Глава 580. Неожиданное предложение 23 страница

Начав с хвоста и убедившись, что все находившиеся в нем яйца уничтожены, он двинулся дальше, тщательно и методично нарезая тело Чжао Куана на куски. Юэ Чжун не был брезглив, когда это требовалось для дела, и мерзкий запах, что исходил от трупа и смешавшихся белых и красных телесных жидкостей, его не пугал.

Изрубив все червяное тело, он убедился, что в нем не осталось каких-либо незамеченных яиц или чего-то подобного. Также он не нашел в нем никаких сокровищ, за исключением красной жемчужины, что была скрыта в сердце Чжао Куана. Он тут же поместил ее в Кольцо Хранения, еще раз напоследок осмотрев комнату на пример пропущенных паразитов, личинок и их яиц. Не найдя ничего необычного, он отправился в подземный город для последней зачистки.

В городе не осталось ни одной живой души. Одних Чжао Куан превратил в свои марионетки и использовал в боях с Юэ Чжуном, а других людей эта тварь сожрала сама.

Но все же кое-какие трофеи Юэ Чжун смог здесь собрать. Его запасы пополнились 10 тысячами тонн риса, множеством оборудования для работы с биоматериалами, 300 штурмовыми винтовками, 25 гранатометами, 100 тоннами дизельного топлива и большим количеством консервированных продуктов.

Стало понятно, что Чжао Куан уготовил жителям города участь скота для его прокорма и совсем не хотел, чтобы они набрались сил и смогли оказать ему хоть какое-то сопротивление. Потому Юэ Чжун и смог найти припрятанные нетронутые запасы.

К тому же большинство оборудования в биологической лаборатории было работоспособно. Стоит только привести в порядок то, что повредил огонь, как лаборатория снова сможет приступить к работе.

До конца мира это была одна из самых современных лабораторий Китая, занятых исследованием биологического оружия. Стоит только набрать для нее персонал надлежащей квалификации, и здесь снова можно будет начинать проводить самые сложные опыты и анализы.

Также Юэ Чжун потратил скорлупу 29 красных яиц, скормив их древесным чудищам, и таким образом смог заполучить под свое командование 20 чудищ 3-го типа.

Одно древесное чудище 3-го типа нельзя сравнить по боевой эффективности с Молнией 3-го типа, но если в бой против нее пойдут 10 древесных чудищ, отведавших скорлупы красных яиц, то Молнии придется спасаться бегством, а иначе ее ждет только смерть от когтей древесных чудищ.

Собрав все свои трофеи, Юэ Чжун вернулся в Ци Мусянь.

Вернувшись в город, Юэ Чжун только тем и занимался, что тренировал свою Непобедимую армию во взаимодействии с бывшим легионом Судей Райского Государства.

После того как он вооружил Непобедимую армию тем, что было захвачено на базе, мощь ее достигла устрашающих величин.

По необъятным просторам степей Внутренней Монголии рассыпаны множество маленьких монгольских стойбищ, которые населяли подданные монгольского хана Ху Эжаня.

Одетая в лохмотья, пятнадцатилетняя китаянка по имени Чжан Сяо выпасала отару овец неподалеку от одного из таких стойбищ.

И хоть земля по большей части была еще покрыта снегом, кое-где пробивались островки зеленеющей травы, что позволяло выживать этой нации кочевников. После конца света отнюдь не все животные стали мутантами, хватало и тех, кто так и не изменился. Как, например, овцы этого стада. До тех пор, пока их не заразят зомби, они останутся все теми же послушными животными.

Ху Эжань, человек великих стремлений и не менее великого ума, прекрасно понимал, что нельзя целиком полагаться на запасы пищи, что остались после апокалипсиса. Настанет день, и они неизбежно закончатся.

Пользуясь славой и властью, дарованной далеким предком его семье, он захватил власть и тут же отправил отряды во все стороны в поиске неизмененных животных. Все доставленные животные были розданы монгольским родам и распределены по стойбищам.

Эти действия сплотили и привели под его руку многие мелкие рода монгольских кочевников. Для большинства из них он стал настоящим спасителем. Кроме того, кровь Чингизидов, текущая в его венах делала его в глазах многих монголов законным наследником стародавних правителей Монгольской Империи, обеспечивая ему поддержку монгольского населения.

Под глазами Чжан Сяо были сине-черные синяки, а на лице видны отметины от плетки. Ведь девушка днем пасла овечье стадо, а ночью ей приходилось ублажать троих монголов. Ей было ненавистна такая жизнь, и однажды она сбежала. После того как ее поймали, ее три дня не кормили, избивая для забавы и сеча плетью до крови и мяса под лопнувшей кожей. Все ее нынешние эмоции состояли из отчаяния и тупого безразличия.

Мимо нее ехали несколько всадников, и один из них, кинув на нее вспыхнувший жестоким весельем взгляд, стегнул ее по телу плеткой, с удовольствием наблюдая, как она дернулась от боли.

– Бесполезная мелкая дрянь! А ну, быстро скинула тряпки и задрала жопу вверх! Живо! Дяденька хочет потыкать!

И тут же на ее тело снова упала плеть, рассекая и так изодранную одежду, оставляя после себя на теле Чжан Сяо след сочащийся алым.

Скорчившись от боли на земле, Чжан Сяо преодолевая боль в измученном теле, как можно быстрее перекатывается на живот и, скидывая свои лохмотья, замирает в унизительной позиции, задрав вверх зад, подобно собаке.

Монгол со смехом указал на нее и обратился к товарищам:

– У-у-у, дешевка! Видали китайскую суку, а? Все они такие, китайские бабы, никакого стыда, все равно что псины!

Он спрыгнул с лошади и подошел к Чжан Сяо, обращаясь к остальным:

-–А ну, парни, пустим как ее по кругу!

Остальные всадники с улыбками спешились, комментируя происходящее:

– А эта бесполезная дрянь как-то пыталась сбежать!

– Я тогда неплохо спустил с нее шкуру. Ну что, будем тянуть травинки, чтоб назначить очередь?

– Ага, неплохо придумано!

Улыбаясь, перебрасываясь шутками и решая, кто за кем будет, они шли к Чжан Сяо нарочито медлительной походкой.

Слыша их разговоры, Чжан Сяо стало трясти от страха, из глаз потекли слезы. До конца мира она была любимицей семьи, теперь же все изменилось, она превратилась в рабыню монголов и испытала непредставимую раньше для себя боль, а ее человеческое достоинство растоптали в пыль. И этим монголам этого недостаточно, они все еще при каждом удобном случае причиняют ей душевные и телесные страдания.

С жестокой улыбкой подошедший монгол снял с пояса саблю и сказал:

– Я придумал! Отрублю-ка я ей ноги, и мы посмотрим, как быстро она сможет ползать!

Его товарищ недовольно нахмурился и сказал:

– Подожди, сначала позабавимся, а потом руби.

Один из монголов, ослабив ремень, спустил на щиколотки штаны и, ухватив Чжан Сяо за голову, притянул ее к своему паху, со смехом говоря:

– Я первый! Ну-ка, мелкая сучка, отсоси дяденьке!

За секунду до того, как Чжан Сяо склонили к паху, голову монгола пробила стрела, плеснув наружу кровью. В глазах монгола мелькнуло непонимание, смешанное со страхом, и он повалился на землю.

Оставшихся трое монголов, парализованные страхом и удивлением, только и смогли, что посмотреть в сторону откуда прилетела стрела, и их одного за другим поразили в грудь стрелы, пришпилив их к земле.

200 всадников на черных лошадях и в воинском снаряжении мчались на полном галопе.

Разведчик доложил командиру всадников Ле Мин И:

– Командир, осталось только девка, что с ней делать, убить?

Ле Мин И внимательно посмотрел на Чжан Сяо и сказал:

– Это китайская рабыня, пусть живет!

Он вытащил две бутылки минеральной воды и пять галет и бросил их на землю, сказав с угрозой в голосе:

– Мелкая, я Ле Мин И, командир Первой конной степной бригады главы Юэ Чжуна. Единственный шанс для тебя остаться в живых – это отправится в Ци Мусянь…

Наконец до Чжан Сяо все дошло, и она тут же закричала:

– Заберите меня с собой! Я сделаю для вас что угодно, только заберите меня с собой!

– Извини, мелкая, но это не входит в мою задачу. Только ты сама сможешь себе помочь. Ци Мусянь – это единственное место, где ты сможешь жить как человек. – Он еще раз взглянул в глаза Чжан Сяо и, качнув головой, приказал:

– Убить всех овец!

Тут же все эти 200 всадников разделились на десятки и принялись загонять и убивать овец. Забив всех овец, бойцы вырезали из них самые нежные куски мяса и, стащив их тела в кучу, зажгли их.

– За мной! Убьем этих монгольских нелюдей! – выкрикнул Ле Мин И и 200 всадников помчались в атаку на монгольское стойбище.

В стойбище тоже заметили гибель овец и их сожжение, и воины рода, выхватив сабли, приготовились к сшибке.

После апокалипсиса из-за постоянных взаимных набегов друг на друга трех основных сил степи, эти пастухи стали яростными воинами. Сам изменившийся нынешний мир понуждал этих обычных людей становиться бойцами, а иначе их ждала судьба рабов Тюркской или Маньчжурской империй.

– Сдохните! – с яростным оскалом Ле Мин И указал пальцем правой руки, и сорвавшиеся с него воздушные лезвия полетели в мчащихся ему навстречу десяток монгольских воинов. Весь десяток был разрублен на части невидимыми лезвиями.

Остальные 200 бойцов тоже применили навыки и схлестнулись с монголами, рубя им головы.

Весь, будто окутанный мрачной, полнящейся желанием убивать аурой, Ле Мин И отдал приказ:

– Слушать мой приказ! Убивать всех, кроме рабов-китайцев!

– Да! – заревели двести всадников, врываясь вслед за Ле Мин И в стойбище.

Вскоре все стойбище охватило пламя, и бойцы Ле Мин И позволили его покинуть только 200 одетым в рваное тряпье китайцам.

Ли Мен И не стал выделять бойцов для сопровождения этих рабов, а сразу же направился к стойбищу следующего рода.

Глазами, полными ненависти, Чжан Сяо смотрела, как огонь пожирает юрты стойбища, затем, сжимая в ладонях галеты и бутылки с минеральной водой, развернулась и пошла в сторону Ци Мусяня.

–

–

–

(Оригинальное название главы – Набег Ле Мин И!)

Глава 644

Глава 644. Совещание Ху Эжаня

В глубине бескрайней степи, на берегу озера, поросшего густой зеленой травой, стоит огромный шатер из ткани золотистого цвета. В шатре двумя рядами выстроились десятки человек в традиционных монгольских одеждах, в центре же шатра, на высоком троне, сидит крепкий мужчина высокого роста. Нос с высокой горбинкой, глаза, в которых сияет зрелый ум, красивые черты лица. На вид ему 27-28 лет. Этот мужчина – великий хан Ху Эжань, что заставил всю степь признать себя как главу возрождающейся Монгольской Империи.

Бо Эрцзы с глазами, налитыми кровью и ясно видимым в них гневом, сделал шаг вперед к трону с восседающим на нем Ху Эжанем и громко воскликнул:

– Великий хан! Эти китайские псы уничтожили 12 стойбищ малых родов Большого Ястреба, убили и сожгли весь скот. Восемнадцать сотен человек погибло от лап этих китайских безумцев. Прошу великого хана выделить войска на поиск и уничтожение этих китайских псин!

Ле Мин И, это адская тварь в облике человека, убивал всех, кто только встретится ему в степи, нападал на малые стойбища и сжигал их, освобождал рабов, но только китайцев. Тюркские же и маньчжурские рабы убивались на месте.

Под его командованием было около двухсот Эвольверов, многие их которых испытывали жгучую ненависть к Монгольской, Тюркской и Маньчжурской империям.

В тех стойбищах, что они посетили, потом было не найти живых свидетелей этого визита. Как будто божья кара пронеслась по степи, целью атак этих воинов, полных ненависти, становились люди, скот, имущество, что принадлежали какой-либо из трех главных сил в степи.

С величественным и непоколебимым видом выслушал великий хан слова Бо Эрцзы. Но в глазах у него словно вспыхнул холодный свет, и взор вильнул от Бо Эрцзы немного в сторону. Это дали о себе знать чувства Ху Эжаня к созданному им националистическому чудовищу, называемому Монгольской Империей.

После того как Ху Эжань стал великим ханом монголов, задумавшись о последующем изменении проводимой им до сих пор политики ультранационализма, он обнаружил, что это будет очень непросто. А она явно требовала изменения, ибо великий хан был намерен, после овладения степью, завоевать весь Китай. Наиболее подходящим образцом, по которому стоило строить свои методы управления, была политика, проводимая в современном Китае, нацеленная на равенство вне зависимости от национальности граждан. Иначе если он с нынешней господствующей идеологией отношения ко всем немонголам как к рабам и захватит Китай, то на его территории будут постоянно возникать мятежи.

Он осознал, что Монгольская Империя превратилась в чудище, которым он не мог управлять по своему разумению, у чудища появились свои желания и понимание, что ему нужно, а что нет. Почти у каждого простого пастуха был один или несколько рабов немонгольской национальности, а у крупных военачальников и министров их было более тысячи. Прикажи он отпустить всех рабов-китайцев, а их набралось бы как минимум несколько тысяч, и можно было ожидать переворот, который произведут те же люди, что верно следовали за ним до сих пор.

Воинствующий национализм может быстро объединить разрозненный до этого народ, но потом изменить этот политический курс будет почти невозможно. Потому что большинство поддерживающих ультранационализм – самые настоящие психи, и стоит только правителю не удовлетворить их ожидания, как они тут же организуют его силовое смещение.

Услышав про то, что натворил Ле Мин И, в сердце Ху Эжаня одновременно с гневом вспыхнул и страх. Они столкнулись с откровенной местью! До сих пор такое поведение, да и то не всегда, позволяли себе только тюрки, маньчжуры и монголы. Китайцы к такому никогда не прибегали, в основном действовали всегда намного сдержанней. Очевидно, что новый глава китайцев, Юэ Чжун, приказал перейти к таким методам, сравнимым по жестокости с тем, что раньше позволяли себе 3 главные силы степи, и, даже превзойдя их в жестокости и кровожадности, показывали безжалостность, скорее присущую стае оголодавших волков.

В глазах Эму Сидая вспыхнуло яростное пламя, и он произнес голосом, полным желания убивать:

– Великий хан, Кровавый Ястреб готов возглавить атаку на Юэ Чжуна и раз и навсегда покончить с ним.

Младший сын Эму Сидая был в стойбище, развлекаясь с женщинами, когда налетевшие войска Ле Мин И сняли его голову с плеч. Теперь Эму Сидай практически горел от ненависти к Юэ Чжуну.

Ху Эжань низким голосом ответил:

– Так ты, наверно, нашел способ справится с восемью вертолетами Юэ Чжуна?

Услышав ответ великого хана, все генералы тут же захлопнули рты.

Юэ Чжун являлся обладателем восьми вертолетов «Гром», и из-за отсутствия соответствующего вооружения уничтожить их было практически невозможно.

С помощью вертолетов типа «Гром» и «Тигр» и другого высокотехнологичного снаряжения Райское Государство проводило свои рейды, практически куда хотело, почти не встречая сопротивления. Им было достаточно послать 12 вертолетов типа «Гром» с 200 отборными солдатами на борту, чтобы уничтожить почти любое из самых крупных поселений людей, оставшихся после апокалипсиса.

Даже двадцатитысячное войско при встрече с этими вертолетами «Гром» в открытой степи и без подготовленных укрытий будет уничтожено.

Продвинутое вооружение – это не гарантия победы, но его отсутствие совершенно неприемлемо. Миллионная армия Саддама Хусейна, легко побежденная войсками США, служит этому доказательством.

Восемь вертолетов «Гром» в руках Юэ Чжуна давили на метафорические головы трех главных сил степи, подобно огромному булыжнику, почти не давая им сделать и вдоха.

Хоть Ху Эжань и захватил немало арсеналов, но зенитного оружия там было не особо много, в основном пулеметы калибра 14,5 мм. Также у них были на руках 20 ракет типа земля-воздух, но для их применения требовались квалифицированные в этой области кадры, а их у Ху Эжаня не было.

За все время, что шла борьба за власть над степью, ни разу не применялись в боях воздушные боевые суда, и никто не заморачивался с отработкой противодействия против атак с воздуха. Теперь же, когда неожиданно возникла нужда в зенитном прикрытии, внезапно выплыли все недочеты в этой области. До появления Юэ Чжуна стоило появиться на поле боя танкам и крупнокалиберной артиллерии Монгольской Империи, как любой противник терпел полное поражение. Зенитным ракетам не было никакого применения.

Да и появись здесь один-два Эвольвера с крайне редкими навыками, позволяющими летать, как пулеметы монгольской армии тут же превратили бы их в решето.

Командир одной их четырех десятитысячных войсковых группировок басом предложил:

– Ночная атака! Можем напасть на них ночью, а в темноте эти восемь «Громов» особо проявить себя не смогут!

– Верно! В ночной тьме их боевая эффективность будет сильно снижена!

– Хорошо придумано!

– …

Зазвучали внутри шатра радостные голоса. Ночью продвинутое вооружение сильно теряет свою боевую эффективность из-за трудностей с обнаружением и прицеливанием.

Да, ночной бой позволял уступающему в огневой мощи вооружению более-менее уровняться в эффективности с вооружением противника, но все равно присутствующие в шатре сильной уверенности в том, что предложенная тактика сработает, не испытывали. На них тяжело давило осознание того, что Юэ Чжун смог заполучить в свои руки вооружение с базы дивизии.

Из 40 тысяч бойцов великого хана огнестрельным оружием были вооружены только 20 тысяч. Остальным приходилось пользоваться пиками, саблями, луками и тому подобным. Даже для того, чтобы снарядить эти 20 тысяч, пришлось выгрести из арсеналов пистолеты, откровенный хлам и почти музейные экспонаты, к примеру, такую древность, как тип 38.

1 Тип 38 – японская винтовка Арисака времен Первой мировой войны.

Для того чтобы захватывать поселения выживших этого хватало. Но ввязываться в сражение с Юэ Чжуном, обладавшим первоклассно вооруженной и тренированной армией, только с этим…

В шатер вошел солдат и доложил:

– Великий хан, посланник императора Маньчжурии просит позволения увидеть вас!

Глаза Ху Эжаня как будто засияли, и он сказал:

– Пригласи его!

Худощавый молодой человек с приятным лицом, одетый в аккуратный костюм западного стиля, войдя в шатер, подошел к трону, гибким, мягким движением опустился на колени и, отбив протокольный поклон, обратился к великому хану:

– Подданный императора Маньчжурии Фань Тяньмин предстал перед великим ханом и желает долгих лет жизни великому хану!

Ху Эжань посмотрел на молодого человека и спокойным голосом сказал:

– Встань!

Посланник Фань Тяньмин встал и, посмотрев ясным взором на Ху Эжаня, заговорил:

– Благодарю великого хана за милость! Его Величество Сюань Чжэнь отправил меня к вам в надежде, что Ваше Величество согласится вступить с нами в союз против Юэ Чжуна.

Фань Тяньмин продолжал ясным, четко различимым голосом:

– Этот человек, Юэ Чжун, злокознен, безжалостен и умел в отнятии жизней. Стоило ему появится в степи, как мирная жизнь наших подданных была нарушена. Бесчисленное множество невинных людей погибло от его рук. Этот мясник Ле Мин И по повелению своего господина Юэ Чжуна убивает всех, кто попадется ему на глаза, не делая различий между воинами и мирными пастухами. Такие действия Юэ Чжуна недостойны человека, а сравнение с собаками и свиньями только оскорбит этих достойных животных. Если он продолжит свое кровавое безумие, то вся степь придет в упадок. Мой император, Его Величество Сюань Чжэнь, считает, что нельзя позволить жить такому неистовому зверю, и надеется, что мы сможем объединится против этого врага, позабыв былую вражду.

Люди в большинстве своем замечают и порицают дурное только в других, к себе же они относятся намного снисходительнее.

Так что монголы и маньчжуры, без всякого угрызения совести захватывающие поселения и вдобавок всяческое добро в них для улучшения своей жизни и превращавшие всех, кто не одной с ними национальности, в рабов, не видели в этом ничего дурного. А что такого? Ведь их предки поступали точно так же, а в степи главенствует право сильного.

Но стоило Юэ Чжуну зеркально повторить их действия, как для них он стал не человеком, а бессердечным демоном, покушающимся на святое!

С лицом, превратившимся в непроницаемую для взоров маску, что прекрасно скрывала любые испытываемые им чувства, Ху Эжань обратился к посланнику:

– Юэ Чжун владеет восемью вертолетами внушительной огневой мощи. Если с ними не покончить, то будет непросто предпринять какие-либо решительные действия по уничтожению Юэ Чжуна.

Фань Тяньмин ответил с улыбкой, полной уверенности:

– Великий хан, ими займемся мы. Будьте уверенны, мы сможем лишить Юэ Чжуна этого козыря. Позвольте нам взять на себя заботу об угрозе с неба, а сами сосредоточьтесь на наземных действиях. Только таким образом несравненная монгольская конница будет способна легко покончить с этим лютым зверем Юэ Чжуном!

Ху Эжань произнес без эмоциональным голосом:

– Поведай мне, как Маньчжурская Империя собирается бороться с вертолетами Юэ Чжуна? Решение о выступлении в поход я приму только после того, как узнаю, каким способом вы намерены этого добиться.

Поколебавшись, Фань Тяньмин, сжав зубы, достал планшет и, запустив на нем видео, ответил:

– Ваше Величество, вот это оружие, что мы собираемся использовать против вертолетов Юэ Чжуна.

Глаза всех людей в шатре обратились на экран планшета.

На огромной площади выстроились в ряд двенадцать вертолетов марки «Гром», за ними выстроился еще один ряд из двенадцати вертолетов марки «Тигр», а возле них суетились, обслуживая машины, солдаты Маньчжурской Империи вместе с какими-то белыми людьми.

–

–

–

(Оригинальное название глава – Объединение маньчжуров и монголов)

Глава 645

Глава 645. Нависшая угроза

– 24 вооруженный вертолета!

Увидев это видео, все собравшиеся в золотом шатре монгольские военные выдохнули, как один.

Армейский вертолет в эти дни – огромное сокровище, если небольшая банда завладеет одним, то для нее почти перестанут существовать такие понятия как «слишком далеко», так и «слишком сильная оборона»!

У маньчжуров было несколько вертолетов, и они тряслись над ними сильнее, чем над своими детьми, и уж, конечно, их было намного меньше, чем 24.

Было известно, что до апокалипсиса государство Монголия официально заявила о наличии в своих вооруженных силах чуть более ста вертолетов.

Из-за крайней нехватки вооружений после конца мира наличие у маньчжуров этих 24 вертолетов производило шокирующее впечатление.

Лицо Ху Эжаня побледнело, и, явно растеряв былое спокойствие, с слышимым в голосе нетерпением он спросил у Фань Тяньмина:

– Как они у вас появились?

С мягкой улыбкой Фань Тяньмин ответил:

– Великий хан, это наша государственная тайна, и она не может быть открыта посторонним. Но если вы согласны оформить между нами союз, то после уничтожения Юэ Чжуна мой правитель готов передать вам в дар четыре вертолета.

Ху Эжань, тут же, даже не потянув время для приличия, ответил, указав пальцем на четыре вертолета марки «Гром»:

– Согласен! Я хочу четыре таких!

Великий хан много чего слышал именно об этих вертолетах от Эму Сидая, сколько его бойцов они сгубили и какой вред нанесли, ему очень хотелось заполучить именно их.

Увидев на какие вертолеты указывает Ху Эжань, со вселенской печалью на лице Фань Тяньмин ответил:

– Прошу прощения у великого хана, но такой вертолет мы можем передать только один!

Произведенный после апокалипсиса по последнему слову науки и техники вертолет «Гром» превосходил обычный армейский вертолет в три раза по боевой эффективности. С большой вероятностью, вступив в схватку против трех «Тигров», вертолет «Гром» может выйти из нее победителем. Конечно же, четыре вертолета «Тигр» способны справится с одним «Громом».

Яростно взблеснув глазами, Ху Эжань сказал:

– Два! После уничтожения Юэ Чжуна вы передадите мне два таких вертолета! В этот раз я соберу все силы Монгольской Империи и уничтожу Юэ Чжуна!

– Тогда договор заключен, великий хан! – с блестящими от удачно выполненного задания глазами сказал Фань Тяньмин.

Маньчжурская Империя в своих последних битвах потеряла много отборных бойцов. Какое-то их количество они смогли возместить за счет того, что в их ряды влились в роли наемников элитные солдаты Райского Государства, из полка Судей Внутренней Монголии. Но их самих было их очень немного и хватало только на обслуживание и управление воздушной техникой.

Самыми мощными воинскими силами в степи, как и раньше, располагал Ху Эжань. До тех пор, пока он готов был предоставить свои войска, их двухсторонний союз мог уничтожить любую противостоящую им в степи силу.

В глазах Ху Эжаня промелькнула затаенная лютость, и он добавил своим низким голосом:

– Верно, но перед тем, как мы разберемся с Юэ Чжуном, мы должны уничтожить Тюркскую Империю, в ином случае выгодой от нашей битвы с Юэ Чжуном воспользуются другие, да еще и выставим себя на посмешище.

Согласно кивнув, Фань Тяньмин ответил:

– Да, соединив наши силы, покончим с этой зловредной заразой.

Монгольская и Маньчжурская империи заключил договор о прекращении ведения боевых действий в отношении друг друга. Вместе они представляли собой необоримую силу.

Воинские силы двух империй начали совместное движение в сторону главного воинского лагеря Тюркской Империи.

В золоченый шатер владыки Тюркской Империи ворвался телохранитель и заорал:

– Ваше Величество! Ваше Величество, беда! Нас атакуют войска Монгольской и Маньчжурской империй!

Уэр То, восседающий на золотом троне, в это время был увлечен соитием с прекрасной девушкой, а к нему с двух сторон приникли две девчушки-подростка, сжимая его тело в своих объятиях подобно тому, как если бы пытались изо всех сил охватить руками ствол мощного древа.

Вокруг трона на коврах шатра ласкали друг друга двадцать прекрасных женщин различных национальностей, издавая при этом сладострастные стоны.

Весь шатер был полон духа похоти и сладострастия, все это создавало несравненную картину порока и развращения, смешанного с ощущениями распада и угасания. После потерь, что понесли всадники Золотого Волка, боеспособность войск теперь составляла 60 процентов от прежней. А смерть Эбу Дитомы, одного из самых близких военачальников Уэр То, оказалась для него еще одним тяжким ударом.

После этого Уэр То так и не смог оправиться, полностью погрузившись в разврат и проводя целые дни напролет, развлекаясь с женщинами в своем золоченом шатре, стремясь отгородиться от настоящего, погрузившись в хмельной сон, полный похоти.

– Проклятый болван! Посмел отвлечь меня в такой момент! Отправляйся в ад! – Вот что услышал телохранитель Уэр То, ведь когда он ворвался в шатер, правитель как раз готовился излиться в наложницу и был весь в ожидании предстоящего наслаждения. В ярости от того, что его прервали, он взмахнул рукой, и диск на большой скорости вонзился телохранителю в голову, расплескав мозги гвардейца по коврам.