МОДЕЛИ ПРОПАГАНДИСТСКОЙ КОММУНИКАЦИИ

Тэйлор называет наш век веком пропаганды. Сегодняшний мир ощутил существенную силу информационных кампаний, связанных с разнообразными психологическими операциями.

Уже Р. Никсон считал, что доллар вложенный в пропаганду, важнее десяти долларов, вложенных в вооружение, поскольку он начинает работать сразу же. При этом в качестве целей может выступать как массовое сознание, так и сознание индивидуальное, когда, например, могут относиться специальные методы дистанционного воздействия на какого-нибудь лидера.

Резко возрос объем информации, которую граждане стали получать вне контроля своих национальных правительств.

Информация начинает нести в себе как созидательную, так и разрушительную силу, но гораздо в более значительной степени, чем это было ранее.

Одновременно возросла роль публичной информации в принятии политических решений, в результате чего сфера политики стала намного публичнее и намного более управляемой.

Во время Второй мировой войны вопросы стратегического обмана противника не были столь актуальными, поскольку большее внимание уделялось военной силе, а не слухам.

Информационные операции направлены на поддержку военных действий и отсчитываются от их успешности/неуспешности.

В техническом плане информационная война уже началась. Выросший в качестве потенциального плацдарма Интернет предоставляет для этого все условия, откуда следует концентрация усилий на защите информационных сетей от несанкционированного проникновения.

Однако информационная война велась в мире и при отсутствии компьютеров, использовались слухи (войска Чингисхана). Просто сегодняшняя зависимость цивилизации от информационной составляющей сделала ее гораздо более уязвимой в этом отношении. Дополнительно влияет на ситуацию и принятая сегодня модель общества как принципиально открытого.

В качестве рабочего мы будем опираться на определение информационной войны как коммуникативной технологии по воздействию на массовое сознание с долговременными и кратковременными целями,

Целями такого воздействия на массовое сознание является внесение изменений в когнитивную структуру с тем, чтобы получить соответствующие изменения в поведенческой структуре.

Информационная война должна рассматриваться в качестве одного из базовых понятий военно-коммуникативных исследований. Резкое изменение целей, картины мира получателя может рассматриваться как определенное информационное вторжение, представляющее опасность для получателя. Вот это состояние опасности возрастает при переходе от воздействия на индивидуальное к воздействию на массовое сознание, т.к. считается, что массовое сознание консервативно и служит определенным стабилизатором ситуации.

Таким образом, в качестве одной из базовых составляющих воздействия в рамках информационной войны должна стать опора на когнитивную модель мира, на способы обработки информации человеком. Одновременно базовой составляющей этого направления должен стать поиск определенных уязвимых мест в когнитивной модели, опираясь на которые можно проводить поведенческие изменения.

Для потребителя информации имеет значение не только сама информация, но и ее источник.

В период информационных войн особую роль играет "дестабилизующая информация".

Как видим, информационные войны имеют в качестве своих целей введение определенных элементов неуправляемости социальными системами. Неуправляемости — с точки зрения целей самих этих систем. Перевод на новые модели поведения сам по себе достаточно опасен, особо опасным для социальной системы он становится тогда, когда в управление включается мощный внешний источник воздействия.

Наративная, тестовая, литературная модели

Модель Александра Пятигорского (текстовая)

Каждый текст, считает он, создается в определенной коммуникативной ситуации связи автора с другими лицами, а воспринимается в зависимости от времени и места в бесчисленном множестве объективных ситуаций. “Для письма время функционально не значимо; наоборот, основная тенденция корреспонденции — предельное сокращение времени. Для заметки в записной книжке время не значимо. Заметка не рассчитана на пространственную передачу — она должна остаться в том же месте; для данного момента она бессмысленна”.

В концепции А. Пятигорского особое значение придается позиции наблюдателя, только в этом случае у него возникает семиотическая ситуация. “Если внешний наблюдатель отсутствует, тогда то, что мы имеем, будет не семиотической ситуацией, а “событием”, которое не может быть истолковано в терминах “знака”, то есть семиотически”. Знак рассматривается им как составляющая процесса интерпретации. То есть объективная сторона знака может обнаружить себя не иначе как через внешнего наблюдателя.

Наше время характерно для А. Пятигорского еще одной особенностью по отношению к текстам — происходит релятивизация священных текстов религий (сосредотачивались на тексте как на источнике объективной информации о религии).

Таким образом, мы прошли с А. Пятигорским от его рассмотрения текста как сигнала до сакрального текста, которого ожидает разрушение, когда он начинает рационально анализироваться.

Текст в другом исследовании А. Пятигорского характеризуется такими аспектами:

а) текст как факт объективизации сознания;

б) текст как интенция быть посланным и принятым, это текст как сигнал;

в) текст как “нечто существующее только в восприятии, чтении и понимании тех, кто уже принял его”, отсюда следует, что ни один текст не существует без другого, у текста есть важная способность порождать другие тексты.

Отвечая на вопрос “Что такое мифология?”, А. Пятигорский дает такую формулу: герой “является необыкновенной личностью с необыкновенным поведением (типологический аспект); его действия и приписываемые ему события составляют определенную специфическую конфигурацию внутри сюжета (топологический аспект) и, наконец, он и другие личности и существа, входящие в сюжет, а также их действия, события, обстоятельства и все, что с ними происходило, даны нам посредством и в виде определенных специфических моделей (модальный аспект)”.