Своеобразия форм и функций номинативов у имен числительных

Противопоставление косвенных падежей именительному-винительному в категории числительных выражено и другими грамматическими средствами, которые свидетельствуют о своеобразном положении формы именительного падежа ("номинатива") в системе числительных. У числительных два — две, оба — обе противопоставление именительного-винительного падежа формам косвенных падежей выражается в том, что различие женского (две, обе) и неженского (два, оба) рода в косвенных падежах исчезает. (Ср. также в этих словах различие основ именительного и косвенных падежей.) В числительных пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, восемьдесят морфема -десят в косвенных падежах переходит в систему мягкого склонения десять. В старом московском просторечии слова семьдесят, восемьдесят употреблялись и в аналогической южнорусской форме именительного падежа — семьдесять, восемьдесять²⁰ . Ср. у Пушкина: "Сегодня семьдесят мне било" ("Руслан и Людмила"); у Тургенева: "Лет через пятьдесят, много семьдесят, эти усадьбы... исчезали с лица земли" ("Мой сосед Радилов") и т. п.

В склонении составных числительных выступают и другие оригинальные черты, свидетельствующие о своеобразном положении формы номинатива. Так, числительные с суффиксами -дцать и -надцать склоняются посредством слияния окончаний с суффиксами (т. е. совершенно так же, как имена существительные и прилагательные). Числительные же, обозначающие десятки, от пятьдесят до восемьдесят включительно, склоняются в обеих частях сложения, при этом так, что обнаруживается резкий разрыв между формами именительного падежа и косвенных падежей (пятьдесят, но: пятидесяти, пятидесятью или пятьюдесятью). Морфологическое единство слова здесь цементируется ударением. Числительные двести, триста, четыреста, именительный падеж которых синтаксически не разложим, в косвенных падежах изменяют обе части сложения по множественному числу в отличие от пятьсот — девятьсот, в которых первая часть склоняется по системе единственного числа и в которых родительный падеж отличается от именительного-винительного лишь формой первой составной части (пятьсот, но пятисот). На этом грамматическом фоне именительный падеж числительных, оторванный от форм косвенных падежей и отличающийся от них по способу синтаксической связи с существительными, выступает в своеобразном свете. Еще К. С. Аксаков сближал числительно-количественные слова в форме "именительного падежа" с наречием (25). Точно так же акад. А. А. Шахматов относил к категории наречия "все те числительные, которые в сочетании с существительными не заимствуют от них своей падежной формы, например, пять книг". "Названия количественных отношений, — пишет А. А. Шахматов, — вообще являются синтаксически наречиями (один, два, три, сто); названия количественных отношений в сочетании с существительными являются в именит. и винит. падеже наречиями (начиная с три и кончая девятьсот)" (26). Однако нетрудно убедиться, что А. А. Шахматов объединяет в этой характеристике грамматически разнородные явления.

Прежде всего необходимо выделить случаи употребления числительных имен вне сочетаний с существительными. Можно говорить о наречном употреблении числительных применительно к счету, к числовому последовательному обозначению моментов независимо от называния самих моментов, а также и действий: раз, два, три, четыре и т. п. Правда, в этом случае числительные не примыкают ни к какому другому слову — ни к глаголу, ни к имени, и даже грамматическое значение наречия раз здесь несколько видоизменено. Но в соотносительных конструкциях вроде: "Ударь раз, ударь два, но не до бесчувствия же" (Сухово-Кобылин, "Свадьба Кречинского") и т. п. — раз, два, три явно употреблены в значении наречий дважды, трижды или в значении наречных идиом: два раза, три раза и т. п.

Однако уже затруднительно видеть количественные наречия в последовательных обозначениях считаемых предметов: один, два, три, четыре.

Еще более далеко от наречий абсолютивное употребление числительных (вне сочетаний с существительными) в математических формулах и вычислениях (двадцать пять плюс сорок два и т. п.). Как уже было указано, этому употреблению наивное бытовое сознание готово приписать некоторый оттенок субстанциональности. Но эта числовая субстанциональность имеет мало общего с предметностью существительных. Ведь она бескачественна, лишена числа и рода. Она не может быть источником, производителем активного действия. Она брезжит в числительных как смутное воспоминание, как пережиток предшествующей стадии мышления, как абстрактное понятие числовой сущности, еще не вполне "математизированное" в бытовой речи²¹ . Пять, шесть, десять, сто и т. п. — это обозначения чисел, замкнутых в свою систему связей и соотношений, понимаемых как своеобразные отвлеченные сущности, которые не заложены в предметах, подобно качествам, а лежат над ними и только в сочетаниях с существительными могут определять количества и количественные соотношения однородных предметов. Когда существительные (в косвенных падежах) выступают в роли приглагольных или приименных объектов, то, соединяясь с числительными и подчиняя их себе, они образуют вместе с ними цельные количественно-предметные единства и несут на себе всю тяжесть синтаксических воздействий (например, лишиться пяти рублей и т. п.). В этом случае количество является как бы включенным в предмет. Имя числительное становится характеристическим восполнением и определением грамматического числа имен существительных²² .

Напротив, в сочетаниях именительного падежа числительных с существительными количественная группировка предметов, создаваемая обозначением точного числа их, еще только как бы устанавливается, возникает (пять лошадей, десять тетрадей и т. п.). Здесь числительное является опорным словом синтагмы, которое семантически раскрывается и распространяется посредством определения его именем существительным. В этой функции числительные имена выступают как абстрактные обозначения числового или количественно-собирательного понятия, которое требует предметного определителя. Так мотивируется обособление исходной номинативной формы числительных от их косвенных падежных форм. Заслуживают полного внимания соображения А. П. Боголепова, стремившегося доказать, что основная форма числительных только условно может быть названа именительным падежом, по существу же, это беспадежное образование. Это — номинатив, лишенный своих прямых грамматических функций. Не имея значения ни числа, ни рода, не выступая в роли субъекта действия или состояния, эта форма является лишь "голым" лексическим именем числовых величин. Падежная функция именительного падежа у числительных разрушена: у них это область условного синтаксического употребления, а отнюдь не значения. Итак, синтаксис держит имена числительные в русле грамматической традиции, сближая их с идиомами и мешая полному распаду их морфологической системы, и в то же время он затемняет значение некоторых форм, например именительного падежа, номинатива в сочетании с формой так называемого "родительного" падежа существительного (ср.: Пять человек ушло).