Раздел 7. Реформы второй половины XIX века.

Тест 12:

1. Общее положение о крестьянах… 1861 г. установило, что крестьяне, вышедшие из крепостной зависимости, но состоящие в обязательных поземельных отношениях к помещикам, именуются:

а) свободными землепашцами;

б) временно-обязанными крестьянами;

в) крестьянами-собственниками.

2. Общее положение о крестьянах… 1861 г. установило, что актом, в котором определены постоянные поземельные отношения помещика с проживающими на его земле крестьянами, является:

а) устное соглашение;

б) гражданско-правовой договор;

в) уставная грамота.

3. Общее положение о крестьянах… 1861 г. установило, что после его введения в действие с помещиков не слагаются обязанности:

а) ходатайствовать за крестьян по делам гражданским и уголовным;

б) по попечительству над обществом крестьян;

в) по продовольствию и призрению крестьян.

4. Общее положение о крестьянах… 1861 г. установило, что крестьяне, вышедшие из крепостной зависимости, могут быть лишены прав состояния:

а) по суду или общественному приговору;

б) по решению мирового посредника;

в) по решению помещика в рамках вотчинной юстиции.

5. Общее положение о крестьянах… 1861 г. установило, что крестьянин может быть принят в сельское общество:

а) решением сельского схода;

б) решением сельского старосты;

в) распоряжением мирового посредника.

6. Общее положение о крестьянах… 1861 г. установило, что все обязательные поземельные отношения между помещиком и крестьянами прекращаются:

а) после введения в действие этого Общего положения;

б) после приобретения крестьянами в собственность их надела;

в) распоряжением губернатора.

7. Общее положение о крестьянах… 1861 г. установило, что крестьяне, вышедшие из крепостной зависимости и выкупившие в собственность земельные угодья, именуются:

а) свободными землепашцами;

б) временно-обязанными крестьянами;

в) крестьянами-собственниками.

8. Общее положение о крестьянах… 1861 г. установило, что крестьяне, вышедшие из крепостной зависимости, получают право:

а) освобождения от воинского постоя;

б) свободного выезда за границу;

в) поступления на военную службу.

9. Общее положение о крестьянах… 1861 г. установило, что крестьяне, вышедшие из крепостной зависимости, могут руководствоваться местными обычаями:

а) при покупке угодий соседних обществ;

б) при наследовании;

в) при найме помещиком на полевые работы.

10. Общее положение о крестьянах… 1861 г. установило, что после его введения в действие помещики сохраняют ответственность:

а) по взносу крестьянами государственных податей;

б) по сохранению правопорядка в крестьянских поселениях;

в) по всем наложенным на крестьян казенным взысканиям, штрафам, пошлинам и проч.

11. Учреждение судебных установлений 1864 г. установило, что мировыми судьями не могут быть:

а) не имеющие юридического образования;

б) несостоятельные должники;

в) иностранные граждане.

12. Учреждение судебных установлений 1864 г. установило, что для занятия должности члена окружного суда необходима не менее чем трехлетняя судебная практика в должностях:

а) секретаря окружного суда;

б) уездного полицейского исправника;

в) присяжного поверенного.

13. Учреждение судебных установлений 1864 г. установило, что мировые судьи могут быть уволены от своей должности:

а) решением губернатора;

б) по приговору суда;

в) рескриптом императора по представлению министра юстиции.

14. Учреждение судебных установлений 1864 г. установило, что надзор за окружным судом и его должностными лицами не может быть осуществлен:

а) специально назначенными министром юстиции чиновниками;

б) кассационными департаментами правительствующего сената;

в) членами судебных палат, назначенными их председателем.

15. Учреждение судебных установлений 1864 г. установило, что единоличная судебная власть принадлежит:

а) мировым судьям;

б) губернаторам;

в) председателям окружных судов.

16. Учреждение судебных установлений 1864 г. установило, что почетный мировой судья может исполнять должности:

а) преподавателя учебного заведения;

б) прокурора судебной палаты;

в) частного пристава.

17. Учреждение судебных установлений 1864 г. установило, что присяжными заседателями могут быть:

а) лесничие казенных лесов;

б) почетные мировые судьи;

в) учителя народных школ.

18. Учреждение судебных установлений 1864 г. установило, что члены окружных судов:

а) избираются населением судебного округа;

б) назначаются губернатором по представлению председателя судебной палаты;

в) назначаются императором по представлению министра юстиции.

19. Учреждение судебных установлений 1864 г. установило, что судебные пристава не могут привлекаться:

а) для наведения чистоты и порядка в судебных местах;

б) для вызова сторон в суд;

в) для исполнения решений суда.

20. Учреждение судебных установлений 1864 г. установило, что присяжными поверенными могут быть лица:

а) имеющие высшее юридическое образование;

б) имеющие не менее 5 лет стажа службы в должностях судебного ведомства;

в) обладающие недвижимым имуществом ценою не ниже пятнадцати тысяч рублей.

Раздел 8.Уголовное уложение 1903 г.

Задачи (из книг: «Преступный мир и его защитники: Рассказы о самых громких уголовных процессах России конца XIX–начала XX века. – М.: Современник, 1996; Кошко А.Ф. Очерки уголовного мира царской России. – Париж, 1929.):

Задача 1

В 1905 году в деревне Волковой, под Петербургом, было совершено страшное преступление.

18 октября, в 7 часу утра, проживавший в деревне крестьянин А. Большаков отправился на работу, а вслед за ним ушли в Петербург и его жена со старшей дочерью. В квартире оставались только две младшие дочери Большакова, Александра и Анна, из которых последней было всего пять лет. Через два часа после ухода родителей Александра ушла в школу и, оставив дома малолетнюю сестренку, заперла дворовую калитку на замок.

Ключ от этой калитки клался всегда в заранее условленном месте, под углом дома, на случай, если кто-либо из Большаковых возвратится раньше домой.

Однако когда около 10 часов утра жена Большакова вернулась из Петербурга, она, к своему удивлению, не нашла ключа в условленном месте. Калитка же оказалась отпертой. Войдя во двор, Большакова в ужасе от­шатнулась. Недалеко от ворот на земле лежал обуглившийся труп девочки, издававший запах керосина. Несчастная мать, узнав в сгоревшей девочке свою дочь Анну, подняла отчаянный крик. Сбежались соседи, и прибыла полиция, которой удалось обнаружить, что девочка пала жертвой зверского преступления. Находившаяся в кухне Большаковых бутылка с керосином была найдена почти опорожненной, а из комода были похищены принадлежавшие старшей дочери Большакова суконная жакетка, две шерстяные юбки и капот.

Труп сгоревшей девочки был вскрыт академиком Ивановским и профессором Косоротовым, которые признали, что смерть ее последовала от ожогов всего тела. При этом выяснилось, что девочке первоначально был нанесен удар по голове, а затем была сделана попытка удушить ее, вызвавшая у нее сильный прикус языка.

На предварительном следствии мать девочки заявила подозрение на знакомую ей девочку Ольгу Богданову 14 лет, отличавшуюся предосудительным поведением и жившую неподалеку от дома Большаковых. Ольга очень интересовалась нарядами и дней за десять до преступления приходила к Большаковым с просьбой показать ей новую жакетку их старшей дочери. Потом 16 октября, когда дома оставалась только одна маленькая Анна, Ольга тайком пробралась к ней в комнату и стала пугать ее, называя себя «домовым» и грозя съесть ее. Перепуганная девочка пожаловалась после матери и сообщила, что Ольга обещалась еще раз зайти к ней через несколько дней. По-видимому, новая жакетка прельстила Богданову, и она решилась на преступление, чтобы добыть ее.

Задержанная Ольга откровенно призналась в своем ужасном преступлении. По ее словам, 18 октября утром она прокралась в квартиру Большаковых и, пользуясь отсутствием родителей и сестер маленькой девочки, начала примерять нравившиеся ей вещи старшей дочери Большакова. Надев на себя две шерстяные юбки и жакетку, Ольга решилась уже больше не расставаться с ними.

Однако тут же в квартире беспечно играла 5-летняя Анна, которая могла выдать воровку, и после короткого раздумья Богданова решилась избавиться от этой свидетельницы.

В голову ее пришла ужасная мысль — живьем сжечь девочку. Богданова завязала в узел еще некоторые вещи, разыскала в кухне бутылку с керосином и подошла к девочке. Последняя инстинктивно почуяла опасность и хотела убежать в другую комнату, но преступница, прижав ее к стене, одной рукой сдавила горло, а другой — начала наскоро поливать ее керосином.

Придерживая плакавшую девочку, Богданова стала затем доставать лежавшие на печке спички.

Этим моментом воспользовалась Анна, вырвалась из ее рук и побежала в соседнюю комнату.

Богданова погналась за девочкой, настигла ее в кух­не и, прижав к печке, подожгла на ней платье...

После этого юная злодейка поспешила выйти в сени и хотела запереть дверь, но несчастная девочка с отчаянным воплем выбежала вслед за ней. Вся в огне, она безумно стала метаться на крыльце. С раздирающими душу криками, в виде огненного столба, она выскочила на двор и вскоре рухнула на землю...

Совершив страшное злодеяние, преступница затворила калитку и с похищенными вещами отправилась в Петербург.

Богданова — незаконнорожденная дочь крестьянки и жила отдельно от матери, работая на табачной фабрике. Несмотря на юный возраст, она вела дурную, распутную жизнь и имела уже несколько любовников.

Работала она очень мало и неохотно и, видимо, предпочитала проводить время в разгуле.

Ввиду возникшего сомнения в нормальности ее умственных способностей, Ольга была помещена на испытание в больницу для душевнобольных.

Однако после продолжительного наблюдения врачи-психиатры нашли, что она родилась от вполне здоровых родителей, правильно развивалась и, отличаясь лишь дурными наклонностями, в общем представляет совершенно здоровую девочку как в физическом, так и в психическом отношении.

Задача 2

А. М. Головкин был простой рабочий, каких много в Петербурге, но тем не менее любил прифрантиться, щеголял белыми бумажными воротничками и считал себя неотразимым победителем женских сердец.

Зимой 1908 года он одно время был без дела, а затем ему удалось поступить пекарем в булочную Скробина.

За кассой в этой булочной обыкновенно сидела ми­ловидная девушка, хозяйская дочь, и на нее-то вновь поступивший пекарь обратил свое благосклонное внима­ние. Однако — увы! — несмотря на все ухаживания Головкина, девушка оставалась равнодушной к нему. Мало того, новый пекарь почему-то не понравился и са­мому хозяину, и тот вскоре уволил его.

Такой неожиданный оборот дела не входил в расчеты Головкина, и потеря места, по-видимому, сильно взволновала его.

Потерпев неудачу, он стал задумываться и затаил что-то на сердце.

2 февраля в полдень Головкин зашел в булочную к своим прежним сослуживцам-пекарям и вместе с ними ушел в ближайший трактир. Просидев там некоторое время, он около 6 часов вечера возвратился обратно в пекарню.

В булочной находились около кассы дочь хозяина Анисья Скробина, ее мать и приказчик Масолов. Сюда же вскоре пришел за хлебом и домовый дворник, кре­стьянин Левин.

Оставив вместо себя за кассой мать, Анисья Скробина хотела уйти домой и вышла в соседнюю комнату, чтобы надеть зимнюю кофту. Следом за ней туда же прошел и Головкин.

Не успела молодая девушка одеться, как вдруг Головкин выхватил из кармана револьвер и пустил в нее в упор три пули. Одна из них слегка задела ее грудь, а две другие попали в спину и подмышку.

Внезапно раздавшиеся выстрелы произвели переполох в булочной. Старик Скробин и дворник прибежали на помощь к девушке и увидели в руке Головкина дымив­шийся еще револьвер. Дворник не растерялся и немедленно отнял у преступника револьвер и хранившиеся в кармане 37 боевых патронов.

Затем Головкин был препровожден в полицейский участок, где на допросе признался, что он имел намере­ние убить и себя, и хозяйскую дочь. По его словам, он был влюблен в последнюю, и она отвечала ему перво­начально взаимностью. Но спустя некоторое время де­вушка, видимо, охладела к нему и стала обращать осо­бенное внимание на приказчика Масолова.

Получив отказ от места, Головкин уехал в Выборг искать себе занятий, но чувство ревности не давало ему покоя. И вот, чтобы отомстить изменнице, он решил за­стрелить ее, а затем покончить и с собой. С этой целью Головкин приобрел в Выборге револьвер и пачку патронов и вернулся в Петербург.

Пострадавшая девушка была отправлена в Обуховскую больницу. Раны, к счастью, оказались легкими, и она вскоре выздоровела.

На допросе Анисья Скробина утверждала, что рас­сказ Головкина — наглая ложь. Он ей нисколько не нравился и не пользовался никаким вниманием с ее стороны, несмотря на его назойливые ухаживания. Так же равнодушно она относилась и к воображаемому Го­ловкиным сопернику, приказчику Масолову.

Несмотря на такое категорическое утверждение Скробиной, некоторые рабочие все-таки высказались, что она иногда целовалась с Масоловым и вообще любила «ка­нителиться» со служащими своего отца.

На следствии Головкин добавил, что он сам видел, как Анисья Скробина садилась на колени к Масолову и целовалась с ним.

Раньше же она благоволила к нему, Головкину, и дарила его своими поцелуями. Поэтому он не раз про­вожал ее из булочной на квартиру и твердо был уверен в ее любви, пока не убедился в противном.

Обвиняемому всего 19 лет. Безусый, франтоватый парень, коротко остриженный.

Задача 3

В 1904 году, 7 марта, санкт-петербургский окружной суд принял необычный, торжественный вид.

Слушалось дело Александра Павловича Констанского.

Защиту подсудимого взял на себя присяжный пове­ренный М. К. Адамов.

Обвиняемый Констанский — сын священника, потом­ственный почетный гражданин. Ему 42 года. С интелли­гентным худощавым лицом, обрамленным небольшой ос­трой бородкой, с высоким лбом и хмурым, апатичным взглядом, он производил неопределенное, скорее жалкое впечатление.

На все вопросы Констанский давал очень тихие, ко­роткие ответы.

По открытии заседания приступили к чтению обви­нительного акта.

Минувшей зимой, 5 февраля, в Петербурге, сторожа Исаакиевского кафедрального собора, совершая около пя­ти часов утра обычный обход, обнаружили, что одно из нижних стекол в окне левого придела, выходящего к Александровскому саду, разбито, а стекло наружной лет­ней рамы взломано. Осколки стекла валялись между обеими рамами и на большом столе под окном. Здесь же найден был оставленный злоумышленником кусок перерезанного по диагонали черного коленкора с пятна­ми крови, которая виднелась также на болте, соединяющем рамы, и на снегу под окном. Войдя в собор, сторо­жа увидели, что находившийся на особом аналое перед клиросом образ Нерукотворенного Спаса был перенесен с аналоя на пол правого клироса. Стекло на образе бы­ло разбито, а с золотой ризы исчез обрамлявший лик Спасителя золотой венчик с бриллиантами. Как на са­мой раме образа, так и на пелене и многочисленных осколках разбитого стекла заметны были кровавые пят­на.

Через три дня после этого до сведения судебной вла­сти дошло, что 4 февраля в 12-м часу ночи к прожи­вавшей в доме № 102, по Фонтанке, жене потомствен­ного почетного гражданина Анне Ефремовой Констан-ской, живущей отдельно от мужа и содержащей себя и малолетнюю дочь ручным трудом, являлся муж ее А. П. Констанский, не имеющий определенных занятий, ведущий разгульную жизнь и ночевавший обыкновенно по ночлежным домам. Поздоровавшись с женой, он по­просил позволения переночевать.

Констанский принес с собой какую-то вещь полу­круглой формы, завернутую в грязную белую тряпку. Желая, по-видимому, показать эту загадочную вещь же­не, он стал вызывать ее на площадку лестницы, но Ан­на Констанская, опасаясь со стороны мужа какого-либо насилия, подумала, что в свертке находится револьвер, и отказалась идти на площадку.

— Ты мне здесь покажи, — сказала она в присутст­вии своей сестры Ольги и матери.

— Ну и черт с вами! Раньше я ни с кем не делил­ся и теперь не поделюсь! — ответил на это Констан­ский и спрятал куда-то таинственный сверток.

Ложась спать, он снял бывшее на нем пальто, и же­на увидела на правом рукаве его рубашки большое кро­вавое пятно. На ее вопрос, где он поранился, Констан­ский начал сбивчиво объяснять, что он будто бы под­рался с кем-то в трактире. Проспал он почти весь день 5 февраля. В промежутках между сном Констанский рассказывал жене, что скоро он наживет большие деньги и будет богаче всех своих родственников.

Переночевав у жены еще одну ночь и заняв у нее на дорогу 1 рубль 70 копеек, Констанский утром 6 фев­раля уехал в село Орелье Новгородского уезда, к мате­ри — вдове священника, Ольге Констанской, и сестре Александре Павловне, жене местного священника Пес­товского. Здесь он стал говорить о том, что получит вскоре 52 тысячи рублей, если отправится в какой-то дальний город. Для этого предварительно ему необходи­мо было съездить в Новгород и познакомиться с тамош­ними ломбардами.

9 февраля Констанский был задержан. При освиде­тельствовании у него была найдена на правой руке, не­сколько выше локтя, небольшая рана, длиною около 3 см, образовавшаяся, по мнению врача, от пореза ножом или стеклом.

На допросе у судебного следователя Констанский объяснил, что в свертке, который он приносил с собой к жене, находилась бутылка наливки, купленная им в подарок для жены по случаю бывших накануне ее име­нин. Так как жена встретила его весьма недружелюбно, то он ей наливки не подарил, а выпил сам на следую­щий день.

Повреждение над локтем правой руки он получил, будто бы упав на улице от удара, нанесенного ему ка­ким-то ломовым извозчиком.

Тем не менее ввиду несомненных улик Констанскому пришлось после отказаться от этого объяснения, и он чистосердечно повинился в краже бриллиантов из Исаакиевского собора.

По словам Констанского, он проживал в Петербурге отдельно от жены, без определенных занятий, сильно пьянствовал, пропивал свое платье и, проводя время днем в трактирах и чайных, ночевал в ночлежных до­мах.

За неделю до 4 февраля он задумал совершить кра­жу в Исаакиевском соборе, так как из описаний послед­него и из рассказов сторожей, дававших объяснения по­сетителям, знал, что там имеются на некоторых иконах украшения большой ценности. Чтобы проникнуть в со­бор, Констанский несколько раз ходил по ночам вокруг него, но каждый раз боялся приступить к делу или по­тому, что был пьян, или же вследствие овладевавшего им непонятного волнения. Наконец, он убедился, что дежурившие около собора сторожа по ночам спокойно спят и совершить кражу не воспрепятствуют.

4 февраля Констанский решил привести свой замысел в исполнение. Около двух часов дня он купил в лавке на Сенной площади аршин черного коленкора и разре­зал его пополам на два треугольника, так как предпола­гал ломать углы стекол в окнах собора, отчего должны получиться треугольные отверстия.

Задача 4

Как-то на одном из очередных докладов чинов­ник Михайлов заявил:

—Сегодня мной получены от агентуры довольно странные сведения. Дело в том, что в темных кругах всевозможных аферистов царит какое-то ликование: передаются слухи, будто бы какому-то предприим­чивому мошеннику удалось околпачить одного из приставов, разыграв перед ним роль великого князя Иоанна Константиновича.

—Что за чепуха! Какого великого князя? Да, на­конец, Иоанн Константинович и не великий князь, а князь просто, хотя и императорской крови!

—Точного ничего не могу вам доложить, госпо­дин начальник. Однако слухи упорные, и я уже при­казал разузнать все подробно.

—Да, пожалуйста! Выясните это и немедленно мне доложите.

—Слушаю!

Дня через три Михайлов мне докладывал:

—Мошенник, проделавший эту дерзкую штуку, задержан и оказался известным уже полиции афе­ристом Александровым, давно лишенным права въез­да в столицы. По имеющимся сведениям, прошлое его таково: из вольноопределяющихся, со средним образованием, ловкий, элегантный, с безукоризнен­ными манерами.

—Позовите его ко мне.

К этому времени в Москве действовало обязатель­ное постановление градоначальника, в силу которого прибывающие в нее, но не имеющие на то права подлежат трехмесячному тюремному заключению С заменой в некоторых случаях ареста штрафом в раз­мере 3000 рублей.

В кабинет вошел высокий, стройный малый, ху­дощавый блондин, несколько напоминающий про­долговатым овалом лица князя Иоанна Константи­новича.

—Каким образом, Александров, вы опять в Москве?

—Ах, господин начальник, простите меня, ради Бога, совершенно случайно, проездом, но я, чест­ное слово, сегодня же намеревался уехать!

—Ну, о трех месяцах мы поговорим позже. А что это за мошенничество с приставом? Что это за дер­зкое превращение в великого князя?

—Да тут никакого мошенничества не было! Это просто глупая с моей стороны шутка.

—Что и говорить, шутка не из умных! Но изволь­те подробнейшим образом рассказать, как было дело.

Александров, несмотря на охватившую его тре­вогу, широко улыбнулся своим воспоминаниям и принялся рассказывать:

— Сижу я как-то на днях кое с кем из приятелей в ресторанчике. Едим, пьем да жалуемся на судьбу: насчет денег — слабо, впереди никаких перспектив. И принялись мы вспоминать доброе старое время, чуть ли не детство. Вспомнил и я мою службу в кон­ном полку, учения, парады и прочее. Заговорили и о высочайших особах, в нем служивших, об их про­стоте, обходительности и приветливости.

Слово за слово, то да се, и не знаю, как это про­изошло, но вдруг меня пронзила шальная мысль: «Эх, хорошо бы побывать в положении великого князя хоть один день, хоть час!» Я на решения вооб­ще прыток, так было и тут. Живо созрел план в го­лове, и я принялся приводить его в исполнение.

Мне говорили, что пристав Петровско-Разумов­ской части К. — человек доверчивый, честолюби­вый, трепещущий перед начальством. Остановив свой выбор на нем, я позвонил в часть.

— Это говорит начальник Дворцового Управле­ния, генерал Маслов, — сказал я, — позовите к телефону пристава К.

Вскоре подошел и пристав.

— Вот что, господин пристав. С вами говорит на­чальник Дворцового Управления. Я получил сведе­ния, что великий князь Иоанн Константинович, приехав в Москву, намеревается завтра в два часа посетить парк и музей в Петровско-Разумовском. Имейте это в виду и организуйте охрану Его Высо­чества, но заметьте, что великий князь соблюдает строжайшее инкогнито, а потому никаких встреч, приветствий и т.д.

Одет он будет в статском платье, в синем пиджа­ке, на голове канотье, тросточка с серебряной руч­кой. Его Высочество высок, худ, строен. Для боль­шей простоты и неузнаваемости он приедет на па­ровой конке и выйдет у «Соломенной Сторожки», после чего изволит направиться пешком в парк.

Для лучшего соблюдения тайны не сообщайте ни­чего вашему ближайшему начальству, а градоначаль­ника я предупрежу лично.

— Слушаю, ваше превосходительство, все будет исполнено! — послышался ответ пристава, и я ото­шел от телефона.

После этого разговора меня охватила робость: уж не плюнуть ли на это дело? Но любопытство и озор­ство взяли верх, и на следующий день ровно в два часа я подъезжал в конке к «Соломенной Сторожке».

Окинув местность беглым взглядом, я заметил в стороне застывшего на месте пристава в мундире и белых перчатках. Придав себе равнодушно-фриволь­ный вид, я, посвистывая и покручивая тросточкой, направился к парку. На каждом перекрестке, чуть ли не на каждом шагу торчали околоточные и городо­вые. Они пожирали меня глазами, но, получив, види­мо, соответствующий приказ, не козыряли. Впро­чем, был случай, что один из городовых козырнул было, но, спохватившись, быстро отдернул руку и глупо затоптался на месте.

Пристав, словно тень Гамлета, преследовал меня по пятам: я слышал за своей спиной почтительное сопение, я останавливался — и шаги за мной зами­рали, когда же я оборачивался, то пара бессмыслен­ных глаз в меня впивалась и пристав, замерев на месте, вытягивался в струнку. Таким образом, мы прошествовали до парка.

Здесь, подойдя к пруду и увидя несколько при­вязанных лодок, мне страшно захотелось покататься. Денег же у меня, господин начальник, ровно на конку. Поколебавшись, я обернулся и поманил к себе пальчиком пристава.

Саженными шагами подбежал он ко мне и вытя­нулся.

—Ах, Бога ради, господин пристав, опустите руку, не надо парадов, — сказал я. — Сегодня я для вас частный человек. Скажите, как быть? Я хотел бы покататься в лодке.

—Господи, Ваше Императорское Высочество! Да только прикажите, — я сочту за величайшую честь лично покатать вас! — засуетился он.

— Ну, что же, пожалуйста! Благодарю вас.

И вот мой пристав, сдернув перчатки, уселся за весла. Ну, тут уж я над ним поизмывался, господин начальник! Солнце печет, весла тяжелые, пристав в мундире. Эдак я проманежил его часа два и прекра­тил катание, серьезно опасаясь апоплексического для него удара.

В конце прогулки я выразил свою «высочайшую» волю:

— Скажите, господин пристав, не имеется ли здесь поблизости порядочного ресторана? Я проголодался и хотелось бы поесть.

— Нет, Ваше Императорское Высочество, рес­торанов приличных здесь нет, но... но... Нет, впро­чем, я не смею! Это была бы для меня чересчур боль­шая честь!..

—Ничего, ничего, не стесняйтесь, говорите, в чем дело? — поощрял я его.

—Ваше Императорское Высочество! Если бы вы соблаговолили осчастливить меня и мою семью сво­им высоким посещением и не побрезговали бы у меня откушать — это было бы для меня таким, та­ким счастьем!

—Ну, что же, вы очень любезны, благодарю вас, я охотно принимаю ваше предложение.

Лицо пристава расплылось в счастливую улыбку.

— Премного, премного благодарен Вашему Им­ператорскому Высочеству!

И, причалив к берегу, он почтительно высадил меня из лодки.

Он как-то свистнул, и из-под земли, вернее, из-за ближайших деревьев высыпало несколько поли­цейских чинов. Он шепнул им что-то на ухо, и горо­довые и околоточные пустились как ошалелые в раз­ные стороны.

— Ваше Императорское Высочество, — сказал мне пристав, — извольте осмотреть местный музей, а через полчасика завтрак будет готов.

И действительно, когда я, побродив по музею, явился к нему минут через сорок, то застал стол, уставленный яствами. Ну и закатил же мне пристав пир! Давно я, господин начальник, так не едал и не пивал!

Встречу мне закатили просто фу-ты ну-ты: приставша в бальном декольтированном платье, он в мундире при орденах, детишки вымыты и расчеса­ны. Не успел я перешагнуть порог прихожей, как граммофон заиграл «Боже, царя храни». Я шел по комнатам и милостиво кивал наспех набранной при­слуге. Наконец, мы уселись за стол. Пристав долго не соглашался сесть, но в конце концов подчинился моим настояниям. Сначала я чувствовал себя пре­глупо: мне смотрели в рот, стремясь предугадать мое малейшее желание, но несколько рюмок водки сде­лали свое дело, и атмосфера стала менее напря­женной.

Приставша, кстати сказать — препикантная брю­нетка, вначале робевшая, выпив несколько бокалов шампанского, вспомнила, видимо, о своих женских чарах и не без жеманства принялась беседовать. Те­мой своего разговора она выбрала стихи августей­шего поэта К. Р. — моего «царственного родителя», по ее выражению. Я почувствовал себя отвратитель­но, так как в поэзии вообще ничего не смыслю, а стихов К. Р. не знаю вовсе.

К счастью, выручил пристав. Ему пришла в голо­ву мысль провозгласить тост. Ну и загнул же он, гос­подин начальник, нечто исторически-витиеватое! На­чал с призвания Романовых, скользнул по Петру Великому, вспомнил и Отечественную войну, и кра­мольное восстание декабристов в царствование мое­го «державного венценосного прадеда», и о заслугах на Кавказе «моего деда, блаженной памяти велико­го князя Константина Николаевича», и прочее, и прочее, и прочее. Я поразился было глубине его по­знаний, впрочем, университетский значок на его мундире объяснял несколько обширность этих исто­рических сведений.

По мере того как опустошались бутылки, я все более и более входил в свою роль, и к концу завтра­ка я и на самом деле чуть не вообразил себя импера­торской особой. Изредка я ронял фразы вроде: «Мой прадед император Николай Павлович придавал боль­шое значение полиции», или: «Императрица-мать с большим вниманием следит за деятельностью учреж­дений ее ведомства».

Благодаря хозяев за отличный завтрак, я сказал:

— Мне бы хотелось оставить вам память о своем сегодняшнем пребывании, а посему я прикажу заве­дующему моим двором прислать вам, сударыня, брил­лиантовую брошь, ну, а вам, господин пристав, зо­лотые часы с гербом и соответствующей надписью.

Услышав это, приставша просияла и сделала мне, как ей казалось, придворный реверанс, а пристав, обалдев от душившего его восторга, кинулся вдруг и прильнул губами к моей «ручке». Ну тут, господин начальник, я даже растерялся.

Однако, оправившись, я стал соображать: «Все это прекрасно, завтрак был, конечно, на славу, но хорошо бы перехватить и деньжат». Вынув новень­кий бумажник и раскрыв его, я деланно изумился: «Ах, какая досада! Эта вечная привычка платить за все не лично, а через контору, — в результате, когда требуются деньги, то под рукой их не оказывается».

—Помилуйте, Ваше Императорское Высочество, не извольте беспокоиться! — воскликнул пристав, хватаясь за бумажник. — Сколько прикажете?

—Ну, что же! Буду вашим должником, — сказал я, снисходительно улыбнувшись. — Я беру у вас 100 рублей и прикажу прислать их с часами.

И свалял же я дурака, господин начальник! Мог бы и тысячу выудить, да как-то язык сболтнул не ту цифру.

— Эти деньги я хочу, уходя, раздать вашей при­слуге, — сказал я приставу и спрятал сторублевку в карман.

Между тем слух о моем пребывании распростра­нился, и когда я выходил от пристава, то застал у подъезда целый наряд полиции, тут же был приго­товлен и автомобиль.

Вдруг откуда-то вынырнула женщина с ребенком на руках, и не успели городовые опомниться, как она бросилась к моим ногам.

—Тебе что, голубушка? — сказал я ей ласково.

—Ваше Высочество, явите Божескую милость, не оставьте сирот, — взмолилась она, — не дайте погибнуть!

—Да что тебе нужно? Кто ты такая?

—Да я жена стражника Михаилы Ворошилова. Он, изверг, бросил и меня, и ребенка. Деваться не­куда, хоть помирай с голоду. Заставьте век за вас Бога молить!

—Послушайте, господин пристав, запишите ее имя. Я по приезде в Петербург поговорю с Его Вы­сочеством принцем Александром Петровичем и, надо думать, устрою ее ребенка в один из приютов. Да, кстати, составьте, пожалуйста, список полицейских чинов сегодняшнего наряда! Я желаю пожаловать околоточным надзирателям серебряные часы, ну, а городовым — хотя бы медали «За усердие».

Желая соблюдать инкогнито, я отказался от авто­мобиля и, благословляемый всеми, пешком напра­вился к «Соломенной Сторожке», где, усевшись в конку, отбыл в город.

Задача 5

В 1908 году 15 июля в Озерках был устроен боль­шой праздник цветов, привлекший многочисленную пуб­лику. В организации этого праздника главным образом принимал участие председатель парголовского доброволь­ного пожарного общества присяжный поверенный М. К. Адамов при содействии членов санкт-петербургско­го велосипедно-атлетического общества провизора Э. Ф. Краевского и А. А. Ведерникова. Гулянье закончи­лось поздно вечером раздачей призов участвовавшим в процесси праздника, причем главный приз был присуж­ден жене провизора, Марии Краевской, за выезд «орле­анской девы». Остальное время до рассвета Э. Ф. Крае-вский провел в Озерковском саду, где на сцене шли «Рабыни веселья», и после обильной попойки с знако­мыми вернулся на свою дачу в местечке Шувалове только в 5 часу утра. Несмотря на позднее время, жены его еще не было дома. Оказалось, что она в ту же ночь захватила двух кавалеров, брандмейстера пожарной дружины и его помощника, и поехала с ними кататься.

Сильно опьяневший провизор вошел в свою комнату в верхнем этаже дачи и вскоре же заснул как убитый. Проживавший в этой же даче А. А. Ведерников вышел на террасу и стал поджидать кассира Озерковского сада, который в это время подсчитывал в гостиной Краевского все расходы по устройству цветочного праздника.

Незаметно для себя кассир также задремал и вдруг почувствовал во сне сильный жар. Очнувшись, он с ужасом увидел недалеко от стола большое пламя. Горе­ли сложенные на полу в большом количестве мешочки с конфетти. Перепугавшийся кассир поднял отчаянный крик о помощи, и прибежавший Ведерников стал ту­шить огонь. Однако пламя все более и более разраста­лось, в гостиной становилось душно, и Ведерников, по­могая теще провизора выбраться из горевшей дачи во двор, бросился в верхнюю комнату будить самого Краевского. Но уже было поздно, пламя свирепствовало в комнате, и несчастный провизор сделался его жертвой. Все остальные обитатели дачи успели благополучно спа­стись, в том числе двое детей Краевского, и только гос­тивший у него титулярный советник Бандуров, выпрыг­нув со второго этажа на двор, сломал при падении ру­ку.

По окончании пожара, уничтожившего всю дачу про­визора, обезображенный, обгоревший труп его был най­ден среди дымящихся развалин.

Несмотря на тщательное дознание, причину пожара не удалось установить, и он был приписан неосторожно­му обращению с огнем.

Прошло три недели после этого. О трагической смер­ти провизора стали понемногу забывать, как вдруг про­изошел совершенно неожиданный случай.

8 августа А. А. Ведерников, проживавший уже на другой даче, пригласил к себе местного станового при­става и заявил последнему, что дача Краевского была нарочно подожжена им. На расспросы же пристава, уди­вившегося такому признанию, Ведерников объяснил, что на преступление подтолкнула его Мария Краевская, же­на сгоревшего провизора, желавшая во что бы то ни стало получить за уничтоженное огнем имущество высо­кую страховую премию.

как выяснилось затем из его рассказа на предва­рительном следствии, А. А. Ведерников — молодой, 27-летний человек — несколько лет тому назад вместе с отцом приехал из Киева в Петербург. Любя сына, старик Ведерников передал ему около 2 тысяч рублей наличными деньгами и на 9 тысяч рублей различного товара и предложил завести в Петербурге собственное коммерческое предприятие. Но у молодого человека бы­ли другие запросы к жизни. Быстро распродав весь то­вар за бесценок, он с головой окунулся в бесшабашный столичный омут, повел веселую жизнь и начал посвя­щать все свое время главным образом картам и игре в тотализатор. В 1897 году на красивого молодого Ведер­никова обратила свое благосклонное внимание жена про­визора Мария Краевская и вскоре же познакомилась с ним. В то время Э. Ф. Краевский жил сравнительно скромно и платил за небольшую квартиру на Николаев­ской улице всего лишь 720 рублей в год. С первых же дней своего знакомства с Марией Краевской молодой че­ловек, по его словам, страстно полюбил ее и уже через две недели находился с ней в близких отношениях. Муж Краевской, очевидно, догадывался об этой связи, но почему-то относился индифферентно к ней, и моло­дой человек стал, наконец, даже жить на его квартире. С этого времени, пользуясь деньгами Ведерникова, суп­руги Краевские стали широко жить, приобрели роскош­ную обстановку, лошадей и наняли квартиру за 2 тыся­чи рублей. Необходимые средства к жизни Ведерников добывал исключительно карточной игрой и благодаря по­разительному счастью за какие-нибудь 4 года выиграл до 60 тысяч рублей. Из этой суммы на Марию Краевскую им было истрачено 40 тысяч рублей, и все-таки бывали времена, когда он чувствовал нужду в деньгах. В таких случаях ему обыкновенно щедро помогали его родные.

Наконец, в 1900 году слепая фортуна повернулась к нему спиной, и после ряда неудач он решил бросить карточную игру. С тех пор он стал уже серьезно нуж­даться и приходил в отчаяние, когда Мария Краевская настойчиво требовала от него денег, осыпая его упрека­ми.

Весной прошлого года жена провизора под секретом сообщила ему, что она придумала способ добыть много денег. По ее словам, для этого стоило только нанять где-нибудь дачу и, застраховав свою обстановку по вы­сокой оценке, поджечь ее. Ведерников, как он говорит, ужаснулся такому плану и решительно отказался от приведения его в исполнение. Но Краевская начала на­стойчиво убеждать его и сослалась на то, что она од­нажды уже поджигала свое имущество в Одессе и тем не менее была оправдана судом. Безумно любя ее, он согласился, наконец, на ужасное предложение и всецело подчинился воле Краевской. Подыскав вскоре после это­го дачу в Шувалове, они обставили ее своей мебелью и застраховали все имущество в 12 тысяч рублей. Затем, чтобы обмануть бдительность местной полиции и пожар­ной дружины, молодой человек заарендовал от имени санкт-петербургского велосипедно-атлетического общества Озерковский сад с театром и записался в члены пожар­ной дружины.

Задача 6

В 1910 году 31 марта в Петербурге неожиданно ра­зыгралось преступление, имеющее романическую под­кладку.

Было 7 часов вечера.

По Фурштадтской улице в это время проезжала про­летка с двумя пассажирами — мужчиной и молоденькой девушкой. По-видимому, они ссорились, и проходившая мимо публика невольно заметила, что между ними идет резкий разговор.

Вдруг вблизи Анненской лютеранской церкви девуш­ка отчаянно вскрикнула. В то же мгновение раздался выстрел.

Сбежавшиеся прохожие увидели в руке пассажира дымящийся револьвер.

— Спасите меня! — закричала девушка и, соскочив с пролетки, упала на мостовую.

Послышались один за другим еще два выстрела. Это снова стрелял пассажир, пустив одну пулю в свою спут­ницу, а другую — в себя.

Обезумевшая от ужаса девушка быстро приподнялась с земли и, спасаясь, вбежала в ближайшую булочную Герцфельда.

Следом за ней, с револьвером в руке, устремился и ее спутник.

В булочной поднялся переполох. Продавщица спрята­лась даже за прилавок.

Не обращая ни на что внимания, рассвирепевший пассажир произвел и здесь два выстрела в свою жертву, а затем выбежал на улицу.

Вскоре после этого он был задержан и обезоружен одним из городовых.

— Зачем вы стреляли? — спросили у него.

— Это дело мое. Что хотел сделать, то сделал, — ответил преступник.

Доставленный в полицейское управление, он назвался крестьянином Эдуардом Улевичем и объяснил, что стре­лял в свою вероломную невесту.

— Я хотел убить ее за отказ выйти за меня за­муж, — признался он на допросе.

К счастью, из всех пуль, выпущенных Улевичем, ни одна не причинила девушке серьезной раны. Стреляя без прицела, Улевич только один раз попал — в живот девушки, но пуля, пробив теплый ватный жакет, за­стряла в кожаном кушаке.

Точно так же оказалась простреленной и одежда са­мого Улевича. По освидетельствовании как у него, так и у девушки были найдены на теле только легкие сса­дины от скользнувшей пули.

Пострадавшая оказалась мещанкой Варварой Сергее­вой, 17 лет, белошвейкой по ремеслу.

По объяснению Улевича, он случайно познакомился с Сергеевой зимой 1909 года, когда жил в одном с нею доме на Забалканском проспекте.

4 декабря были именины Сергеевой, и хозяйка ее пригласила в этот день Улевича на вечеринку. Юная, миловидная белошвейка с первого же взгляда понрави­лась Улевичу, он влюбился в нее и начал ухаживать. По-видимому, и Сергеева благоволила к нему, принимая подарки, и через три недели Улевич сделал ей предло­жение.

Получив согласие, он с этого времени стал уже смотреть на Сергееву как на свою будущую жену.

Прошло месяца два после этого. Сергеева отвечала взаимностью своему жениху, но вдруг в обращении ее с Улевичем произошла резкая перемена. Оставив старую квартиру, Сергеева поступила в белошвейную мастер­скую на Гороховой улице, а ночевать стала ходить на Петербургскую сторону. В это время она познакомилась с молодым человеком Александром Зябриковым, и по­следний, в свою очередь, начал ухаживать за нею.

Легкомысленная девушка позабыла свое обещание, данное Улевичу, и благосклонно отнеслась к новому по­клоннику. Зябриков стал часто видеться с ней, прово­жал на квартиру и вообще пользовался вниманием со стороны Сергеевой.

Когда Улевич проведал о вероломстве своей возлюб­ленной, в нем заговорило сильное чувство ревности.

Встретив как-то Сергееву, он обрушился на нее с упреками.

— Ты же обещала стать моей женой, а между тем позволяешь другим ухаживать за собой! — взволнованно выговаривал он.

— Я раздумала выходить за тебя замуж, — откро­венно призналась ему девушка.

Оскорбленный Улевич решил порвать свою любовь и, чтобы забыться, уехал из Петербурга в Ригу.

Перед отъездом Улевича на квартиру к нему зашла Сергеева, проводила его на вокзал и, когда он садился в вагон, заявила, что она все-таки любит его и выйдет за него замуж.

— Я тебе напишу после в Ригу, — сказала она, прощаясь.

Улевич долгое время тщетно ожидал от нее письма. Сергеева, очевидно, забыла о нем.

Жених, наконец, решил возвратиться в Петербург, чтобы убедиться — любит ли его Сергеева.

— Если она обманывает меня, то я убью и себя, и ее, — возбужденно говорил он.

29 марта он был уже в Петербурге и отправился ве­чером в мастерскую, где работала его невеста.

— Ну, что же ты мучишь меня? — сказал Улевич, встретившись с девушкой.

— Нет, я не выйду за тебя замуж, — ответила на это Сергеева.

Улевич проводил ее на Петербургскую сторону, уп­рашивая согласиться на брак, но Сергеева оставалась непоколебимой.

— Я раздумала, — упорно твердила она.

В день преступления мучимый ревностью, отвергну­тый жених снова стал поджидать Сергееву на улице около мастерской. Но ее, оказалось, в то же время ожидал и ее новый поклонник.

Когда Сергеева вышла из мастерской, ее одновремен­но встретили и Улевич, и его счастливый соперник.

Втроем они дошли до Невского проспекта. Здесь Зяб­риков распростился с девушкой, и Улевич остался на­едине с ней.

Узнав, что Сергеева хочет навестить приют Сергиев­ского братства, где она раньше воспитывалась, жених подозвал извозчика, и они поехали в приют.

Дорогой Улевич по-прежнему стал упрекать невесту в легкомыслии.

— Ты меня губишь этим. Я все равно не буду жить без тебя, — сказал он, когда они ехали по Фурштадтской улице.

Тест 13:

1. Уголовное уложение 1903 г. установило, что к обстоятельствам, устраняющим ответственность, не относятся:

а) давность;

б) крайняя необходимость;

в) помилование.

2. Уголовное уложение 1903 г. установило виды смертной казни:

а) расстрел, повешение, отрубание головы;

б) расстрел и повешение;

в) повешение.

3. Уголовное уложение 1903 г. установило, что судебный приговор, подлежащий опубликованию, печатается:

а) за счет Правительствующего сената;

б) за счет виновного;

в) за счет Министерства юстиции.

4. Уголовное уложение 1903 г. установило виды превышения пределов необходимой обороны:

а) несвоевременность;

б) самозащита;

в) исполнение приказа;

5. Уголовное уложение 1903 г. установило, что высылка за границу с воспрещением возвращения в Россию применяется:

а) за преступления против церкви;

б) к некрещеным инородцам;

в) к иностранцам;

6. Уголовное уложение 1903 г. отнесло к обстоятельствам, исключающим преступность деяния:

а) необходимую оборону;

б) прощение;

в) возраст до 14 лет;

7. Уголовное уложение 1903 г. установило, что денежная пеня, взысканная по приговору суда, обращается:

а) в доход государства;

б) на устройство мест заключения;

в) на счет судебного установления;

8. Уголовное уложение 1903 г. установило, что устранение последствий преступления, угрожающих общественной безопасности, не применяется в случае:

а) оправдания обвиняемого;

б) прекращения уголовного преследования;

в) отсутствия места преступления;

9. Уголовное уложение 1903 г. установило, что священнослужители, осужденные к заключению в исправительном доме, могут вновь быть назначены на церковные должности:

а) через 10 лет после освобождения;

б) через 15 лет после освобождения;

в) никогда;

10. Уголовное уложение 1903 г. установило, что иностранец, совершивший преступление вне пределов России, не подлежит экстрадиции, если:

а) не был осужден за это преступление российским судом – для отбытия наказания;

б) не был оправдан российским судом;

в) пользуется правом внеземельности;

Тест14по статье: Поцелуев, Е. Л. Уголовное уложение 22 марта 1903 г.:Причины принятия и история создания /Е. Л. Поцелуев. // Правоведение. -2003. - № 3 (248). - С. 183 – 193.

1. Е.Л.Поцелуев в статье «Уголовное уложение 22 марта 1903 г. :Причины принятия и история создания»отметил, что впервые мысль о желательности изменения Уложения 1845г. была высказана:

а) Николаем I в 1853 г.;

б) Александром II в 1866 г.;

в) управляющим Вторым отделением СЕИВК Д.Н.Блудовым в 1860г.

2. Е.Л.Поцелуев в статье «Уголовное уложение 22 марта 1903 г. :Причины принятия и история создания» показал, что в структуре уголовной преступности в 1861-1871 гг. подавляющее большинство имели:

а) имущественные преступления;

б) преступления против благоустройства и благочиния;

в) преступления против порядка управления и суда.

3. Е.Л.Поцелуев в статье «Уголовное уложение 22 марта 1903 г. :Причины принятия и история создания» привел мнение о том, что одной из важнейших причин, побудивших царизм заняться вплотную подготовкой нового Уложения, была:

а) судебная реформа 1864 г.;

б) революционная ситуация 1879-1880 гг.;

в) убийство Александра II в 1881 г.

4. Е.Л.Поцелуев в статье «Уголовное уложение 22 марта 1903 г. :Причины принятия и история создания» отметил причину включения профессора Н.С.Таганцева в редакционную комиссию:

а) личное знакомство с Александром III;

б) преданность престолу, проявленная в его судебной деятельности;

в) глубокими исследованиями в области уголовного права, созданием законопроектов;

5. Е.Л.Поцелуев в статье «Уголовное уложение 22 марта 1903 г. :Причины принятия и история создания» указал, что Уголовное Уложение 1903 г. вступило в действие в полном объеме:

а) в ходе Первой русской революции 1905–1907 гг.;

б) после начала Первой мировой войны в 1914 г.;

в) после Октябрьской революции 1917 г. в Польше, Латвии, Литве

6. Е.Л.Поцелуев в статье «Уголовное уложение 22 марта 1903 г. :Причины принятия и история создания» указал, почему в 60-70-е годы XIX в. не был осуществлен коренной пересмотр уголовного законодательства:

а) уголовное законодательство было одним из важнейших средств, обеспечивающих существование общественного и государственного строя;

б) потребности судебной практики, пореформенной действительности;

в) позиция Государственного совета и Александра II)

7. Е.Л.Поцелуев в статье «Уголовное уложение 22 марта 1903 г. :Причины принятия и история создания» отметил, что, по мнению готовившей проект нового Уложения редакционной комиссии, следствием реформ стали:

а) недостатки самого Уложения 1845 г.;

б) несоответствие и неполнота законов, охраняющих государственный и общественный строй;

в) чрезвычайно суровые санкции за отдельные деяния;

8. Е.Л.Поцелуев в статье «Уголовное уложение 22 марта 1903 г. :Причины принятия и история создания» указал, что комиссия для создания нового Уголовного Уложения была создана :

а) в 1866 г.;

б) в 1881 г.;

в) в 1892 г.

9. Е.Л.Поцелуев в статье «Уголовное уложение 22 марта 1903 г. :Причины принятия и история создания» отметил, что новое Уголовное Уложение должно было заменить:

а) Уложение о наказаниях… 1845 г.;

б) Уложение о наказаниях … 1845 г. и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями;

в) все Судебные уставы 1864 г.

10. Е.Л.Поцелуев в статье «Уголовное уложение 22 марта 1903 г. :Причины принятия и история создания» отметил, что Н. С. Таганцевым были разработаны проекты:

а) статей Общей части;

б) статей о посягательствах на имущество;

в) статей о преступных деяниях по службе;