Формы сравнительной степени на -ее (-ей), -е, -ше

Между формами на -ейший, -айший (а также на -ший) и формами на -ее, -ей и -е (а также на -ше) нет прямого грамматического и стилистического соотношения. В формах сравнительной степени на -ее (-ей), -е, -ше отсутствуют признаки не только падежа, но и числа, рода, т. е. формы согласования. Эти формы сравнительной степени не заключают в себе ни малейшего привкуса книжности. По своей стилистической окраске они ближе всего подходят к описательным формам превосходной степени с самый. В формах на -ее, -е, -ше значение сравнительной степени не осложнено никакими дополнительными оттенками. Эти формы могут сочетаться с приставкой по-. Приставка по- обычно смягчает степень преобладания какого-нибудь качества в одном из сравниваемых предметов. Например: люди победнее нас, ученики помоложе. Но при безотносительном употреблении сравнительной формы, при отсутствии конкретных объектов сравнения приставка по- может значить: насколько возможно, с большей степенью чего-нибудь, чем обычно. Это значение особенно часто выступает в наречной форме сравнительной степени. Например: "Я поскорее выбрался из кибитки" (Пушкин, "Путешествие в Арзрум").

В сочетании с родительным падежом всего или всех форма сравнительной степени приобретает значение превосходной. Это фразеологическое сочетание выражает высшую степень качества посредством сравнительного противопоставления чего-нибудь или кого-нибудь всем прочим предметам в совокупности и притом отнюдь не из одной и той же категории. Так возникает своеобразная сложная форма сравнительного элятива, не соотносительная с элятивом на -ейш-, -айш- (102). К ней очень близко по значению употребление формы сравнительной степени в обобщенно отрицательных оборотах. Например: "Счастливей меня человека нету" (Чехов, "Три сестры"); "Ибо нет на земле ничего печальнее и противнее человека, подающего милостыню ближнему своему" (Горький, "Мещане"); "Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека и не может быть" (Л. Толстой, "Война и мир"). Следует заметить также, что при обобщенном, абсолютном (т. е. независимом от прямого указания объектов сравнения) употреблении сравнительной степени количество признака вообще мыслится предельно высоким. Степень качества как бы усиливается до границ мыслимой возможности. Например: "Зиму и лето барон ходил в больших калошах, чтобы сапоги были целей" (Чехов); "Погода к осени дождливей, а люди к старости болтливей" (Крылов) и др.

Так как формы простой сравнительной степени не имеют ни рода, ни числа, ни падежей, то формальная грамматика то относит их к наречиям, то выделяет в самостоятельный класс слов. Это неверно. Выступая в функции имени прилагательного, формы сравнительной степени понимаются всеми как формы того же слова, что и положительная степень. На фоне этой соотносительности в них ярко выступают грамматические значения имени прилагательного. Кроме того, как среди существительных, так и среди прилагательных есть слова, лишенные внешних морфологических примет своей категории, но синтаксически и семантически настолько определенные, что отнесение их к той или иной части речи не вызывает никаких сомнений. Таковы имена прилагательные несклоняемые и не изменяющиеся по родам и числам. Например: платье беж, цвет беж, цвет хаки. Ср. у Тургенева: "Рядом с нею сидела сморщенная и желтая женщина лет 45, декольте, в черном токе" ("Дворянское гнездо"; ср. декольте в значении существительного, а также ср. причастие декольтированный); у Писемского: "В пике безукоризненной белизны жилете" ("Тысяча душ") и т. п. Точно так же несомненно, что формы сравнительной степени на -ее, -е и -ше — это формы имени прилагательного, если они выполняют все синтаксические функции прилагательного. Однако вопрос о грамматическом существе формы сравнительной степени гораздо сложнее. Эти формы гибридные, скрещенные. Они отходят на периферию категории имен прилагательных.

Своеобразное грамматическое положение форм сравнительной степени, вроде моложе, ярче, красивее и т. п., определяется не только тем, что они несогласуемы и омонимически совмещают функции имени прилагательного и наречия, но и тем, что они — в отличие от кратких форм имен прилагательных — не имеют значения времени. В самом деле, в формах сравнительной степени, употребляемых в качестве имен прилагательных, синтаксические функции полных и кратких форм имени прилагательного объединяются. Достаточно сопоставить два таких примера: "Сила, сильнее его воли, сбросила его оттуда" (Тургенев) и "Испытание было сильнее его терпения". Сначала может показаться, что формы сравнительной степени по своему синтаксическому употреблению ближе к кратким формам имени прилагательного, употребляемым в значении сказуемого (ср. однородность ударений: красива — красивее, стара — старее и т. п.). Однако при более глубоком грамматическом анализе становится ясно, что краткие формы прилагательного тесно связаны с категорией времени, между тем как формы сравнительной степени сами по себе не имеют значения времени. Синтаксическое значение форм сравнительной степени, когда они употребляются в роли предиката, однородно с синтаксическим значением полных форм имени прилагательного. В выражении: Что слаще меду? — слаще вовсе не относится к настоящему времени, а обозначает вневременные отношения. Совершенно те же оттенки наблюдаются и в употреблении таких степеней сравнения: уговор дороже денег; "Лучше всего в поступке Безухова это то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком" (Л. Толстой, "Война и мир").

Твои пленительные очи
Яснее дня, чернее ночи...

(Пушкин, "Бахчисарайский фонтан")

Связка быть, сочетаясь в прошедшем и будущем времени с формами сравнительной степени, выполняет в этой связи те же функции, что и в сочетаниях с полными формами имен прилагательных.

А ночь была тюрьмы черней,
И на дворе шумела буря.

(Пушкин, "Гусар")

Ср.: "День был ясный, солнечный после дождя" (Л. Толстой, "Война и мир"); ср. также: "Только смотри, дело вот какое: секретнейшее" (Сухово-Кобылин, "Свадьба Кречинского") и т. п. Яснее всего эти синтаксические свойства форм сравнительной степени проявляются в их определительном, атрибутивном употреблении ("Картины одна другой краше и соблазнительней затеснились в моем воображении" — Чехов, "Ночь перед судом").

Таким образом, формы сравнительной степени чаще всего сохраняют в чистом виде свой прилагательный и наречный (т. е. свободный от грамматических форм времени) облик. Сочетаясь с формами "вспомогательного глагола" быть, они разделяют синтаксическую участь всех других категорий имен, но обычно не сливаются с этими формами от быть в неразложимое или неразрывное грамматическое целое, подобно кратким именам прилагательным (кроме случаев безличного употребления, например: В лесу было еще страшнее). Следовательно, они грамматически неотделимы от полных имен прилагательных и наречий. Эта двойственность их природы, обусловленная отсутствием форм согласования, ярко обнаруживается в их синтаксическом употреблении. Полное включение их в категорию наречий вступило бы в непримиримый конфликт с их синтаксическим употреблением в роли определений имени существительного. Порядок слов, синтаксические связи, оттенки интонирования и смысловые соотношения помогают различать два грамматических омонима: форму сравнительной степени прилагательного и форму сравнительной степени наречия. Ср., например: "Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни" (Пушкин, "Путешествие в Арзрум"); "Я с отчаянием думал, что нет на земле человека глупее и бездарнее меня" (Горький); "Один — статский, сухощавый и очень изящный, другой — военный, полный и попроще" (Чернышевский, "Что делать?"); "Молодой человек вскочил на ноги, но другой офицер, постарше, остановил его движением руки" (Тургенев, "Вешние воды"); "Из детей мне больше понравились самые маленькие: очень были милы и развязны. Постарше уже развязны с некоторой дерзостью" (Достоевский, "Дневник писателя").

Живому, непредубежденному языковому сознанию трудно смешать эти формы прилагательных с наречиями (ср.: говори попроще; противник поступил глупее и бездарнее, чем можно было ожидать, и т. п.).

Из обследования степеней сравнения можно сделать один общий вывод о грамматической системе современного языка. Распространение аналитических приемов в образовании степеней сравнения обеспечило качественно-относительному типу имен прилагательных широкую возможность изменения по степеням сравнения. Это говорит о тесном взаимодействии качественных и относительных значений в категории имен прилагательных. Но вместе с тем в этом явлении можно усмотреть доказательство того, что в современном русском языке предметные и отчасти глагольные основы приобретают все более сложные качественные оттенки. (Ср. выражения такого рода: он более специалист, чем ты; самый опустившийся вид и т. д.) Грамматическое господство имени существительного и глагола покоится не столько на процессе опредмечивания и оглаголивания других категорий (например, имен прилагательных, наречий), сколько на процессе все большего качественного усложнения самих понятий предмета и действия-состояния. Именно на этой почве вырастает в русском языке новая грамматическая категория — категория состояния. На этой почве развиваются сложные семантические процессы в категории кратких имен прилагательных.

6. КРАТКИЕ (НЕЧЛЕННЫЕ) ФОРМЫ И ПРОЦЕССЫ ИХ ОТРЫВА
ОТ КАТЕГОРИИ ИМЕН ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ