Сравнительный доступ к насилию и социально-экономическим санкциям: правительство и оппозиция

Даль Р.А. Полиархия: участие и оппозиция. М.: Изд. дом Гос. ун-та — Высшей школы экономики. 2010. - 288 с.

IV. Социально-экономическая система: концентрация или рассредоточение?

59 Какое значение имеет социально-экономическая си­стема? Могут ли одни социально-экономические системы способствовать преобразованию гегемонии в конкурентный режим больше, чем другие? Зави­сит ли стабильность полиархии от факторов социо- экономического порядка?

Допущения

59 В первой главе я ввел более-менее очевидную аксио­му, в которой утверждалось, что правительство скорее допустит существование оппозиции, если ожидаемые издержки ее подавления растут, а ожидаемые издерж­ки терпимого отношения к оппозиции снижаются. Поскольку издержки терпимости или подавления в свою очередь зависят от относительных ресурсов, до­ступных правительству и оппозиции, очевидно, что:

59 АКСИОМА 4.Вероятность того, что правитель­ство будет терпимо относиться к существованию оппозиции, возрастает, если ресурсы, доступные ему для подавления оппозиции, сокращаются в срав­нении с ресурсами оппозиции.

59 Итак, ключевые ресурсы, используемые правитель­ством для подавления оппозиции, сводятся к двум наиболее общим типам.

59 Это силовые методы принуж­дения, убеждения и поощрения (такими методами обычно орудуют военные и полиция) и несиловые ме­-60-тоды принуждения, убеждения и поощрения или, как мы будем называть их далее,социально-экономические санкции, особенно в форме контроля над экономиче­скими ресурсами, т.е. информационными процессами, образованием и политической социализацией.

60 Следо­вательно,

АКСИОМА 5.Вероятность того, что правитель­ство будет терпимо относиться к существова­нию оппозиции, возрастает по мере сокращения его способности использовать насилие или социально- экономические санкции для ее подавления.

60 В наиболее общем виде обстоятельства, которые могут уменьшить возможности правительства по ис­пользованию насилия или социально-экономических санкций, направленных против оппозиции, можно свести к двум типам. Во-первых, иногда к подобным факторам относятся неполитические ресурсы. Такая возможность чрезвычайно важна для насилия по от­ношению к оппонентам правительства со стороны по­лиции или военных, поскольку численность полиции и армии может быть слишком мала, либо, что почти то же самое, они могут быть настолько деполитизи- рованы, что откажутся служить внутренним полити­ческим целям политических лидеров. Во-вторых, эти (и другие) политические ресурсы могут быть настоль­ко рассредоточены, что ни одно объединение, включая правительство (или объединенные группы лидеров в рамках правительства), не будет обладать монополией над ними.

60 Так, в XVIII в. в Британии «профессиональная» ар­мия и полиция, в отличие от военно-морского флота, были не просто рассредоточены по графствам, где они находились под контролем местной знати, но факти­чески почти не существовали.

60 Для Британии вели­чайшим инструментом организованного насилия был военно-морской флот, монопольным контролем над

61 которым обладало правительство, но он не стал дей­ственным инструментом внутреннего принуждения. Америка пришла к полиархии, не имея постоянно действующей армии или национальной полиции при широком распространении среди населения огне­стрельного оружия.

61 Даже когда полиция в Америке вовлекалась в политику, контроль над полицией рас­пределялся между бесчисленным множеством мест­ных органов власти по всей стране. В Швейцарии, где для защиты страны введена всеобщая воинская обя­занность, существует совершенно микроскопическая постоянно действующая профессиональная армия.

61 Там, где вооруженные силы сравнительно велики, централизованы и иерархически организованы, как в большинстве современных стран, полиархия, конечно, невозможна, за исключением тех случаев, когда армия относительно деполитизирована и может действовать по общегражданским нормам. Почему высокооргани­зованные военные силы вмешиваются в политику в одних странах и не делают этого в других — предмет бесчисленных вопросов, споров и загадок.

61 Очевидно, что решающим фактором вмешательства являются убеждения. Однако вопрос, почему убежденность в необходимости соблюдения политического нейтрали­тета, конституционализма и подчинения гражданской власти возникает и поддерживается военными только в некоторых странах (не все из которых являются полиархиями), поднимает настолько масштабную проб­лему, что я не берусь рассматривать ее здесь, какой бы важной она ни была. Вывод, к которому можно прий­ти на данном этапе, прост и очевиден: сегодня шансы полиархии напрямую зависят не только от силы опре­деленных убеждений простых граждан, но и военнослужащих всех рангов.

61 Так, полиархия была возможна в Чили, где вооруженные силы традиционно были не склонны выходить на политическую арену.

61 В то же время в сопредельной Аргентине полиархия невоз­можна до тех пор, пока военные признают за своими

62 лидерами право и даже обязанность аннулировать результаты выборов всякий раз, когда, по их мнению, эти результаты губительны для страны.

62 Достаточно очевидно, что когда правительство обла­дает монополией на насилие и социально-экономические санкции и свободно в использовании этих ресурсов по­давления оппозиции, конкурентная политика почти не имеет шансов. Но из этого не следует, что простого от­сутствия данной монополии над ключевыми ресурсами достаточно для поддержания конкурентной политики.

62 Так, при определенных обстоятельствах отсутствие этих ресурсов может привести лишь к слабому и нестабиль­ному режиму. Таблица 4.1 прояснит этот момент.

62 Таблица 4.1

Сравнительный доступ к насилию и социально-экономическим санкциям: правительство и оппозиция

62 Наиболее благоприятные для конкурентной поли­тики условия складываются тогда, когда доступ к наси­лию и социально-экономическим санкциям либо рас­средоточен, либо не признается ни за правительством, ни за оппозицией1.

1 Чтобы упростить теорию и изложение, я трактую «пра­вительство» и «оппозицию» в качестве единых, сплоченных участников. Очевидно, что так бывает очень редко.

62 Наименее благоприятные усло­вия имеют место тогда, когда насилие и социально-

63 экономические санкции доступны исключительно правительству и оппозиция не имеет к ним доступа.

63 А что же будет, когда эти важнейшие ресурсы находят­ся только в руках оппозиции? В чистом виде подобная ситуация вряд ли возможна, поскольку в подобных об­стоятельствах само понятие «правительство» потеряет всякий смысл. Однако такая ситуация может времен­но сложиться в странах, где экономические ресурсы полностью присвоены небольшой группой местных или иностранных собственников и управленцев либо вооруженные силы политически заинтересованы в за­щите определенных социальных слоев или идеологий.

63 Оказавшись в подобной ситуации противостояния, правительство по необходимости будет слабым и нестабильным, поскольку всякий раз, когда проводимая им политика будет вызывать недовольство оппозиции, правительство легко может быть свергнуто.

63 Многие страны Латинской Америки приблизитель­но соответствуют описанным мной условиям не столь­ко из-за монополизации социально-экономических санкций, сколько из-за традиции военного вмеша­тельства. Если вооруженные силы склонны вмеши­ваться в политическую жизнь для защиты определен­ных интересов или своих собственных представлений об интересах своей страны, то любое правительство, проводящее в жизнь политику, которую они не под­держивают, скорее всего будет недолговечным, как это имеет место в Аргентине.

63 Однако вывод о том. что силовые и социально- экономические меры воздействия с необходимостью распределены таким же образом, будет ошибочным.

63 Рассмотрим табл. 4.2.

63 Очевидно, что наиболее благоприятной для конку­рентной политики будет ситуация А, которую я буду на­зывать плюралистическим общественным устройством.

63 Также очевидно, что наименее благоприятной для конкурентной политики и наиболее благоприятной для гегемонии будет ситуация Г, которую я буду на­зывать централизованным господством.

64 Таблица 4.2