Моторная теория сознания: 1892-1896

Дух новой психологии в Америке восходил к «Принципам психологии» У. Джеймса. Дж. Кеттелл говорил, что они «вдохнули жизнь в прах психологии». Сам Джеймс питал отвращение к профессиональным, даже коммерческим установкам, которые перевешивали академические, и поддерживал споры о ценности научной психоло­гии. Тем не менее именно на его книгах была построена американская психология нового времени.

Хьюго Мюнстерберг и теория действия. К 1892 г. психология утомила Джеймса, и он страстно желал заняться философией. Джеймс искал кого-нибудь, кто мог бы заменить его на посту экспериментального психолога в Гарварде, и его вни­мание привлек Хьюго Мюнстерберг (1863-1916), который, хотя и был учеником В. Вундта, не соглашался со своим учителем. Как и Джеймс, Мюнстерберг зани­мался проблемой воли с точки зрения обратной связи от автоматических двига­тельных ответов к стимулам. Но его «теория действия» развилась в более деталь­ную моторную теорию сознания, которая вообще уничтожила волю (этот шаг Джеймс так никогда и не сделал) и свела роль сознания от активного достижения цели к функциям простого наблюдателя за действиями его носителя.

В диссертации, которую Вундт отказался принять, Мюнстерберг рассматривал природу воли с точки зрения психологии. В XVIII в. Дэвид Юм занялся поисками психологической основы Я, но обнаружил, что оно растворяется под его присталь­ным интроспективным взглядом. Теперь же Мюнстерберг решил найти психоло­гический базис воли, хотя вероятность его обнаружения считалась маловероятной. Воля — важное понятие в философии и этнической психологии, но Мюнстерберг задался вопросом, из чего же она состоит как психологический опыт? Более того, он заинтересовался местом воли в научной психологии. Со времен Локка стояла проблема соотношения свободы воли и научного детерминизма. Джеймс оставил психологию, оказавшись не в состоянии совместить две эти концепции. В частно­сти, казалось, что воле не остается места в рефлекторной концепции мозга, достиг­шей своего расцвета. После работ Фрича и Гитцига для воли не осталось места: мозг порождает поведение, просто-напросто связывая нервы, приносящие раздражите­ли, с нервами, уносящими ответную реакцию. По мере развития физиологии пропала нужда и в сознании: S — Физиологический процесс — R, где S — стимул, a R — ответная реакция.

Рефлекторная теория казалась прочной концепцией возникновения поведения. Как писал Мюнстерберг, «для сохранения индивида явно не имеет никакого зна­чения, сопровождается ли целенаправленное движение содержанием сознания или нет» (цит. ng: M. Hale, 1980, р. 41). Но ответ на вопрос, почему мы верим в то, что обладаем эффективной волей, явно зависит от содержания сознания. Как и Джеймс, Мюнстерберг расположил источник нашей веры в поведении: «Наши идеи являются продуктом нашей готовности действовать... наши действия форми­руют наши знания» (цит. по: В. Kuklick, 1977). Моторная теория утверждает, что наше чувство воли существует потому, что мы осознаем свое поведение. Таким образом, если я заявляю, что собираюсь встать со стула, это происходит не потому, что я решил встать, а потому, что моторные процессы подъема уже начались и по­ступили в сознание. Я чувствую свою волю эффективной, так как за общими, за­рождающимися тенденциями действовать следует реальное действие, и первое за­пускает воспоминания о втором. Поскольку скрытые тенденции обычно предше­ствуют поведению, я верю, что моя воля осуществляется.

Моторную теорию сознания можно суммировать следующим образом: Содержание сознания определяется стимулами, обрушивающимися на нас, на­шим внешним поведением и периферическими изменениями в мышцах и железах, вызванными физиологическими процессами, связанными со стимулом и ответом. В отличие от Джеймса, Мюнстерберг не боялся выводов, следующих из моторной теории сознания. Он пришел к заключению о том, что сознание представляет со­бой эпифеномен, который не играет никакой роли в проявлении поведения. Созна­ние наблюдает за миром и ответными действиями тела, ложно полагая, что оно связывает их, тогда как на самом деле это делает мозг. Согласно этой концепции, психология должна быть физиологической в редукционистском смысле этого сло­ва, объясняя сознание в понятиях, лежащих в основе физиологических процессов, особенно на периферии. Практическая, прикладная психология, область, в кото­рой Мюнстерберг проявлял особую активность, волей-неволей должна была иметь бихевиористскую направленность, объясняя человеческие действия как следствие внешних обстоятельств.

Моторную теорию сознания поддерживали не только Джеймс и Мюнстерберг. В той или иной форме, но ее влияние непрерывно росло. И сейчас мы встали перед главной философско-психологической проблемой этих двух десятилетий: что де­лает сознание (если оно вообще что-нибудь делает)? Моторная теория сознания содействовала подъему бихевиоризма. Если эта теория верна, то сознание не дела­ет ничего. Поэтому почему, исключая старое определение психологии как иссле­дования сознания, мы должны его изучать? Исследование сознания казалось аме­риканским психологам, занятым строительством общественно и коммерчески по­лезной профессии, нестоящим занятием.

Джон Дьюи и рефлекторная дуга.Попав под влияние «Принципов» Джеймса, Дьюи отошел от своей юношеской веры в гегелевский идеализм и начал разраба­тывать собственную концепцию сознания: инструментализм. В середине 1890-х гг. он создал серию важных, но скучно написанных работ, которые, приняв за основу «Принципы», дали начало делу всей его жизни — попытке свести воедино фило­софию, психологию и этику. Эти статьи также разрабатывали основную концеп­цию родной психологии американцев — функционализма.

Самой важной из этих статей стала «Концепция рефлекторной дуги в физио­логии». Дьюи подверг критике традиционную ассоцианистскую концепцию реф­лекторной дуги (5 — Идея — R), поскольку она искусственно разрывала поведение на разобщенные части. Он не отрицал существования стимула, ощущения (идеи) и ответной реакции. Однако он отрицал, что они представляют собой три различ­ных события, подобно трем бусинам на нитке. Вместо этого Дьюи рассматривал стимул, идею и ответ как разделение труда в общем скоординированном действии, с помощью которого организм приспосабливается к окружающей среде. Развивая свою моторную теорию разума, Дьюи считал ощущение не пассивной регистраци­ей впечатления, а динамическим взаимодействием одного поведенческого акта с другими, происходящими в то же самое время. Так, для солдата, напряженно ожи­дающего встречи с врагом, звук треснувшего сучка имеет одно значение и запол­няет сознание; для гуляющего туриста в мирном лесу он имеет совершенно другое значение. На самом деле, турист может вообще не заметить треска.

Здесь Дьюи сделал решающий шаг, значение которого, выраженное в сухой прозе, не сразу бросается в глаза. Различия в восприятии треска сучка можно, вслед за Вундтом и Джеймсом, отнести на счет добровольно сфокусированного внима­ния: солдат активно вслушивается в приближающиеся звуки, а турист внимает пенью птиц. Но моторная теория Дьюи следовала Юму и Мюнстербергу. Дьюи провозглашал, что именно текущее поведение придает значение ощущению или даже определяет его, если стимул становится ощущением. Стимул рассматривает­ся как ощущение и имеет значение только в том случае, если связан с нашим теку­щим поведением.

Джеймс предложил церебралистский подход к разуму, но не вывел окончатель­ных следствий из такой точки зрения. Дьюи увидел, что поведение часто отвлека­ется от самого себя, не приводя ни к каким ощущениям или идеям в любом смысле этого слова. Только тогда, когда поведение требует новой координации с реально­стью (т. е. нуждается в приспособлении), возникает ощущение и эмоция. Поведе­нию туриста не нужно приспосабливаться к треску сучка, и он не прерывает свою прогулку. Солдату жизненно важно скоординировать свое поведение со звуком треснувшего сучка, и этот звук, таким образом, попадает в его сознание. Более того, Дьюи утверждал, что солдат испытывает эмоции, страх, мрачное предчувствие и, возможно, гнев на врага только потому, что сдерживает свое поведение; его эмо­ции возникают в результате обратной связи со сдерживаемой тенденцией к дей­ствию, эмоция является признаком конфликтующих склонностей. Так, в случае с солдатом борются тенденции к вступлению в бой и к бегству, и только это вызыва­ет эмоции; если бы солдат мог полностью отдаться одной из этих склонностей, он не почувствовал бы ничего.

Формулировка Дьюи оказала огромное воздействие на последующее развитие американской психологии; в 1943 г. статью о рефлекторной дуге назвали одной из самых важных работ, когда-либо опубликованных в Psychological Review. Дьюи показал, что психология может уничтожить главное, изъявляющее волю, Я идеа­лизма, уже ослабленное Джеймсом. Вместо того чтобы поручить контроль над восприятием и принятием решений недоступному трансцендентному Эго, возник­ла возможность рассматривать их как координированные, вечно изменяющиеся, адаптивные поведенческие акты. Таким образом, слушание представляет собой поведение одного сорта, внимание — другого, а реагирование — третьего. Все они скоординированы и направлены на конечную цель выживания в постоянном, те­кучем потоке поведения, подобном повседневной жизни в Америке. Дьюи начал разрабатывать прогрессивистскую точку зрения, уже упомянутую ранее, согласно которой личность не существует в природе, а является социальной конструкцией.