Проблема классификации наук

Наука и религия человечества.

Наука – высшее достижение человека, она противопоставляется и метафизике, и религии.

Конт сошел с ума, придумал религию, где вместо Бога взял человечество.

В апреле 1845 года Конт познакомился с Клотильдой де Во, женой одного лишённого прав преступника, и вступил с ней в тесную связь. Это была 30-летняя женщина, обладавшая всеми теми качествами, которых недоставало госпоже Конт. Близкие сношения Конта с Клотильдой продолжались ровно год, до её смерти, после чего восторженная любовь Конта к этой женщине перешла в мистический культ, сделавшийся настоящей основой новой «позитивной» религии. Душевный переворот, произошедший в Конте под влиянием знакомства с ней, а потом — её смерти, выразился, главным образом, в перемещении центра тяжести его жизни и мыслей из научной сферы в религиозную. Такой характер имеет второе его большое сочинение, которое он сам считал главнейшим своим трудом — «Система позитивной политики» (4 тома, 1851—54). Он приходит к выводу, что без религии общество невозможно. Роль новой религии должна некоторым образом выполнять наука. Самого себя он начинает считать как первосвященника новой религии человечества, разрабатывает детали соответствующего культа. Это позитивная версия христианской религии, правда, уже без Христа. Это религия человечества в целом, которое воспринимается как единое «великое существо». Был и аналог Богородицы – культ Клотильды де Во.

Вопрос 14

Позитивизм I (продолжение): Милль и Спенсер. Дж. Ст. Милль: индуктивная логика и критика силлогизма; последовательно эмпирическая концепция математики. Универсальный эволюционизм Г. Спенсера.

Джон Стюарт Милль(1806-1873гг) – известный английский мыслитель и экономист. В области философии самым замечательным произведением М. является его «Система Логики» (1843г). С 1841 г. состоял в переписке с Огюстом Контом, философские и социологические взгляды которого оказали на него глубокое влияние.

Идеи И. Канта критического периода (конец XVIII века) являются очень популярными в XIX веке. Многие философы отстаивали различные версии априоризма. С другой стороны, в связи с развитием наук весьма известны различные эмпирические представления, особенно в Англии. В результате, мыслители, разделяя идеи Канта об априорном познании и восхищаясь успехами эмпирической науки, пытаются найти некоторый компромисс между ними. Это либо последовательные эмпирики, либо последовательные априористы. В этом смысле Милль последовательный эмпирик.

Милль развивает теорию индукции, пытается придать самой процедуре индуктивного обобщения статус законности. Он предлагает классификацию методов индуктивного обобщения, которая рассматривается до сих пор.

Милль разрабатывал теорию индукции. Индуктивный вывод – переход от единичного к общему, а силлогистический вывод – переход от общего к единичному. Например, возьмём два факта: «Сократ — человек» и «Все люди смертны». Силлогизмом этих двух фактов будет «Сократ смертен». Милль выделял 4 метода обобщения:

1) Метод сходства (а похоже на б, а б похоже на ц, значит все они похожи)

2) Метод различия (неА похоже на неБ, значит А и Б похожи)

3) Метод остатков (АБ => XY, A => X, значит B => Y)

4) Метод сопутствующего изменения. (изменения в А сопутствую изменению в Б всегда и систематично, значит A есть причина Б)

Милль полагает, что на самом деле никакого вывода от общего к единичному в данном случае не делается. С его точки зрения, мы обычно заключаем от единичного к единичному. Например, Гомер умер, Одиссей умер, и еще умерли 150 человек. Значит, и Сократ тоже умрет. А фраза «все люди смертны» лишь удобный и компактный способ выразить это.

Милль не принадлежит к числу неограниченных приверженцев индуктивного метода, как большинство английских философов эмпирической школы, которые признавали особый статус математики. По его мнению, математика такая же индуктивная наука, как и все остальные. Он уравнял ее статус. Геометр говорит о некоторых объектах, обобщенных из опыта, а расхождения с реальным миром говорят о неточности математики.

Кант настаивал, что примеры, которые приводит Милль (например, две прямые не могут замыкать пространство (через две точки проходит ровно одна прямая), являются синтетическими и априорными. Синтетичность обозначает некоторые свойства, которые не содержатся в определении предмета, а априорность – необходимость и всеобщность. 7+5 = 12. Милль, как эмпирик, считал, что никаких синтетических априорных суждений нет. Здесь стоит вопрос об ассоциации идей. Он пытается занимать эмпирико-индуктивную точку зрения. Для него математика является естественной наукой, так как он считает, что в основе простейшей математики стоят общие ассоциаоции людей. Связь различных идей может быть разной прочности. Ассоциации идей, которые относятся к математике, весьма и весьма прочные.

Герберт Спенсер(1820-1903гг) – английский философ и социолог, один из родоначальников эволюционизма. В 1852, за семь лет до публикации «Происхождения видов» Ч. Дарвина, Спенсер написал статью «Гипотеза развития», в которой излагалась идея эволюции, во многом следовавшая теории Ламарка и К. Бэра. Будучи философом, Спенсер говорит об универсальной эволюции, пронизывающей все. Впоследствии он признал идею Дарвина о естественном отборе как один из факторов эволюции (он автор термина «выживание наиболее приспособленных»).

Спенсера считают основателем органической школы в социологии. Социальный эволюционизм: и общество, и различные социальные образования тоже начинают рассматривать подобно биологическому организму. Человек понимается как эволюционирующее существо, его деятельность должна быть соотнесена с эволюционными представлениями. В частности, познание, которое осуществляет человек, тоже начинает пониматься в контексте эволюции. Например, как некий инструмент, который вырабатывает человек во время адаптации в среде обитания. Особенности человеческого познания погружаются в биологический контекст. Однако неумолимый ход эволюции делает адаптацию «не случайностью, но необходимостью».

Вопрос 15

Позитивизм II: Эмпириокритицизм Р. Авенариуса и Э. Маха. Критика опыта и чистый опыт. Интроекция и концепция нейтральных элементов опыта. Радикальный эмпиризм У. Джеймса: критика удвоения мира. Функционализм в понимании отношений элементов опыта. Дескриптивизм науки. Принцип экономии мышления. Второй позитивизм. 2 имени: Рихард Авенариус, Эрнст Мах.

Р. Авенариус. Авенариус писал сложно для восприятия. Идеи направления известны за счет Маха (он был авторитетен, как ученый). Начнем с Авенариуса. Второй позитивизм называют также эмпириокритицизмом, иногда махизмом. Первый термин употребляют чаще. Он введен Авенариусом. Он сформулировал основные позиции раньше Маха. При «кальке» с немецкого эмпириокритицизм – критика опыта. Авенариус учился в Германии, но его профессиональная деятельность связана с Цюрихским университетом. В 1877-1896 преподавал там индуктивную философию. Главная работа – «Критика чистого опыта» 1888-1890-е года. На русском нет. Есть подробный конспект Луначарского этой работы.

Прослеживается прямая аллюзия на критики Канта. Авенариус предлагает вернуться к естественной концепции мира. С одной стороны есть некие данные (воспринимается нами, что мы думаем по этому поводу), индивиды (больше 1, в отличие от Декарта) – те, кто воспринимают, думают. То, что относится к чистому опыту уже выражено языком (формализовано). Индивиды формулируют некие оценочные суждения. Все это – материал к критике. Главная идея – очистить понятие мира от всяких фикций, фантазий, метафизики. Мир состоит из индивидов, среды, множества отношений между ними. Эта естественная концепция мира для него. Он против различения психического и физического. Это также одна из центральных идей Маха. В картине мира опыт есть непрерывная цепь жизненных реакций организма на среду (сродни Спенсеру – органическая школа социологии (люди подобны другим живым существам, наши знания о мире – результат адаптационной деятельности человека по выживанию в среде), Дарвину). Авенариус предлагает перестать говорить о нормальном и ненормальном опыте (бред, сновидения против твердых знаний). Невозможно расцепить индивида и его среду обитания. Нет среды, как нечто независимого от индивидов. Схоже с законом физики о присутствии наблюдателя, принципиально меняющего наблюдаемую среду. Что представляют собой элементы среды? Есть характеристики, даваемые индивидом: приятное, неприятное и т. д. Это и есть сфера деятельность первого опыта. Зеленое – это психическая или физическая характеристика. Для Авенариуса это различение нерелевантно, вторично. Оно не возникает само собой в естественной концепции мира, его придумали философы. Чистый опыт не зависит от этого разделения.

Еще один важный момент: принцип экономии мышления. Для автора он вытекает из адаптации к среде. Если наше мышление – продукт адаптационной деятельности, то оно чрезвычайно экономно. Это биологически выгоднее.

Интроекция – это разлом искусственным образом естественного мира на внешнее и внутреннее, бытие и существование, тело и душу, объект и субъект. Если мы рассуждаем, исходя из интроекции, то дело наше плохо. Нам не удастся привести продукты своей мысли в согласие с опытом. Надо отказаться от интроекции.

Концепция нейтральных элементов опыта. Нейтральный элемент — «следы на сетчатке», нельзя разделить субъект и объект.

Эрнст Мах. В первую очередь связан с Веной, где преподавал философию. Центром неопозитивизма, третьего позитивизма будет Вена (венский кружок, во главе уже не он). Мах известен, как физик (число Маха, конус Маха, принцип Маха, критика ньютоновской механики). У него есть книга по механике с критическими очерками о ее развитии.

Основные философские произведения Маха – «Анализ ощущений» – 1885 год и «Познание и заблуждение» – 1905 год. Мах был настолько популярен в начале 20-го века, что все его работы были переведены на русский язык. Часть книг переиздана в последние годы (в том числе и эти 2 книги).

Мах – сторонник феноменализма, как и все представители позитивизма. Единственное, с чем мы имеем дело – явления. Первая концепция – концепция нейтральных элементов мира. Это уже известная нам идея, что в первичном опыте нет разделения на физическое и психическое: «Чувственный мир принадлежит одновременно как области физической, так и области психической. Граница же между физическим и психическим проводится единственно лишь в видах практичности и только условно». Он не спорит, что в ряде случаев мы их различаем, это удобно, но для него это различие условно. Поэтому философ в процессе познания должен работать с нейтральными элементами: цветами, тонами, пространствами, временами, давлением. Нет деления на внешние и не внутренние. Поэтому они нейтральны или универсальны. Для Маха и Милля характерен психологизм: философия познания и психология познания почти одно и то же. Граница между ними размывается. В ответ на эту позицию, возникнет контртенденция –антипсихологизм: психология ученого и объективное содержание научной деятельности – совершенно различные вещи. Различие между психическим и физическим – крайне популярная тема того времени.

В Америке в это время набирал обороты прагматизм. Самый популярный его сторонник – Уильям Джеймс. В начале 20 века он написал ряд текстов, которые очень близки к позиции Авенариуса и Маха. Тексты были объединены в «Очерки радикального эмпиризма» – 1912 год. Он тоже употребляет термин чистый опыт. Первая статья – о чистом сознании. Сознание, как некая самостоятельная субстанция, не существует, а существует лишь чистый опыт. Это аналогия с Махом. Привычный взгляд – раздвоение опыта. Принадлежит ли элемент к физическому или материальному, зависит контекста, последовательности элементов, в которые этот элемент включен, поэтому это не имеет особого значения. Это подобно пересечению двух прямых. Она принадлежит одной и второй прямой, но точка одна, удвоение надуманно. Сознание, как некая самостоятельная сущность, не существует по Джеймсу. Это тип отношения между элементами. Отличие Джеймса и Маха: Джеймс упирает на онтологическом моменте, а Мах делает акцент на теоретико-познавательном. Джеймс на Маха и Авенариуса никак не ссылается. Он ссылается на неокантианцев.

И снова о Махе. Функциональная трактовка опыта: элементы опыта являются для Маха равноправными, однородными. Сходно с Авенариусом (бред сумасшедшего, явь…). Равноправность означает, что между элементами нет предзаданных метафизических отношений (причинно-следственная связь). Есть лишь некая система функциональных отношений. Этот взгляд близок Конту. Но тут все подробнее. «Все постоянства связей исчерпываются взаимной зависимостью элементов» – это и есть функциональное отношение. Функциональность сродни математическим функциям, отношениям. Сходно с Юмом и его критикой причинности. В опыте как таковом, причинных связей не дано. Поиск причин – дело привычки (мы часто встречаем это в опыте). Кант делает другой вывод: причинность – априорная категория рассудка. Представление о причинности – метафизический пережиток. Здесь правильнее использовать понятие функциональной зависимости (математической). Эти вещи попадали в философию через логику.

Дескриптивизм Маха. Все познавательные функции науки сводятся к описанию, что следует из тезиса функционализма (описание – установление функциональных отношений). Дескриптивизм тесно связан с Кирхгофом (1874 год – задача механики: полностью и наиболее простым образом описать…). Механику пытались перестроить в максимально позитивистском ключе. Даже пытались избавиться от силы (метафизический пережиток), правда, безуспешно. Мах пытается провести дескриптивизм максимально последовательно. Все законы и теории он пытается дать в дескриптивистском ключе. Законы – удобное описание. Научная теория в целом – количественное преимущество по сравнению с простым наблюдением.

Принцип экономии мышления Маха: описания должны быть максимально просты.

Вопрос 16

Конвенционализм: А.Пуанкаре и П.Дюгем. Умеренный конвенционализм. Статус аксиом геометрии. Описание вместо объяснения. Принцип простоты. Соотношение эмпирического и теоретического в естествознании. Холистический тезис Дюгема-Куайна.

Анри Пуанкаре (1854-1912) – выдающийся ученый. Книги: «Наука и гипотеза», «Ценность науки», «Наука и метод».

Конвенционализм (от лат. conventio — договор, соглашение) — философская концепция, согласно которой научные понятия и теоретические построения являются в основе своей продуктами соглашения между учёными.

Научные теории оторвались и от реального мира, и от божественного разума. Соответственно, за счет этого происходит и отцепление представлений человека от самого устройства мира. Таким образом, по крайней мере кое-что в научных построениях связано не с устройством мира, а с договоренностью, условностью - что-то принимается именно таким, хотя могло быть принято что-то другое. Далее эта условность становится чем-то прочным и устойчивым за счет того, что ученые договорились об этом.

Крайний конвенционализм – Эдуард Леруа. Он утверждал, что наука – это нечто, что создается учеными по некоему взаимному согласию, а вовсе не то, что соответствует тому, как устроен мир. На это достаточно легко возразить: даже если наука в какой-то мере конвенциональна, эти конвенции не являются тотальными и случайными.

Пуанкаре возражает ему. Наука есть правило действия, которое оказывается успешным, в то время как противоположное правило не может быть успешным. Чтобы получить водород, нужно цинк полить кислотой – это правило действия, которое, если его применить, будет успешным. Заставьте золото реагировать на дистиллированную воду – это тоже правило, но действия не получится.Еслинаучные рецепты обладают ценностью, то только потому, что мы знаем, что они эффективны. Наука предвидит, и поэтому она может быть полезным правилом действия.

Идея конвенции у Пуанкаре – из ситуации в геометрии. Речь идет о появлении неевклидовой геометрии. Какая из геометрических систем является настоящей? Он пишет: геометрические аксиомы – не синтетически априорные суждения (так считал Кант) и не экспериментальные факты (так, похоже, Милль считал), они суть конвенции, наш выбор осуществляется из всех возможных соглашений (вариантов). Ведомый экспериментальными фактами, этот выбор все же остается свободным от сковывающей необходимости избегать противоречия. Так, постулаты могут оставаться строго истинными, даже когда экспериментальные законы, определившие наш выбор, являются не более чем приблизительными. Т. о. геометрические аксиомы – это замаскированные определения. Вопрос об истинности лишен смысла, одна теория может быть лишь более удобной, чем другая. Однако речь идет лишь об аксиомах геометрии.

Пьер Дюгем (1861-1916) – физик-теоретик, в первую очередь известен как историк науки. Главный труд по философии науки: «Физическая теория: ее цель и строение».

Он рассматривает научную теорию как средство экономии мышления, высказывает умеренный конвенционализм в отношении научных теорий. Например: в качестве принципов наука имеет постулаты, то есть положения, которые она может формулировать как угодно при условии чтобы не возникало противоречий. Задача науки – описывать, а не объяснять, а то иначе мы попадаем в сферу метафизики и не сможем прийти к общему согласию. Это противоречит научному стремлению к всеобщему признанию научных истин. Стремление к простоте.

Однако конвенции не являются случайными. Теоретически они конвенциональны – мы не можем их обосновать. Но физик может быть совершенно убежден, что выбор именно этой теории не случаен, это его некая интуиция.

Экономия мышления позволяет от уровня экспериментальных фактов перейти к уровню экспериментальных законов. Следующий уровень – уровень научных теорий. При этом нужна очень серьезная математизация данной области.

Холистический тезис Дюгема-Куайна. «Холон» – целостность.

Версия Дюгема:

Физик никогда не может подвергнуть контролю опыта одну какую-нибудь гипотезу в отдельности, а всегда только целую группу гипотез. Когда же опыт его оказывается в противоречии с предсказаниями, то он может отсюда сделать лишь один вывод, а именно, что, по меньшей мере, одна из этих гипотез неприемлема и должна быть видоизменена, но он отсюда не может еще заключить, какая именно гипотеза неверна.

Версия Куайна:

Любое утверждение может рассматриваться как истинное, несмотря ни на что, если мы сделаем достаточно решительные корректировки в каком-то ином фрагменте системы. То есть эксперимент не указывает, какую именно часть теории нужно менять. У нас есть выбор в этом отношении. Таким образом, постановка критического эксперимента для конкретного теоретического положения оказывается невозможной.

Вопрос 17

Позитивизм III: Логический позитивизм Венского кружка. Пересмотр кантовской классификации суждений. Бессмысленность метафизики и формально-языковой характер математики. Проблема верификации эмпирических суждений.

Третий позитивизм (логический позитивизм, логический эмпиризм или неопозитивизм)

Мориц Шлик (1882-1936гг) – немецко-австрийский философ, один из лидеров логического позитивизма. В 1922 возглавил кафедру индуктивных наук философии Венского университета. Там Мориц Шлик создает кружок (в дальнейшем «Венский кружок»), который стал идейным центром неопозитивизма. В работе кружка принимали участие: математик Курт Гёдель, логик Рудольф Карнап, социолог Отто Нейрат, физик Герберт Фейгль, Филипп Франк, Фридрих Вайсманн и математик Ханс Хан.

В 1929 году на конференции в Праге Нейрат от имени кружка выступил с манифестом «Научное понимание мира – Венский кружок», в котором были сформулированы основные принципы неопозитивизма. В это время окончательно и формируется Венский Кружок, и устанавливаются связи с такими же по духу группами. Так, в 1930 году Венский кружок, совместно с группой Рейхенбаха (ещё одна неопозитивистская группа, получившая название Берлинский кружок) начинает выпускать журнал «Познание».

В 1936 году идейный лидер М. Шлик был убит на лестнице в здании университета своим бывшим аспирантом (впоследствии — членом нацистской партии). И деятельность кружка в Австрии прекращается. В 1938 году Венский кружок распался, а с захватом Австрии нацистской Германией окончательно прекратил своё существование. Большинство членов кружка эмигрировали в США, где постепенно сложилось благодаря им сильное позитивистское течение, частично смыкающееся с прагматизмом.

На формирование идейных установок Венского кружка значительное воздействие оказал махизм, пользовавшийся большим влиянием в Венском университете, с его эмпиризмом и негативным отношением к традиционной метафизике. Основные концепции, на которых основывался Венский кружок, – это идеи «Логико-философского трактата» (1921) Л. Витгенштейна.

Главная цель состоит не в построении некой суммы того, что нам могут сообщить отдельные науки, а в прояснении метафизических высказываний. Члены Венского кружка пытаюсь построить некую философскую деятельность, результат которой проясняет, как наука делает то, что она делает, как ей удается быть наукой. Представители кружка широко использовали аппарат математической логики для точной формулировки и решения философских проблем, для логического анализа языка науки и структуры научного знания, для точного описания процедур проверки, подтверждения и опровержения научных теорий. «Этот метод логического анализа, существенно отличает новый позитивизм от старого».

Идеи: Логический эмпиризм. Они пытаются соединить эти два направления. До них логисты рассматривали математику и логику как естественные науки. Теперь же они начали отделять математику и логику от естественных наук.

Во-первых, они ведут борьбу с метафизикой, но в том смысле, что хотят показать, что она не является наукой.(осмыслены благодаря своей форме и не имеют эмпирического содержания). Для этого вводится понятие бессмысленных выражений. Это проверка выражений на верность или неверность, а на возможность сформировать эти предложения. Бессмысленность выражения может заключаться в двух вещах:

1. Использование слов, определения которым не давалось или их используют не по определениям. Так «Ничто», «абсолют», «первопричина» и так далее являются бессмысленными в метафизических текстах.

2. Нарушается логические или грамматические правила образования суждений. Тут нужно привести пример только для первого случая: «Цезарь простое число». Предложение составлено верно, но вот логически оно неверно.

Такое разделение позволяет отличить науку от метафизики. С их точки зрения в результате анализа метафизического текста можно показать, что его предложения бессмысленны: присутствуют слова, которым на эмпирическом уровне ничего не соответствует, либо нарушаются правила образования предложений, суждений (логическая бессмысленность). Возникает проблема, что сам текст, в котором производится данная классификация по ней же не является научным. Но тут говорят, что текст этот, как и метафизика, является скорее просто текстом, который может помочь понять некоторые элементы наук. Но не более, его нельзя ставить рядом с биологией, химией и так далее. Правда может показаться, что и математика также не является наукой, но авторы утверждают, что все утверждения в математике являются эквивалентны тавтологиям, а потому являются верифицируемыми.

Рудольф Карнап(1891-1970гг)

Во-вторых, нужно различать логику и математику, от эмпирического знания. Фактически они пересматривают Кантовскую классификацию суждений. У Канта были суждения синтетические и аналитические, априорные и эмпирические. Он считал, что из формальных четырех типов реализуются только три: 1) синтетические эмпирические; 2) аналитические априорные; 3) синтетические априорные. В каждом выражении есть субъект С, и предикат P. Если предикат принадлежит субъекту, то это выражение аналитическое, иначе синтетическое. Логические эмпирики категорически не признают этот последний тип суждений. Они считают, что все суждения в математике являются аналитическими. Например, предложение «всякий равнобедренный треугольник имеет по крайней мере две равные стороны» (синтетически априорное по Канту) истинно, так как это просто вытекает из определения равнобедренного треугольника, просто из того, как мы договорились употреблять слова, т.е. это правило терминологии. Аналитические суждения относятся к сфере языка, они ничего нам не говорят о мире.

В итоге остаются только два типа суждений:

1. аналитические и в этом смысле априорные (ни в каком другом смысле они априорность не признают). Суждения истинные или ложные соответственно с правилами языка, которые ничего не говорят о мире. К этому типу относятся логика и чистая математика;

2. либо синтетические (чисто опытные). И в отношении этих суждений логические эмпирики пытались разработать некую процедуру.

Реальность устроена так же, как формальный язык логики: имеются «атомарные» предложения, из которых с помощью логических связок, кванторов и операторов образуются сложные, «молекулярные» предложения. Всякое молекулярное предложение может быть разложено на составляющие его атомарные предложения. Члены В.к. восприняли эту идею и решили, что и язык науки имеет такую же структуру. Задача заключается в том, чтобы выделить в науке слой наиболее простых — протокольных, как называли их члены кружка, — предложений и показать, каким образом к ним можно свести все остальные научные предложения. Сначала предлагалось протокольные предложения составлять не из слов, а использовать уже сам мир. То есть для объяснения мела говорить «это мел», или «это человек». Но возникает проблема субъективности, так как протокольное выражение будет звучать так: «тогда-то и там-то я видел то-то». А если это видел не я, а вообще кто-либо другой, то проблем не оберешься. Поскольку протокольные предложения несомненно истинны, постольку и все др. предложения языка науки оказываются несомненно истинными (верификация). Так научное знание получило бы эмпирическое обоснование. Далее было предложено использовать констатации: набор утверждений, характеризующий результат опыта. К примеру: «Если навести телескоп туда-то и тогда-то, то мы увидим то-то». Но это снова субъективное. Да и так можно проверить только конечные высказывания, а научные выражения они более общие. В результате предположили, что можно проверять только выражения, использующие только полную индукцию. К примеру у нас есть все 10 лебедей, больше не существует. Мы их проверяем и все, утверждение, что «лебедь черный или белый» верно. Для попытки решить проблему бесконечного числа необходимых опытов. Для этого была попытка ввести какую-либо вероятность. Но в результате так и найден был ответ. Предположили, что сама идея верифицируемости оказалась утопией и надо расширить ее. А для этого надо выйти из логического позитивизма и перейти уже к постпозитивизму.

Т.о., позитивизм в целом – это последовательный эмпиризм и отрицание метафизики.

ВОПРОС 18   (пока не написан!)

Прагматизм: Ч. Пирс. Фаллибилизм и принцип «do not block the way of inquiry!». Теория закрепления убеждений. Прагматистские концепции опыта и практики, прагматистская максима. Переосмысление познания по принципу «вытаскивания на поверхность» (бихевиористский принцип).

ВОПРОС 19   (пока не написан!)

Философия языка позднего Л. Витгенштейна и прагматизм. Прагматистский эмпиризм У. Куайна. Значение языкового выражения есть его употребление. Остенсивные определения и проблема радикального перевода (Л. Витгенштейн и У. Куайн). Традиции и новации в языке. Проблема следования языковому правилу и «семейные сходства». Язык как многообразие языковых игр. Прагматическая надежность естественного языка по Витгенштейну. Две догмы логического позитивизма и прагматический характер их критики у Куайна. Эмпиризм без догм по Куайну.

Вопрос 20
Постпозитивизм (I): критический рационализм К. Поппера. Спор с логическим позитивизмом о предмете и методе философии. Различение психологии открытия и логики научного исследования. Проблема Канта, проблема Юма и их решение Поппером. Принцип фальсифицируемости.

Постпозитивизм –те концепции, которые сменяют позитивизм (неопозитивизм) и формируют свои позиции в критике неопозитивизма.

Сэр Карл Раймунд Поппер (род. в Австрии, Вене, потом эмигрировал)

Несогласие с основными положениями Венского кружка.

Книга «The logic of scientific discovery» («Логика научного исследования»), 1934

50-е гг. – дополнения

Предисловие к 1-му изданию – два эпиграфа. 1-й из Шлика (организатор Венского кружка), 2-й из Канта. Ощущение, что Кант возражает Шлику (хотя хронологически такого быть не могло). Для логических позитивистов философия никакими собственными проблемами не обладает, она поясняет, как работает язык. Кант: в основании споров в области философии никогда не лежит проблема относительно слов, а всегда лежит действительная проблема, касающаяся вещей.

Поппер хотел:

ñ подчеркнуть, что существуют подлинные философские проблемы;

ñ анализировать подход логического позитивизма: все проблемы – проблемы о словах.

П. не согласен с логическим позитивизмом уже в понимании философии: и в том, что касается предмета философии, и в том, что касается метода.

Предмет философии: он существует, но мало отличается от предмета науки. Например, проблема космологии относится и к философии, и к науке. П. не склонен противопоставлять метафизику (философию) и науку. Есть связь и преемственность.

Логические позитивисты: есть определенный метод – метод логического анализа (хотя они по-разному понимали). Поппер с этим не согласен. Философию должны характеризовать рациональная и критическая установки – отсюда метод рациональной критической дискуссии.

Метод философии Поппер понимает максимально широко и расплывчато. Важна установка на критическое отношение и поиск рациональных оснований для того, чтобы принять или отвергнуть теорию. Нельзя ограничивать философию (и науку) четко сформулированным методом. Методы могут изменяться и разрабатываться, должны быть предметом обсуждений, т.е. не жестко фиксированы, и Поппер дает лишь некоторые указания.

Основные проблемы, обсуждаемые в его книге:

ñ проблема Канта (демаркации);

ñ проблема Юма (индукции),

Проблема Юма

XIX-1 пол.XX: вопросы индукции – в центре внимания (Милль, позитивизм).

Логические позитивисты: подлинной основой научного знания (это и есть единственное настоящее знание) является эмпирический базис, набор положений, которые описывают наши наблюдения. Но научная теория – это общие утверждения, а опыт – единичная констатация. Как корректно от опыта перейти к теории? Надо использовать индукцию. Т.е. построить корректную доказательную индуктивную процедуру.

Поппер: этого никто не сделал. Да и вообще невозможно: как от единичных констатаций перейти к общему положению, которое должно охватывать бесконечное числу возможных ситуаций?

На этот вопрос надо взглянуть по-другому. Вопрос индукции не является вопросом «логики науки». Нужно четко различить логику научного исследования от психологии открытия.

В Новое время много думали о «логике открытия» (начиная с Декарта): как разработать логическую процедуру, позволяющую бы получать новые истинные положения, которые могли бы образовывать новые научные теории.

Поппер: это невозможно, у открытия может быть только психология. К системе общих положений, образующих научную теорию, мы приходим, но не очевидно, что тот способ, как мы приходим к этому, является в то же время и обоснованием. Это вопрос психологии. Это может быть и индукция – она позволяет лишь угадать некоторые общие закономерности, могут быть и нерациональные способы. Но отношения к тому, будет ли данная теория научной, это не имеет. Научная теория: является ли она научной – это становится ясно только после того, как система общих положений сформулирована и предъявлена людям. Здесь уже начинается сфера логики науки. А как кто-то до этой теории догадался – это вопрос психологии открытий.

Вопрос индукции исчезает. Есть система общих положений, из них выводятся другие общие или частные положения – корректная процедура дедукции.

Проблема Канта

Проблема Канта — проблема демаркации, разграничения науки и не науки.

Эмпирические науки – с одной стороны, и логика, математика, метафизика – с другой. Это даже не проблема разграничения науки и не-науки. Поппер хочет здесь показать специфику эмпирических наук.

Принцип фальсификации.

Есть некоторая система общих положений, из них можем выводить единичные предсказания. Например: есть теория, согласно которой все люди смертны, значит, и конкретный человек.

Но: сколько бы единичные предсказания ни подтверждались, из них нельзя вывести истинность общего. В лучше случае – подкрепление общих положений. Зато есть корректная логическая схема: Вывели некоторое предсказание. Если оно четким образом опровергнуто, то исходное положение неверно.

A => B;    ˥B => ˥A      (из А следует В; если В – ложно, то и А ложно)

Эмпирические теории, точнее, те, которые претендуют на звание научных, должны обладать этой особенностью: из них можно выводить предсказания, про которые можно выяснить: подтверждаются они или опровергаются. Если теория не позволяет выводить такие предсказания, либо есть теоретический запрет на это, то она не может быть признана теорией эмпирической науки.

У логических позитивистов – критерий верификации: теория признана теорией эмпирической науки, когда она верифицируема, т.е. можно установить ее истинность. Надо зафиксировать набор истинных единичных эмпирических высказываний, из которых с помощью индукции можно вывести общие положения нашей теории. Таким образом, подтверждается истинность теории и законный статус этих положений в качестве теории эмпирической науки.

Поппер же предлагает критерий фальсификации. Как представляется развитие науки?

Поппер: центральный вопрос – вопрос теории познания. Лучший образец познания – научное познание, следовательно, мы должны исследовать науку, а именно, ее развитие. Единственный способ отличить научное положение от ненаучного – рассматривать их в динамике. Про изолированное положение ничего нельзя сказать.

Динамика выглядит так:

P1 -> Tentative Theory -> Elimination of Errors -> P2

Есть проблема P1, далее для ее решения строим TT – пробную теорию – и пытаемся ее критиковать. Пытаемся выводить из нее конкретные эмпирические предсказания и будем их проверять. Либо выдержит проверку, либо будет опровержение – тогда теория возвращается обратно в сферу психологии открытия. EE – устранение ошибок, это позволяет переформулировать нашу проблему. Потом опять сначала для уточненной проблемы.

Развитие науки: постоянное выдвижение теорий, их ниспровержение, выдвижение новых теорий и т.д.

Любая выдвинутая теория – лишь пробная. Нет логической процедуры, которая бы позволяла установить истинность (в отличие от ложности).

Как и в фаллибилизме (Пирс): знание погрешимо, оно представляет собой догадки, часть из которых выдерживает проверку.

При этом Поппер борется со скептицизмом и релятивизмом. А как это соотносится с фаллибилизмом? Разве он не ведет как раз к этому? Все теории относительны и все равны, поскольку ни одна из них истинной не является?

Поппер: нет, не так. Другое понимание истинности! Позиция Поппера по истинности похожа на Пирса (хотя у Пирса еще важную роль в истинности играет религиозный момент).

Надо отделить вопросы: 1) что такое истинность и 2) как установить ее, т.е. ее критерии.

Критерия нет! Однозначно утверждать истинность нельзя. Но из этого не следует, что у слова «истина» нет смысла. Он опирается на семантические исследования польского логика Альфреда Тарского (XX в., одновременно с деятельностью Венского кружка: Львовско-Варшавская школа) – семантическая теория истинности:

Есть утверждение, например, «Снег белый». Что означает истинность этого положения? Оно истинно тогда и только тогда, когда снег белый (там кавычки, это утверждение, а тут нет).

«Снег белый» тогда и только тогда, когда снег белый.

Это соответствует классической теории истинности, которую сформулировал Аристотель: истинно ли настоящее положение вещей.

Но тут: ответить на вопрос, истинно ли положение «Снег белый», просто! Мы отделяем вопрос о том, что значит для положения быть истинным, от вопроса, как выяснить, является ли снег на самом деле белым, или нет. Свели вопрос об истинности положения к некоторому состоянию дел. О том, как выяснить настоящее положение дел, ничего не говорится. Это уже не вопрос логики. Тем самым, отделяем критерий истинности от понятия.

Поппер: даже если критерия нет, не значит, что надо отказаться от слова «истинность».

Врач может оперировать понятием здоровья. Если же его попросить предъявить критерий, он не сможет ответить. Но из этого не значит, что он не может определить улучшение или ухудшение состояния, не может отличить здорового от больного. Будет сравнивать два эти состояния по конкретным параметрам, ни один из которых не позволяет сказать о здоровье в целом.

Хотя нет эталона истинности, мы можем сталкивать различные теории, сравнивать общие положения, выбирать из них лучшие с привлечением рациональной аргументации. Можем ошибиться, но сама ошибка может стать предметом обсуждения, можем пересматривать. (Здесь тоже присутствует момент веры. Пирс утверждает, что наши теории приближаются к познанию, потому что так задумано Творцом. Поппер же в отношении истинности верит в безграничные возможности критической рациональной дискуссии.)

Научное знание не является субъективным. Оно есть нечто объективное.

Метафора (концепция) третьего мира:

Первый мир – в классическом смысле объективная реальность, мир как он есть независимо от того, познает ли его человек, есть ли этот человек или нет. Например, есть гора, она обладает некоторыми свойствами независимо от того, смотрит ли кто-то на нее или нет. Второй мир – мир ментальных состояний конкретного человека. Например, как человек видит эту гору, что про нее думает.

Когда мы говорим о знании, 1-го и 2-го мира недостаточно. Для него надо выделить особые положения – 3-ий мир.

Поппер предлагает мысленный эксперимент: есть теория, есть некоторое количество людей, которые ее знают, она есть в их ментальном состоянии. Предположим, мы можем стереть у них в памяти знания об этой теории. Если есть библиотеки, они все равно могут пойти туда и изучить эту теорию. Если не будет людей, появятся другие существа, они расшифруют записи и прочитают. Но если никого нет, кто бы мог изучить, мы не можем сказать, что теория существует – есть только материальный носитель.

Гора – вполне конкретная гора. А для теории неважно, каким цветом напечатан текст, на каком материале, какого размера значки и т.д. Индивидуальные ментальные состояния, эмоции по поводу теории, мысли – тоже не имеют отношения.

Знания имеют особый статус, который не можем свести ни к чистой объективности, ни к чистой субъективности.

У Г. Спенсера: человеческое познание может быть соотнесено с человеком как биологическим видом, рассмотрено как часть их приспособительной активности.

Поппер разделяет этот взгляд, его называют одним из основателей «эволюционной эпистемологии (теории познания)».

Вопрос 21
Постпозитивизм (II): концепция развития науки Т. Куна. Понятие парадигмы. Допарадигмальное состояние и нормальная наука. Научная революция как смена парадигм. Критика кумулятивизма и тезис о несоизмеримости парадигм. Полемика Кун – Поппер.

Томас Кун (1922-1996) – американский философ, по своему начальному образованию физик. Потом стал историком и философом науки. Его первые работы посвящены истории астрономии 16-17 вв.: коперниканскому перевороту. Дальше все свои накопившиеся знания Кун обобщил в книге «Структура научных революций» (1962).

Получив свое образование физика, он думал, что

1. развитие науки кумулятивное (поступательно накопительное, т.е. в какой-то момент наука возникает, а дальше шаг за шагом в нее добавляются новые знания и теории);

2. современные физические представления лучше предыдущих представлений.

На деле оказалось, что его наблюдения не подтверждаются:

1. древние концепции не менее научные или серьезные, чем современные концепции. Они просто другие;

2. между представлениями в разные эпохи большая пропасть, они не являются переходящими друг в друга.

В результате Кун приходит к выводу, что картина, которую предлагает Поппер, не совсем правильная. В науке нет того, что хочет Поппер (Поппер считает, что есть наука, дальше обнаруживаются наблюдения, которые опровергают теорию, а потом теория отбрасывается). В реальности теории никто не отбрасывает, исследователи за них держатся. Кун считает, что в любой области есть набор явлений, к которым не ясно, как подступиться; разные авторы выстраивают свои собственные концепции, но среди них нет явного лидера; потом кто-то предлагает такую теорию, которая выдвигает исследования на принципиально новый уровень; ситуация кардинальным образом меняется, теперь все строится следующим образом: есть некоторый беспрецедентный текст/подход/теория, вокруг него формируются научное сообщество, которое разделяет это мнение. Этот переход от первого состояния ко второму тесно связан с ключевым понятием у Куна – понятием парадигмы. Первичное состояние науки – допарадигмальное, этот беспрецедентный образец – парадигма, а потом парадигмальный период или развитие науки в рамках некоторой парадигмы.

В первом издании книги Кун крайне неопределенно и размыто использовал слово «парадигма». Во втором издании книги 1969 года он добавил приложение, в котором говорится о двух смыслах, в которых следует употреблять этот термин: А) парадигма как обще признанный образец и Б) парадигма как дисциплинарная матрица.

А) парадигма (с греч. «образец»). Пример: латынь, группа глаголов, которые по-разному спрягаются. Самый простой способ показать, как спрягается группа глаголов – на одном примере/парадигме. У Куна парадигма – некий образец того, как надо заниматься наукой в данной области. Группа текстов может называться парадигмой только тогда, когда они обладают рядом характерных свойств.

Б) парадигма очень тесно связана с наличием научного сообщества, которое разделяет эту парадигму. Ученый должен полностью воспринять парадигму как дисциплинарную матрицу (ДМ), чтобы стать полноценным членом сообщества.

Классический пример парадигмы – развитие классической механики, а именно «Математические начала натуральной философии» Ньютона. Элементы ДМ:

1. символические обозначения (напр., формулировка второго закона Ньютона F=ma, но это не просто символы, он включает в себя важнейшие представления классической механики);

2. метафизические (онтологические) представления (напр., теплота как кинетическая энергия частей, составляющих тело): с одной стороны то, как устроен мир, а с другой стороны наши аналогии;

3. ценности (напр., точка зрения о том, полезна или нет наука для общества).

Еще есть много элементов ДМ, но Кун их не упоминает. Для того чтобы стать специалистом, ученый должен долго учиться и работать внутри соответствующего научного сообщества. Нормальная научная деятельность (в рамках парадигмы) - решение задач-головоломок (напр., пятнашки). Головоломка должна обладать двумя особенностями: должно быть известно 1) какие методы допустимы при ее решении; 2) что решение имеется. Ученые придумывают и решают новые задачи-головоломки. Парадигма должна давать возможность придумывать новые задачи-головоломки, иначе сообществу нечего будет делать. В парадигмальном периоде идет кумулятивное развитие науки, но нормальная наука не может продолжаться неограниченно долго. Такое развитие неизбежно заходит в тупик. И это происходит не потому, что появляются задачи, которые не получается решить (как считал Поппер), а потому, что развитие будет происходить, пока есть достаточно задач-головоломок. Ученые будут отбрасывать аномалии, оставлять не решаемые задачи на потом, но когда-то запас нормальных задач-головоломок иссякнет. Чем лучше развита теория, тем легче обнаружить аномалии.

В какой-то момент возникает кризис, и происходит переход к экстраординарной науке или периоду научной революции. И теперь это состояние науки напоминает допарадигмальный период (опять четких границ нет), а затем появляется новый претендент на роль парадигмы. В итоге все развитие науки распадается на периоды нормальной науки, разделенные научными революциями. Имеется ли при этом прогресс науки? Можно ли сказать, что новая парадигма лучше старой парадигмы? Это один из самых критикуемых моментов в концепции Куна. Ответ: нет. Парадигма – это некий способ видеть мир. Новая парадигма – это другой способ видеть мир. Чтобы сравнить разные парадигмы, нужно суметь увидеть мир двумя способами. Любимый пример – переключение зрительного гештальта (напр., кролик-утка). В случае парадигмы этот новый взгляд необратим, в отличие от рисунков. Это связано со сменой поколений. Старые хорошие ученые оказываются вне новой науки. Невозможно точно сказать, почему именно эта теория, а не другая, становится новой парадигмой.

Тезис Куна о несоизмеримости парадигм: никакого единого прогресса в науке нет, есть лишь несоизмеримые между собой периоды развития науки. О прогрессе можно говорить только в рамках одного периода нормальной научной деятельности.

Как соотносятся между собой позиции Поппера и Куна? Позиция Куна учитывала позицию Куна, так как она появлялась позднее. На симпозиуме было два доклада.

Доклад Куна «Логика исследования или психология открытия?». Вроде, с Поппером они сходятся в некоторых вопросах. Но «исключения» Поппера с его точки зрения являются «правилами». Поппер же считает, наоборот, что научные революции Куна - это периоды нормальной науки. У Поппера размыты границы между наукой, преднаукой, философскими спорами. Кун делает основной упор на критический дискурс. И Кун, и Поппер согласятся, что астрология – не наука. Но Поппер будет считать, что это из-за отсутствия явных эмпирических опровержений. Кун – из-за того, что нет достаточно задач-головоломок. Для Поппера важна способность учиться на своих пробах и ошибках: плохие теории сами погибают. Поппер под «ошибкой» понимает смену теорий. Ошибка – отброшенная теория как результат ошибочной индукции. Куна это не устраивает, так как у него старая парадигма не ошибочна перед новой парадигмой. Ошибка возможна только в рамках нормальной науки. Ошибка оказывается ошибкой только на фоне одного научного сообщества. Для Поппера ключевое понятие фальсификации не играет никакой роли для Куна. Поппер предлагает не логику науки, а идеологию. Это не соответствует развитию науки. С точки зрения Куна, Поппер говорит о логике выбора теорий, а это психология, а не логика.

Ответ Поппера – доклад «Нормальная наука и опасности, связанные с ней». Он признает нормальную науку в смысле Куна, но нормальной ее не считает, считает ее крайне опасной. Нормального ученого (в терминах Куна) плохо учили, он не обладает критическим мышлением, таки ученые не готовы развивать науку. Между нормальным и экстраординарным ученым существует много ступеней. Нормальный ученый, согласно Попперу, должен противостоять моде (научной деятельности в парадигмальном периоде), а не следовать ей. У Поппера ключевой термин – научная теория, у Куна – парадигма, но для Поппера парадигма – это всего лишь господствующая теория. Головоломки - просто научные проблемы. Поппер говорит, что Кун неправильно видит различия между ними. Для Поппера различия именно логические, только логика Куна плохая, поскольку это логика исторического релятивизма, с которым Поппер пытался упорно бороться. Тезис релятивизма Куна, с точки зрения Поппера, гласит, что рациональная философия и рациональная критика возможны только на основании общих принципов. Для Поппера этот тезис ошибочен, а для Куна спор о первичных принципах невозможен. Парадигмы определяются этими принципами, а спор между парадигмами невозможен. Для Поппера этот спор возможен. Он называет тезис релятивизма «мифом концептуального каркаса». Здесь трудность подменяется невозможностью. Попытка подменить логику психологией и социологией Куна - тупиковый путь. Итог: если Кун прав, то историей заниматься бессмысленно, так как изучаемое время было при другой парадигме, и тогда надо суметь взглянуть по-другому на мир, в рамках другой парадигмы, а это невозможно.

Вопрос 22
Постпозитивизм (III): утонченный фальсификационизм и концепция научно-исследовательских программ И. Лакатоса.