, иерархичности построения программ управления и т. п., Лем приходит к выводу о закономерном характере возникновения цивилизаций. Интересуют Лема и различные варианты их возможного существования; длительность цивилизаций во времени; вероятность их одновременности, в частности, в технологической фазе; частотность их во Вселенной; возможные расстояния между ними и проблема космической связи и др. Весьма остро ставит писатель проблему судеб цивилизаций; при этом к оптимистическому тезису о колоссальных возможностях развития сообществ разумных существ Лем присоединяет принципиально важное положение о множественности путей их вероятного развития.

Развитие цивилизации имеет много аспектов. Один из них - будущность цивилизации с точки зрения развития в ней науки. Лем отмечает, что ключ к мощи цивилизации - в массах энергии, которыми она может располагать, а ключ к овладению энергией - в информационной мощи общества. Человек ведет, говорит Лем, стратегическую "игру" "Цивилизация - Природа". Именно овладение информационными процессами откроет человечеству путь к победе в этой "игре". Путь, ведущий к этой цели, в самых общих чертах виден уже сейчас: это путь создания кибернетических усилителей интеллекта, путь "интеллектроники". При этом Лем - блестящий фантаст - остается на почве принципиально важного тезиса об информационных кибернетических машинах как орудиях человека. Проблема "машина и человек" перерастает у него в более общую проблему соотношения естественного и искусственного в развитии цивилизации, в технологии. Интересны его соображения о том, что в поступательном ходе цивилизации искусственное постепенно утратит свое положение "эрзаца" и проявит свое превосходство над естественным.

Будущее принесет с собой новые открытия в науке, новые достижения в технике, и, значит, новые научные термины. Трудно сегодня усмотреть, какими они будут. Лем пытается это сделать - быть может, потому придуманные им "имитология", "фантомология", "фанто-матика" и многое другое в том же роде менее обоснованы, чем остальные разделы книги, и носят, с моей точки зрения, печать искусственности. Однако за ними кроется вполне осмысленное и достойное размышлений содержание. Если отвлечься от упомянутой терминологической стороны дела, то в рассуждениях Лема о технологии будущего мы видим постановку и осве' щение если не очень актуальных сегодня, то во всяком случае интересных, имеющих право на существование соображений и гипотез. В применении к столь отдаленному будущему, в которое пытается проникнуть Лем, вполне разумно, например, различать конструкторскую деятельность людей в такой ее форме, которая опирается на познанные основные законы и объекты природы, и в той форме, которая стремится воплотить в бытие абстрактные теоретические структуры, вырастающие, прежде всего, на почве математики. А воздействие на мозговые процессы людей и, следовательно, на их сознание путями, которые минуют обычные, то есть биологически сформировавшиеся, каналы связи мозга - разве эта возможность не заслуживает рассмотрения?! Имеют свой смысл и мысленные эксперименты Лема, где он стремится проанализировать возможное для цивилизации будущего введение человека в мир ситуаций, нереальность которых он не может обнаружить. Вполне представимы цивилизации, в которых разрешены достаточно радикальные операции над мозгом; цивилизации, в которых станет явью присоединение нервных путей одного человека к таким же путям другого. Тогда, например, тысячи людей смогут видеть марафонский бег спортсменов глазами самого бегуна. Возникающие отсюда моральные проблемы - проблемы сохранения индивидуальности личности, допустимых пределов "отождествления" личностей или их "переделки" - отнюдь не носят характер досужих домыслов, коль скоро мы допускаем возможность активного вмешательства человека в нервно-физиологический субстрат его психической деятельности.

Очень интересна идея Лема положить в основу анализа возможных путей развития цивилизаций сравнительный анализ биологической и технологической эволюций. Такой анализ не только позволяет увидеть много нового - и неожиданного! - в эволюции технологии цивилизаций, но и логически подойти к проблеме "реконструкции" - усовершенствования с каких-либо точек зрения

- самого вида Homo sapiens. С методологической точки зрения не может вызвать никаких возражений прогноз Лема, что наступит время, когда человек активно и с полным знанием дела вмешается в глобальный ход эволюции и займется переделкой собственной природы. Конечно, в этом вопросе надо избегать крайностей, это отнюдь не перспектива сегодняшнего или завтрашнего дня. Однако биоконструирование становится фактом уже на наших глазах, и не удивительно, что Лем отводит ему важное место в своем прогнозе будущего технологии и эволюции человечества.

Это краткое обращение к отечественному читателю - не предисловие к книге. Оно не претендует на ее анализ или оценку. Просто мне хочется привлечь к этой книге внимание читателя и подчеркнуть, что научное прогнозирование имеет право на существование не только тогда, когда речь идет о ближайшем будущем, но и тогда, когда стараются заглянуть в будущее, занятие которым было до сих пор почти исключительно прерогативой художественной фантастики.

АКАДЕМИК В. В. ПАРИН

2 августа 1968 г.