Экономика и административное устройство Великого Тибета

За последние десятилетия изучение тибетских источников и документов позволило реконструировать социально-экономическую структуру Бод ченпо — Великого Тибета. {70}

В Тибете VII-Х вв. пахотные земли делились на государственные (джешин, тиб. Rje zhing), земли цэнпо, которые он раздавал в качестве жалованья за службу (кхол-юл, тиб. Khol yul), и земли семей, возглавлявших тибетские кланы (си, тиб. srid). Государевы земли учитывались в особых списках, в которых фиксировались размеры участков, их владельцы и размеры налогов и сборов [Богословский, 1962, с. 72].

В УП-Х вв. кланы (пхуну) объединяли потомков одного предка по мужской линии. Клановая верхушка являлась владельцем клановых (в прошлом родовых) земель, это были частновладельческие земли. Знатными кланами кроме упоминавшихся Гаров были Ньян, Бэ, Нён, Чейпон, Чогро, Судпу, Дро. Кланы, особенно связанные с кланом цэнпо родством, поставляли высших сановников государства. Это были шан (тиб. zhang, шан в китайской передаче) — «дядя по матери» цэнпо, шанлон (тиб. Zhang blon) — советники, лонпо (тиб. Blon po) — министры,куджял — придворные.

Тибетское общество делилось на аристократию (джялриг, тиб. Rgyal rigs) и простолюдинов (ман, тиб. dmangs). Народ, в свою очередь, подразделялся на лично свободных (бан, тиб. 'bangs) и лично несвободных (трэн, тиб. brап). Они обрабатывали землю правителя и платили в казну поземельный налог (тэл, тиб. khral). Каждый бан, владелец участка земли, получал красную бирку, на которой было зафиксировано количество налога зерном, причитавшееся с него за землю. С середины VIII в., как и в Китае, списки налогоплательщиков стали вестись на бумаге. Помимо фиксированного поземельного налога бан облагались поборами, их привлекали к трудовой повинности.

Трэн нередко жаловались цэнпо его подданным вместе с землей. Среди трэн было много военнопленных, они не только работали на земле, среди них были ремесленники, пастухи, прислуга и т.п. Социальный статус трэн в разных условиях менялся от состояния человека закрепощенного (крепостного) до рабского.

Административный аппарат Великого Тибета реконструирован на материалах тибетских хроник и документов. Следует отметить большую работу в этом направлении недавно скончавшегося венгерского тибетолога Гёза Ураи.

Цэнпо носил титул тул ки лха цэнпо (тиб. 'рhrul gyi lha bstan po), что переводят как «воплощенное божество» или «божество, наделенное магической силой» [Richardson, 1967, р. 6-7]. Резиденция, ставка цэнпо, называлась побран или лха сэ ки побран (тиб. Lha sras kyi pho brang) — «резиденция сына богов». Цэнпо имел зимние {71} и летние ставки и менял свое местопребывание в течение года. В деле управления ему помогали советники (лонпо, таб. blon ро). Они были членами Совета, на котором решались дела государства. Управленцы-министры делились на три группы: главный министр (лончен), великие министры (лон ченпо, тиб. Blon chen ро) и простые министры (тал, пхра). Из числа министров известны военный министр, министр внутренних земель, министр внешних, завоеванных земель. В последние годы правления династии в связи с укреплением буддизма в правительстве был министр-монах (банде ченпо). Особу государя обслуживали придворные чины (нампхи). Суд вершил судья (пхринлон). Если верны китайские сведения, то кабинет состоял из девяти министров и секретаря.

Описание военно-административной организации Тибетского государства УП-Х вв. в общих чертах сохранилось в «Военном каталоге», сочинении «Катан денга», тиб. Вка'-thang sde lnga^[6]. По данным этого источника, территория Тибета была разделена на четыре ру (тиб. rи). В каждом ру было по восемь округов-тысяч (тонде, тиб. Stong sde), одному малому округу-тысяче (тон бу чун, тиб. Stong bu chung) и по одному округу-тысяче гвардии цэнпо (ку рун-ги тонде). Ру делился на верхнюю и нижнюю половины, верхнюю возглавлял командующий войсками (магпён, тиб. Dmag dpоп), а нижнюю — «правитель рога» (рупён, тиб. Ru dроп). У каждого военного и светского правителя было по заместителю.

Известно, однако, что первоначально Тибет делился на три ру — левый, средний и правый. Поскольку левый ру был восточным, то ясно, что это деление повторяло деление на центр, левое и правое крыло ранних кочевых государств Центральной Азии. Цэнпо помещался в центре, лицом к югу. Судя по сохранившимся документам, четыре ру начинают упоминаться с 733 г. Совокупно ру охватывали территорию двух основных районов Тибета — Цзан и Уй. Ру являлись единицами военными, административными и финансовыми. Дела ру решались на Совете. Совет (дунма, тиб. 'dun mа) созывался два-четыре раза в год в разных районах ру.

Когда территория Тибета значительно расширилась за счет завоеваний, то для управления завоеванными территориями были созданы генерал-губернаторства (кхром). Во внутренних районах Тибета кхром не было. Появилось обозначение внутренних районов страны как «центр великой страны», а завоеванных земель — как «военные генерал-губернаторства для защиты пограничных земель». {72}

И ру и кхром подразделялись на единицы, организованные по военно-административной десятеричной системе, — десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч. Основной единицей являлась тысяча (тонде). Такое деление было связано с тем, что население, разверстанное таким образом, помимо повинностей чисто экономических, должно было нести «повинность кровью», т.е. поставлять воинов в армию. Военнообязанные именовались по-тибетски «свирепыми». Как и во всех документах, касающихся центральноазиатских кочевых государств, в тибетских документах также не содержится точных сведений о том, относилась ли тысяча к числу членов семей, т.е. к численности всего населения, или же к числу солдат, которых должна была выставить при мобилизации тысяча.

Тысячей управлял тысячник (тонпён, тиб. Stong dpon). В аппарате управления тысячей был сборщик налогов (кхабсо). Низовыми руководителями являлись полутысячник (тончун), сотник (чан), полусотник (бргъе урдже), десятник (нгапён). Десятью тысячами командовал темник (типён). Полагают, что основной единицей в этой системе являлась полусотня, 50 дворов, которая именовалась цхан [Tsuguhito, 1994, р. 853].

В армии также была принята десятеричная система: солдаты делились на боевые единицы — десятки, полусотни, сотни, тысячи и тьмы. Солдаты для ведения боя составляли пары — один бился холодным оружием (он назывался пхон), второй был стрелком из лука (дгон).

Внешней провинцией (кхром) управлял «командующий» (магпён), в его администрации известны должности инспектора, правителя округа (цердже, от кит. цыши) и советника (лон, тиб.blоп). Лон именовался и градоначальник, правитель (комендант) города. Как показал в своих исследованиях японский ученый Такеути Цугухито, население оккупированных тибетцами районов было часто двуязычным, владело родным языком и тибетским, знало тибетскую грамоту, в Западном крае «тибетский язык и письмо продолжали использоваться даже после конца тибетского господства» [Tsuguhito, 1995, р. 133].

Говоря о мире 822 г., мы уже отмечали, что внешние связи цэнпо Тибета закреплялись в терминах родства. Если император Китая был дядей, а цэнпо Тибета племянником, то в отношениях с Тутухунь до гибели этого государства тибетский цэнпо считался дядей, а правитель Тугухунь — племянником. В отношениях с государством Наньчжао тибетский цэнпо полагался старшим братом, а государь Наньчжао — младшим братом. {73}

В истории краха великих империй, сильных государств всегда есть нечто таинственное. Таков и крах Великого Тибета. Если не было роковых внешних вмешательств (разгром врагами, завоевание и т.п.), то прежде всего рушилась вертикаль власти. В Тибете власть стала разваливаться из-за религиозной вражды, борьбы бон с постепенно завоевывавшим двор буддизмом. По словам Э. Хаара, именно буддизм стал «бедствием, разрушившим династию» [Haart, 1969, р. 12]. Династия обладала бонской харизмой. Буддизм еще не был способен ее заместить. Частичное введение буддизма, медленная адаптация им старых верований тибетцев, в процессе которой должен был вырабатываться новый «божественный» характер власти, привели к тому, что на какой-то момент старые представления пошатнулись, а новые еще не утвердились. Можно думать, что такой момент наступил именно в середине IX в., и произошло крушение династии. Не случайно в ходе междоусобных войн в 877 г. были разрушены могилы цэнпо, лишившиеся всякой сакральной защиты и переставшие внушать трепет.

Столь же разрушительными для династии оказались войны. Ни трофеи, ни рабы не восполняли гибель соплеменников. Война лишала страну лучших работников, земледельцев и скотоводов. Людские ресурсы Тибета были небезграничны и несопоставимы с таковыми в Китае. Нет сведений о том, чтобы в тибетскую армию мобилизовывали иноплеменников, а если такие мобилизации и имели место, они не были массовыми, иначе о них сохранились бы упоминания в источниках. Война истощала ресурсы страны — конечно же, Тибет не мог в этом отношении тягаться с Китаем. Тибет являлся крепостническим, скорее даже рабовладельческим обществом, со значительным неравенством в развитии экономики и социальных отношений в разных регионах страны. Многие районы Тибета и в пору его величия могли существовать относительно независимо от центральной политической власти. Случилось так, что экономические, идеологические, политические причины в один момент слились воедино и поставили страну на грань кризиса. Тибет пал, распавшись на части, в силу своего географического положения не нужный и не доступный никому — ни китайцам, у которых через короткое время вспыхнуло мощное восстание Хуан Чао, в конечном итоге также погубившее и династию Тан, ни уйгурам, которых именно в это же время, в 843 г., разгромили киргизы, уничтожившие Уйгурский каганат, ни другим тюркам, активность которых все больше обращалась на запад, ни арабам, завоевательный потенциал которых, похоже, тоже иссяк. {74}

«Новое возжигание пламени веры»

Четыре смутных столетия в истории Тибета в конечном счете ознаменовались торжеством буддизма в стране. Это был период «позднего распространения», «нового возжигания пламени веры», который начинается с переводчиков. Изгоняемый из Центрального Тибета, буддизм укрепился и удержался на окраинах и одержал там свои первые решающие победы. Буддизм приобрел влияние в Амдо, в стране Минъяг, стране «Девяти братьев Белых Высот (Белого Высокого)»^[7]. Еще в VIII в., когда китайцы воевали за страну северных минъяг, им помешал дух, именуемый деревянной птицей. В дело вмешался сам Падмасамбхава и захватил правителя Пе-дкар, который являлся в образе украшенной драгоценными камнями деревянной птицы... С птицы взяли клятву защищать буддизм в Тибете, на ее голове укрепили ваджру. К концу IX в., к 892 г., в стране Минъяг, там, где была сангха, сохранилось много статуй божеств. Учитель Манидзукар Пха встретился у горы Дант-хи с девятью мужественными братьями Туран. Братья сказали ему, что в их земле имеются многочисленные белые монастыри. Учитель Манидзукар Пха защищал дхарму и сам строил храмы и монастыри [Lе рrince Pierre, 1976, р. 9]. Так, по преданию, буддизм укрепился в Амдо, в стране минъяг-тангутов.

В конце X в. достаточно крупное независимое тибетское владение существовало с центром в г. Лянчжоу. Основатель Тангутского государства Цзи-цянь теснил тибетцев. В 996 г. тибетцы предложили китайцам союз против тангутов. Узнав об этом, Цзи-цянь атаковал Лянчжоу, но тибетцы город отстояли. В 1001 г. свои услуги Китаю в войнах с тангутами предложил тибетский правитель Фанълочжи, в 1003 г. для этой цели он собрал 60-тысячную армию. Но тибетцы потерпели поражение, и в том же, 1003 г. тангуты овладели Лянчжоу. Фаньлочжи попал в плен. Цзи-цянь, несмотря на протесты своих сановников, отпустил пленника. Фаньлочжи снова собрал армию и внезапно атаковал ставку Цзи-цяня. Цзи-цянь был тяжело ранен в сражении и погиб.

В начале XI в. тибетцы усилились в районе Кукунора, здесь, к югу и западу от территории современной провинции Ганьсу возникло тибетское государство, во главе которого стоял правитель {75} с титулом Цзюесыло (Гьялсэ, сын Будды), потомок цэнпо Великого Тибета. 12-летним мальчиком он был привезен в г. Цинтан (совр. г. Синин) из Западного края, из Гаочана. В 1032 г. Цзюесыло получил от сунского двора титул цзедуши. В 1035 г. 25-тысячная армия тангутов вторглась во владения Цзюесыло, но тибетцы разбили тангутов. В 1036 г. произошел разлад в семье Цзюесыло, его сыновья от разных жен покинули отца, и единое государство распалось. В 1039 г. Цзюесыло напал на г. Лянчжоу, которым уже владели тан-гуты. Поход не удался. В 1042 г. тангуты разгромили старшего сына Цзюесыло, Сячжаня. В 1058-1065 гг. тангуто-тибетские войны возобновились. В 1058 г. армия Цзюесыло разгромила тангутов у г. Цинтан. Положение тибетцев осложнилось тем, что стали наступать китайцы. Они стремились сколотить союз уйгуров и тибетцев против тангутского государства Си Ся. Война кончилась тем, что тангуты овладели современным районом Синин-Ланьчжоу.

В 1065 г. Цзюесыло скончался. Власть перешла к его сыну Дун-чжаню, который правил всеми землями вокруг оз. Кукунор и прилегающим районом к северу от р. Хуанхэ. По сведениям китайских источников, тибетцы жили здесь в деревянных домах, одевались в шубы, занимались земледелием, скотоводством и меновой торговлей, исповедовали буддизм.

Вдоль верхнего течения Хуанхэ был еще ряд мелких тибетских владений. Они формировались вокруг монастырей, и монахи пользовались в них ощутимой властью. В 1070 г. тибетцы вновь помогали китайцам атаковать Си Ся. Кончилась же война тем, что китайцы завладели рядом крепостей в регионе и вышли в предгорья Наныпаня. В 1081 г., когда началась очередная война Си Ся и Сун, Дун-чжань вновь принял сторону китайцев. Но вскоре он скончался, и власть перешла к его приемному сыну Алигу, который был привезен из Хотана. Районы, заселенные тибетцами, все чаще подпадали под власть Китая, тем более что тибетские мелкие правители постоянно враждовали между собой. В 1104 г. потомок Цзюесыло Долобе выступил вместе с тангутами против Сун. Китайцы нанесли поражение союзникам, в итоге к 1117г. многие районы бывших владении Цзюесыло оказались под властью Китая.

В 1131 г. большая часть китайских владений в верховьях Хуанхэ — оз. Кукунор была завоевана чжурчжэньским государством Цзинъ. Чжурчжэни продержались здесь недолго. Этим воспользовались тангуты и заняли города Синин и Лэчжоу. В 1137г. чжур-чжэни передали тангутам города Кочжоу и Цзиши и дали согласие на присоединение к Си Ся уже занятого тангутами г. Лэчжоу. Так {76} основное ядро бывших владений Цзюесыло попало под власть Си Ся. Остатки владений Цзюесыло составили основу области Лин, сыгравшую в будущем большую роль в истории региона и всего Тибета. Тибетцы составляли одну из четырех основных групп населения Си Ся (тангуты, китайцы, тибетцы и уйгуры), у них были свои буддийские общины, тибетский язык был признанным языком буддизма в Си Ся, а в числе памятников письменности из Си Ся дошли до наших дней самые ранние из известных тибетских печатных текстов.

В противоположном конце Тибета, на западе, в Нгари, процветал монастырь Тхолинг, в котором трудились знаменитые переводчики Ринчен Санпо и Легви Шэраб, получившие образование в Кашмире.

Правитель Нгари передал светскую власть своему брату, а сам стал главой буддийской общины под именем Еше Од. В 30-х годах XI в. он пригласил в Тибет знаменитого в Индии буддийского проповедника Атишу, но тот не приехал. На Нгари напали гарлоки (тюрки-карлуки). Еше Од попал в плен, и за его выкуп карлуки потребовали столько золота, сколько весил сам Еше. Золото собирали по всему Нгари, но его было недостаточно. Еше предпочел умереть в плену, а собранное золото завещал потратить на повторное приглашение Атипта. На этот раз Атиша принял приглашение, но всего на три года, взяв с тибетцев обещание, что через три года его вернут в Индию живым и невредимым. В 1042 г. Атиша прибыл в Западный Тибет в монастырь Тхолинг. Когда Атиша возвращался и проезжал Пуран, его учеником стал Дромтонпа. Из-за беспорядков в Непале Атиша не сумел вернуться через Непал в Индию. Он остался в Центральном Тибете в монастыре Самье. Известно, что он посещал Лхасу и другие монастыри. В 1054 г. Атиша умер, так и не возвратившись на родину.

Считается, что гонения на буддизм в Центральном Тибете продолжались около 70 лет. В X в. было положено начало сращению религиозной и светской власти и концентрации ее в отдельных районах в руках одной семьи (клана), члены которой были как светскими правителями данной области, так и главными духовными наставниками ее. Каждый такой район строил свой монастырь, воспитывал своих просвещенных проповедников, обучая их как в Тибете, так и в Индии. Известно, что Еше Гьялцен послал в Амдо учиться у наставника Гонпа Рабсела десять юношей, которые, пройдя курс наук, вернулись домой и восстановили в Самье полузабытую веру на должном уровне. {77}

В этот период — Х-ХП вв., в период возможного отсутствия в Центральном Тибете бурной политической истории, формируются школы (направления, секты) тибетского буддизма. Старейшей была школа Ньингмапа, которая восходит к VIII в., к Падмасамбхаве. Ньингмапа — школа тантрического буддизма, взявшая кое-что от бон, включившая бонских божеств в свой пантеон. По преданию, Падмасамбхаве пришлось сразиться с духом горы Ярлхашампо, который принял облик белого быка-яка. Белый як извергал снежные вихри, но Падмасамбхава, несмотря на снежную бурю, усмирил яка и даже сделал его последователем буддизма и своим помощником. Падмасамбхава — главное тантристское божество этой школы, у него может быть и свирепый облик, обычно облик тигра. Одновременно с Падмасамбхавой и Тугдуб — Божество совершенной мысли, также очень почитаемое последователями Ньингмапа. Школа учит находить путь к спасению через магические ритуалы, в системе упражнений хатха-йоги. Монахи Ньингмапа могут вступать в брак. С именем Атиши связано формирование школ Кадампа, Кагьюпа и Сакья. Атиша в поздней традиции был объявлен перерождением бодхисаттвы Манджушри и святым, находящимся под покровительством Тары — женской эманации бодхисатгвы Авалокитешвары, покровителя Тибета. В Тибете прославились два сочинения Атиши: «Светильник для пути просветления» и «Драгоценные гирлянды бодхисаттвы». Атиша подразделял адептов буддизма на три группы, каждая из которых в зависимости от своих личных качеств могла добиться разных успехов в принятии и постижении учения. Человек, не отринувший жизни греховного мира, мог постичь правила почитания буддийских монахов и знать элементарные законы воздаяния (кармы). Люди, покидающие или покинувшие греховный мир, но заботящиеся лишь о собственном спасении, могли освоить учение о «четырех благородных истинах» (жизнь — страдание, источник страдания — жажда жизни; лишь освобождение от желаний, страстей, жажды жизни прекращает страдания. Добиться прекращения страданий можно, только следуя пути, указанному Буддой). Третьи не только познали глубину своих страданий, но сострадают другим живым существам и желают спасения других. Таким людям следует давать знания парамит.

Именно Атиша утвердил в Тибете тантрическую асгролого-асгрономическую систему Калачакра (Колесо времени). Атиша активно стремился воссоздать древние традиции монастырской жизни, он настаивал на строгой дисциплине и аскетической жизни для монахов. {78}

Школа Кагьюпа была основана гуру Марпой (1012-1097), воспринявшим традиции тантры от Наропы и Тилопы во время своего пребывания в Индии. Эта школа делилась на шесть направлений, учение, как полагали, восходило к бодхисатгве Манджугхоше и учению Наропы о йоге — углубленном созерцании и психофизической практике. Часть учения считалась «сокровенной» и доступной только тем, кто уже был подготовлен принять его. В рамках учения Кагьюпа развивались традиции отшельничества. Известным его проповедником был ученик Марпы — Миларепа.

В конце 50-х годов XI в. возникла школа Кадампа (Слова наставлений). Ее первым наставником считается Дромтонпа, основавший в 1057 г. монастырь Паден к северу от Лхасы. Учение этой школы прославил выдающийся проповедник Потоба (1027-1105), который стал использовать для проповеди учения устный рассказ с одновременным показом картин, этот рассказ иллюстрировавших. Основным текстом школы было сочинение Атиши «Светильник для пути просветления». Сторонники Кадампы строго соблюдали правила монашеской жизни и особо подчеркивали роль наставника-ламы в пропаганде и постижении учения. Только лама мог гарантировать верующему, что тот не собьется с правильного пути. Главным божеством школы Кадампа был бодхисатгва Авалокитешвара.

Основы тибетского буддизма в недавние дни были хорошо изложены европейски образованным тибетцем. «Центром веры в тибетском буддизме является вера в переселение душ. Тибетцы верят, что когда человек умирает, то его душа вновь рождается в этом мире. Форма, в которой это происходит, зависит от прошлых деяний личности и суммы заслуг, которые она накопила в своей прошлой жизни. Если он (человек) был добр и следовал религии, совершал добродетельные поступки, молился в старости и т.п., то он может родиться в „высшем мире богов". Если же он вел обычный образ жизни, он снова родится в мире людей. Греховная жизнь может привести в ад, и он станет существом этой сферы или же животным. Одним из наиболее тяжких грехов является лишение жизни, всякой жизни, будь то (жизнь) насекомого, животного или человека. Тибетцы рассматривают все живые существа как создания, связанные друг с другом нитью жизни. Таким образом, переселение душ, или одушевленность, происходит со всей живой вселенной, в мире существ, наделенных чувствами, — домашней птицы, рыб, животных, всех, кто живет и двигается. Все умирают и рождаются вновь в соответствии со своей жизнью в этом мире» [Реmba Tsewang, 1957, р. 16-17]. {79}

Сакья

В XI в. в Тибете был популярен современник Атиши — Дрогми (992-1074), знаток праджняпарамиты и Хеваджра-тантры. Одним из его учеников был человек из знатной тибетской семьи Кхон по имени Кончок Гьялцен. В 1073 г. Кончок Гьялцен основал монастырь Сакья. Дрогми развивал учение лам дэ (тиб. lаm 'bras) — «путь и плоды деяний», ориентировавшееся на так называемые «новые тантры», т.е. тантры в переводах Ринчен Санпо (958-1055) и самого Атиши. Сакьяские учителя полагали свои знания тантрических дисциплин восходящими к бодхисаггве Ваджрарухе, эманации Будды Амиды.

Владение Сакья (букв.: Бледная земля) — небольшое княжество на западе Центрального Тибета — выступило на большую центральноазиатскую арену в первой половине XIII в. и стало центром заново объединенного Тибета.

Начиная с 1205 г. армии Чингис-хана стали атаковать северного соседа Тибета — тангутское государство Си Ся, а с 1211 г. — располагавшееся на территории Северного Китая чжурчжэньское государство Цзинь. Тибетцы не могли не знать о том, что в Западном крае монголам добровольно подчинились уйгуры и тюрки-карлуки. Монголы разгромили государство кара-китаев Западное Ляо и затем государство Хорезм-шаха. Знали они, конечно, и о том, что войска Чингис-хана дошли до Северо-Восточной Индии. Все это были близкие и дальние соседи Тибета, и то, что случилось там, не могло пройти мимо Тибета. Все это нужно принимать во внимание при объяснении причин подчинения Тибета монголам.

Есть разные версии о первых контактах монголов с тибетцами. Первая — после 1207г. тибетцы сами послали послов к монголам и подчинились им [Shakabpa, 1967, р. 61]. Вторая — Чингис-хан в 1206 г. вторгся в Амдо. Его встретила делегация религиозных деятелей и светской знати. Тибетцы выразили покорность монголам, чтобы остановить дальнейшее продвижение монгольских войск и спасти страну от разорения. Чингис-хан послал приглашение прибыть в его ставку главе школы Сакья — Сакья-пандите. Однако встреча не состоялась [Cassinelli, 1969, р. 3].

Согласно хронике монгольского историка Саган Сэцэна, «государь выступил в поход против тибетского Кюлюгэ Дорджи-хагана. Правитель Тибета послал навстречу государю посланника, принца по имени Илугу, во главе 300 человек с многочисленными верблюдами в качестве дани, чтобы выразить свою покорность. На широте {80} Адзину Цайдам (это посольство) встретило государя, который с удовольствием (принял предложение о подчинении) и сделал большие подарки хагану и посланнику. Когда государь отпустил Илугу-нояна на родину, он дал ему письмо и приветственные подарки для ламы по имени Сакья Пак-лоцава Ананда Горбай... Таким образом государь покорил три района 880-тысячного народа Кара-Тибета» (цит. по [Кучера, 1970, с. 256]). Наличие тибетского посольства к Чингис-хану в 1207 г. признавал и Ю.Н. Рерих: в 1207 г. «тибетский наместник, а также другие удельные владетели... отправили... посольство в составе трехсот человек и били челом монгольскому хану» [Рерих, 1958а, с. 335].

С. Кучера полагает, что у Саган Сэцэна смешаны события и за поход монголов в Тибет выдано добровольное подчинение Чингисхану уйгуров в 1211 г. Известно, что Чингис-хан не совершал походов в Тибет. На деле, скорее, имеет место смешение этих «походов» в Тибет с войнами монголов против тангутского государства Си Ся с 1205 по 1227 г. Часть населения Си Ся составляли тибетцы, проживавшие компактными группами в районах страны, которые примыкали непосредственно к Тибету (см. [Кычанов, 1968, с. 257-258, 298-315]). Можно полностью солидаризироваться с мнением С. Кучеры: «Трудно согласиться с теми историками, которые... полагают, что уже при Чингис-хане Тибет был включен в состав Монгольской империи» [Кучера, 1970, с. 258].

В 1227 г. с Тангутским государством было покончено. Чингисхан умер на территории этого государства в Ордосе. Это в известной мере определило особо жестокое отношение завоевателей к местному населению, и потоки беженцев хлынули из Си Ся, в том числе в Амдо и Кам.

Первое достоверное вторжение монголов в Тибет имело место в 1240 г.^[8] (см. [Чэнь Цин-ин, 1996, с. 176]). 30-тысячный корпус сына Угедея Годана под командованием Ледже и Дорда-дархана вступил в Центральный Тибет и дошел до Пханьюла, местности к северу от Лхасы. Тибетцы оказали сопротивление. Бои у монастырей Радэн и Джанлхакан закончились сожжением этих монастырей. Монахи были перебиты, окрестности монастырей разграблены. Монголы не пошли дальше на Лхасу, возможно, это был эпизод большой войны, которую в это время монголы вели в южных областях Ганьсу и в Сычуани, районах, прилегающих к Тибету [Кучера, 1970, с. 260]. {81}

Объединение Тибета и создание в Тибете единого правительства, подчинявшегося монголам, связано с вероучителями школы Сакья. Кунга Гьялцен (1182-1251) был тем человеком, который в это время возглавлял школу Сакья. Есть три версии приглашения Кунга Гьялцена в ставку Годана под г. Лянчжу. По первой — Годан пожелал ближе познакомиться с учением Будды — в то время монголы стояли перед выбором между буддизмом, христианством и исламом, и хорошо известно, что среди чингисидов и членов их семей были адепты всех трех мировых религий.

По второй версии, Годан был болен и пригласил Кунга Гьялцена как врача тибетской медицины. По третьей — Кунга Гьялцен сам искал этой встречи, чтобы предотвратить новое вторжение монгольских войск в Тибет. Слишком наглядной и устрашающей была судьба Тангутского государства и соседних с Тибетом областей Китая.

Кунга Гьялцен был просвещенным монахом, в ламы он был рукоположен знаменитым кашмирским буддистом Шакьяшри-бхадрой, в 1219 г. посетил Индию и Непал, считался хорошим знатоком санскрита и буддийских текстов, за свою ученость получил имя Сакья-пандита. Сакья-пандита прославился также своими сборниками парных изречений «Субхашита ратна нидхи». Монгольский посланник Джалман привез Сакья-пандите письмо от Годана, в котором говорилось: «Я, мужественный и процветающий царевич Годан, желаю известить Сакья-пандиту Кунга Гьялцена, что мы нуждаемся в ламе, который мог бы давать советы моему невежественному народу, учить его, как соблюдать правила морали и жить духовной жизнью. Я тоже нуждаюсь в том, чтобы кто-нибудь помолился за благополучие моих покойных родителей, которым я глубоко благодарен. Какое-то время я размышлял над всем этим и после многих рассуждений решил, что Вы — именно то лицо, которое способно выполнить эту задачу. Поскольку именно Вы тот лама, которого я избрал, я не приму никаких извинений и ссылок на Ваш возраст или на трудности поездки. Божественный Будда отдал жизнь ради всех живых существ. Не откажетесь ли Вы тем самым от вашей веры, если попытаетесь избежать выполнения этого своего долга. Разумеется, для меня было бы проще выслать большой отряд, чтобы доставить Вас сюда, но вред и несчастья могут быть принесены многим ни в чем не повинным живым существам. В интересах буддийской веры и благополучия всех живых тварей я предлагаю Вам прибыть к нам немедленно. В благодарность к Вам я буду очень добр к тем монахам, которые сейчас живут по {82} западную сторону от солнца. Я посылаю Вам в дар пять слитков серебра, шелковую мантию, украшенную 6200 жемчужинами, одежды и обувь из шелка и двадцать кусков шелка пяти различных цветов. Все это будет доставлено Вам моими послами Дхо Сенгом и ун Джо Кармой. Тридцатый день восьмой луны года Дракона (1244 г.)» [Shakabpa, 1967, р. 61-62]. Хотя письмо Годана — письмо-ультиматум — он мог бы выслать войска, но Сакья-пандита и так должен был приехать во исполнение долга верующего-буддиста. Годан был уже знаком с буддизмом. Это неудивительно, его ставка располагается там, где буддизм процветает уже более 250 лет. Мотив приглашения довольно стандартен для правителей и верующих буддистов той эпохи — обеспечение благополучного перерождения родителей (желательно в раю Будды Амиды), такое типичное сочетание китайского сяо (сыновней почтительности) с буддийским учением. Лама мог бы давать советы правителю, просвещать народ. В этом регионе, в тангутском государстве Си Ся, развивалась идея о чакравартине, правителе — покровителе и защитнике веры, и появилась должность ди ши — «наставника императора [в делах веры]». Никаких слов о передаче власти над Тибетом иерархам Сакья в этом письме нет. Ничего не говорится и о болезни Годана.

Имеется еще версия письма, в котором говорилось: «В этой жизни... нет ничего более выдающегося, чем поступать в соответствии с путем царя Джингира (Чингиса). Но поскольку [Сакья-пандита] — вежливый лама, который видит тропу спасения, [следует] пригласить Сакья-пандиту» [Аhmad, 1995, р. 91].

Сакья-пандита решился поехать в ставку Годана. Можно уверенно полагать, что он сделал это, желая спасти Тибет от разорения, узаконить, если удастся, положение семьи Конг и школы Сакья в целом.

Как раз к этому времени с появлением монголов Тибет в очередной раз уже был готов к объединению. Пожалуй, помимо экономических факторов этому способствовало формирование в X-XII вв. тибетского буддизма, несмотря на разнообразие школ, именно тибетского. Появился репертуар буддийской литературы на родном языке, действовало семь монастырей, которые не были изолированы друг от друга и связывали страну не только тибетскими учителями веры, но и производством общих предметов культа, ремеслами, торговлей, обменом между оседлой, полукочевой и кочевой частями населения. Была окончательно сформирована тибетская народность, возникло понятие, которое позже выразил Далай-лама XIV в своей автобиографии: «Моя страна и мой народ». {83}

Вместе с Сакья-пандитой поехали к Годану и два его племянника — Лодой Гьялцен, 10 лет, и Чагна, 6 лет. По прибытии в Лхасу Сакья-пандита рукоположил Лодой Гьялцена в монахи, по преданию, перед той статуей Будды, которую в VII в. привезла с собой в Тибет принцесса Вэньчэн — ведь путь-то для всех троих лежал в Китай.

К прибытию Сакья-пандиты Годан построил для него монастырь-резиденцию Тулпэ-дэ, этот монастырь существует и поныне. Сакья-пандита прибыл в район Лянчжоу в 1245 г., но с Годаном встретился только в 1247 г. — тот находился в Монголии на великом курилтае. Тибетский лама как будто действительно излечил Годана от какой-то болезни.

Годан даровал Сакья-пандите власть над всем Тибетом. Следует отметить, что Годан действовал не как хан всех монголов, а только как принц чингисид, т.е. событие (дарение) носило реально лишь региональный характер, во всяком случае первоначально, пока дело не перешло в руки Хубилая.

Как отмечает проф. Сяо Ци-цин, Юаньская империя не была равнозначна империи (государству) ханьской (китайской) нации. Это была империя, управляемая монголами, где наряду с ними к господствующей страте общества были отнесены так называемые сэму — «цветноглазые», в состав которых входили уйгуры, карлуки, кипчаки, тангуты, кидани и чжурчжэни, а также и тибетцы, во всяком случае те, которые проживали во «внутренних», китайских землях [Сяо Ци-цин, 1998]. В многонациональной империи каждый жил по своим обычаям.

Почему монголы избрали школу Сакья? По мнению Ш. Виры, «тантрический буддизм, исповедуемый ламами из монастыря Сакья, имел в глазах монголов определенные преимущества. Во-первых, он был более понятен простым монголам, потому что тибетцы приняли буддизм, приспособив его к своему обществу, которое было очень схоже с обществом монгольским. Буддизм в Тибете вобрал в себя многое из местных верований. Тибетский бон и монгольская беге, как религии народные, имели много общего. Тибетский тантрический буддизм с его магическими и сверхъестественными элементами бонского шаманизма был более привлекателен для монголов-шаманистов. Во-вторых... тибетские ламы, особенно ламы Сакья, придерживались старых традиций буддизма и политически были очень активны в поисках сотрудничества со светскими властями, в данном случае с монгольскими правителями» [Вirа, 1999, р. 212]. {84}

В данный момент не подвергается сомнению, что среди наставников в вере последних императоров Си Ся (ди ши) были и тибетские ламы. Один из них (или некоторые из них) после гибели Си Ся в 1227 г. вернулись в Центральный Тибет, там же оказались и беженцы из Си Ся. Вернувшиеся из Си Ся ламы симпатизировали школе Сакья. Они сыграли большую роль в установлении контактов Сакья с монголами. Известно, что принц Годан был признан перерожденцем последнего тангутского императора [Sperling, 1987, р. 34-37].

Получив от Годана власть над Тибетом, Сакья-пандита отнюдь не был уверен, что все в Тибете признают ее. Он направил послание светским правителям и духовным авторитетам Тибета, в котором не просил о признании власти Сакья, а делал упор на возможностях проповеди буддийской веры среди монголов. Взамен же рассчитывал на получение помощи монголов в мирских делах: «Царевич сказал мне, что, если мы, тибетцы, поможем монголам в делах религии, они, в свою очередь, поддержат нас в мирских делах. Таким образом, нам предоставляется возможность распространить свою религию все дальше и дальше. Царевич только начал изучать и понимать нашу религию. Если я останусь здесь и далее, то я уверен, что смогу распространить веру Будды за пределы Тибета и, таким образом, помочь моей стране. Царевич позволяет мне без страха вести проповедь моей религии и предоставляет мне все, в чем я нуждаюсь. Он объяснил мне, что в его власти сделать добро Тибету, а в моей — сделать добро для него. Он полностью доверяет мне. В глубине своего сердца я верю, что царевич желает помочь всем странам. Я неустанно веду проповедь среди его потомков и сановников, но я стар и вряд ли проживу долго. Не бойтесь, ибо я обучил всему, что знаю сам, моего племянника Пагпа». Одновременно он припугнул своих соотечественников, сообщив им, что «армии монгольского хана бесчисленны», монголы уже завоевали весь мир, и поэтому им следует платить дань и нужно сотрудничать с их представителями — сер йиг па (тиб. Gser yig ра) — носителями золотых пайцз, удостоверяющих их власть [Shakabpa, 1967, р. 64].

Еще раз подчеркнем, что это не был договор между Монгольской империей и ее верховным правителем и Тибетом, это было соглашение Годана, одного из внуков Чингис-хана, с одним из буддийских лидеров Тибета, иерархом школы Сакья. Годан просил сделать добро для него лично, а в обмен на это обещал сделать добро Тибету, иными словами, в той обстановке реально уберечь Тибет от разорения при условии его добровольного подчинения, {85} т.е. таким же образом, как это было с уйгурами, тюрками-карлу-ками и др.

В 1251 г. Сакья-пандита скончался. Годан не надолго пережил его. Возможно, смерти Сакья-пандиты и Годана вызвали волнения в Тибете. Из «Юань ши» известно, что в 1252-1253 гг. монгольские войска вступали на территорию Тибета, хотя не исключено, что это было скорее связано с боевыми действиями монголов в смежных с Тибетом районах Китая и покорением государства Дали на территории пров. Юньнань [Кучера, 1970, с. 262]. Никаких сведений о масштабном вторжении монголов, тем более в Центральный Тибет, нет.

Следующий этап установления монгольского контроля над Тибетом связан с именем Хубилая. Еще Сакья-пандита давал Хубилаю наставления в буддийской вере. Его племянник Пагпа-лама при-обшил Хубилая к буддизму летом 1253 г. Как племянник Сакья-пандиты оказался при ставке Хубилая, неизвестно. Но еще не будучи императором, естественно не являясь всемонгольским ханом (им был Мунке), Хубилай в 1254 г. подтвердил передачу власти над Тибетом Пагпа-ламе, племяннику Сакья-пандиты, и в лице Пата-ламы дому Сакья. Сделано это было не от лица всемонгольского хана, а лично от Хубилая — чингисида, которому было поручено завоевание китайского государства Южная Суп. В документе на пожалование говорилось: «Как истинный последователь Великого Будды, всемилостивый и непобедимый правитель мира (здесь Хубилай явно преувеличивает свои полномочия. — Е.К.), власть которого подобно солнечному свету проникает во все темные уголки, я всегда проявлял особую любовь к монастырям и монахам вашей страны. Веруя в Божественного Будду, я получил наставления от Вашего дяди Сакья-пандиты, а в год Воды-Быка (1253 г.) прошел курс наук у Вас. Получая наставления от Вас, я еще больше утвердился в желании продолжать оказание помощи Вашим монахам и монастырям, и в награду за то, чему я научился от Вас, я должен сделать Вам подарок. Итак, это письмо и есть мой подарок. Оно гарантирует Вам власть над всем Тибетом, позволяет Вам защищать религиозные установления и веру Вашего народа и вести проповедь учения Божественного Будды. Монахи и народ Тибета должны быть оповещены о том, что я сделал для них, и я надеюсь, что они не будут искать для себя иного правителя, кроме Вас... Те, кто знают учение Будды, должны пытаться распространять его, те, кто не знают, должны попытаться выучить все, что они смогут. Каждый должен читать, писать и предаваться созерцанию, молиться Будде {86} и также монахам за меня... Монахам я должен сказать, что они должны быть благодарны за то, что их не облагают налогом, и осознать это. Никто не должен изменять принятого образа жизни. Мы, монголы, перестанем уважать вас, если вы, монахи, не будете добросовестно следовать учению Будды. Не думайте, что мы, монголы, не способны изучить вашу религию. Мы постепенно изучим ее... Поскольку я избран быть вашим покровителем, ваш долг — исполнять учение Божественного Будды. Этим письмом я возлагаю на себя обязанности покровителя вашей религии. Девятый день среднего месяца лета года Воды-Тигра (1254 г.)» [Shakabpa, 1967, р. 65-66].

Этот документ о подчинении Тибета отнюдь не Китаю, а монгольскому владетелю содержит любопытные моменты. Как чингисид, Хубилай полагает и себя «правителем мира», дарованного его деду, Чингис-хану, Небом. Те, кто подчинился монголам добровольно, следовали воле Неба. Тех, кто не подчинялся, мятежников, которые не следовали воле Неба, следовало заставить выполнять эту волю силой. Тибет не исключение: не пожелает подчиниться добровольно— станут подчинять силой. Хубилай выступает как покровитель веры, который желает помочь монахам и монастырям в благодарность за приобщение его и его народа к учению Будды. Власть над Тибетом дается Пагпа-ламе, чтобы он мог защищать и пропагандировать учение и молиться за самого Хубилая. Светская власть монгольского принца выражается в том, что он освобождает монголов от налогов, которые, хотя бы в форме дани, должны платить монголам немонахи.

В 1260 г., после смерти всемонгольского хана Мунке и объявления Хубилая правителем его удела — Китая, Пагпа-лама проводил церемонию интронизации внука Чингис-хана. Он пожаловал Хубилаю титул Чакравартина, Дхармараджи, Чо-ки гьялпо — Хана веры, а деду Хубилая Чингис-хану задним числом — титул Хана-Чакравартина, родившегося в воздаяние за прошлые добрые дела. Согласно источнику конца XIII в. «Цаган теуке» («Белой истории»), «краеугольным камнем священной религии является лама, обладатель учения. Главой власти является хан, повелитель земных сил. Истинное учение, как шелковый узел, не должно быть развязано, законы могущественного хана, как золотое ярмо, не должны быть сломаны» [Вига, 1999, р. 248].

Пагпа-лама получил титул го ши (наставник государства), яшмовую печать правителя Тибета и правителя буддизма в Поднебесной. {87}

Известно, что влиять на монгольскую знать пытались не только сакьяские ламы, но и наставники школ Кармапа, Бригунпа и др. Наставники Бригунпа были связаны с Ариг-Бугой, врагом Хубилая. С разгромом в 1264 г. Ариг-Буги и его капитуляцией в соперничестве между Сакья и Бригунпа верх оказался за Сакья, в том числе и в управлении Тибетом. Некоторые районы Тибета, где у власти была Бригунпа, властям Сакья пришлось подчинять силой, на что монахи Бригунпа в 1266 г. подали жалобу Хубилаю [Чжан Юнь, 2000, с. 35].