Межличностные конфликты в высшей школе

Высшие учебные заведения (ВУЗы) являются сложноорганизованной системой со сложной системой соподчинения. В связи с этим анализ такого рода конфликтов требует особого подхода. Можно выделить следующие виды конфликтов в ВУЗе:

1. Студент – студент.

2. Студент – преподаватель.

3. Преподаватель – преподаватель.

4. Преподаватель – руководство.

       Рассмотрим эти виды конфликтов более подробно.

1.В среде студентов на первых курсах идет процесс самоутверж­дения в группе, особенно в начальный период. В это время на мотивацию их поведения большое влияние оказывают темперамент, черты характера и уровень воспитанности. Недостаточно высокий уровень «Я – концепции» студента может порождать конфликтные ситуации. Исследователи указывают, что первокурсников характе­ризует обостренное чувство собственного достоинства, максимализм, категоричность и однозначность нравственных критериев, оценки фактов, событий, своего поведения. Свойственный этому периоду рационализм и нежелание принимать все на веру, создают недове­рие к старшим, в том числе и к преподавателям вузов. К старшим курсам межличностные взаимодействия студентов приобретают бо­лее осознанный характер, происходит формирование микрогрупп по принципу межличностной совместимости, в которых межличностные конфликты становятся редким явлением. Конфликты разрешаются самими студентами, а могут заканчиваться разрывом отношений.

2.Трудности во взаимодействии, которые могут вести к конф­ликтам, нередко возникают между студентами и преподавателями. Наиболее распространенная причина конфликтов – неадекватность оценки знаний студентов. В таких ситуациях субъективной сторо­ной могут выступать необъективные претензии студента на более высокую оценку и субъективность преподавателя, занижающего оценку студенту. Есть преподаватели, которые почти никогда не ставят оценку «отлично», они убеждены в том, что в совершенстве знают предмет только они сами. Такой преподаватель постоянно находится в конфликтной ситуации со студентами.

Влияние на оценку могут оказывать личностные качества сту­дента, его поведение на лекциях и практических занятиях (реплики, пререкания, вступления в споры). Встречаются и другие субъективные моменты при оценке зна­ний студента преподавателем. Бывают сомнения в оценке – поста­вить «хорошо» или «удовлетворительно» студенту. В такой ситуации преподаватель ориентируется на оценки, проставленные в «зачетке». При преобладании «удовлетворительных» оценок вопрос решается в пользу оценки «удовлетворительно», «отлично» такой преподаватель не поставит студенту ни за какой ответ.

Иногда студенты, в случаях неадекватной оценки их знаний, конфликтуют в открытой форме, но чаше студент уносит с собой скрытые формы протеста в виде отрицательных чувств: недоверия, ненависти, презрения, враждебности, ревности, жажды мести и т.д., которыми делится со всем своим окружением.

3.Межличностные конфликты с коллегами и руководством суще­ствуют и в такой высокостатусной группе, как преподаватели выс­шей школы. Стычки могут возникать из-за несовпадения мнений по какой-то обсуждаемой на кафедре проблеме, не обязательно на­учной, например, при обсуждении требований трудовой дисципли­ны. Одни преподаватели относятся к этим требованиям как к неиз­бежности, а другие – могут считать их чисто субъективными, не относящимися к учебному процессу.

4.Межличностные конфликты между руководством кафедры и преподавателями могут возникать из-за неравномерного распреде­ления нагрузки, особенно в тех в тех случаях, когда предоставляется возможность дополнительного заработка. Несправедливое распреде­ление всегда провоцирует конфликты. Межличностные столкновения могут возникать между препода­вателями и лидерами, организующими неформальную жизнь кафед­ры (разного рода чаепития по случаю праздников, дней рождения и т.п.). Стычки возникают при сборе средств на эти мероприятия.

Если конфликтные ситуации при взаимодействии студент – сту­дент разрешаются самими студентами, то разрешение межличностных конфликтов на уровне преподаватель – студент принимает более слож­ные формы. Основная роль в их предупреждении и разрешении вы­падает на преподавателя, который может использовать для этого не­которые неизбежные в этих случаях методики и требования:

- при отчете студента необходимо психологически расположить его к максимально возможному плодотворному ответу, исключить возник­новение стрессовой ситуации;

- в случае неудовлетворительного ответа взаимодействие студент – пре­подаватель должно заканчиваться осознанием студентом того, что его ответ не удовлетворяет не преподавателя, а не отвечает требованиям программы;

- ни в какой форме и ни по какому поводу не допускаются оскорбления студента;

- владение собой и своими эмоциями в любой ситуации;

- все неудачи во взаимодействии со студентами, в создании конфликтных ситуаций считать своим собственным просчетом.

Предупреждение конфликтных ситуаций, стычек при взаимо­действии преподаватель – преподаватель, преподаватель – руко­водство зависит от многих факторов, в том числе и от следующих:

- компетенции руководителя и его искусства управления межличностным взаимодействием;

- высокого уровня личностного развития каждого преподавателя;

- предоставления возможностей для реализации творческого потенциа­ла каждого участника учебной группы;

- равномерного распределения рабочей нагрузки на всех преподавателей;

- постоянного совершенствования методики взаимодействия с обучаемыми;

- оправданного и одобренного учебной группой введения новаций;

- культивируемого на кафедре доброжелательного межличностного вза­имодействия руководителем и лидерами.

Вопросы и задания для самопроверки

1. Дайте определение межличностному конфликту.

2. Каковы психологические особенности протекания межличностного конфликта?

3. Охарактеризуйте основные этапы развития межличностного конфликта.

4. Назовите основные структурные элементы межличностных конфликтов.

5. Какие функции выполняет межличностный конфликт?

6. Что может послужить причиной семейного межличностного конфликта?

7. Как следует относиться к семейному конфликту и каким образом следует вести себя в семейном конфликте?

8. Возможно ли предупреждение семейных конфликтов и что для этого необходимо?

9. Какова роль руководителя в предупреждении межличностных конфликтов в учебном процессе?

10. Можно ли избежать конфликтов в учебном процессе?

ГРУППОВОЙ КОНФЛИКТ

Понятие социальной группы

В настоящее время на нашей планете проживает более 7 миллиардов человек. Это огромное количество индивидов объединено более чем в две сотни национально-государственных образований, около20 миллионов экономических организаций и сотни миллионов других больших и малых социальных групп, будь то семья, религиозная секта, сельский сход или политическая элита. Отношения между ними (и внутри этих групп) заведомо не могут быть бе­зоблачными. Причин для возникновения конфликтов между социальными груп­пами великое множество: ограниченность ресурсов, высота социального ста­туса, навязывание социокультурных ценностей и др. Разворачиваются ­групповые конфликты примерно по тому же сценарию, что и межличностные. Однако сам факт вовлеченности в конфликты больших групп людей суще­ственно видоизменяет как механизмы их появления, так и режимы протека­ния, не говоря уже о масштабах последствий.

Каждый из нас непременно является членом сразу некоего множества социальных групп, которое к тому же переменчиво (меняются возраст человека, его убеждения, размер его собствен­ности; нынче ведь даже пол человека можно поменять). А по­скольку интересы различных групп, как правило, не совпадают и отношения между ними конфликтны, то любой индивид на про­тяжении всей жизни постоянно оказывается втянутым во многие большие и малые, серьезные и несерьезные групповые кон­фликты.

Справедливости ради надо сказать, что групповые конфликты менее распространены в общественной жизни, чем межличностные. Однако групповые конфликты всегда более масштабны и тяжелы по своим последствиям. Практически каждый из нас в своей профессиональной деятельности или в любом другом групповом взаимодействии, будь то студенческая группа или иная социальная общность, может быть вовлечен в групповой конфликт. Опасность таких конфликтов заключается в том, что они часто возникают из-за амбиций лидеров, бывших руководителей и т. д.

Наш жизненный опыт свидетельствует: конфликтуют между собой не только индивиды, но и социальные группы, малые и большие. Разновидностей таких групп в обществе существует ог­ромное множество.Из объективно складывающихся социальных общностей обычно выделяют:

– группы, возникающие на основе разделения труда (соци­ально-профессиональная дифференциация людей);

– группы, основанные главным образом на различии их от­ношения к средствам производства (классы);

– группы, основанные на базе общности языка, территории, культурных особенностей (этносы, нации);

– социально-демографические группы (дифференцируются по полу, возрасту, семейному положению);

– территориальные группы (город, село, регион) и т. д.

Немало социальных групп возникает и благодаря сознатель­ным, целенаправленным усилиям людей: политические партии, профессиональные союзы, молодежные объединения, религиоз­ные конфессии и т. п.

В социологическом обиходе понятие группы зачастую употребляется в разном значении, что во многом задается контекстом рассмотрения проблемы. Так, выделяют малые группы (первичные), главным признаком которых выступает непосредственное устойчивое личное общение ее членов. Наряду с этим используется понятие «социальная группа», распространяемое на неопределенно большие общности людей – «совокупность людей, имеющих общий социальный признак и выполняющих общественно необходимую функцию в общей структуре общественного разделения труда и деятельности»^[15]. При такой трактовке понятие группы распространяется на классовые, этнические, конфессиональные, профессиональные и иные общности. Если попытаться выделить некоторый содержательный инвариант, свойственный в той или иной мере всем этим общностям, то можно выделить следующие признаки социальной группы:

 – общность или близость статусных позиций;

 – общие надличностные цели и интересы (разной степени осознанности), выступающие интегратором группы;

 – групповые нормы и стереотипы поведения;

 – общее символическое пространство, включающее общезначимые для данной группы смыслы деятельности, жизненно-стилевые характеристики, язык;

 – механизмы групповой идентификации, формирующие самотождественность группы, осознание отличности от других, чувство «Мы».

На последнем признаке необходимо остановиться более подробно, поскольку эти механизмы оказывают существенное влияние на конфликтное групповое поведение. Сам процесс групповой идентификации и формирования группы предполагает явную или неявную оппозицию «Мы» – «Они». В рамках этого процесса можно выделить несколько стадий.

1. Формирование модели социального пространства: определение системы его координат («верх – низ»), зонирование социального пространства («свое – чужое») и определение границ различных зон. При этом определяется место своей группы в социальном пространстве и ее гипотетические роли (миссия). (Примером может служить марксистский анализ буржуазного общества и теория классовой борьбы).

2. Дифференциация социального пространства. На этой стадии происходит разделение на «Мы» и «Они» и обозначаются приоритетные интересы своей группы и точки согласия и разногласий с другими. Разные внешние группы могут выступать по отношению к «своей» в разных качествах. Какие-то группы могут быть «позитивными референтами», на которые ориентируются, модели поведения которых заимствуются, другие – объектами конкуренции, третьи – врагами, объектами ненависти и агрессии.

3. Конструирование социального статуса группы и установление характера взаимодействия внутри группы и с другими группами. Процесс конструирования статуса предполагает самономинацию группы. Уже в этом проявляется действие эффекта ингруппового фаворитизма, происходит возвышение своей группы, так, в некоторых культурах этноним совпадает с понятием «человек», следовательно, остальные – не вполне люди (оппозиция «эллины – варвары» свойственна не только древним грекам). Большую роль в конституировании статуса группы и ее идентификации играет идея общности, в частности, общности происхождения, обосновываемая сначала мифологией, затем исторической наукой и идеологией.

4. Конструирование социальных фильтров и механизмов закрытия группы. Социальные фильтры предназначены для обеспечения отбора «достойных» членов. Функцию фильтров могут выполнять различные значимые признаки: язык, антропологические признаки, специфические знания и квалификационные качества, обладание определенными ресурсами (например, имущественный ценз), имиджевые характеристики и т. п. Эти же признаки могут выполнять функцию механизмов закрытия группы, препятствующих проникновению нежелательных элементов и изгоняющих из группы нарушителей порядка.

5. Формирование групповой субкультуры и установление устойчивой структуры взаимодействия между членами группы. На этой стадии окончательно конституируются те характеристики социальной группы, о которых говорилось выше: цели и интересы, нормы и стереотипы поведения и пр. Возникает и более или менее оформленная инфраструктура, модель организационного порядка, задающая формы взаимодействия внутри группы и с внешними группами.

Таким образом, вероятность конфликта уже заложена в особенностях формирования социальных групп, поскольку процесс формирования с необходимостью предполагает разделение на «своих» и «чужих».

Групповой конфликт можно определить как силовое динамическое взаимодействие между социальными общностями (или внутри таких общностей между подгруппами), обусловленное несовпадением объективных надличностных целей и интересов, диссонансом ценностных ориентаций, борьбой за ресурсы или статусное доминирование.

Пространство группового конфликта включает в себя элементы, различающиеся по степени вовлеченности в конфликт. Так, можно выделить:

1) первичные группы, чьи цели и интересы действительно, или как им кажется, несовместимы. Эти группы находятся в прямом противоборстве. Каждая из этих групп может быть в большей или меньшей степени организованной и состоять из меньших групп со своими интересами и степенью участия в конфликте (субгруппы);

2) вторичные группы, имеющие свой интерес в исходе столкновения, но не стремящиеся к непосредственному включению в борьбу. Но при эскалации конфликта вторичные группы могут превратиться в первичные.

3) «третьи силы», имеющие свой интерес в разрешении конфликта, и выполняющие провокативные (стимулирующие) или стабилизирующие функции.

Каждая из таких групп обладает различными возможностями, разным потенциалом действия или различной силой.

По мнению Л. Кригсберга, термин сила относится к индивидуальному или групповому использованию, а также в качестве негативных санкций (принуждение) для побуждения других действовать так, как этого желают владельцы силы.

Сила может быть определена как:

 – возможность причинения ущерба за счет каких-либо санкций;

 – возможность вознаграждать других за согласие и подчинение;

 – возможность призывать власти.

Источниками силы группы могут выступать, помимо личностного потенциала членов группы, материального потенциала и социальных ресурсов (о них говорилось выше), и другие виды ресурсов. К основным из них относятся:

1. Формальная власть (например, в рамках организации), выражающаяся в легитимизированной возможности навязывания своей воли другим.

2. Контроль над дефицитными ресурсами.

3. Возможность использования организационной структуры, правил, предписаний.

4. Контроль над знаниями и информацией.

5. Контроль над символическим пространством взаимодействия и управление значениями.

В ходе развертывания и эскалации конфликта на отдельных его этапах сила может быть использована различным образом. Существует тактика прямого использования силы, предполагающая использование физических, экономических, политических и иных ресурсов для принуждения другой стороны к подчинению. В некоторых ситуациях, когда прямое использование силы невозможно, применяется тактика угроз – сообщение о потенциальном использовании прямой силы. Угрожающая сторона демонстрирует свои ресурсы (иногда завышая их) и возможности их использования. Наконец, сила может быть использована в непрямой или скрытой форме, когда оппонент не ожидает удара или не знает о действиях противоположной стороны.

Может ли среднестатистический человек оказать значи­мое влияние на протекание конфликтов? По большей части – нет (если только он не выбьется в какие-нибудь лидеры). Но и укло­ниться от них он тоже, к несчастью, никак не может. Частичным утешением в такой ситуации может стать хотя бы понимание того, что происходит: откуда «растут» межгрупповые конфликты и почему они неизбежны?

Современная конфликтология накопила некоторые знания по этому вопросу, правда, надо признать, в основном они заимство­ваныиз социальной психологии и социологии. Исходную про­блему этого раздела конфликтологического знания можно сфор­мулировать так: совпадают ли по сути своей или же принципиально различны природа и механизмы конфликтов межличностных и меж­групповых?

Ответ на этот вопрос неоднозначен. Конечно, проще всего считать, что составляющие всех конфликтов одинаковы, будь то спор мировых держав за военное превосходство, тяжбы наемных работников с предпринимателями или скандал в благородном семействе. И в самом деле, источники конфликтов удручающе однообразны: все те же вековые споры о распределении дефицитных ресурсов, власти, престижных социальных ролей и т. д. И структура всех этих конфликтов схожа (субъекты, отношения, объект), и динамика их содержит общие показатели. Но если у них так много общего, можно ли модели межличностных конф­ликтов распространять, хотя бы и с оговорками, на конфликты межгрупповые? Вот на этот вопрос следует ответить категорически: нет. Причем не потому только, что субъекты у этих конфликтов разные (группы-то в конечном счете тоже состоят из индивидов). А главным образом потому, что при объединении ин­дивидов в группуих поведение радикально меняется.

Специфические особенности

Межгрупповых конфликтов

Вместе мы думаем, чувствуем, а соответственно, и ведем себя совершенно по-дру­гому, нежели в одиночку. Любовь и ненависть усиливаются, суждения становятся более категоричными, а действия – решительными (как известно, «на миру и смерть крас­на»). При этом знак таких действий вовсе не всегда является положительным. «Психология толпы» (Г. Дебон, Г. Тард) весьма выразительно описала феномен регрессии, при котором человек в наэлектризованной толпе превращается в легко внушаемого примитива.

 Но дело не только в «толпе».Так называемое «массовидное поведение» людей, при котором нет непосредственного физи­ческого контакта, а есть лишь ощущение принадлежности к ка­кой-либо большой группе, также строится по другим законам, нежели одиночные действия индивида.

Меняется даже восприятие поведения других людей. Пред­ставьте себе человека, таскающего, например, по Москве плакат с надписью «Вся власть – Федеральному Собранию!». Большая часть прохожих наверняка сочтет его ненормальным. Но если то же самое сделают одновременно несколько тысяч человек, это уже не безумие, а вполне вменяемая акция – политическая де­монстрация, относиться к которой следует уважительно.

Появление у включенных в группу людей как бы новых ка­честв – твердо установленный социальной психологией факт. Процесс этот объективный, он происходит помимо воли и со­знания самих индивидов.Все это заставляет предположить, что межгрупповые конфликты должны находиться в зависимости от множества дополнительных факторов,не присутствующих в кон­фликтах межличностных.

Следовательно,в их формировании и раз­витии должен наблюдаться ряд существен­ных особенностей, свойственных только им. Что же это за особенности?

– объективный характер развертывания;

– способность вовлекать в «силовое поле конфликта» массы людей, независимо от их желания и даже осознания сути и целей конфликта;

– институциализация конфликта;

– наличие структурного насилия;

– при разрешении конфликтов преобладает направленность на институциональные изменения, а не на изменение по­ведения участников;

– появление дополнительных источников конфликта в виде самой принадлежности к той или иной социальной группе;

– заведомо большие издержки существования и разрешения конфликтов;

– существенно большая инерция сохранения конфликтной ситуации, даже если ее основания угасают.

1. Объективность межгруппового конфликта означает, что он имеет собственную логику возникновения и развертывания, прак­тически не зависящую от сознательных устремлений людей, хотя и реализуемую через их сознательную деятельность. Ведь само появление больших социальных групп (классов, сословий, на­ций) есть процесс объективный. Они возникают вследствие эволюции общества как целого. Будучи саморегулирующейся си­стемой, общество стихийно ищет и находит достаточно эффек­тивные механизмы своего развития: разделение труда, частную собственность, политическую и правовую организацию жизни и т. д. Запуск этих механизмов социального развития и дифферен­цирует общество, «создает» социальные группы. Сей процесс общественным сознанием не контролируется, а лишь фиксиру­ется постфактум.

2. Кроме того, всякое новое поколение людей застает уже сло­жившуюся социальную дифференциацию и вынуждено прини­мать ее как объективную данность.Она, естественно, конфликтогенна. Но поскольку конфликты эти разворачиваются на уров­не общества в целом, они вовлекают в свою орбиту всех без исключения. Групповая принадлежность индивида (по факту рож­дения в определенной семье, на определенной территории, по цвету кожи, полу, наличию способностей и пр.) принудительно ставит его в позицию участника того или иного межгруппового конфликта. Выйти или устраниться от него нельзя.

Стоит нам только появиться на свет, как мы тут же оказыва­емся гражданами какого-либо государства, которое вправе рас­сматривать нас как народонаселенческий ресурс в конфликте с другим государством. Или, допустим, в зрелом возрасте мы ре­шили не участвовать в «политических играх» и не ходить на вы­боры. Но это тоже оказывается одной из возможных позиций в политическом конфликте, на которую рассчитывают и которую используют в своих целях серьезные политические игроки.

Вот и получается, что сотни миллионов людей помимо своей воли обнаруживают себя втянутыми в гонку вооружений сверх­держав; миллиарды людей, о том даже не ведая, участвуют в межцивилизационных конфликтах (Восток – Запад); и уж конечно, каждый из нас объективно оказывается «без вины виноватой» стороной множества не столь глобальных, так сказать, «местных» межгрупповых конфликтов.

3. Прежде чем перейти к понятию институализации конфликта, обратимся вначале к самому понятию социальных институтов. Под социальными институтами (от лат. institutum – уста­новление, учреждение) понимают устойчивые, стабильные фор­мы общественных отношений, порождающих комплекс органи­заций и учреждений, располагающих определенными социальны­ми ресурсами и выполняющих конкретные функции (государство, суд, армия, церковь). В то же время это и способ организации разных видов деятельности, подразумевающий наличие опреде­ленных стандартов, привычных форм поведения. Поскольку межгрупповые конфликты (экономические, политические, этни­ческие) постоянны, они неизбежно институциализируются. То есть происходит как бы «отвердевание» конфликтных отноше­ний, «отливка» их в прочную и стабильную форму.

Одновременно появляются определенные правила, нормы, стандарты поведения конфликтующих сторон, которые делают его предсказуемым и не слишком разрушительным. Так, в эко­номической сфере во многих странах принято ежегодно перезак­лючать трехстороннее соглашение между правительством, пред­принимателями и профсоюзами о взаимоприемлемых пределах повышения заработной платы, об улучшении социального обес­печения и т. д. Коллективный договор между работниками и адми­нистрацией также можно рассматривать как форму институциализации трудового конфликта, с помощью которой цивилизо­ванно определяются дозволенные границы конфликтного взаимодействия.

4. Множество межгрупповых конфликтов может быть отнесе­но к разряду структурных,ибо их существование порождено воз­действием как на индивидов, так и на целые социальные группы различных социальных структур (финансовых и политических элит, структур власти, средств массовой информации и т. п.). Дав­ление, которое они оказывают на общество, по своим послед­ствиям сравнимо с прямым физическим насилием. (Допустим, молодой человек не желает служить в армии по религиозным убеждениям, а закон ему этого не позволяет.) Но проявляется оно, как правило, скрыто, косвенно: через неравное распределе­ние ресурсов, недоступность власти, сокрытие или искажение важной для общества информации, навязывание ему неадекват­ных целей (вроде защиты интернационального долга по всему миру) и т. д.

Основой структурного насилия является прежде всего нерав­ный обмен, в результате которого верхние социальные слои получают значительно больше благ и возможностей, чем остальные. Таковы, например, российские экономические реформы 90-х го­дов. Разгосударствление собственности было проведено таким образом, что практически вся она оказалась в руках весьма не­значительной группы лиц, имевших доступ к власти или распо­ряжению различными материальными ресурсами. При этом пря­мого насилия было не так много. Почти все осуществлялось в рамках законов о приватизации. То есть фактически сами соци­альные структуры (институты) власти и управления крупными предприятиями оказались невольным источником обогащения одних групп и обнищания других. И дело не в том, что сами структуры были плохи, а в том, как они использовались.

Структурное насилие опасно тем, что оно, как правило, не осознается именнокак насилие, причем ни одной, ни другой из противостоящих сторон. Неравное распределение благ обычно подается как результат игры стихийных рыночных сил, неравен­ство в реализации жизненных шансов списывается на различия в способностях, а манипулирование сознанием прикрывается сво­бодой слова.

Структурное насилие зачастую бывает повинно и в том, что провоцирует уже прямое насилие.Как со стороны власть иму­щих, способных мобилизовать государственный репрессивный аппарат для проталкивания своих интересов, так и со стороны «ущемленных» групп, время от времени устраивающих социальные беспорядки.

Современное обществоне может быть однородным, не струк­турированным. Ведь это способ его функционирования. Но за существование крупных устойчивых социальных структур оно вынуждено расплачиваться повышенной межгрупповой конф­ликтностью.

Такие особенности межгрупповых конфликтов, как институциализация и структурное насилие, свидетельствуют, чтоих ис­точники смещаются от личности к социальным институтам и нормам. Глобальными причинами социальных конфликтов, сле­довательно, признается невозможность для социальных групп удовлетворять свои потребности и интересы в рамках существу­ющих норм и институтов. Отсюда современная конфликтология делает вывод:

при разрешении межгрупповых конфликтов главные усилия должны направляться не на изменение поведения участников, а на трансфор­мацию социальных институтов, традиционных систем власти и т. д. Это еще одна важнейшая особенность межгрупповых кон­фликтов.

Механизмы возникновения

Межгрупповых конфликтов

Вся человеческая история есть история межгрупповых конф­ликтов: политических, национальных, религиозных и пр. Даже представить себе бесконфликтную историю невозможно. Фанта­зия отказывает. Отсюда наш здравый смысл делает вывод, что конфликты неизбежны. Они есть способ развития человечества. Но вот любопытный вопрос: когда конфликтов было больше – в варварскую и жестокую старину или в современном цивилизо­ванном мире? По логике вещей ответ может быть только один: разумеется, в сегодняшнем мире конфликтов должно быть боль­ше. Во-первых, потому, что практически любое нынешнее обще­ство гораздо более разнородно, дифференцированно, чем про­шлое. Социальная структура на основе разделения труда услож­няется, различных социальных групп образуется много больше и, значит, вероятность конфликтов между ними чисто математи­чески должна возрастать. Во-вторых, и, наверное, это главное, неуклонно растет население Земли, а количество биоресурсов, потребных для нашего существования, ограничено – биосфера не резиновая. Поэтому конкуренция за дефицитные ресурсы не­избежно увеличивается, множа количество конфликтов.

С другой стороны, раз человечество в целом прогрессирует, то вместе с нарастанием количества конфликтов должны отла­живаться, технологизироваться и способы их регуляции. Им, по идее, следует становиться более цивилизованными, рациональ­ными. О степени совершенства методов разрешения конфликтов можно судить поих последствиям. Но странная вещь – если взять наиболее острые межгрупповые конфликты (военные), то по количеству жертв последнее столетие просто не имеет себе равных в истории. Люди с невиданным доселе энтузиазмом ис­требляют друг друга и никак не могут остановиться. И, что более всего озадачивает, – в этом не видно никакого рационального смысла. Человек ведь существо вроде бы разумное. Почему же такой безумный вид имеет его сегодняшняя история?

Со времен Просвещения (XVII–XVIII вв.) мы привыкли счи­тать, что при благоприятных социальных условиях и соответству­ющем воспитании человек – вполне разумное и доброе суще­ство. Но кто ж тогда несет ответственность за все злодейства истории? Как правило, это некие анонимные «другие» – госу­дарство, тираны, деспоты, тоталитаризм, административно-ко­мандная система, олигархи и т. д. Большинство же людей вполне безгрешны и не отвечают за бесчисленные жертвы репрессий, войн, экономические кризисы, ухудшение экологии и пр. Но тогда, между прочим, выходит, что большинство из нас – этакие взрос­лые несмышленыши, которые просто не ведают, что творят. А всей историей заправляют так называемые «сильные личнос­ти», по большей части злодеи. Вряд ли мы согласимся с такой уничижительной оценкой наших возможностей. Но тогда при­дется признать наличие каких-то скрытых, неочевидных факто­ров, закономерностей, мотивовнашего поведения, которые «под­ливают масло» в огонь социальных конфликтов.

Поиском таких закономерностей в XX в. активно занималась социальная психология. Ей удалось открыть ряд интересных яв­лений межгруппового взаимодействия, с помощью которых су­щественно прояснилась и природа межгрупповых конфликтов.

 Мы уже говорили о том, что при объединении индивидов в группу их поведение серьезно меняется. Социальная психология обнаружила множество факторов воздействия группы на индивида, деформирующих его поведение^[16]. Вих числе:

– социальная фасилитация;

– социальная леность;

– деиндивидуализация;

– групповая поляризация;

– огруппление мышления;

– групповой фаворитизм;

– групповое давление и т. д.

Эти характеристики влияния групп означают следующее.

1. Социальная фасилитация (от англ. facility – легкость, благо­приятные условия) – эффект усиления доминирующих реакций в присутствии других.То есть даже простое присутствие кого-либо другого может повышать энергичность наших действий (в том числе и конфликтных). Так, школьник перед классом выжи­мает из силомера несколько больше, чем в одиночку. Обучение простым навыкам в группе, как правило, идет успешнее и т. д.

Но феномен сей неоднозначен. Не случайно в его определе­нии присутствует словосочетание «доминирующая реакция». Это означает, что присутствие других положительно сказывается на решении индивидами простых задач (в которых доминирует пра­вильный ответ). Решение же задач сложных, напротив, затрудня­ется присутствием других людей. Но в любом случае поведение индивида изменяется.

2. Социальная леность– тенденция людей уменьшать свои уси­лия, если они объединяются с другими для достижения общей цели, но не отвечают за конечный результат. Экспериментально проверено, что при перетягивании каната участник группы раз­вивает существенно меньше усилий, чем если бы он тянул в оди­ночку. Правда, и здесь есть обратное правило: коллективность усилий не приводит к их ослаблению, если общая цель необык­новенно значима и важна или если известно, что индивидуаль­ный результат может быть определен. Только в этих случаях можно смело утверждать, что «в единстве – сила».

3. Деиндивидуализация– утрата индивидом в групповых ситу­ациях чувства индивидуальности и сдерживающих норм само­контроля. Обезличенность, анонимность индивида в группе мо­гут «отпускать социальные тормоза».Чем больше группа, тем сильнее деиндивидуализация и тем вероятнее проявление актов насилия, вандализма и прочих асоциальных действий.

4. Групповая поляризация– вызванное влиянием группы уси­ление первоначального мнения индивида, склонного принять рискованное или, наоборот, осторожное решение. Групповое обсуждение не усредняет мнений индивидов, а напротив – сме­щает их к одному из возможных полюсов. Если группа людей изначально настроена, допустим, вложить деньги в какое-либо рискованное предприятие, то после дискуссии на данную тему это стремление только усилится. Свойство группы поляризовать имеющиеся тенденции может приводить и к усилению агрессив­ных намерений группы.

5. Огруппление мышления – тенденция к единообразию мне­ний в группе, которая часто мешает ей реалистично оценивать противоположную точку зрения.

6. Групповой фаворитизм– предпочтение своей группы и ее членов только по факту принадлежности к ней. Подобная при­страстность выявлена у людей всех возрастов и национально­стей. Правда, в культурах коллективистского толка она меньше, чем в культурах индивидуалистического плана.

7. Конформизм как результат группового давления– тенденция изменять поведение или убеждения в результате реального или воображаемого воздействия группы. Если нам, к примеру, пред­ложат сравнить длины двух отрезков (один из которых немного короче другого), то в одиночку мы уверенно дадим правильный ответ. А вот если несколько человек вокруг нас будут утверждать нечто прямо противоположное, мы очень сильно задумаемся, и вероятность того что наш ответ будет правильным, снизится про­центов на 40 (как это показано в классических экспериментах аме­риканского психолога Соломона Аша). С более сложными и важ­ными идеями мы, быть может, поупрямимся больше, но избежать группового давления вообще, конечно, не сможем в принципе.

Все эти характеристики группового поведения людей подтвер­ждены экспериментально. Следовательно,их обоснование мож­но считать достаточно надежным. Правда, если строго подходить к этой проблеме, надо отметить, что все эти факторы группового влияния экспериментально зафиксированы только для относи­тельно небольших групп. Безоговорочное распространение их на группы большие (нации, классы – с ними-то как эксперименти­ровать?) уже не может быть стопроцентно надежным. Но в том, что отмеченные факторы в той или иной степени проявляются и на уровне больших социальных групп, трудно сомневаться.

Почему, например, не оправдался популярный в свое время марксистский тезис о том, что передача частных фабрик и заво­дов в общественную собственность приведет к невиданному по­вышению производительности труда? Ведь рабочие станут хозяе­вами и будут трудиться на себя, а не на буржуина-эксплуататора. Это должно повысить их заинтересованность в конечном резуль­тате. Однако все получилось наоборот. И, наверное, не в после­днюю очередь потому, что в итогах работы фабрики индивиду­альный вклад отдельного работника совершенно растворяется, он не виден и, соответственно, не мотивирует рабочего пережи­вать за все предприятиекак за свое собственное. А в таких усло­виях, мы знаем, усилия людей уменьшаются. Конечно, это не единственный фактор неудачи марксистской идеи обобществле­ния средств производства, но и он наверняка сыграл свою роль. Или другой пример. Как не увидеть феноменов «огруппления мышления» и «деиндивидуализации» в фактах массовой поддер­жки тоталитарных политических режимов XX века?

Так что факторы группового влияния на индивидуальное поведение существуют, и игнорировать их при объяснении соци­альных взаимодействий сегодня уже нельзя. Но какое отноше­ние они имеют к межгрупповым конфликтам? Самое непосред­ственное. Будучи скрытыми, неосознаваемыми напрямую фак­торами нашего поведения, они мешают как следует рассмотреть и понять истинные причины межгрупповых конфликтов, порождая так называемую межгрупповую враждебность, которая во мно­гих случаях выглядит самопроизвольной, возникающей как бы «на пустом месте». Во многих социально-психологических экс­периментах было выразительно показано, как быстро и легко две группы совершенно миролюбивых, «нормальных» людей превра­щаются в яростно непримиримых соперников, для которых все средства хороши ради победы над конкурентом.