Нефть в пространстве России

Начиная с середины прошлого столетия углеводороды удерживают роль «премьера» среди отечественных минерально-сырьевых ресурсов. Благодаря формированию новых районов добычи нефти и газа на девственных просторах были построены города, разнообразная инфраструктура. Иными словами, был обеспечен переход от географического пространства к пространству экономическому (мы далеки от мысли идеализировать данные процессы ‒ были и ошибки, но то, что сделано, имеет в целом колоссальное позитивное значение).

И этот путь в пространстве далеко не завершен. Восточная Сибирь и Арктика, шельф и Дальний Восток таят в себе огромные возможности экономического роста.Растущий интерес зарубежных стран к арктическому региону несет для России как новые возможности, так и новые вызовы (слайды 10, 11). И здесь особое место занимает Северный морской путь - глобальный проект, соединяющий мир в ХХ1 веке( слайды 12, 13).

Показателен в этом отношении и пример Республики Саха (Якутия).Это освоение нефтегазовых месторождений и сооружение новых инфраструктурных объектов, которые служат мощным подспорьем, например, алмазодобывающей отрасли, которая переживает не самые лучшие времена. Движение «нефти в пространстве» определяется не столько бизнесом, сколько государством и компаниями-лидерами (как правило, с государственным участием ‒ ПАО «Роснефть», ПАО «Газпром», ПАО «Газпромнефть»;исключение -ПАО «НОВАТЭК»,  ОАО «Сургутнефтегаз»). Подчеркнем ещё раз: подлинное лидерство компаний заключается не в поглощении отраслевых активов, а в формировании экономической, конкурентной  среды, необходимой России.

В силу того, что знания и интеллект становятся главенствующими в развитии НГК, активно меняются организационные формы и пространственные рамки реализации проектов. В этой связи представляется ошибочным высказываемое некоторыми экономистами противопоставление пространственной экономики развитых стран (основу которой составляют центры экономической активности ‒ агломерации) развитию пространства, основанного на освоении и использовании природных ресурсов. Такое противопоставление носит чересчур общий характер и не учитывает территориальную специфику России. Наши природные ресурсы еще долго будут востребованы на внутреннем и мировом рынке. Их разбросанность по огромной территории предопределяет необходимость развития инфраструктуры и концентрации населения вокруг месторождений и прилегающих к ним центров не только первичной, но и, возможно, вторичной переработки и производства некоторых конечных продуктов.

В реализации проектов будущего вряд ли будут экономически эффективны и социально оправданы моногорода и стационарные монопрофильные поселения.Скорее, процесс будет развиваться в направлении формирования пространственно-рассредоточенных объектов. Это собственно добыча в местах размещения источников ресурсов (при максимально возможном применении информационных технологий по аналогии со смарт-генерацией и автономно управляемыми карьерными комплексами). В то же время сопровождение производственных систем, их разработка, а также получение всего многообразия конечных продуктов займут место на значительном удалении.

Можно сформировать представление о будущем ‒ гораздо сложнее перейти от настоящего (ранее созданных для других экономических условий технологических комплексов) к новому качеству. Здесь как никогда велика роль целенаправленного государственного регулирования при обязательном учете фактора пространства. Едва ли целесообразно, например, в агломерациях осуществлять первичную и даже вторичную переработку сырья.         

Нефть и газ ‒ не только энергоресурсы страны, но и важные факторы её пространственного развития, в определенном смысле ‒ «скрепы» ее территориального каркаса. Они должны дать конкурентные преимущества самой России благодаря насыщению углеводородами внутреннего рынка, развитию нефтегазохимии, снижению тарифов на электроэнергию и цен на природный газ.

Россия, вполне возможно, когда-то станет экономикой крупных агломераций, функционирующих за счет сильных внутренних производственных, социальных и культурных связей, в рамках которых создаются товары и услуги на основе действия синергетического эффекта. Однако та ситуация, в которой сейчас находятся страна и ее экономика, не позволяет говорить об этом как о среднесрочной перспективе (равно как и о перспективе за пределами 10-летнего горизонта). В отраслевом плане мы до сих пор не ответили на вопросы: когда у нас появится сервисная компания, равная, допустим, Schlumberger? когда реальноповысится эффективность большинства российских компаний? когда среда вокруг лидеров НГК станет по-настоящему рыночной? Не может не настораживать и то, что Россия обезлюдивает, исчезают малые города, экономическая активность стихийно стягивается в весьма немногие центры.

 Нам нужно включение в систему глобальных экономических связей, но не любой ценой. Так, при реализации нефтегазовых проектов на Востоке страны приоритет имеют припортовые и приграничные территории: Амурский ГПЗ, Находкинский НПЗ, Восточный нефтехимический комбинат ‒ это всецело экспортоориентированные производства. В качестве примера можно упомянуть проект поставок трубопроводного газа в Республику Корея (Слайд 14).Но должна присутствовать и внутренняя пространственная «составляющая» подобных проектов (например, в виде производств, ориентированных на местные рынки и работающих в тесной пространственной кооперации). Тут нельзя не упомянуть позитивный пример ООО «Иркутская нефтяная компания», которое реализует ряд нефтехимических проектов непосредственно в Восточной Сибири.

Динамика пространства России диктует особую роль крупных ВИНКов, но не в качестве единственных участников процесса продвижения на Север и на Восток, а в качестве компаний-лидеров (тех, кто берет на себя непростую задачу пионерного освоения).