КОЛЕБАНИЕ МЕЖДУ БАЛОВСТВОМ И ВРАЖДЕБНОСТЬЮ (РАСКАЧИВАНИЕ У МЛАДЕНЦЕВ)

Клинические и другие данные

Весьма распространенное двигательное расстройство, известное как раскачивание у младенцев, особенно часто отме­чается в воспитательных заведениях. Само по себе такое пове­дение едва ли можно назвать патологией, поскольку почти каж­дый ребенок прибегает к нему в том или ином возрасте. Одна­ко до шести месяцев оно встречается редко и совершается лежа на спине; чаще же дети начинают раскачиваться после шестого месяца жизни на четвереньках, а начиная с десятого месяца раскачивание или другие подобные движения могут производить­ся стоя.

Если раскачивание в младенчестве превращается в патоло­гию, оно становится главным занятием ребенка, заменяя ему практически все обычные виды деятельности, характерные для этого возрастного уровня. Это было отмечено у детей, за кото­рыми мы наблюдали систематически. Более того, нас поразило, с каким неистовством исполнялось это движение, которое тре­бовало гораздо больше моторики и энергии, чем обычно отме­чается у детей данного возраста.

Этот синдром изучался нами в сотрудничестве с Кэтрин М. Вульф в группе из 170 детей в заведении, которое я назвал яслями. Мы хотели установить причины появления и значение трех видов аутоэротической деятельности на первом году жиз­ни, а именно раскачивания, игры с фекалиями и игры с гени­талиями⁴. В ходе этого исследования мы обнаружили, что из 170 наблюдавшихся детей 87 в тот или иной период первого года жизни начинали раскачиваться, а остальные подобной наклон­ности не проявляли.

Затем мы попытались установить, что побуждает одних де­тей прибегать к раскачиванию, а других нет. Мы искали воз­можные этиологические факторы и разделили их на врожден­ные, наследственные и факторы окружающей среды.

⁴ Наши данные и выводы были представлены в статье «Аутоэротизм» (Spitz and Wolf, 1948).

Мы исследовали популяцию с точки зрения врожденных различий. Результаты убедили нас в отсутствии серьезных врож­денных расстройств. Что касается наследственности, мы не рас­полагали достаточной информацией по нашей популяции, одна­ко нам казалось, что при примерно равном соотношении на­следственные факторы не могут быть особо существенными, тем более что различия в средних показателях развития у тех и у других детей оказались минимальными.

Таким образом, решающим, по-видимому, является фактор окружения. В яслях определенные составляющие внешнего окружения находились под контролем самого заведения и явля­лись одинаковыми у всех воспитанников: пища, кров, одежда, гигиенические процедуры, кровать, игрушки, распорядок дня.

Тем самым в заведении оставался лишь один переменный фактор окружающей среды — человеческий, который для детей этого возраста обладает величайшей эмоциональной ценностью. Мы не устаем повторять, что в первый год жизни все элементы человеческой жизни опосредствуются через мать, через объект­ные отношения. Поэтому мы уделили особое внимание различи­ям в установках и поведении матерей у раскачивающихся и не раскачивающихся детей.

Отношения между раскачивающимися детьми и их матеря­ми были весьма своеобразны. Нельзя говорить об их отсутствии, но нельзя также назвать их уравновешенными и тесными. В це­лом матери этих детей являлись экстравертированными и гото­выми к интенсивным позитивным контактам с выраженными ал-лопластическими тенденциями. В большинстве это инфантиль­ные личности, не способные контролировать свою агрессию, находящую выход в частых взрывах негативных эмоций и ярост­ной, нескрываемой враждебности.

Эти матери стали жертвами собственных эмоций и в силу своей инфантильности не умели осознавать последствия своего поведения, оставаясь крайне непостоянными в своих отношени­ях с окружением. В стенах исправительного заведения дети, ес­тественно, оказались единственной отдушиной для лабильных эмоций своих матерей, и поэтому они подвергались то интен­сивному натиску нежности и «любви», то столь же мощным вспышкам ненависти и гнева. Одним словом, происходили стре­мительные переходы от баловства к враждебности.

Мы обнаружили также определенную закономерность в профиле развития раскачивающихся детей. Как указывалось ра-^Нее, каждый ребенок регулярно подвергался тестированию, ^и мы выяснили, что раскачивающиеся дети обладают особым

213

характерным профилем развития, в то время как профили раз­вития других детей не обнаружили подобного единства и зна­чительно различались.

Независимо от общего уровня развития две трети раска­чивающихся детей обнаружили характерные низкие показатели в профиле развития. Эти показатели могут отражать полную за­держку в данной сфере по отношению к хронологической нор­ме или относительную задержку, но в сравнении с остальными сферами личности.

Раскачивающиеся дети отстают в двух сферах развития, а именно: в социальной адаптации и в способности манипулиро­вать. Манипулирование отражает способность ребенка брать иг­рушки, вещи, вообще обращаться с неживыми предметами, т. е. данный показатель оценивает отношение ребенка к «предметам». Социальная адаптация отражает развитие ребенка в сфере че­ловеческого общения. В совокупности задержка в обеих сферах означает неспособность раскачивающихся детей общаться как с живым, так и с неживым окружением, недостаток инициати­вы в отношениях с внешним миром.

Каков вклад матери в этот дефект развития? Покойная Кате­рина Вульф высказала предположение, что только после того, как установятся отношения с либидинозным объектом и будет достигнуто его постоянство, ребенок сможет вступать в отноше­ния с неодушевленными предметами.

В таком случае мы можем предположить, что мать раска­чивающегося ребенка помешала установлению у него первич­ного либидинозного объекта и тем самым сделала затруднитель­ными, если не невозможными, все дальнейшие объектные от­ношения. Другими словами, противоречивое и непостоянное поведение матери приводит к тому, что в памяти ребенка от­кладываются конфликтные репрезентанты объекта. Этот резерв следов памяти не допускает слияния направленных на мать вле­чений в единый либидинозный объект. Подобный опыт не до­пускает создания объекта, сохраняющего свою идентичность в пространстве и времени. С точки зрения развития репрезента­ция объекта не тождественна самой себе из-за постоянных от­клонений и перепадов в «температурном режиме» эмоций ма­тери. Первоначальный опыт отношений с будущим либидинозным объектом, помимо прочего,¹ задает паттерн ожидания. Если же последний отсутствует, к каждому отдельному репрезентанту объекта приходится подходить методом проб и ошибок, как к эксперименту, приключению и опасности.

Динамические процессы

Либидинизация тела и его частей. Эти рассуждения проливают свет на динамику, побуждающую этих детей выби­рать раскачивание в качестве основной активности. При нор­мальном развитии младенец проходит несколько последователь­ных стадий, ведущих к установлению либидинозного объекта. Это развитие является отчасти результатом взаимодействий с мате­рью: полученный таким образом опыт активизирует процессы, в ходе которых различные части тела младенца либидинизиру-ются. Точнее говоря, катектируются психические репрезентан­ты этих частей тела. Некоторые части или зоны тела, несом­ненно, являются биологически «предопределенными эрогенны­ми зонами» (Freud, 1905); это подтверждается, например, тем, что зародыш может сосать большой палец, еще находясь в ут­робе (Hooker, 1939, 1952),

Соответственно я склоняюсь к предположению, что либиди­низация специфических частей тела и их локализация имеет под собой биологические основания или биологический субстрат: она глубоко связана с хронологией миелинизации. Внутриутробное сосание большого пальца связано с тем, что наиболее ранними миелинизированными зонами у зародыша являются желудок, рот и рука (Tilney and Casamajor, 1924). Поэтому зоны рта и руки или, вернее, их основные репрезентанты обнаруживают опре­деленное родство. В этом смысле можно сказать, что уже в ходе эволюции эти зоны оказались в привилегированном положении по сравнению с остальным, пока еще не дифференцированным телом.

Вследствие этой пренатальной координации руки и рта мож­но было бы ожидать, что в аутоэротической активности младен­ца она будет играть важную роль также и в постнатальный пе­риод в форме, описанной Хоффером (1949), а на более поздней стадии — в форме сосания пальца.

Тем не менее ранняя миелинизация — не единственный спо­соб обеспечить определенной части тела привилегированное по­ложение. В действительности младенец уделяет оральное вни­мание многим органам: большому пальцу на ноге, губам, языку. Но лишь после того, как они катектируются в результате объект­ных отношений, рука в качестве активного посредника при ауто-эротическом самоудовлетворении проходит такую же эволюцию. Нам известна явно аутоэротическая игра руки с различными ча­стями тела, например с ухом. Эта игра может вытеснять соса­ние пальца и происходить наряду с ним. В силу определенных

215

причин катексис, обычно принадлежащий репрезентантам ораль­ной зоны, переходит на руку. Сама эта деятельность содержит врожденные компоненты, поскольку ритмическая мануальная активность может наблюдаться уже у новорожденных в процессе кормления, и, по всей вероятности, она филогенетически восхо­дит к поведению млекопитающих в период вскармливания. Од­нако когда аутоэротическая манипуляция становится важнее дру­гих нормальных видов детской активности (включая сосание пальца), мы должны рассматривать это как индивидуальное и благоприобретенное поведение. Более того, это поведение, по всей видимости, возникает в особого рода объектных отношени­ях. Подергивание за уши и даже за волосы — это еще сравни­тельно приемлемые виды подобной активности; гораздо хуже, когда ребенок начинает царапать себе лицо, вращать головой и биться ею о стену.

Из этого краткого перечня становится ясным, что даже те области тела, которые изначально не обладают филогенетичес­кой предрасположенностью, в ходе развития зачастую могут эро­тизироваться. Как заметил Фрейд (1905) в связи с проблемой эрогенности: «Любая область кожи или слизистой может взять на себя функции эрогенной зоны». Ощущение удовольствия, до­бавил он, вызывается преимущественно характером стимула, а не природой соответствующего участка тела. В качестве одной из наиболее важных характеристик подобных стимулов Фрейд выделяет ритмичность. Хотя Фрейд пытался привлечь внима­ние к значимости ритма много лет назад, в психоанализе этот аспект детской активности остается одним из наименее изучен­ных. Одним из немногих авторов-психоаналитиков, кто обратил­ся к проблеме ритмичности, был Германн (1936). Хотя я занялся этим предметом в 1937 г., должен сознаться в собственном упу­щении: проводя наблюдения за младенцами, я недостаточно ис­следовал это явление, отчасти из-за отсутствия подходящих технических средств. Однако при постоянном совершенствова­нии записывающей аппаратуры наблюдатели, изучающие детей, уже могут без труда получить всю важную информацию, каса­ющуюся ритмической активности. В данный момент я могу со­общить лишь некоторые свои впечатления: например, даже в неонатальный период ритм сосания, судя по всему, соответствует ритму движения рук, хотя они не обязательно совпадают. До сих пор еще не выяснено, каким образом такая координация соотносится с ритмами, возникающими на более поздних стадиях.

Нарушения в формировании объекта. Если мы теперь рассмотрим различные формы аутоэротической активности,

доступные ребенку на первом году жизни, такие, как сосание пальца, игра с губами, ушами, носом, волосами, гениталиями и другими облюбованными частями тела, мы увидим, что любая из этих форм предполагает «объект» и подразумевает катексис его репрезентантов. Это вторичный, нарциссический, катексис, а вызываемая им активность имеет все свойства аутоэротизма. Такой характер активности помимо прочего связан с ритмично­стью стимуляции, в результате которой определенный «объект», определенная часть тела становятся привилегированными, вы­делившись из остальной массы.

Единственный вид аутоэротической активности, который не требует подобного выбора и выделения привилегированного «объекта»,— это раскачивание, когда аутоэротической стимуля­ции подвергается все тело младенца. Эта активность является безобъектной или, скорее, вовлеченным в нее объектом оказы­вается объект первичного нарциссического влечения. Это не обус­ловлено регрессией: раскачивающиеся младенцы, как правило, оказываются отсталыми. Их развитие остановилось, у них не было возможности прогрессировать (это надо подчеркнуть особо) и выйти за пределы первичного нарциссического катексиса. Им не предоставили возможности сформировать следы памяти об объекте, сохраняющем единство в пространстве и времени, по­стоянном относительно самого себя. Этим детям не была дана возможность включить репрезентанты привилегированных час­тей своего тела в действие, противодействие и взаимодействие с телом матери. В качестве будущего объекта мать оказалась настолько противоречивой, что не позволила ребенку использо­вать себя как модель для формирования объекта, сохраняющего идентичность с собой в пространстве и времени, и поэтому столь же невозможным оказалось установление отношений с другими объектами. Если даже эти отношения в какой-то степени и воз­можны, они все равно нарушены неадекватностью первоначаль­ного опыта. Еще один аспект раскачивания в определенной мере подтверждает данные наблюдения. Раскачивание — один из не­многих аутоэротических действий в данном возрасте, производя которое ребенок зачастую обнаруживает нечто, напоминающее оргазмическое удовольствие, неистовый восторг. При раскачи­вании не происходит расщепления либидинозного влечения на различные подчиненные виды разрядки (подобные тем, которые обнаруживаются в игре с гениталиями и любого рода игре). В Данном случае влечение полностью направлено на первичный ^НаРЦИссический объект, на собственное тело ребенка. Это сопо­ставимо с установлением примата гениталий, когда парциальные

влечения, исходящие от эрогенных зон, сосредоточиваются на гениталиях. Однако в раскачивании нет подобной реконцентра-ции, поскольку влечение еще не успело расщепиться на парци­альные влечения, которые в этом возрасте еще не локализова­ны в соответствующих зонах. Речь идет скорее о недифферен­цированном влечении, которым нарциссически наделяются психические репрезентанты собственного тела.

Таким образом, непоследовательное и противоречивое поведе­ние матери препятствует формированию адекватных объектных отношений и задерживает развитие ребенка на уровне первич­ного нарциссизма, а потому разрядка либидинозного влечения ограничивается у него исключительно раскачиванием.