Юридические фикции в английском праве

Юридические фикции возникли в эпоху Средневековья как "на­дежный, проверенный временем и отработанный прием, позволя­ющий обойти право под видом строгого следования его предпи­саниям"*. С течением времени юридические фикции приобрета­ют достаточно широкое распространение и признание. По сути это условные предположения о существовании того, чего в дейст­вительности нет. Однако не будет преувеличением сказать, что без юридических фикций современное право попросту не может обходиться, да и не только право.

* Caenegem R.C. van. Op. cit. P. 32.

Например, если бы в праве не использовались фикции, юри­дически невозможной оказалась бы современная хозяйственная деятельность людей. Ведь она осуществляется в основном в фор­ме и от имени юридических лиц, а последние есть не что иное, как юридическая фикция. В самом деле, в современном праве юридическое лицо рассматривается как самостоятельный и реаль­но существующий субъект права. Считается, что существование юридического лица и совершаемые им действия не зависят от ре­альных людей (или лиц физических). Но ведь ясно, что без лю­дей, сами по себе юридические лица существовать и действовать не могут.

Таким образом, юридические фикции в праве позволяют соз­нательно принимать за реально существующие такие действия или события, которых на самом деле не было, нет или не могло быть. Юридические фикции применяются для того, чтобы право не противоречило требованиям справедливости, а практика при­менения правовых норм не оказалась лишенной всякого здравого смысла. Прежде всего без юридических фикций многие правовые решения не могли бы быть приняты, так как этому препятствова­ла бы логика юридических форм.

В английском праве юридические фикции применялись дос­таточно широко и всегда приветствовались судьями. Примеров тому множество. Так, благодаря использованию юридической фикции, получившей в английском праве название "виндика­ция по нормам общего права", были пересмотрены нормы на­следственного права, касающиеся земельной собственности. Эта юридическая фикция позволяла истребовать из наследуемо­го имущества земли, которые оказались у наследодателя на вполне законных основаниях. Формально эти земли могли быть включены в наследственное имущество, но на деле и по спра­ведливости их наследниками должны были быть совсем другие лица. Благодаря юридической фикции эти люди получали воз­можность приобрести право собственности на землю, хотя нор­мы наследственного права не давали им на это никакой наде­жды.

Архаические и неэффективные нормы общего права о взыска­нии денежного долга и противоправно удерживаемого движимого имущества (actions of detinue) были преодолены с помощью юри­дических фикций, известных как "иск из убытков, причиненных неисполнением обязательств" (indebitatus assumpsit) и "иск из при­своения находки" (trover). Юридическая фикция, допускаемая при исках о взыскании убытков, причиненных неисполнением обязательств, заключалась в том, что воображалось, будто долж­ник вторично обещал вернуть долг.

При разрешении исков об истребовании имущества из неза­конного владения также использовалась юридическая фикция, которая состояла в предположении того, что имущество было сначала утеряно, а потом найдено, хотя на самом деле оно бы­ло отдано взаймы или взято напрокат. Конечно, обещание вер­нуть долг, утеря или находка имущества — все это лишь допу­щения, которые предполагаются в деле. Таких событий на са­мом деле не было, о чем все прекрасно осведомлены, в том чис­ле и суд.

Затяжные и объемные по оформлению тяжбы по спорам о праве собственности на землю были заменены быстрыми и эффе­ктивными процедурами, известными как "иски о восстановлении владения недвижимостью". В помощь суду призывались два вы­мышленных персонажа — Джон Доу и Ричард Роу*, которые при­нимали участие в рассмотрении спора между сторонами.

* В англо-американском праве эти персонажи и сегодня "оказывают услуги" правосудию. В.Н. Махов и М.А. Пешков в книге, посвященной уголовному процессу в США, в частности, отмечают: "В тех случаях, когда полиция про­сит о выдаче ордера на арест или обыск человека, настоящее имя которого она не знает, но который, как она полагает, совершил расследуемое престу­пление, в ордере для соблюдения должной формы указывается условное имя. Обычно это Джон Доу. Когда будет установлено настоящее имя чело­века, подозреваемого в совершении преступления, все последующие доку­менты оформляются в соответствии с его настоящим именем". (Махов В.Н., Пешков М.А. Уголовный процесс США (досудебные стадии). М., 1998. С. 31.)

Исторически использование юридических фикций в англий­ском праве преследовало три цели.

Первая цель — смягчение невероятной жестокости норм сред­невекового уголовного права. Последнее, как известно, предусма­тривало лишь одну форму наказания — смертную казнь для лиц, признанных виновными в совершении любого тяжкого преступ­ления (фелонии). Смертная казнь подлежала назначению судом независимо от роли преступника в совершении преступления, а также от каких бы то ни было других обстоятельств, которые мог­ли смягчить его вину. Не учитывался также характер обществен­ной опасности содеянного при совершении фелонии.

Цель смягчения наказания достигалась при помощи разных приемов, построенных на использовании юридической фикции. К числу таких приемов относилось, например, занижение стои­мости похищенного*. Это позволяло крупную кражу имущества стоимостью более одного шиллинга (фелония) рассматривать как мелкую кражу, т.е. как кражу имущества стоимостью менее чем один шиллинг. Мелкая кража относилась к мисдиминорам (мел­кое уголовное преступление), а не к фелониям и в соответствии с нормами общего права не влекла смертной казни преступника.

* Kiralfy A.K.R. Op. cit. P. 4.

Другая юридическая фикция, возможности которой достаточно широко использовались для достижения цели смягчения наказа­ния, состояла в так называемой льготе духовенству (benefit of clergy). Первоначально льгота духовенству предусматривалась только для священнослужителей. Она исключала применение смертной казни для служителей церкви. Впоследствии с помощью юридиче­ской фикции она стала распространяться судами на всех других обвиняемых в совершении тяжкого преступления впервые, если они могли прочесть или процитировать наизусть хорошо извест­ный отрывок текста Библии по латыни (псалом 51, стих 1). Этот отрывок никогда не менялся. Все об этом знали и заучивали это место наизусть с самого детства, просто так, на всякий случай.

Если обвиняемый заявлял, что он лицо духовного звания,топосле рассмотрения его дела светским судом теоретически счита­лось, что он мог быть передан в руки суда церковного для реше­ния вопроса о наказании. На самом деле эта "передача" дела ред­ко выходила за пределы простого фарса и все решалось довольно формально. Так как церковный суд основывался на нормах кано­нического, а не общего права, для духовенства предусматривались более мягкие виды наказаний, а смертная казнь исключалась во­обще. Имущество такого осужденного все же подлежало конфи­скации в доход государства, а самого преступника клеймили, что­бы он не мог еще раз воспользоваться льготой духовенства, но жизнь ему сохранялась.

Вторая цель, которая достигалась посредством использования юридических фикций, — это расширение перечня приказов суду. В результате в суд представлялись дела, которые в противном слу­чае не подлежали бы судебному разбирательству из-за того, что их не было в перечне приказов суду.

Третья цель использования юридических фикций — дать судь­ям возможность обходить требования общего права о подсудно­сти дел. Эта цель не была связана с мотивами улучшения норм общего права. Она диктовалась прагматическими интересами су­дей: судейское жалованье напрямую зависело от количества рас­смотренных ими дел.

Например, первоначально в компетенцию Суда казначейства входило рассмотрение дел о взимании королевских налогов, т.е. это были дела о долгах Короне. Частные споры были изъяты из компетенции Суда казначейства. Впоследствии судьи этого суда стали рассматривать споры и по обязательствам частных лиц. Для этого они прибегли к фикции, известной как Quominus, т. е. ста­ли условно считать, что если истец требует от ответчика вернуть долг, то речь идет о том, что истец не может из-за действий от­ветчика вернуть свой долг Короне, хотя на самом деле истец ни­каких денег не был должен Короне. Использование фикции Quominus позволяло обнаружить в деле интересы короля и при­нять по сути частный спор к производству в Суде казначейства.

Широко применялась и такая юридическая фикция, как при­знание невиновным и оправдание подсудимого присяжными за­седателями, несмотря на напутствие судьи, в котором он предла­гал им в соответствии с требованиями общего права вынести об­винительный вердикт ввиду доказанности вины подсудимого и других фактических обстоятельств дела.

Итак, юридические фикции — это достаточно распространен­ное в праве (и не только в английском) явление. По сути это юри­дически условное предположение о существовании того, что на самом деле отсутствует, чего не может быть или что существует лишь как некая юридическая условность, но условное существо­вание которой устраивает всех, и в первую очередь суд.

Использование юридических фикций имеет практическое на­значение. Юридические фикции появляются там и тогда, где и когда правовые нормы начинают входить в противоречие с требо­ваниями жизни и правовой действительности. Необходимость применения юридических фикций становится вполне очевидной, если учесть, что правовые нормы не могут меняться в угоду при­хотям текущего момента всякий раз, когда в этом возникает нуж­да у отдельных людей и даже их групп.

Однако абсолютно неизменное право представляет не мень­шую опасность. Ведь в новых, изменившихся условиях, но при старом праве судебная процедура рискует оказаться вообще ли­шенной всякого здравого смысла. Как отмечал выдающийся прусский юрист Савиньи, "право — это только одна из многих форм, которые может принимать дух нации, и оно должно обла­дать свободой, чтобы изменяться вместе с духом нации"*.

* Цит. по: Caenegem K.C. van. Op. cit. P. 51.

Но и это не все. Без юридических фикций многие правовые решения попросту не могли бы быть приняты судами из-за того, что этому препятствовала бы логика юридической формы. Таким образом, в английском праве юридические фикции традиционно применяются достаточно широко и судейский корпус положи­тельно относится к этому.