Культура как результат воздействия поля

В третьей и четвертой главах я определял и защищал гипотетическую концепцию существующих полей разума, причинных сил, или полей влияния, которые действуют в согласии с нервными полями нашего мозга. При этом я приводил примеры феноменов умственно отсталых людей, чтобы предоставить доказательства того, что поля образуются и поддерживаются с помощью жизненного опыта человека. Сама природа человеческого мозга способствует созданию эффекта воздействия полей и подвергает человека их воздействию. Один из наиболее значительных факторов в нашей истории, который, возможно, и делает её такой, какой мы её знаем, это то, что культура сама по себе является полем, независимым от любых своих проявлений.

Согласно недавним антропологическим исследованиям, культура это совокупность знаний, связанная с изученными стратегиями выживания, которые передаются молодому поколению через обучение и моделирование. (Антропологи утверждают, что обнаружили следы культуры даже у наиболее развитых видов человекообразных обезьян.) Культура стала живым хранилищем представлений о выживании, накопленных человеческим родом, а также основой для каждого этапа в процессе выживания.

И хотя на ранней стадии доисторических времен инстинкт нашего выживания был сосредоточен на саблезубом тигре и других хищниках, в течение нескольких тысячелетий фокус нашего инстинкта выживания переместился по необходимости на саму культуру.

Этот факт трудно осознать, но я постараюсь объяснить его, поскольку человеческая жестокость возрастает, а культура и насилие — явления взаимосвязанные.

Для развития дискуссии примем определение культуры как совокупности представлений о выживании, как таксономии, которая поднимает разрозненные идеи на уровень согласованного и мощного целого. Культура, будучи производной поля, неприкосновенна; её содержание и проявления неизменны и порой случайны, поскольку ей свойственно впитывать и видоизменять любое содержимое до соответствия собственной формообразующей структуре. Для сравнения можно взять чувство беспокойства, которое является состоянием хронического, возникающего спонтанно беспричинного страха. Такое состояние действует как катализатор, превращающий каждый предмет, каждое событие в собственную цель: каждое событие вызывает страх, независимо от того, заслуживает оно этого или нет. Беспокойство может стать линзой, сквозь которую человек начинает воспринимать и интерпретировать накапливаемый опыт.

Культура, таким образом, является взаимно разделяемым состоянием беспокойства, мощным мыслительным катализатором, который преобразует все события в соответствии с собственной природой. Область математики имеет математическое содержание, музыкальное поле содержит все возможные звуки и стили. У культуры же нет аналогичного содержимого. Здесь скорее имеет место набор моделей поведения, направленного на выживание. Будучи однажды воспринят, он наполняется любым смыслом, вписывается в любой контекст, приспосабливает каждое событие к своей боязливой природе и окрашивает каждый аспект нашей жизни в свой цвет.

Появляясь как сочетание верований и практик, сосредоточенных на физическом выживании, культура формирует набор представлений, сосредоточенных в древнем затылочном мозге — природной системе выживания и средств защиты. Как говорилось ранее, однажды условленные шаблоны древней Р-системы так же не подлежат обсуждению, как и рефлекс, заставляющий нас отдернуть руку от огня или закрыть глаза, когда какой-то предмет приближается настолько близко, что кажется, будто сейчас ударит. Именно таким образом любой сигнал системы ощущений, резонирующий с древним кодом, активизирует всю нервную систему защиты. Подобно беспокойству, культура пользуется каждой негативной идеей или возможностью, как своей собственной, вплоть до того момента, когда использованное само не начинает использовать.

Давным-давно житейская мудрость велела человеку передавать по наследству свои страхи перед саблевидными зубами, равно как и защитные действия, охраняющие от них. Однако на самом деле, после того как саблезубый тигр исчез, человеку досталось охранительное наследие, похожее на призрачный след давно исчезнувшего зверя. Это наследие — набор древних идей — продолжает окрашивать нашу реальность. И хотя наши дети способны впитывать боязнь из воздуха вместе с дыханием, мы с давних времен убедились в том, что они могут преодолевать страхи. Со временем культура, которая начала формироваться как средство защиты от хищников, ныне уже не представляющих угрозы, создала условия для возникновения явления, от которого она теперь призвана нас охранять. Её действия потребовались для защиты теперь уже от человеческих хищников. Новая система защиты была сформирована в соответствии с самыми древними действиями. Изменившийся человек стал поступать, исходя из потребностей защитной системы и используя неокортекс для усиления охранных действий. Этот культурный эффект, однажды возникший и запертый в древнем мозгу рептилии, связанный с воспоминаниями о выживании, автоматически самовоспроизводится и передается из поколения в поколение.

Наш величайший страх, как утверждает философ Сюзанна Лэнгер, это боязнь, что "попав в хаос, человек утратит способность мыслить". Культура и обеспечивает человека способностью к выработке понятий, то есть набора соответствующих идей. Основа и формирование взглядов человека на мир, его собственный образ, сознание, вера и убеждения определяются именно культурой. Обучение человека основам культуры в процессе выживания является неотъемлемой частью его духовной жизни. Поэтому первопричины появления культуры почти никогда, или очень редко, проявляются внешне, и даже в этом случае их очень трудно распознать. Культура является нашим духовным окружением, к которому мы должны приспосабливаться, если намерены выжить. Путем же адаптации и выживания человек поддерживает и укрепляет культуру.

Проникновение в нас культуры, её отпечаток в нашем сознании с момента её возникновения делает практически невозможным исчезновение культурных понятий, о чём писала Лэнгер. Способность формирования и восприятия идей о выживании определяет саму форму мозга человека и нервных областей внутри него, о чем свидетельствуют результаты исследования, упомянутого в начале главы. Все внутренние и внешние аспекты жизни человека отражают культуру, эмоциональное окружение, которое определяет содержание, наполняющее генетические схемы человека с самого начала его жизни. Когда угрозе подвергаются существующая совокупность наших познаний о культуре, сама личность человека, основа его существования, также попадает в зону риска. Подобная угроза может привести человека к противоречащему принципам выживания поведению, — во всяком случае, по отношению к жертвам его реакции.

Гил Бэйли и французский философ Рене Жирар обсуждали непосредственные взаимоотношения между культурой как функцией и насилием как средством существования. Получается, что знаменитое высказывание Томаса Джефферсона о том, что дерево свободы периодически необходимо орошать кровью тиранов и патриотов, воплощает и облагораживает воздействие культуры. Точно так же умирающий юный солдат, герой стихотворения из сборника А.Е. Хаусмана — "Паренек из Шропшира", — услышав, как люди выкрикивают: "Боже, храни Королеву", — произносит: "О, Бог спасет ее! // Должны Вы знать: от плоти плоть // Воистину у вас сыны, //Пусть подтвердит Господь" (Перевод В. Широкова).

Жестокость культуры, направленная против соседних культур, действует подобно рвотному, слабительному и укрепляющему лекарству. Ничто не подталкивает к объединению разрозненную и опасно просвещенную группу так быстро, как справедливая война. Бэйли и Жирар проанализировали и описали циклы периодичности войн и массовых убийств, посредством которых культура поддерживала себя на протяжении множества веков. Существование противника, которому можно приписать черты дьявола, создаёт отчетливую цель для свободно парящего беспокойства и сопровождающих его страха и ярости, свойственных процессу насильственного насаждения культуры. Однако когда тонизирующее воздействие войны прекращается и исчезает необходимость в сосредоточении на насилии, то оно, взращенное культурой, обращается против себя, что приводит к саморазрушению.

Потребность человека в "козлах отпущения" все ещё весьма ощутима, но она с каждым годом становится все менее и менее эффективной. Антрополог Лесли Уайт высказал предположение, что культуры рождаются по ходу истории для того, чтобы пройти свой собственный цикл и исчезнуть. А далее он подчеркнул, что все они погибают по собственной воле. Демонизируя своих врагов, мы тем самым пытаемся предотвратить самоубийство культуры.

Культура как архетип

Карл Юнг ссылается на демонический архетип, который давно всосался в поры германской европейской мысли. Этот архетип, вновь возбужденный и запущенный в дело нацистами, использовался для создания единства деморализованного народа. В другом контексте Юнг ссылается на опасность, исходящую от эго, которое "взвинтили архетипом". Культура может стать психически единой сущностью, которая либо овладеет личностью, либо наполнит её своей идеологией, а возможно даже целую страну, побудив их через это обладание и наполнение дойти до крайней жестокости.

Как математическая область может быстро решать сложные арифметические задания и передавать их решение через резонирующее нервное поле умственно отсталого индивидуума, так и культура, выросшая в течение столетий до огромных размеров, стала формой получувствительного разума, которая действует как псевдоуниверсальная сила. Эта сила проявляет себя бесконечно разнообразными способами, через мириады рожденных в ней мозговых структур и сформированных в соответствии с ней. Таким образом, различные типы культуры никогда не изменят воздействия общей культуры. Афро-американская культура, англо-американская культура, культура народов Латинской Америки, культура американских аборигенов — все это одна культура, которая может принять любое обличье, и нет конца формам, в которые она способна обратиться.