Распадение державы Аттилы; болгары и авары в южных степях восточной Европы.

Аттила после посе­щения Приска прожил только пять лет. Иорнанд рас­сказывает, что по смерти Аттилы на его могиле по обы­чаю гуннов, был великий пир, называемый по местному страва. Гунны воспевали славу и подвиги умершего и много пили. Они предавались попеременно    противопо­ложным чувствам, и в печальный обряд вмешивали раз­гул общего пиршества. Со смертью Аттилы гуннская орда распалась, ибо между его сыновьями начались рас­при и усобицы. Подвластные гуннам народы восстали против них и выбили гуннскую орду из Паннонии. Часть гуннов поселилась на правом берегу Дуная в так называемый Малой Скифии (Добрудже) и в римских провинциях, под римским владычеством. Часть ушла за Дунай, обратно в ерноморские степи. Иорнанд гово­рит, что они заняли те части Скифии, через которые проходит течение реки Днепра, называемой гуннами на их языке Вар.

Вслед за гуннской ордой в наших степях выступает в конце V века орда болгарская. Современники (напри­мер, писатель VI века Прокопий) считали болгар теми же самыми гуннами. Может быть это и не были гуны из орды Аттилы, но весьма вероятно, что это было родственное гуннам племя, и что гунны Аттилы сли­лись с этой новой ордой. Остатки языка дунайских болгар (особенно личные имена и титулы), а также известия об их быте говорят за то, что это была тюркс­кая орда или, по крайней мере, стоявшая под очень сильными влияниями тюркской культуры. В VI веке болгары делились уже на две ветви — кутургуров, жив­ших на запад от Дона, и утургуров, живших за Доном около Мэотиды. С самого конца V века болгары почти непрерывно нападали на византийские земли, причем в этих нападениях участвовали и славяне. В половине VI века Византия платила болгарам-кутургурам ежегод­ную значительную дань, но все же они постоянно опус­тошали придунайские земли.

В половине VI века продвинулись через наши степи в соседство с восточной империей авары (обры нашей летописи). Аварская орда была бесспорно тюркского про­исхождения. Это были близкие родичи и земляки гун­нов. Они и называются в источниках аваро-гуннами: вар-гунны, вар-хониты. Такое племя омонголившихся тюрков — уар-гунны — до сих пор известно в западной Монголии. В 60-х годах VI века авары завязали сноше­ния с Византией и стали требовать и себе таких же подарков, какие получали от Византии болгары. Этот «союз» был принят византийцами, и авары наняты были для борьбы с врагами Византии. От современного исто­рика Менандра мы узнаем, что авары воевали после того с какими-то савирами и утургурами и затем с славянами-антами. По приглашению императора Юстина они воевали с франками, затем принимали участие в борьбе лангобардов с гепидами на среднем Дунае (567 год). Ис­требив гепидов, авары по договору с лангобардами посе­лились на их месте, вместе со своими союзниками болгарами-кутургурами. Так как вскоре же, в 568 году, лангобарды двинулись в Италию, авары остались госпо­дами всей среднедунайской низменности. Вторжение аваров не прошло бесследно для болгарских орд нашего юга. Авары раздробили восточную их ветвь. Часть их отступила на север — осела на средней Волге и нижней Каме и, спаявшись здесь с финнами, основала Болгарс­кое царство, выступающее потом в известиях IX и Х веков. Часть отодвинулась на юг и расположилась на восточном побережье Мэотиды (позднейшие черные бол­гары), где была покорена хазарами (в конце VI века). Западные орды частью ушли с аварами в Паннонию, а частью расположились в так называемом «Углу» (˝Ογγλος), между Днестром и Дунаем, «в безопасном и неприступном со всех сторон месте», защищенном боло­тами и реками. Некоторое время эти болгары находи­лись в зависимости от аваров, но в 630 году они освобо­дились от нее и вступили в союзные отношения с Византией. Но эти мирные отношения продолжались недолго. Болгары стали нападать на византийские зем­ли, а затем около 670 года, под предводительством Аспаруха, перешли Дунай и поселились в Мизии. Подчинив здесь семь племен славянских, они основали Дунайское Болгарское царство, в котором болгарская орда через несколько поколений совершенно растворилась в массе славянских поселенцев.

Начало расселения славян.

Описанные передвиже­ния тюркских племен, происходившие в южных степях России, имели важные последствия и для славянского племени. Прежде всего, они выбили часть славянства, вероятно, ту самую, которая наиболее выдвинулась на юг в соседство с сарматами, из его местожительства и увлекли на запад. Рассказ Приска дает полное основа­ние думать, что Паннония в V веке была наводнена не только гуннами, но и славянами (а также и готами). Перевозчики, угощавшие византийских послов медом и просом, были, несомненно, славяне. По-видимому, сла­вяне же и построили деревянные хоромы для царя ко­чевников Аттилы. Но самое главное — передвижения тюркских орд смели то оседлое и полуоседлое населе­ние, которое к тому времени так или иначе успело распространиться по степям нашего юга. Оседлое насе­ление в наших степях перед этим составляли германс­кие племена готов, а также, по-видимому, и некоторые иранские племена. Готы, как уже сказано, ушли на запад, частью были истреблены, частью ушли на юг. Сарматские племена также отчасти были истреблены, отчасти спаслись на запад и на Балканский полуостров; кроме того, остатки алан удержались на Дону и в Пред­кавказье (ясы нашей летописи, позднее — осетины). С исчезновением оседлого населения и главных масс ко­чевников из южнорусских степей двинулись в них сла­вяне, потревоженные, всколыхнутые в своем старом местопребывании проходившими мимо них народны­ми потоками. Славянская колонизация направилась двумя путями: на юг — к Черному морю и Дунаю, и на восток, обходя ближайшие побережья Азовского моря и низовья Дона, где владычествовали кочевники. Об успехах этой колонизации в половине VI века дают све­дения современные историки: готский Иорнанд († после 552 года) и византийский Прокопий († 562 году). Иор­нанд (De Getharum origine et rebus gestis, cap. V) сооб­щает «к Дунаю прилегает Дакия, как венцом огражден­ная высокими горами, по левой стороне которых и от верховья реки Вислы на неизмеримом пространстве оби­тает великий народ винидов. Хотя имя их и меняется теперь в зависимости от племен и мест, но главные названия их — склавины и анты. Склавины живут от города Новиодунского и так называемого озера Мурсийского до Днестра и на север до Вислы; анты же, храбрей­шие между ними, — над излучиной Черного моря, от Днестра до Днепра». Это известие вполне подтверждает и Прокопий. По его словам, склавины и анты говорят одним языком и занимают великое пространство земли; большая часть земель по ту сторону Истра принадлежит им; область на север от Понта Эвксинского занимают бесчисленные народы анты. В известиях Прокопия сла­вяне являются уже обитателями и Донского бассейна. Описывая народы, жившие по обе стороны Мэотиды, Прокопий говорит, что далее на север живут, бесчислен­ные народы антов (De bello Gothico, liber III, cap. XVI; liber IV, cap. IV).

Итак, начальная славянская колонизация степных пространств нашего юга имела место в V и первой поло­вине VI века. Против этого положения стоят мнения ученых, отождествляющих славян с теми народностя­ми, которые сменялись в наших степях до того времени, как выступили на них славяне под своим собственным именем. Мы уже имели случай касаться мнений, отож­дествляющих славян со скифами и сарматами. Остано­вимся теперь на мнении, отождествляющем гуннов и славян, и посмотрим, насколько оно убедительно.

Вопрос о народности гуннов; мнение Д. И. Иловайс­кого.

Славян в гуннах склонен был видеть покойный Забелин, но подробно и обстоятельно это мнение развито было Д. И. Иловайским в его «Разысканиях о начале Руси».

Гуннов Иловайский считает давними обитателями степей нашего юга, указывая между прочим на «хунов» в географии Птолемея. Так как, по известиям современ­ников, гунны прибыли из-за Мэотийских болот, то Ило­вайский приурочивает их коренное местожительство к области Кубани и нижней Волги. Отсюда они и двину­лись на сарматов, своих западных единоплеменников (сарматов Иловайский считает также славянами). Что­бы помирить сообщения Аммиана Марцеллина о коче­вом образе жизни гуннов с известиями Тацита и по­зднейших писателей об оседлом земледельческом быте славян, Иловайский считает винидов, т. е. склавинов и антов, западной ветвью славянства, а гуннов — восточ­ной, которая не успела еще перейти в такой степени к оседлому быту, как западная. Гуннов Иловайский не считает чистыми кочевниками-скотоводами и думает, что они занимались и земледелием, подобно позднейшим татарам. Переходя к наружности гуннов, как она описана у Аммиана Марцеллина, Иловайский не нахо­дит в ней характерных черт монгольской расы: Аммиан Марцеллин не говорит ни об узких глазах, ни о широ­ких скулах, ни об остром подбородке. Отсутствие волос на лице, по мнению Иловайского, могло происходить или от того, что гунны брились, или от того, что пореза­ми щек уничтожали луковицы волос, как сообщает и Аммиан Марцеллин. Другой современный писатель (V век), Аполлинарий Сидоний, объяснял уродливый нос гуннов тем, что гунны нарочно сдавливали его у младен­цев, чтобы он не слишком выдавался между щеками и не мешал надевать шлем. Иловайский не только прини­мает это известие, но и полагает, что и сдавленный череп гуннов, вероятно, происходил от уродования. Кроме того, он указывает на преувеличение безобразия гуннов у Аммиана Марцеллина, который не видал их лично, а писал по рассказам напуганных ими людей.

Славянство гуннов, по мнению Иловайского, дока­зывается и данными их языка, именами их царей (Баян, Борис, Валамир и т. д.) и названиями напитков (мед, камос), похоронного пиршества (страва), которые пере­даны Иорнандом со слов Приска, ездившего в стан к Аттиле.

Большое значение в разрешении вопроса о народно­сти гуннов Иловайский (как и Забелин) придает сближе­ниям славян и гуннов, которые попадаются в источни­ках. Прокопий говорит, что склавины и анты соблюдают гуннские обычаи; Кедрен прямо говорит: гунны или склавины. Из западных или латинских летописцев Беда Достопочтенный называет гуннами западных славян; Саксон Грамматик говорит о войне датчан с гуннским царем, причем под гуннами разумеет западных славян, и т. д.

Последний аргумент, выдвигаемый Иловайским в пользу тождества гуннов с славянами, строится на исто­рической судьбе гуннов. «Если, — говорит он, — не при­знать в гуннах славян, то как же объяснить исчезнове­ние гуннов, куда они в конце концов девались? Не могло же такое многочисленное племя затеряться в толпе на­родов, да и при том: какие это могли быть народы? Если гунны были ордой монгольского племени, то единствен­но подходящим народом, в котором могли вместиться гунны, являются венгры. Но венгры явились в припонтийские и придунайские степи только в конце IX века, следовательно приблизительно 400 лет спустя. Где же все это время были гунны, и что они делали, если их не разуметь под именами болгар, уличей, северян и волы­нян? Да и по численности мадьяры были ничтожны сравнительно с гуннами»*.

* Дополнительная полемика по вопросам болгаро-гуннскому и варяго-русскому, стр. 130, 131.