Вопрос: принцип культурной обусловленности теоретико-познавательных воззрений

Как и вся философия, теория познания несет на себе отпечаток культуры, в которой она существует и развивается. Влияние культурной среды (а если брать культуру во временном измерении, то надо говорить о культурной эпохе) на постановку и решение вопросов, касающихся человеческого познания, столь значительно, что обойти его вниманием означало бы исказить теорию познания. Идея культурно-исторической обусловленности познания как общее положение вроде бы никем не оспаривается, но одно дело констатировать зависимость познания от культуры и совсем другое - положить ее в основание теории познания в качестве базисного принципа ее построения.

Тех, кто настаивает на принципе культурной зависимости познания, не так уж много. Одна из крупных величин среди них немецкий мыслитель О.Шпенглер, может быть, он один из первооткрывателей этого принципа.

Итак, необходимо осознание того факта, что если материалом для построения гносеологической концепции служат тексты только европейских мыслителей, то она и будет гносеологией европейской традиции. И это сразу накладывает ограничения и снимает неоправданные претензии на судейскую роль европейской гносеологии, вряд ли она имеет право отвергать, например, столь характерный для восточной философии религиозно- мистический способ познания только на том основании, что он не укладывается в схемы познания по Канту или потому что его нельзя подвергнуть феноменологической редукции.

Теория познания только тогда вправе претендовать на теоретическую полноту (полноценность), когда она учитывает опыт гносеологических исканий представителей самых разных культур. Это требование у того же Шпенглера заявлено таким образом: наряду с некоторыми факторами несомненно широкого значения, которые, по крайней мере по видимости, не зависят от принадлежности познающего к той или иной культуре или столетию, в основе всякого мышления лежит еще иная необходимость формы, которой человек подчинен как член вполне определенной, и только этой культуры.

- теория познания может быть выстроена только через сравнительный анализ культурно-исторических стилей познания. На резонно возникающий вопрос, что же в таком случае понимать под культурой, можно дать такой ответ - это способ жизнетворчества субъектов исторического процесса (отдельного человека, этнической общности, суперэтноса и пр.) Мне представляется, что при такой трактовке культуры мы близки шпенглеровскому ее пониманию, а он включает в тело культуры поступки и настроения, религию и государство, искусство и науки, народы и города, экономические и общественные формы, языки, право, обычаи, характеры, черты лица и одежды. Чтобы не возникало впечатление о Шпенглере, как единственном провозвестнике принципа культурной зависимости теоретико-познавательных воззрений, сошлюсь на отечественного мыслителя - Н.Я.Данилевского, который в своей книге Россия и Европа писал о неизбежном влиянии культурно-исторической среды на стили и механизмы познавательной деятельности.

Вопрос: взаимосвязь принципов исторической и культурной обусловленности теоретико-познавательнх воззрений.

Культурно-историческую зависимость теоретико-познавательных воззрений мы попытаемся проследить, обратившись к основным этапам развития европейской гносеологической традиции - античному, средневековому, возрожденческому, а также этапам нового и новейшего времени. Кстати говоря, по Шпенглеру, это будут не просто этапы, а самостоятельные культуры.

В осмыслении реального познавательного опыта гносеолог вынужден обращаться к исследованиям историков, культурологов, антропологов, религиоведов, психологов и целому ряду представителей других областей знания, поскольку замыкание только на философских текстах ( даже при учете того, что философия является проводником ко всей культуре в целом) чревато воспроизведением познавательных структур не безмолвствующего большинства, а философствующего меньшинства.

Объективированно-рационалистический способ познания не составляет всей полноты познавательного опыта европейского человечества. Свидетельством тому служат дошедшие до нас в последнее время тексты великих немецких мистиков - Парацельса, Беме, Экхарта, Силезиуса, Баадера и др., которые в своем творчестве выразили иной способ постижения мира, присутствовавший в эту эпоху. Это же подтверждает, скажем, и такой любопытный феномен новоевропейской культуры, как романтизм.

При такой установке мы попросту можем многое не замечать в современных познавательных структурах. Скажем, сводя природу познавательной деятельности только к трактовке ее как исследования окружающего мира, вносящего всякий раз элементы принципиальной новизны ( что как раз и характерно для новоевропейской гносеологии), мы упускаем существенно важные моменты, разработанные в античной и средневековой философии. Они позволяют дополнить отмеченную выше трактовку характеристиками познания и как припоминания (Платон, Августин), и как научения ( что отвечало духу средневекового менталитета).

три уровня познавательной активности. Первый уровень - это реальные и одновременно анонимные познавательные структуры (=менталитет), свойственные в данный исторический отрезок времени молчаливому большинству; второй уровень познавательная деятельность философов вполне конкретных лиц, выливающаяся в их философские учения , которые возникли в этот же период времени и по-своему выражают менталитет эпохи (представляя через многообразие философских концепций богатство и полноту реального познавательного опыта данного среза времени и выражая с помощью специальных понятий этот реальный познавательный опыт; и, наконец, третий уровень - это те способы познания, которые в ходе изложения нам удастся выявить через анализ, обобщение и взаимное соотнесение двух выше названных уровней, реализуя поставленную перед собой цель обнаружить истоки и трансформацию гносеологической тематики, которую мы соотносим с современной теорией познания.