Земские учреждения Ивана Грозного.

Губные уч­реждения были коррективом, который по требованиям жизни был внесен в систему кормлений. Несоответствие этой системы новой политической организации обще­ства давало чувствовать себя все более и более и приве­ло, наконец, к дальнейшему ограничению этой системы. В 1555 году царь издал указ, в котором заявлял: «напе­ред сего жаловали есми бояр своих... городы и волости давали им в кормленье, — и нам от крестьян челобитья великия и докука была беспрестанная, что наместники и волостели чинят им продажи и убытки великия. И мы, жалуючи крестьянство... наместников, и волостелей и праветчиков от городов и от волостей оставили; ...велели есми во всех городах и волостях учинити старост излюб­ленных, кому меж крестьян управа чинити». Этой мере предшествовали частные пожалования земского суда от­дельным обществам. Земский суд составляли: излюблен­ные головы или старосты, избранные тяглыми людь­ми, т. е. посадскими и крестьянами, земские дьяки и лучшие люди (целовальники в различном числе — от 10 до 2, называвшиеся также и земскими судьями). Юрис­дикция их простиралась только на тяглое население, которое подсудно было наместникам и волостелям. Во­енно-служилые землевладельцы, из которых многие имели жалованные несудимые грамоты, освобождавшие их от суда наместников и волостелей, должны были судиться в судных приказах в центре государства. Для полицейских надобностей земские власти должны были пользоваться прежними выборными каждой общины — сотскими, пятидесятскими, десятскими и т. д. Избра­ние совершалось обыкновенно на неопределенный срок, иногда на год. Но население всегда могло переменить выборных. Компетенция земских властей простиралась на все отрасли управления (кроме военной); в области судопроизводства выборные земские старосты и цело­вальники заведовали раскладкой и сбором податей, под­вергаясь имущественной ответственности за недобор; распоряжались отправлением повинностей, мирскими выборами и пр.; им предоставлялось окончательное ре­шение даже дел, ведущих к смертной казни. В данном случае земские учреждения должны были столкнуться с деятельностью губных. Это столкновение разрешалось или тем, что земским властям предписывалось судить вместе с губными, или тем, что им запрещалось судить губные дела, или, наконец, тем, что губные учреждения упразднялись в тех округах, где были введены земские учреждения. Вводя земские учреждения, правительство не отменило наместничьих и волостельских поборов с населения, но переложило их на оброк и приказало доставлять этот оброк в Москву в чети и другие прика­зы, на которые возложен был контроль и надзор за деятельностью земских учреждений, а также и высший суд по переносу от земского суда. И в данном случае правительство только обобщало то, что прежде практи­ковалось в отдельных случаях. Тяглое население от­дельных общин и при существовании кормлений иногда откупалось от них по договору с кормленщиком. Теперь на оброк переводились все тяглые общины, где вводи­лось земское самоуправление. А вводилось оно главным образом там, где были черные и дворцовые волости. В уездах, где преобладало служилое землевладение, на­местничье управление непосредственно перешло в вое­водское. Осуществление этой реформы, несомненно, стояло в связи с некоторыми успехами народного хозяй­ства в первой половине XVI века, с накоплением у на­селения денежных капиталов. Помимо общей мировой причины — прилива благородных металлов в Европу из Америки, была и частная местная причина этого факта. Русь свергла татарское иго, и прекратился от­лив денег из страны на восток. Население получило возможность удовлетворять деньгами не только ордын­ские запросы, но и свои обязанности в отношении к туземной власти.

Выборные земские власти, поскольку они были сбор­щиками кормов, судебных пошлин, прямых налогов были финансовыми агентами центрального правительства. Такое же значение имели и так называемые верные голо­вы и целовальники, которые заведовали таможенными и кабацкими сборами, казенной продажей соли и т. п. Верные головы и целовальники присылались из Моск­вы, из среды тамошних гостей и торговых людей, либо избирались на местах. В избрании верных голов и цело­вальников участвовали богатые люди из посадских, при­чем им предписывалось выбирать людей «добрых», «не воров, не бражников, которые были бы душой прямы и животом прожиточны, и которым бы можно было ве­рить в сборе государевой казны». Правительство обык­новенно назначало общую предполагаемую сумму тамо­женного и кабацкого дохода, и если эта сумма не добиралась верными головами и целовальниками, это приписывалось злоупотреблениям или нерадению голов и целовальников, и весь недобор взыскивался либо с них самих, либо с их избирателей.

Земские соборы.

Итак, в текущем управлении госу­дарством московское правительство пользовалось услуга­ми высших чинов военно-служилого класса, приказных людей — дьяков и подьячих, и выборных от посадских людей и крестьян. В трудные минуты, при решении ка­ких-либо чрезвычайной важности вопросов, московские государи стали созывать советы всей земли — высшее, духовенство, военно-служилый класс и торгово-промыш­ленный, преимущественно, конечно, высших разрядов или чинов. Первое совещание в этом роде было созвано еще великим князем Иваном Васильевичем III в 1471 году. Когда произошел у него разрыв с Новгородом, великий князь советовался сначала с митрополитом, с матерью и с «сущими у него боярами его», и, когда те поддержали его план идти на Новгород, он тотчас же «разосла по всю братию свою, и по все епископы земли своеа, и по князи и по боаре свои, и по воеводы и по вся воа своа; и якоже вси снидошася к нему, тогда всем возвещает мысль свою, что итти на Новгород ратию... И мысливше о том не мало... князь великий начят въоружатися итти на них, тако же и братиа его и вси князи его, и боаре, и воево­ды — вся воа его» (Воскресен. и Никонов.).

Итак, поход на Новгород, который вовлекал Москов­ское государство в опасность войны с Литовско-Русским государством (Новгород отдался перед этим под власть Казимира), решен был на совещании великого князя с высшим духовенством, братьями, боярством и воинством. Такие же приблизительно советы имел и царь Иван Васильевич после того, как он решил умиротворить го­сударство и упорядочить управление после семнадцати лет боярского произвола и всяческих злоупотреблений.

Из речи, произнесенной царем на соборе 1551 года, видно, что в предыдущее лето состоялось собрание, на котором царь и бояре били челом высшему духовенству «о своем согрешении» и получили от него прощение в своих винах и благословение, — после чего царь со сво­ей стороны бояр своих в прежних винах пожаловал, и простил, и завещал им со всеми христианами своего царства во всяких прежних делах помириться на срок; «и бояре мои все и приказные люди и кормленщики, — говорил царь, — со всеми землями помирилися во вся­ких делех». Тогда же царь благословился у духовенства исправить судебник, какова работа и была выполнена уже в июне 1550 года. Из всех этих указаний явствует, что в 1550 году было торжественное собрание боярской думы, освященного собора, бояр, кормленщиков и при­казных людей и, быть может, также земских людей, на котором состоялось всеобщее примирение и постановле­ние об исправлении судебника. В следующем году соби­рался «собор» для упорядочения церковных дел. Но этот собор по составу своему не был чисто церковным: на нем присутствовали также и бояре, и воины. Нако­нец, в 1566 году царь совещался со всем освященным собором, со всеми боярами и приказными людьми, с князьями, детьми боярскими и со служилыми людьми, с гостями, купцами и торговыми людьми по вопросу о том, продолжать ли войну с Литвой или мириться на предложенных условиях. Члены собора приговорили, что царю и великому князю городов Ливонской земли польскому королю «никак не поступитися и за то креп­ко стояти».

Под мнениями, поданными на соборе разными чи­нами, поставлены подписи, вследствие чего является возможным детально представить себе состав собора 1566 года. Из 374 членов собора 32 лица, оказывается, были духовные, 29 человек — думные люди, 33 приказ­ных, 97 дворян первой статьи, 99 дворян и детей боярс­ких второй статьи, 3 торопецких и 6 луцких помещиков, 41 человек торговых людей москвичей и 22 «смольнян». Сличив имена дворян первой и второй статьи с «тысяч­ной книгой», т. е. со списком дворян и детей боярских, размещенных под Москвой и составивших чин «москов­ских дворян», исследователи (Ключевский и Клочков) пришли к заключению, что привлеченные на собор дво­ряне были преимущественно те лица, которые были ко­мандирами дворянских полков и сотен, начальствующи­ми лицами, исполнявшими военные и гражданские поручения правительства. А так как и из среды торгово-промышленного класса были привлечены преимуществен­но те лица, из среды которых рекрутировались финансо­вые агенты правительства — различные таможенные, кабацкие и другие головы (под «смольнянами» исследо­ватели подразумевают московских же купцов, ведших торговлю с западом через Смоленск), то и собор 1566 года представляется совещанием правительства со своими собственными агентами, явившимися на собор по свое­му общественному и государственному положению, но отнюдь не по доверию и выбору избирателей. Ключевс­кий распространяет этот вывод и на последующие собо­ры XVI века — 1584 и 1598 годов, хотя этому противоре­чит избирательное значение этих соборов и упоминание о выборных дворянах из городов на соборе 1598 года. Само собой разумеется, что еще с меньшей уверенностью мож­но распространить эти выводы на соборы 1550 и 1551 го­дов, состав которых смутно намечается в источниках.

Но, если начало выборного представительства и было совершенно чуждо организации земских соборов XVI века, все же земский собор по понятиям того времени пред­ставляет собой землю, государство; отсюда и наименова­ние его вселенским. Это представительство осуществля­лось не уполномоченными общества, а его высшими классами, правящими кругами, из среды которых пре­имущественно набирались должностные лица как по центральному, так и по местному управлению.