Происхождение феодальных отношений на Руси.

 Каким же образом создался и у нас на Руси порядок, близкий к западноевропейскому феодализму? В предше­ствующей лекции была отмечена одна из основных при­чин, породивших этот порядок, господство натурально­го, сельского хозяйства, установившееся у нас на Руси с прибытием татар, в связи с истощением народного капи­тала. Это обстоятельство, как мы видели, заставило кня­зей заняться главным образом тем делом, которым за­нимаются землевладельцы — сельские хозяева, ибо иначе князьям не на что было жить; князья, таким образом, приблизились к частным землевладельцам. С другой сто­роны, не имея денег для раздачи жалования своим слу­гам и церковным учреждениям, князья охотно поступа­лись в их пользу своими правами над населением их имений, жаловали им иммунитеты, разные льготы и изъятия, приближая их, таким образом, к государям. Но можно ли остановиться на одной этой причине в объяснении происхождения русского феодализма? Ис­торики-экономисты склонны довольствоваться одной этой причиной и игнорировать другие, которые выдвигались историками права и культуры. Мы не можем игнориро­вать этих причин внутреннего, духовного свойства. Что заставляло князей делить территорию государства на уделы? Хозяйственные потребности, необходимость ин­тенсивного сельскохозяйственного труда, — ответят нам экономисты. Но для этого, скажем им, вовсе не надо было делить самую государственную власть. Старшему князю достаточно было испоместить на уделах младших, сохраняя все свои государственные права над населением уделов и предоставляя младшим князьям только хозяй­ственную эксплуатацию земель, на крайний случай на­местничью власть в уделах. Если князья делили самую государственную власть, то это происходило все-таки от их политической неразвитости, от отсутствия у них воз­зрения, что высшая государственная власть по существу своему не может быть предметом семейного дележа. Деля государственную власть, князья, очевидно, смотрели на нее как на предмет частного владения. Этим же объяс­няется отчасти и тот факт, что они делились ею со своими боярами. Чтобы пожаловать боярина за его служ­бу, не было надобности непременно давать ему иммуни­тет. Для пожалования того, что давал иммунитет, в сущности достаточно было сделать боярина наместни­ком или волостелем в его имении, пожаловать ему кня­жеские доходы и предоставить некоторые льготы насе­лению его имения. Но князья шли обыкновенно дальше и навсегда отступались от своих прав по отношению к населению таких имений, очевидно, не ценя эти права не только с экономической, но и с политико-юридичес­кой точки зрения. Поэтому более правильным представ­ляется мнение тех историков, которые выводили феода­лизм из общего состояния культуры известной эпохи не только экономической, материальной, но и политико-юридической, духовной.

Закладничество и патронат.

На почве вышеизобра­женного порядка и в связи с общими условиями культу­ры у нас на Руси развивались явления, имеющие анало­гию в явлениях феодальной эпохи на

западе. К таким явлениям надо прежде всего отнести закладничество. Раз стушевалось на деле и в общественном сознании различие между государем и частным владельцем в его государстве, то естественно должно было замутиться и понятие о подданном. Свободные лица стали считать себя вправе отдаваться в подданство не только много­численным князьям, но и частным лицам и учреждени­ям, закладываться, как говорилось тогда, не только за разных князей, но и за бояр, владык и монастыри, если это сулило им какую-либо выгоду. А эта выгода пред­ставлялась сплошь и рядом, ибо ослабевшая от разделе­ния и удельного дробления княжеская власть часто ока­зывалась не в состоянии обеспечить частному лицу нужную защиту и средства к жизни. На Руси, следова­тельно, стало происходить то же самое, что и в Западной Европе в эпоху ослабления королевской власти, когда слабые искали защиты путем коммендации сильным землевладельцам и церковным учреждениям. Аналогия в этом отношении шла так далеко, что и у нас на Руси, как и на западе, стали закладываться с именьями.

Выше было сказано, что боярские вотчины находи­лись под суверенитетом территориального князя, а не того, кому в данное время служил их владелец, тянули судом и данью по земле и воде. Но это правило с течени­ем времени стало нарушаться. Владельцы стали закла­дываться за князей, к которым поступали на службу с вотчинами, подобно тому как на западе владельцы по­ступали со своими феодами, бывшими некогда также под властью территориальных государей. Это создавало страшную путаницу отношений, которой князья стара­лись противодействовать договорами. В этих договорах они подтверждали, что боярские вотчины должны оста­ваться под суверенитетом территориального князя, тя­нуть судом и данью по земле и воде, что князья не должны в чужих уделах сел держать, покупать и даром принимать, не должны давать в чужой удел жалован­ных грамот, судить там и дань брать и вообще «в чужой удел не вступатися никоторыми делы». Но по всем при­знакам князьям не удавалось искоренить это явление, и переходы владельцев с вотчинами в подданство других князей продолжались. Такие переходы констатируются по источникам даже в конце XV и начале XVI века. Так, в 1487 году некий Ивашко Максимович сын Глядящего бил челом великой княгине Софье «и со своей вотчиной, с половиной селом Глядящим, что в Муроме в Куземском стану, со всем тем, что к его половине потягло». Имея в виду подобные случаи, Иван III и написал в своей ду­ховной грамоте 1504 года: «а бояром и детям боярским Ярославским со своими вотчинами и с куплями от моего сына Василья не отъехати никому никуда». В 1507 году известный игумен Волоколамского монастыря Иосиф Са­нин, основавший свой монастырь в вотчине Волоцкого князя Бориса Васильевича и при его содействии, поссо­рившись со своим князем, «отказался от своего государя в великое государство», под высокую руку великого кня­зя Василия Ивановича. Когда Иосифа стали упрекать за это, он сослался на прецеденты. «В наши лета, — гово­рил он, — у князя Василья Ярославича в вотчине был Сергиев монастырь, а у князя у Александра у Федорови­ча у Ярославского был в вотчине Каменский монастырь, а у князей у Засекинских был в вотчине монастырь Пре­чистые иже на Тользе»; и вот игумены этих монастырей били челом великому князю Василию Васильевичу, и он «те монастыри взял в свое государство, да не велел тем князьям в те монастыри вступатись ни по что». И в древнее время, — замечает по этому поводу составитель жития преподобного Иосифа, — «от обид меньших к боль­шим прибегали». Частные лица закладывались не только за князей, но и за бояр, за владыку и монастыри. У бо­гатых бояр благодаря этому были целые отряды слуг, которые им служили при дворе и на войне, и которые представляют, таким образом, полную аналогию с запад­ноевропейскими подвассалами. Боярин Родион Несторович, явившись из Киева на службу к великому князю Ивану Даниловичу Калите, привел с собой 1600 человек дружины. Тогда знатный московский боярин Акинф Гав­рилович Шуба, оскорбленный почетом, оказанными при­езжему боярину и не желая быть под Родионом в мень­ших, ушел на службу к Михаилу Тверскому и увел с собой 1300 человек слуг. Иван III, взяв Новгород, пер­вым делом распустил большие княжеские и боярские дворы в Новгороде и роздал княжеским и боярским слугам поместья. Но в Тверском княжестве слуги, слу­жившие со своими вотчинами боярам, существовали еще при Грозном. Как и на западе, многие служилые люди в удельную эпоху закладывались у нас за духовенство — митрополита, владык и монастыри. У митрополита и архиереев были боярские дети и в позднейшую эпоху Московского государства, до самого начала XVIII века.

Если в удельное время, таким образом, не было идеи подданства, в нашем смысле слова, то нет ничего удиви­тельного, если частные лица отдавались под покрови­тельство князя той территории, где они жили, — своему собственному государю. Этот факт невозможен в настоя­щее время, в теперешнем государстве, где предполагает­ся, что государь одинаковый покровитель для всех. Но в то время так не думали, и потому многие лица отдава­лись под специальное покровительство князя, in munde-burdium regis, как говорили на западе, получали право судиться только перед ним и т. д.