Символика натуралистического романа: символический смысл образов воды в романе Эмиля Золя «Тереза Ракен»

Практикум по дисциплине «Зарубежная литература ХХ века. Часть первая»

Г.

Основная литература по всем темам

Зарубежная литература XX века: Учеб. пособие / Под ред. В. М. Толмачева. М., 2003.

Зарубежная литература конца XIX – начала XX века: Учеб.пособие; Под ред. В.М. Толмачева. – М., 2003.

Зарубежная литература конца XIX – начала XX века: Учеб.пособие; Под ред. В.М. Толмачева. В 2-х т. М., 2007.

Зарубежная литература ХХ века: Учеб. / Под ред. Л. Г. Андреева. М., 1996, 2001.

Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001.

Руднев В. П. Словарь культуры ХХ века. М., 1997.

Сурова О.Ю. Человек в модернистской культуре // Зарубежная литература второго тысячелетия. 1000 – 2000: Учеб. пособие / Под ред. Л.Г. Андреева. М., 2001.

Тема 1. Братья Гонкур, «ЖерминиЛасерте»; Золя, «Тереза Ракен»; Мопассан, «Пышка».

По доступным источникам («Википедия» и др.) уточните свои представления об истории и культуре Франции второй половины XIX века. Обратите внимание на вопросы правления Наполеона III, реконструкции Парижа бароном Османом, расширения колониальных владений Франции, Франко-Прусской войны 1870 – 1871 годов. Подумайте, почему Вальтер Беньямин назвал Париж «столицей девятнадцатого столетия». Как культурно-исторический фон отражен в произведениях, предлагаемых для обсуждения на занятии?

По учебной и справочной литературе ознакомьтесь с содержанием понятий «натурализм», «позитивизм», «импрессионизм», «символизм». Подумайте, можно ли провести какие-либо параллели между творчеством авторов, обсуждаемых на занятии, и живописью импрессионизма.

Вспомните знакомые вам произведения популярной французской литературы XIX века (Александр Дюма, Жюль Верн), музыки (Гуно, Бизе) и др. Образы Парижа конца века созданы в многочисленных операх и опереттах («Богема» Пуччини, «Мадемуазель Нитуш» Эрве и проч.).

Авторская позиция в романе братьев Гонкур «ЖерминиЛасерте».

Роман братьев Гонкур «ЖерминиЛасерте» и теория натурализма.

Фрагмент для анализа:

XXIII

Мадемуазель уже начала раздеваться, когда на пороге спальни появилась Жермини, прошла по комнате, тяжело опустилась на стул и, несколько раз глубоко, протяжно, прерывисто и мучительно вздохнув, запрокинула голову, передернулась, изогнулась и рухнула на землю. Мадемуазель хотела ее поднять, но она билась в таких судорогах, что старуха была вынуждена снова опустить на паркет это исступленное тело, члены которого, как пружины, то сжимались на секунду, то с хрустом разжимались, вытягиваясь направо, налево, куда попало, сбрасывая все, что попадалось на пути.

Услышав крики мадемуазель, высунувшейся в окно, какая-то служанка побежала за доктором, жившим неподалеку, но не застала его дома. Четыре служанки помогли мадемуазель поднять Жермини и уложили ее в постель, предварительно расстегнув платье и разрезав шнуровку корсета.

Страшные конвульсии, хруст суставов, нервные подергиванья рук и ног прекратились, но по шее и по обнажившейся груди пробегала дрожь, словно там, под кожей, катились волны, колебля юбку, добираясь до ступней. Запрокинув побагровевшее лицо со вздутыми венами, отчетливо выступавшими под подбородком, широко открыв глаза, полные той печальной нежности, того кроткого отчаянья, какими полны глаза раненых, Жермини лежала и, задыхаясь, не отвечая на вопросы, обеими руками царапала себе грудь и шею, словно хотела вырвать оттуда какой-то движущийся комок. Напрасно давали ей нюхать эфир, пить апельсиновую воду; волны скорби продолжали пробегать по ее телу, а лицо по-прежнему хранило выражение мягкой грусти и сердечного страдания, которые как бы одухотворяли телесную муку. Все, казалось, причиняло ей страдание, все ее терзало — яркий свет, звуки голосов, запахи. Наконец через час она разразилась слезами, и настоящий поток хлынул из ее глаз, смягчив страшный нервный припадок. Дрожь теперь лишь изредка сотрясала это измученное тело, успокоенное глубочайшей, непреодолимой усталостью. Жермини перенесли на руках в ее комнату.

Из письма, переданного Аделью, Жермини узнала, что ее дочь умерла.

Символика натуралистического романа: символический смысл образов воды в романе Эмиля Золя «Тереза Ракен»

Вспомните другие произведения, в которых появляется мотив «смерти от воды» («Американская трагедия» Драйзера, «Лолита» Набокова и тд.).

Фрагмент для анализа:

Из главы II

Терезе шел восемнадцатый год. Однажды, - семнадцать лет тому назад, когда г-жа Ракен еще держала галантерейную торговлю, - ее брат, капитан Деган, явился к ней с маленькой девочкой на руках. Он прибыл из Алжира.

- Вот ребенок, которому ты доводишься теткой, - сказал он улыбаясь. - Мать его умерла... Не знаю, куда его девать. Дарю его тебе.

Торговка взяла ребенка, улыбнулась ему, поцеловала в розовые щечки. Деган прожил в Верноне неделю. Сестра почти ничего не спросила у него относительно девочки, которую он ей вручил. Она узнала только, что милая крошка родилась в Оране и что ее мать была туземкой, женщиной редкостной красоты. За час до отъезда капитан передал сестре метрику, в которой Тереза, признанная им за родную дочь, значилась под его фамилией. Он уехал, и с тех пор его больше не видали: несколько лет спустя он был убит в Африке.

Тереза росла, окруженная нежной заботливостью тетки; спала она в одной постельке с Камиллом. Здоровье у нее было железное, но ухаживали за ней как за слабеньким ребенком, держали в жаркой комнате, где помещался маленький больной, и ей приходилось принимать все микстуры, которыми пичкали Камилла. Она часами сидела на корточках перед камином и в задумчивости, не моргая, глядела на пламя. Вынужденная жить жизнью больного, она замкнулась в самой себе, приучилась говорить вполголоса, передвигаться бесшумно, сидеть на стуле молча и неподвижно, широко раскрыв глаза и ничего не видя. Но когда она поднимала руку, когда ступала ногой, в ней чувствовалась кошачья гибкость, подтянутые, могучие мускулы, нетронутая сила, нетронутая страсть, дремлющие в скованном теле. Однажды ее брат упал от, внезапного приступа слабости; она резким движением подняла и перенесла его, и от этого усилия, давшего выход дремлющей в ней энергии, лицо у нее залилось густым румянцем. Ни затворническая жизнь, которую она вела, ни вредный режим, которому ей приходилось подчиняться, не смогли ослабить ее худого, но крепкого тела; только лицо ее приобрело бледный, желтоватый оттенок, и в тени она казалась почти что дурнушкой. Иной раз она подходила к окну и заглядывалась на дома на другой стороне улицы, застланные золотой солнечной пеленой.

Когда г-жа Ракен продала магазин и удалилась в домик у реки, в жизни Терезы появились минуты затаенной радости. Тетя так часто твердила ей: "Не шуми, - сиди тихо", что все врожденные свои порывы она тщательно схоронила в глубине души. Она в высшей степени обладала хладнокровием, внешней невозмутимостью, но под ними таилась страшная горячность. Ей всегда казалось, что она в комнате кузена, возле больного ребенка; движения ее были размеренны, она большей частью молчала, была притихшей, а если говорила что-нибудь, то невнятно, по-старушечьи. Когда она впервые увидела сад, белую реку, привольные холмы, уходящие к горизонту, ею овладело дикое желание бегать и кричать; сердце бурно билось в ее груди; но на лице ее не дрогнул ни единый мускул, и на вопрос тети, нравится ли ей новое жилище, она ответила только улыбкой.

Теперь жить ей стало лучше. Она была все так же податлива, сохранила все то же спокойное, безразличное выражение лица, она по-прежнему была ребенком, выросшим в постели больного; но внутренне она зажила безудержной, буйной жизнью. Оставшись одна, в траве, на берегу реки, она, как животное, ложилась ничком на землю, широко раскрыв потемневшие глаза, извиваясь и словно готовясь к прыжку. И так она лежала часами, ни о чем не думая, отдавшись палящему солнцу и радуясь, что может перебирать руками землю. Ее обуревали безумные мечты; она с вызовом смотрела на бурлящую реку, она представляла себе, что вода вот-вот бросится, нападет на нее; тут она напрягала все силы, готовилась к защите и в гневе обдумывала, как ей одолеть стихию.

А вечером Тереза, умиротворенная и молчаливая, занималась шитьем, сидя возле тети; под мягким светом, лившимся из-под абажура, ее лицо казалось лицом спящей. Камилл, развалившись в кресле, думал о своих накладных. Безмятежность сонной комнаты только изредка нарушалась какой-нибудь фразой, произнесенной вполголоса.

Госпожа Ракен взирала на детей с небесной добротой. Она решила их поженить.