Глава 12. Древний Китай: трансформация чжоуской структуры; и возникновение империи

Несмотря на отчетливо выраженную этническую суперстратификацию, суть которой сводилась в мо-мент завоевания к привилегированному положению завоевателей-чжоусцев, социальное, правовое и иму-щественное неравенство в раннечжоуском Китае были еще не слишком заметными. Конечно, особа прави-теля-вана была священной, и образ жизни его и его окружения соответственно выделялись на общем фоне. Это же касается, пусть в меньшей степени, и удельной знати. Но, если судить по первым документам об ин-веституре и по археологическим раскопкам, отличия не были велики. Правители не слишком отличались в образе жизни от своих подданных, что, к слову, было позже запечатлено и в преданиях о мудрых древних правителях. Постепенно, однако, положение изменялось.

Усиливалось престижное потребление в верхах. Усложнялась структура привилегированных слоев как в чжоуских столицах, так и в разраставшихся уделах. Все большее количество сановников и аристократов, воинов-дружинников, а также обслуживавших их нужды ремесленников и слуг выделялось из среды об-щинного крестьянства и жило за его счет. Возникали новые города — центры уделов. Строились крепости, дворцы, храмы, амбары, склады, дороги и иные крупные сооружения. Внутренняя жизнь страны усложня-лась, причем это касалось едва ли не в первую очередь и крестьянской общины.

Увеличивалось количество земледельцев, осваивались новые земли, создавались новые поселки, причем этот процесс, как упоминалось, шел параллельно с ликвидацией этнической и правовой грани между чжо-усцами и нечжоусцами, с этнической консолидацией в рамках уделов, будущих царств, жители которых все более осознавали себя как люди царства Цзинь или Лу, как жители Сун или Ци. Менялись формы земле-пользования и налогообложения. В исконных чжоуских землях постепенно отмирала известная со времен Инь практика отработок на больших полях. В нечжоуских по происхождению уделах уходило в прошлое взимание дани. С Сюань-вана на смену тому и другому пришла десятина-чэ. Крушение Западного Чжоу и выход на передний план системы царств означали перенесение центра тяжести социально-экономического развития внутрь этих царств, где при общей схожести развитие в каждом отдельном случае приобретало свои особые очертания.

Субъектами власти-собственности в царствах были их правители. Но часть своих прерогатив они усту-пали владельцам уделов-кланов, которые ревниво заботились об увеличении своего престижного потребле-ния, содержали при своих дворах ремесленников и торговых чиновников-агентов, осуществлявших произ-водство и обмен изделиями, в том числе предметами роскоши. Судя по данным источников, в молодости такого рода торговым агентом был и знаменитый позже реформатор Гуань Чжун. С разрастанием количест-ва привилегированного и незанятого в земледелии населения, с увеличением престижного потребления и общей массы избыточного продукта, концентрировавшегося в основном в городах, в чжоуском Китае стала ощущаться тенденция к индивидуализации потребления, к приватизации.

Эта тенденция, наиболее ощутимо проявлявшаяся среди социальных верхов и обслуживавшего их пер-сонала, затронула также и общинное крестьянство, в среде которого шел процесс имущественного расслое-ния. Наделы — особенно на вновь освоенных землях — все чаще практически закреплялись за отдельными семьями, владевшими ими из поколения в поколение. Семейно-клановые группы дробились на малые се-мьи, которым выделялась их доля семейного надела. Если эта доля была мала, семьи, как уже говорилось, переселялись и осваивали новые территории, которые более прочно закреплялись за ними и их потомками. Видимо, этот процесс, шедший в VII — VI вв. до н.э. уже в достаточно широких масштабах, способствовал приватизации, т. е. индивидуализации потребления и частному рыночному обмену произведенной продук-цией.

Среди древнекитайских источников, как и древнеиндийских, практически нет столь привычных для ближневосточной древности документов хозяйственной отчетности или юридических сделок, как нет и за-конодательного регулирования частноправовых и имущественных взаимоотношений, по меньшей мере до периода Хань. Частично это может быть объяснено характером самих отношений, частично — их сравни-тельно неразвитым уровнем. Может быть, здесь сыграла свою роль общая ориентация древнекитайского общества на этическую норму. Как бы то ни было, но данные об интересующих специалистов экономиче-ских процессах крайне лаконичны.

Известно, например, что в ряде чжоуских царств в VI в. до н.э. были проведены важные реформы, суть которых сводилась к изменению характера налогообложения и упорядочению централизованной админист-рации. По-видимому, основной целью реформ был учет вновь возникавших и, возможно, на первых порах ускользавших от внимания властей свободных от налогообложения земледельческих поселений. Речь шла о том, чтобы всех земледельцев обложить налогом в соответствии с количеством земли, находившейся в рас-поряжении каждого двора. Известно также, что уже в VI в. до н.э. крестьянская община в большинстве царств привычно делилась на дворы-домохозяйства и измерялась именно числом таких дворов. Этот факт косвенно свидетельствует о том, что дворы в деревне существовали в качестве независимых хозяйств и что одни хозяйства могли быть богаче других. Другими словами, малоземельные могли арендовать излишки у богатых либо батрачить на них. Косвенно о том же говорят встречающиеся в текстах упоминания о необхо-димости поимки беглых — с их уходом царство теряло тружеников и налогоплательщиков,— о мерах для улучшения условий жизни вдов, сирот, обездоленных (таких проблем в нерасчлененной традиционной пат-риархальной общине практически не бывает — они возникают с разложением этой общины).