В. НЕФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СИСТЕМА, ИЛИ ДИСКУРС СУБЪЕКТА

I. Маргинальная вещь — старинная вещь

Имеется целая категория вещей, которые по видимости не укладываются в проанализированную выше систему. Это вещи уникальные, диковинные, фольклорные, экзотические, старин­ные. Они как будто противоречат требованиям функциональной исчислимости, соответствуя желаниям иного порядка — выра­жать в себе свидетельство, память, ностальгию, бегство от дей­ствительности. Возникает соблазн усмотреть в них пережиток тра­диционно-символического строя. Однако, при всем своем отли­чии, такие вещи тоже включаются в современную цивилизацию и в рамках ее обретают свой двойственный эффект.

ЭФФЕКТ СРЕДЫ: ИСТОРИЧНОСТЬ

Фактически они даже не занимают в системе особого места: просто функциональность современных вещей становится историч­ностью в вещах старинных (или маргинальностью — в вещи-ди­ковинке, экзотичностью — в вещи первобытной), отнюдь не пе­реставая при этом выполнять системную функцию знака. Среди знаков прежних культурных систем наибольшее развитие полу­чает, по сути, «природность», «природная» коннотация. Описан­ная выше зажигалка уже мифологизирована своей отсылкой к морю, но она все-таки еще для чего-то служит; старинная же вещь чисто мифологична, отсылая к прошлому. Она лишена какого-либо выхода в практику и явлена нам исключительно затем, что­бы нечто означать. Она неструктурна, отрицает структурность в принципе, знаменует собой совершенное отречение от первич­ных функций. Однако же она не является внефункциональной или просто «декоративной», и в рамках системы у нее есть впол­не специфическая функция: ею обозначается время¹.

¹ Здесь мы ограничимся лишь анализом «старинных» вещей, состав­ляющих наиболее наглядный образец вещей «внесистемных». Очевидно, од­нако, что подобному анализу на тех же самых основаниях могут быть подвер­гнуты и другие категории маргинальных вещей.

83

Система «среды» развертывается вширь, но она стремится быть целостной, и поэтому она должна вобрать в себя всю сложность жизни, включая такое важнейшее ее измерение, как время. Разумеется, в старинной вещи ухватывается не реаль­ное время¹, а лишь его знаки, культурные индексы. Они аллегоричны и тем самым не противоречат организации це­лого: здесь все осуществляется через знаки, от них не усколь­зает ни природа, ни время. Но время не так легко, как приро­да, поддается абстракции и систематизации. В нем заключено жизненное противоречие, которое плохо интегрируется в ло­гику системы. Именно эта «хроническая» несистемность и чи­тается в зрительной коннотации старинных вещей. Если кон­нотация природности умеет быть тонкой, то коннотация «ис­торичности» всегда грубо бросается в глаза. Старинная вещь всегда как бы «подпирает стену»; будь она сколь угодно краси­вой, она все равно остается «эксцентричной», и даже при всей своей подлинности в чем-то кажется подделкой. Да она и дей­ствительно подделка, постольку поскольку выдает себя за под­линную в рамках системы, основанной отнюдь не на подлиннос­ти, а на абстрактно-исчислимом знаковом отношении.