Обзоры в журналах (литературно-публицистических)

Отчасти функции обзора выполняют постоянные рубрики, такие как «Библиографические листки» («Новый мир») и «Ни дня без книги» («Знамя»). Пограничное положение между рецензией и собственно статьей диктует их структуру: вначале обозначается суть произведения, затем следует краткая цитата и вывод рецензента.

«Магдалена Тулли  . Сны и камни: Роман / Предисловие: З. Крушинский. Перевод с польского: И. Адельгейм. М.: Новое литературное обозрение (Современное европейское письмо), 2007.

Это не роман – здесь нет героев и сюжета. Это большое поэтичное эссе – философия истории городской цивилизации. Города, считает автор, развиваются из семян, точно так же, как деревья. У дерева есть антидерево – корневая система, полностью симметричная тому, что с внешней стороны земли; у города есть антигород – фундаменты, канализация… У дерева есть период интенсивного роста – и у города такой был: “Груды глинистой земли требовали веры, словно воды, которая пробуждает жизнь. Вера переполняла сердца тех, кто возил цемент и подавал кирпичи. В те времена веры на свете хватало, в отличие от знаний, которых, пожалуй, было еще маловато. Ведь только тот, кто не осознает масштабов начатого дела, способен так копать, не страшась лавины дальнейших обязанностей, которая неизбежно последует”… Цитировать можно с любого места – текст красивый и глубокий».

(А. Кузнецова, «Знамя»)

Иногда подобная характеристика строится как монолог автора книги:

Марина Вишневская . Небесный меч. Знамя, 2006. № 11<http:// magazines.russ.ru/znamia./

«В спорах о том, что представляла собой восточнославянская мифология, ученые проведут, наверное, еще не одно столетие. Моя попытка ответить на этот вопрос – пристрастно и, видимо, многословно – в дилогии, которую я сейчас пишу. Мне искренне кажется, что герои не дошедшего до нас эпоса знакомы нам с детства. Но если в сказках они доживают свой век, то в мифах, которые я как бы воскрешаю, их жизни лишь начинаются, а рисунок судьбы только наносится на канву <…> Начало второго романа (первый – «Кащей и Ягда, или Небесные яблоки», вышел в издательстве «НЛО» в 2004 г. и сейчас перед вами). Кроме Кащея и Ягды – наказанных богами не только бессмертием, но и лишением дара любви, – в нем, как и прежде, действуют обитатели Селища и почитающие себя всемогущими боги (на самом же деле их судьбы неотделимы от веры, неверия и поступков людей)».

Сайт Марины Вишневецкой: http://marvish.ru

Приведя монолог автора, критик выделяет слова «которые я как бы воскрешаю», обозначая свое отношение к мифологической составляющей произведения. Конкретных пояснений в данном случае сделано не было, обозреватель остался в формате публицистической формы.

Заметим, что расположение микрорецензий по алфавитному принципу облегчает поиск. Правда, несколько раздражает комплиментарность оценок типа «известный», «замечательный», «ведущий». Они активизируют внимание читателя, но ничего не добавляют к глубине авторских оценок.

Возможно, современный стиль близок к публицистическому, но перед нами форма сообщения, поэтому некоторая повествовательность все же должна присутствовать. К стилевым недочетам отнесем и использование глагольных форм, наверное, следовало бы ввести изменения в употребление глагола «есть», особенно в случаях единоначатия. Видимо, такова тенденция времени, направленная на акцентировку внимания читателя. «Как всегда, есть несколько рассказов», – сообщается в разделе «Библиографическая служба “Континента”». Устройство статей в издании практически аналогично, оно диктуется объемом заметки или краткой рецензии, содержащих пространное высказывание, включающее краткое содержание; небольшой разбор текста или пересказ содержания; констатацию фактов (обозначение манеры писателя, указание на ситуацию, выведенную в произведении, краткую оценку).

Рецензент последовательно перемещается от крупной формы к небольшой. Начало обзора невольно привлекает внимание читателя своей оценкой: «Чем крупнее проза, публикуемая в журналах во втором квартале, тем она уязвимее. Такая вот странная закономерность». Далее следует разбор романа М. Шишкина, «уже успевшего недавно снискать сомнительные лавры Нацбеста».

Категоричность и резкость высказываний автора («огромное рыхлое тело романа объединено шишкинскими маниями и фобиями») не мешает ему даже в небольшом формате раскрыть специфику романа: особенности организации текста, монтажность построения, повествовательные линии, ассоциативность, выписанность эпизодов и сценок, внимание к детали, стилизаторские наклонности, символику.

Общий вывод таков: «Вообще, умелая, хорошо сосчитанная, тщательно отшлифованная проза. Но в целом эта вещь явно не удалась (в чем, кажется, сошлись на этот раз и очень разные критики: Данилкин, Немзер, Ольшанский, Иz). Она – и это главное – содержательно бедна. У автора все-таки нет большой страсти, а потому роман кажется невероятно затянутым и бесформенным. Эта проза вторична и по отношению к ранней прозе самого Шишкина, и в контексте современной русской литературы. Узок круг вывезенных с далекой родины тем у этих новых европейцев. Рецензенту роман показался близким по фактуре и тенденции другому произведению, “Толмач”, тоже выходца из России М. Григолашвили».

Любознательный читатель получает объемную информацию, пишущий научное исследование – отсылку на критиков, высказавшихся о тексте М. Шишкина.

В приведенной цитате четко обозначено мнение рецензента. Поскольку журнал представляет собой оперативное издание, широкому читателю становятся известны не только конкретные оценки, но и мнения других критиков, о которых ему, может быть, пока не пришлось слышать. Авторская оценка, мнение важны для подобного издания, они создают внутреннюю повествовательную динамику, привлекающую внимание к обзору.

Далее рецензент останавливается на средней форме: «В повести Елены Долгопят “Зверь” (“Знамя”. № 5) бытовое, как это обычно бывает у автора, соседствует с фантастическим. Герой при содействии некоего чудо-доктора меняет свою личность. Уверенная, мастеровитая беллетристика. Автор работает не покладая рук, регулярно производя габаритные тексты».

Важно, что отмечена тенденция современной прозы к включению фантастического текста в реалистическое (бытовое) повествование. Одновременно показано, что автор склонен к созданию крупных текстов. Возможно, в будущем мы познакомимся и с романом писателя.

Формат сообщения обуславливает номинативность: «Рассказы молодого москвича Олега Зоберна (“Октябрь”. № 4) объединены авторской манерой, интонацией. Зоберн пишет кратко, почти пунктирно, без особых прикрас. Симптоматично». Содержится указание на возраст, говорится об авторской манере, хотя рецензент отмечает, что недостает «серьезности и ответственности темы», может быть «и определенности миросозерцания».

В обзоре присутствуют констатации: «плодовитый беллетрист, московский театральный деятель». Но они не раздражают, и поскольку основная тональность остается достаточно спокойной, можно говорить об общей повествовательной интонации с небольшими вкраплениями экспрессивного характера. Кроме того, налицо профессиональные оценки, доминирующие над стилистически окрашенными выражениями. Автор проанализированного обзора Е. Ермолаев.

Добавим, что объектом описания являются журнальные публикации, разбитые на несколько блоков. Первый называется «Художественная проза», в разделе А обозначены журналы «Дружба народов», «Знамя», «Москва», «Новый мир», «Октябрь». Внутри жирным шрифтом выделены подразделы «Сельская тема», «Военная тема». Отдельно обозначены «Воспоминания». Раздел В написан Е. Щегловой и посвящен питерским журналам – «Звезде» и «Неве». В нем также сделана акцентировка на военной теме, внутри находится подраздел «Воспоминания и размышления». Остальные произведения отнесены к рубрике «Другое».

Выбранный нами в качестве темы рассуждения номер оказался приуроченным к Дню Победы, поэтому авторы и выбрали материалы, относящиеся к теме войны. Даются оценки разные по тональности, но в целом фиксирующие литературную ситуацию. Авторы обзоров стремятся привлечь для анализа все тексты, опубликованные в избранных журналах.

Встречаются и элементы анализа, например, о повествовательной манере Н. Горлановой и В. Букур (рассказ «Чур», опубликованный в «Новом мире» № 6): «Драматическое сочетается в прозе Горлановой и Букур с анекдотическим».

Не обошлось, как отмечалось, без разговорных фраз, слов с оценочной характеристикой: «фишка в том», «отвратительный урод». Важно другое: в подобных обзорах фиксируется ситуация, намечаются пути развернутого анализа текстов, выделяются авторы (косвенно указывается возраст – «молодой», «начинающий»), таким образом набрасывается портрет поколения. Встречаются и попытки жанровых дефиниций. Таким образом в целом намечается тенденция развития современного литературного процесса.

Журнальные обзоры различаются по содержанию: могут посвящаться анализу основных материалов номера, предпремиальному процессу, событию. Некоторые имеют тематическую направленность – посвящены определенной проблеме. Например, интересные обзоры А. Ганиевой «Изобретение малой формы» («Октябрь») и «Мятеж и посох» («Новый мир») посвящены разным проблемам, но создают своеобразную панораму современной прозы.

Первый формально посвящен «роману в рассказах», но на самом деле автор пытается нащупать главную, по его мнению, линию развития современной прозы, считая, что «гибридный жанр дает волю какому угодно количеству стартов и финишей внутри одной длинной дистанции. Такая книга и пишется, и читается свободнее». Однако, выделив одну из жанровых парадигм современной прозы, она не задумалась о ее проявлениях в разбираемых произведениях просто потому, что не применила к ним единой парадигмы анализа.

Рассмотрев тексты А. Кабакова, А. Волоса и Е. Гришковца автор приходит к достаточно парадоксальному выводу: «Романы, складывающиеся из фрагментов романа, как и статьи, построенные на обзорах (кстати, статьи имеют свойство заражаться чертами своих объектов, подстраиваться под материал), легко разлагаются и вновь спаиваются в воображении читающего. Поэтому долгосрочность нового жанра может определить только читатель».

Второй обзор того же автора посвящен молодежной прозе и литературе сексуальных меньшинств. Но литературные тексты опять являются поводом, на этот раз для разговора о механизме инкорпорирования различных субкультур в литературу. Показав, что их ключевая тенденция – побег из реальности, автор плавно переходит к романам А. Иличевского и А. Снегирева. Он приходит к неожиданному выводу: «Как поступают молодые герои? Одни выбирают мятеж, другие – посох. Одни находят себе случайную мишень для вражды, другие – стараются убежать в другую явь. Исключить субкультуры нельзя, они – естественные и обогащающие ответвления культурного мейнстрима». Отметим, что А. Ганиева сосредоточена исключительно на содержании текстов, их поэтика и качество ее не волнуют.

Главное требование для отбора книг, включенных в любой вид обзора – понятное читателю сочетание текстов. Оно позволяет выстроить четкую схему рассуждений, сохранить единую логику. Основанием для объединения текстов может быть их соответствие определенной жанровой парадигме, тематическая близость или общность, репрезентация одного направления современной прозы.

Можно выделить тексты по их принадлежности одному автору, но это потребует от критика двухаспектного анализа: дать разбор каждого текста (показать их особенности и наметить общие черты) и определить их место в эволюции творчества данного автора.

В противном случае читателю будет сложно выделить в обзоре одну линию, как и произошло с рассмотренным выше обзором А. Ганиевой. Отобранные ею произведения объединены лишь общностью аудитории, именно поэтому она и не пытается их классифицировать, лишь показывая и доказывая тенденцию движения. Обозначив общие особенности, определим конкретные приемы, используемые авторами для составления обзоров.

Индивидуальные обзоры

В последнее время журналы активно привлекают 25–30-летних авторов, предоставляя им возможность высказаться по актуальным проблемам времени, проанализировать творчество современников. Остановимся на обзорах В. Пустовой, участника III Форума молодых писателей, посещавшей мастер-класс критики у И. Шайтанова и Е. Ермолина. В журнале «Новый мир» несколько раз печаталась «Книжная полка Валерии Пустовой». В одном из последних выпусков она создает собственный «контекст итогов года», а фактически панораму современной прозы, состоящую из 10 произведений:

Анна Козлова. Люди с чистой совестью.

Захар Прилепин. Ботинки, полные горячей водкой.

Р.С. Кац. Взгляд на современную русскую литературу.

Юлия Беломлинская. По книжному делу.

Юлия Сысоева. Записки попадьи. Особенности жизни русского духовенства.

Линoр Горалик. Агата возвращается домой.

Владимир Курносенко. Жена монаха.

Леонид Рудницкий. Бомж городской обыкновенный.

Владимир Шаров. Будьте как дети.

Герман Садулаев. Пурга, или Миф о конце света. Таблетка.

Примечательно, что в ряд литературных текстов В. Пустовая включает две критические книги, тем самым ставя «сборник статей как книгоиздательский жанр» в один ряд с жанрами литературными. Главное же качество, объединяющее отобранные тексты – все это «честная проза, рожденная стремлением выразить открывшуюся автору правду о бытии и человеке», а также показать «читательский» потенциал малых форм, продаваемых в продуманной подборке.

Правда, автор нигде не раскрывает сути обозначенного выше критерия. Сами же тексты разборов конкретных произведений написаны в нарочито броской, но не унижающей авторов манере, для чего из характеристик исключены все замечания об особенностях их языка.

Скажем откровенно, в ряде рецензий не хватает обобщений, вместо них следуют пассажи, которые вполне можно сократить. Иногда оценка заменяется сопоставлением: «Герой перерос армию – и она отпустила его. Не так ли сошел с роковых подмостков казни и набоковский Цинцинат?» Уместно ли в данном случае сравнение, помогает ли оно прояснить мысль автора?

Или вот другой аналогичный пассаж: «По отношению к мирозданию она – погружение в философскую наполненность пространства и времени, постижение его очистительной, возвеличивающей, выносящей за пределы занозисто-частного стихийности».

Напрашивается вывод о вторичности описания, повторе ситуации. Почему писатель так поступает? О чем идет речь – о вторичности или об авторском приеме? Нарочитая узнаваемость позволяет иногда писателю сделать нужный вывод, в скрытой форме оценить ситуацию. Задав вопрос, В. Пустовая переходит к разговору о следующем тексте, поэтому у читателя остается ощущение непроговоренности мысли.

Встречаются и стилевые шероховатости («Но автор не огорчен» – «Автор не расстроился», наверное, было бы точнее), некоторые длинноты («Сам факт совершающейся на наших глазах смены культурных эпох призывал немедленно запечатлеть себя в манифестах»).

Важно другое: стремление увидеть литературный процесс (найти действительно новые имена отечественной словесности), выделить тенденции развития некоторых направлений. Поэтому обозначается множество имен, намечается некоторая эволюция отдельных авторов.

В. Пустовая критически относится и к писателям, и к обозревателям, не боится высказать свою точку зрения. Но единства мысли у нее не получается, напротив, остается впечатление, что части обзора написаны порознь, а затем сложены в своеобразную мозаику. Такой пестроты можно было бы избежать, если бы автор применил для всех анализируемых текстов единую аналитическую парадигму. В этом случае стали бы видны как общие особенности произведений, так и индивидуальные черты отдельных авторов.

Большинство авторов стремятся создать интригу, заинтересовать и даже удивить читателя, для чего используют хлесткие, значимые заголовки. С. Шаргунов, ведущий полосы в «НГ Ex libris», посвященной молодежной прозе, назвал ее «Свежая кровь»[11]. Таким образом он выразил и свое отношение к современникам, молодым писателям. Резкость высказывания обуславливает и оценки, и выбор речевых средств.

Иногда мысли выражаются с помощью необычных оборотов, скажем, сочетание «мемуарное попурри» указывает на характер изложения материала, соединение разных (может быть и разнородных) высказываний. Отбирая книги, авторы стремятся выстроить их в соответствии с собственной логикой, часто не задумываясь над тем, что она может и не соответствовать анализируемым текстам.

Выводы

Очевидно, что форма обзора требует от автора определенных навыков и умений. Они проявляются, в первую очередь, в выборе текста для осмысления и анализа. Рассматривая произведения, рецензент должен проявить профессиональный подход: умение обобщить явление, выделить основные тенденции, показать особенности рассматриваемых текстов, провести необходимые сопоставления, например, с прежним творчеством писателя, и указав на возможные связи с современниками и предшественниками.

Формат издания предполагает владение определенными речевыми навыками: сохраняя повествовательную интонацию, важно создать интригу, держать читателя в эмоциональном напряжении, приводя значимые факты, интересные сравнения. Хотя сегодня критики стремятся ограничиться риторическими конструкциями, несущими в себе косвенную оценку.

Вопросы и задания

• Подберите произведения определенного времени на конкретную тему и напишите обзор.

• Какие доминантные признаки обзора вы выделяете?

• Чем обзор отличается от рецензии?

• В чем данные формы сходятся?

• Подумайте, как в обзоре выражается оценка пишущего, согласны ли вы с подобной возможностью выражения мыслей?

Проверьте себя

1. Сопоставьте обозрение и рецензию. Обоснуйте специфику способов аргументации и оценки в жанре обозрения.

2. Жанру обозрения посвящена статья А. Тертычного. Выделите основные признаки, характерные для этого жанра, устанавливаемые автором. Какова ваша точка зрения?

3. Найдите в одном из периодических изданий статью-обозрение. Определите единое основание для обзора анализируемых явлений.

Литература

Стрельцов Б.В. Основы публицистики: жанры. Минск, 1990.

Тертычный А.А. Быть обозревателем // Журналист. 1999. № 1; Он же. Аналитическая журналистика: познавательно-психологический подход. М., 1998; Он же. Жанры периодической печати. М., 2000.

Статья и ее разновидности

Классификация статей затрудняется их содержанием, целями и задачами. Традиционное именование статей как небольших по объему публикаций не всегда отражает суть статьи, поскольку встречаются статьи объемного вида, в которых ведется разговор о нескольких произведениях.

Следовательно, статья по своей сути остается информационным жанром, но в ряде случаев она предполагает и обобщение. В зависимости от цели, задачи и содержания выделим статьи обзорные, аналитические (обычно авторские ) и тематические .

В общем плане статья представляет собой законченный в смысловом отношении текст информационного или аналитического свойства. Он появляется в издании СМИ или сборнике, которые издаются регулярно или по конкретному поводу. По сравнению с другими публицистическими жанрами статья отличается большей широтой обобщений, глубиной анализа фактов. Для этого привлекают большое количество фактов, статистического материала, осмысливают и описывают их.

Итак, в статье ставится проблема, которая в дальнейшем разрабатывается. Привлеченные факты анализируются, сопоставляются и обобщаются. Выводы зависят от формы статьи. В ней подводятся итоги рассмотренного явления (отрезка развития литературного процесса), делаются заключения об эволюции писателя (некоего направления). По характеру выделяют такие разновидности статьи, как проблемная, научно-популярная, исследовательская, полемическая, аналитическая, обзорная . Классификация носит рабочий характер.

В «Литературной газете» обзоры различаются по содержанию: они посвящаются анализу основных материалов журналов, предпремиальному процессу. Некоторые имеют тематическую направленность и освещают определенные проблемы, например, фантастической, исторической или молодежной прозы. Особую роль играет авторское «я»: именно от личности пишущего зависит отбор, организация и оценка фактов. Отбор определяется позицией автора и форматом издания, организация обычно зависит от стандарта издания. Встречается вариант, когда выпускающий полосы пишет вводную статью, затем привлекает остальных авторов как создателей конкретных рецензий или материалов.

Назвав свой материал «Смех и смена вех» (заголовок выстроен с помощью перифраза и аллюзии) С. Шаргунов заявляет, что его полоса «Свежая кровь» (от 22 апреля 2004 г.) сегодня носит либеральный характер. Он напоминает, что «Свежая кровь» – свободнейшая страница, предвосхищающая завтрашнюю актуальность, открытая самым острым дискуссиям. Веселое, шальное, ковбойское имя. Это в ответ на обидную реплику Натальи Ивановой в «РЖ», усмотревшей в нашем названии «заигрывание неизвестно с чем».

Материалов на странице три. Первый, как сообщает ведущий, принадлежит участнице форума молодых писателей, студентке Литинститута и активистке «Союза правых сил» Н. Кантеевой, ее повесть опубликовал журнал «Октябрь». С. Шаргунов не называет жанр присланной ему рукописи, перед нами история, которая вполне может быть названа автобиографическим рассказом или отрывком из более пространного сочинения. Сам обозреватель представляет его так: «Произведение Кантеевой художественно бледновато (массовое динамичное чтиво), но симптоматично. Ночные кошмары, жажда плахи, мазохистичное вожделение разгрома и диктата».

Два других материала, принадлежащие перу А. Лапшина и руководителя молодежного крыла И. Яшина, носят откровенно публицистический характер, и нами не рассматриваются. Отметим, что под каждой публикацией даны краткие сведения об авторе, что повышает ее информативность.

Очевидно, что оценочный характер позволяет не только представить текст, но и является частью политики ведущего, стремящегося расставить определенные смысловые акценты, заинтересовать читателя. В авторской речи могут появляться средства речевой выразительности – гипербола, литота, риторические восклицания и вопросы, обращения, ироническая интонация. Кроме того, следует говорить о наличии определенной интриги («мне прислали»), предполагающей развитие определенного сценария – что еще интересного мы приготовили в остальной части.

В данном примере представлены разнородные материалы, столкновение которых, по мнению С. Шаргунова, должно отразить настроение молодежных авторов. Но обстоятельный анализ отсутствует, речь идет только о констатации явления – кому принадлежат материалы.

Своеобразие статьи проявляется и в третьем факторе. Обычно выбирается центральная тема или проблема, остальные факты должны четко и последовательно ее развивать. Для этого нужен отбор самого существенного из найденного материала и правильная расстановка акцентов, что создается с помощью расположения фактов, привлечения акцентных деталей.

Другим средством становится речевой фон, подбор лексики и интонации (обычно повествовательной, нарративной, иронической или дискуссионной). Сегодня спорят, должен ли автор внятно и связно излагать свою позицию или допускается компьютерная набивка мыслей, имеющих отношение к основной теме разговора.

Рассмотрим особенности проблемной статьи . Очевидно, что в ней должны быть поставлены на обсуждение актуальные темы, показаны возможности развития направления, обновления формы и приемов изображения. Обычно отмеченные аспекты обозначаются путем сравнения уже известного (т. е. существовавшего ранее) с тем, что критик представляет сегодня, в своей публикации. В определенном смысле критик выступает провидцем, он должен угадать значение данного писателя в будущем, показать, что избранное автором направление является перспективным и обладает индивидуальными признаками.

Обратимся к проблемной статье писателя, критика и публициста И. Стогоффа (И. Стогова; 1970 г.р.), посвященной роману Л. Данилкина «Человек с яйцом» («Книжное обозрение», 2007, № 51). Начало соответствует жанру травелога: «Знаете, бывает такое состояние, когда вдруг понимаешь, что миллионный раз ходить по одним и тем же улицам уже невыносимо, невмоготу, и хочется все поменять. Заскучав вот так нынешним летом, я купил билет в Псков…»

Переместившись в иное пространство, автор и встречается со своим героем (следует его портретная характеристика). Далее он напоминает, что в «начале нынешний зимы» московский критик опубликовал посвященную А. Проханову книгу «Человек с яйцом»: «Единственный в стране литературный критик, известный широкой публике по фамилии… Все всерьез: семьсот страниц, подробный анализ текстов, родословная героя прослежена аж с восемнадцатого века».

Однако и сам обозреватель проявляет знание материала, подмечая, правда, иронически: «Но встречали ли вы хоть одного человека, который осилил хоть десять страниц его творческого наследия?» Мысль усиливается в ходе обзора, где показывается своеобразие тематики и характер изложения проблемы. Но суть составляет именно анализ романа Л. Данилкина, который рецензент прочитал как авантюрный роман, основанием служит биография его героя.

Показывается и эволюция Л. Данилкина от обозревателя к романисту: начинал с описания британского романа, занимался Р. Киплингом, теперь написан роман («Тонкие параллели, остроумные гипотезы, смелые параллели»). Очевидно, что автор стремится быть объективным, демонстрировать не декларативность своих суждений, а проанализировать явление. С этой целью он выстраивает собранные факты в определенной логической последовательности, стремясь не декларировать полученные результаты, а провести анализ. Ход рассуждений критика даже несет в себе некую интригу. Ему важно определить, существует ли явление, в данном случае творчество А. Проханова, удостоенное отдельной книги (в формате романа).

Отсюда и следующая часть констатирующего свойства: указывается, что роман А. Данилкина вошел в шорт-лист «денежной премии “Большая книга”» (попутно дается оценка и другого явления). Далее составляется сравнительная характеристика произведений Д. Быкова и Л. Данилкина. Привлекается и М. Булгаков для выведения общей мысли об уютном писательском быте.

Правда, сравнение современного автора и Б. Пастернака, равно как и проходящий через всю статью рефрен о деятельности Р. Киплинга, показались нарочитыми, акцентирующими своеобразие мышления критика, его очевидную игру в текст, но вряд ли нужными. Следовательно, формируя свой тезис, выражающий основную мысль, и подбирая аргументы для развертывания, раскрытия тезиса, И. Стогов переходит к последней части. В ней он дает оценку творчеству Л. Данилкина: «Лев представил читателю практически новую религию. Яростную красную веру. …А в своих рецензиях он в последнее время оценивает книжки по единственному принципу: чувствителен ли автор к наступлению красного апокалипсиса? Или не чувствителен?»

Обобщим схему построения проблемной статьи . Она состоит из преамбулы, в которой формируются цели и задачи материала. Основные факты выстраиваются в определенной логической последовательности. Многое зависит от того, насколько точно формулируются основные положения автора и как логично подкрепляются. Важны и конкретные текстовые примеры. Следовательно, система аргументации получается сложной.

Обычно в статье выделяется несколько смысловых частей, как уже отмечалось, преамбула и основная часть. Необходимы переходы между ними, поскольку мы имеем дело с сообщением, но более развернутого формата. И, наконец, значение имеют речевые средства выражения, авторский стиль, который должен соответствовать задачам статьи.

Подробный анализ статьи И. Стогова, интересной по своему фактическому выполнению, хотя и неравнозначной по занимательности всех частей, проведен потому, что сегодня проблемная статья перестала носить характер поучения, разбора на составляющие и превратилась в своеобразное текстовое шоу. Если автор талантлив, как И. Стогов, обладает собственным мировидением, передает факты, то статья привлекает внимание.

В последнее время появилась интересная разновидность статьи, которую можно обозначить как статью-комментарий . Обычно она принадлежит выпускающему полосы в газете, который комментирует ситуацию в том или ином информационном поле. Скажем, В. Березин публикует такую сопроводительную статью к рубрике «Фантастика» в газете «Книжное обозрение» (№ 48).

После сезона «Большой книги» 2006 г. он рассуждает о достоинствах произведения Д. Трускиновской («Звезда шайтана»), неприсуждение ей премии в очередной раз подчеркнуло, что фантастике отводится ограниченное пространство, критик даже называет его «фантастическим гетто» и доказывает, что границы этого пространства давно пора раздвинуть; ведь «в фантастике больше живости, чем в туповатом литературном бомонде». Несмотря на резкость высказываний, заметим, что судя по реакциям в интернет-пространстве, роман Д. Трускиновской понравился читателям, да и рецензии появились на ряде престижных сайтов.

Некоторые аналитические статьи играют роль своеобразных катализаторов. Таковой стала статья «Поминки по советской литературе» опубликованная Вик. Ерофеевым в «Литературной газете» в 1989 г. и обозначившая конец советской парадигмы. Вик. Ерофеев впервые открыто написал о том, что «советская литература есть порождение соцреалистической концепции, помноженной на слабость человеческой личности писателя, мечтающего о куске хлеба, славе и статус-кво с властями, помазанниками если не божества, то вселенской идеи».

По мнению автора, в начале 1990-х годов возникает альтернативная литература, которая отличается «прежде всего готовностью к диалогу с любой, пусть самой удаленной во времени и пространстве культурой для создания полисемантической, полистилистической структуры с безусловной опорой на опыт русской философии начала 20 в., на экзистенциальный опыт мирового искусства, на философско-антропологические открытия 20 в., оставшиеся за бортом советской культуры, на адаптацию к ситуации свободного самовыражения и отказ от спекулятивной публицистичности». Понятно, что статья вызвала яростную полемику, но в главном он оказался прав – парадигма социалистического реализма действительно ушла в прошлое.

Поэт, прозаик и переводчик Линор Горалик (Юлия, 1975 г.р.) иногда выступает и как критик и исследователь (монография «Мир Барби»). Интересна ее статья 2004 г., посвященная премии «Дебют». Она легитимизирует, по мнению автора, «уже состоявшиеся и ставшие ключевыми в той или иной степени фигуры молодого поколения». Среди названных фигур – Д. Татина, М. Гейде, А. Чанцев, Ю. Иллис. Далее Л. Горалик обозначает новые имена в поэзии. Читатель сможет сам убедиться в том, сбылись ли ожидания организаторов премии и обозревателя.

Обзорная статья сходна с собственно обзором, поскольку в ней обследуются и оцениваются определенные явления. Отсюда и название – статья-обзор . Чаще всего такие статьи печатаются в «толстых» журналах, но иногда и в газетах, например в «Литературной газете».

Остановимся на самом определении; в публицистике используют обычно термин «обозрение», тем самым подчеркивая, что перед нами аналитический жанр, в котором происходит отображение «достаточно целостной совокупности взаимосвязанных по пространственно-временному или тематическому признаку явлений и событий социальной практики» (М.В. Сашенко).

Практически данное мнение выражается следующим образом: в обзоре дается анализ или характеристика нескольких произведений, объединенных тематически. В нашем случае предметом осмысления оказываются и тексты, опубликованные в одном издании (например, организуется обзор литературно-публицистических журналов). Иногда проводится внутренняя рубрикация материалов: скажем, сначала идет разговор о поэтических произведениях, затем о прозе.

Иногда однотипные издания сопоставляются и выводятся общие закономерности. Простого описания бывает недостаточно, чтобы вызвать интерес читателя.

Подмечая необычное в публикуемом тексте, обозреватель и стремится найти новое в трактовке персонажей, системе изобразительных средств. С целью привлечения внимания возможна и экспрессивная оценка. В большинстве случаев читатель обращается к обзорам с целью получения информации, и он должен ее получить, одновременно задумавшись о своеобразии текстов.

Интересно обозначена позиция обозревателей: «Начиная с этого выпуска структура полосы “Периодика” меняется. Если раньше мы – Андрей Урицкий и Илья Кукулин – описывали содержание журналов почти полностью, то теперь на полосе будут размещаться рецензии только на самые заметные, по нашему мнению, публикации, прошедшие в литературных журналах за последний месяц. Надеемся, что в результате полоса “Периодика” станет еще более интересной».

Рубрики

Своеобразной промежуточной формой между рецензией и обзором является разделение на рубрики типа «Периодика» и «Книги» в «Новом мире». С 1995 г. ее ведет в «Новом мире» А. Василевский (с небольшим перерывом). Соавторами выступают П. Крючков или А. Костырко.

Сообщения подчеркнуто краткие, с самой необходимой информацией:

«Олег Зайончковский. Прогулки в парке. Повести и рассказы. М.: ОГИ, 2006, 240 стр., 3000 экз.

Новая книга молодого писателя, автора замечательного романа «Петрович»; в книгу вошли повести «Прогулки в парке», «Люда», «Кто погасил свет?» и рассказы «Морозово», «Вниз по течению».

Раздел «Периодика» устроен несколько иначе – как обзор без выделения отдельных произведений (А. Крючкова) или по типу микрорецензий, аналогичных книжным.

В «Звезде» рубрику «Дневник двух писателей» ведут В. Новиков и О. Новикова. В. Новиков замечает, что «в своих эссе мы вызывали на дуэль некоторых наших литературных коллег. Бросали перчатку – и Сергею Чупринину, и Андрею Немзеру, и Дмитрию Быкову». Он также полагает, что нужно «сражаться с открытым забралом», высмеивать своего собеседника, выдвигая новые аргументы. При усилении публицистического акцента в статье проявляются элементы очерка и эссе – открытое выражение авторской позиции, повествование от 1-го лица, построение фрагментов в виде авторского монолога.

В формате обзора составляют и материалы, которые условно можно обозначить как «Итоги года». Обычно последние номера ряда изданий посвящаются упоминаниям о лучших книгах периода, хотя, в ряде случаев, субъективный момент продолжает преобладать. Иногда они организуются как блицопросы. Приведем некоторые примеры.

Свою десятку в нарочито эпатажной манере формирует Л. Данилкин. Его выбор следующий: Е. Войскунский «Румянцевский сквер» (1), А. Иванов «Блуда и МУДО» (3), А. Иличевский «Матисс» (4), А. Рубанов «Великая мечта» (5), О. Курылев «Убить фюрера» (6). В список попали самые разные книги оте чественных и иностранных авторов, в скобках приведено отведенное им критиком место. Нами отмечены только тексты отечественных авторов.

Постановка на первое место Е. Войскунского не случайна, Л. Данилкин выделяет этот текст и в блицопросах, посвящает ему специальную пространную рецензию в одном из номеров «Афиши». С некоторой долей условности произведения Е. Войскунского и О. Курылева можно отнести к альтернативной истории, разновидности фантастического направления. Романная парадигма использована тремя другими авторами. Хотя «Великую мечту» А. Рубанова Л. Данилкин обозначает и как авторский текст: «Три дня из жизни бизнесмена средней руки, которого навестил друг, убитый пятнадцать лет назад, в самом начале 90-х годов». Вторая книга из автобиографического цикла.

Анализ врезок, микроклеммочек показывает, что Л. Данилкин привлек произведения с неоднозначным содержанием, которое и передает в номинативной форме. Публикация носит явно коммерциализованный характер, поскольку страница оформлена как рекламная листовка, приведены яркие обложки, в конце публикации дается реклама пива «Невское», хотя и в аллюзивной форме: «Хорошей книгой, как и вкусом пива Невское, нужно наслаждаться не спеша и с комфортом».

Сравним два обзора в формате «Итоги года», опубликованные в «Книжном обозрении» и в «НГ Ex libris».

Выбор НГ оказался следующим: М. Палей «Klemens», М. Елизаров «Библиотекарь», И. Яркевич «В пожизненном заключении», В. Войнович «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. Книга III: Перемещенное лицо». Свой выбор автор отчасти объясняет в рецензии, посвященной В. Войновичу, главными писателями считаются В. Сорокин и В. Пелевин, премии получают А. Иличевский и Д. Быков, но есть еще и «старики», которые помнят многое.

Содержание: «Проза из прошлой жизни. Не “как из прошлой жизни” – не Зайончковский, а просто из прошлой жизни». Далее автор напоминает сюжет и делает следующий вывод: «Таким образом, Владимир Войнович написал то, что пишут все, кто сейчас моден и популярен, и при том не совсем уж глямурное барахло. Альтернативная история. Антиутопия. Политическая сатира и фантастика».

Очевидно стремление выбрать неординарные тексты, выразив свое отношение неординарным образом, используя разговорные выражения. Сами рецензии информативны, содержат сведения об авторах, упоминания прежних книг, а также попытку вписать их творчество в определенную парадигму.

В «Книжном обозрении», где представлено мнение экспертов (людей разных творческих профессий), итоги в области прозы подводит А. Мирошкин. Его выбор таков: З. Прилепин «Грех», А. Иличевский «Матисс», А. Иванов «Блуда и МУДО», Л. Элтанг «Побег куманики», А. Тургенев «Спать и верить. Блокадный роман», М. Елизаров «Библиотекарь», И. Бояшов «Путь Мури», Л. Данилкин «Человек с яйцом».

Первые два автора отнесены к победителям, говорится, что они написали «несхожую прозу», которую можно назвать «городской» и «провинциальной», «прямой и рефлексирующей», «либеральной и консервативной». Подробно обозначено содержание текстов, собственно анализ отсутствует, только говорится, что роман «Грех» составлен из «полуавтобиографических новелл», а в «Матиссе», типично урбанистической прозе, выражена метафизическая тоска и описаны разные миры.

Остальные распределены по разделам: конспирологический трэш[12] (М. Елизаров), военно-историческая фантасмагория (А. Тургенев), философская притча (И. Бояшов), экзистенциальная драма (А. Иванов), интеллектуальный триллер (Л. Элтанг), биографический эпос (Л. Данилкин). Основной акцент сделан на содержательной стороне, отсюда и оценочные характеристики – «блеснул», «рождаются самые неожиданные тексты», «лучшую книгу года в данном жанре». Анализ ограничивается отдельными указаниями: говорится, что техника и фактура письма оказались на уровне, «далеко не все благополучно с сюжетостроением».

В формате рекламной листовки выполнена завершающая рецензия на произведение И. Бояшова «Повесть о плуте и монахе». Приведем ее полностью, комментарии здесь не нужны.

Бояшов И. Повесть о плуте и монахе. СПб.: Лимбус Пресс: Изд-во К. Тублина, 2007.

Лубок с одышкой

Петербуржец Илья Бояшов – писатель весьма неровный. Работает он в разных жанрах, много экспериментирует с сюжетом и стилем – от утонченного авангарда до «низового» фольклора. Его роман «Путь Мури» – отличная проза. Но порой Бояшова куда-то «заносит». То с непонятной военно-морской антиутопией «Армада», то вот теперь с «Повестью о плуте и монахе».

На сказовом, лубочном материале в новейшей русской литературе не писал разве что ленивый. Но Бояшов сказывает свою сказку-притчу в каком-то чернушном, гротескно-юродском стиле. Герои – потаскушкин сын (монах) и сын благочестивых родителей (плут) – ищут на Руси правду, каждый на свой лад, да не могут никак ее найти. Сочинение задумано как некая универсальная метафора, показывающая историю России в XX веке. Тут и революция с комиссарами и раскулачиванием, и убийство последнего царя, и ГУЛАГ, и ведьмы с бродягами, и темные прорицания о будущем… Все смешалось, перепуталось в этой странной и мрачноватой сказке для взрослых, да так, что концов не отыскать. Написана книга лукаво и мастеровито, но как-то «одышливо», со стилизаторской натугой, без искры. Жаль, очень жаль: от лауреата «Нацбеста» 2007 читатели ждали большего.

(Андрей Мирошкин. «Книжное обозрение». 2007. № 52. С. 5)

Выводы

В ряде случаев указываются идеальные свойства обзоров, которые хочется видеть на страницах периодических изданий. Но, как всякий жанр, несущий в себе авторскую оценку, они далеки от подобной концепции.

Особую роль играют следующие свойства: авторское «я», информативность, создание интриги.

Вопросы и задания

• Подберите произведения определенного времени на конкретную тему и напишите обзор.

• Определите основание, необходимое для составления обзора.

• Какие доминантные признаки обзора вы выделяете?

• Чем обзор отличается от рецензии?

• Проведите анализ способов аргументации и оценки в разных видах статей.

• В чем данные формы сходятся?

• Подумайте, как в обзоре выражается оценка пишущего, согласны ли вы с подобной возможностью выражения мыслей?

• Напишите проблемную статью о конкретном авторе или группе произведений.

Литература

Матвеева Т.В. Статья // Т.В. Матвеева Учебный словарь: русский язык, культура речи, стилистика, риторика. М., 2003.

Стрельцов Б.В. Основы публицистики: жанры. Минск, 1990. Тертычный А.А. Жанры периодической печати. М., 2000. Новикова О., Новиков В., Новикова Л. Семейный дневник. М., 2009.

Интервью

Обычно интервью (от англ. interview – беседа) рассматривают как текст информационного свойства, где сообщение подается в диалогической форме. Он представляет прошлое, только что произошедшее или текущее событие. В любом случае содержание раскрывается через мнение собеседника, обладающего определенной информацией и компетентностью. Вместе с тем интервью обладает соответствующими жанровыми, стилистическими и композиционными особенностями.

Традиционно интервью организуется как диалог журналиста и интервьюируемого, отсюда восприятие интервью как бинарной системы: оно служит одной из универсальных методик получения информации и в то же время представляет публицистический жанр, характеризуемый диалоговой формой изложения материала. Двойственный характер придает интервью и его двуадресность: репортер обращается и к своему собеседнику, и к читателю, поскольку должен донести до него суть (содержание) беседы.

Важно, что интервью в рассматриваемом нами ракурсе представляет собой сообщение, которое является также источником сведений об авторе. Отбор данных осуществляется в соответствии с конкретной задачей, типом издания. Иногда перед интервью приводятся небольшие справки биографического характера, в них обычно указывается дата рождения писателя, основные его произведения.

Классификация интервью проводится по поставленной автором цели и характеру обобщения. Выделяют, как правило, информационные и аналитические интервью. Первая форма предполагает констатацию события и передачу некоторых подробностей. Новостной характер интервью обусловливает его организацию в форме беседы с «информированным лицом»: журналист задает вопросы о некоторых деталях события, а собеседник, у которого и берется интервью, отвечает на них с разной степенью подробности. Для большей динамичности увеличивается количество вопросов.

Вторая форма более пространна, она представляет собой диалог на заданную тему, в котором проводится разностороннее обсуждение или небольшое расследование. Она предполагает изложение информации в ответах на задаваемые вопросы, увязанные друг с другом. Вопросы заранее составляются и обговариваются с собеседником, а в ряде случаев предоставляются в соответствующую пресс-службу. Иногда они корректируются в соответствии с издательской политикой.

Информированность журналиста в определенной области позволяет ему поставить вопросы по существу, в ходе беседы откорректировать некоторые моменты, также требующие специальной подготовки (например, если происходит обращение к другим текстам или затрагивается литературоведческая терминология). Ответы представляют собой тезисы, в которых суммируются основные сведения. Знание по предмету (теме беседы) необходимо, чтобы избежать спонтанности вопросов и неточной подачи фактов.

Обычно интервью представляется на просмотр интервьюированному. Некоторые интервьюируемые способны сразу сформулировать свои ответы или выдают стандартные, заранее заготовленные факты. Тогда интервью отличается логичностью и само по себе представляет законченное сообщение или текст. Хотя очевидно, что отдельные моменты в разных интервью могут повторяться. Повторения указывают на достоверность и точность сообщаемой информации или поставленной задачи, что позволяет составить речевой образ определенной личности. Иногда это связано и с пиар-акцией, когда должен сработать эффект 25 кадра, повторяющаяся информация способствует запоминанию, и необходимый продукт потребляется (покупается).

Кроме информационного и аналитического отмечают множество других видов интервью, разных по тематике, объему и качеству информации, по тональности и т. д. Отметим портретные интервью и интервью, совмещающие характеристику лица и освещение поставленной темы или проблемы (тогда герой раскрывается на фоне проблемы или излагает ее суть). Интервью позволяет охарактеризовать и внутренний мир человека, передать его мысли, настроения, предпочтения.

Скажем, проводится интервью перед началом или после окончания премиального процесса, по итогам книжного года, с целью выявить тексты, которые показались значимыми писателям, литературоведам, общественным деятелям. Они могут составлять часть общего репортажа-интервью на тему «Книга года» или входить одной из составляющих в аналитический обзор. Совмещение форм определяется необходимым форматом представления информации.

Встречается и блицинтервью, короткий опрос на заданную тему, обычно он входит составляющей в репортаж о событии, статью, очерк, рецензию, поэтому как самостоятельное целое нами не рассматривается.

Отдельного разговора заслуживает и интервью в электронных СМИ. Сохраняя многие особенности базового жанра, они организуются в первую очередь как диалог, в котором отражаются закономерности публичной спонтанной речи. Отсюда использование слов в основной форме, императивных и оценочных конструкций. Создается эффект якобы свободно возникающих в процессе разговора вопросов с последующей живой, часто весьма эмоциональной реакцией на них (выражается согласие, несогласие, уточнение). Одновременно следует высказывание собственного мнения по обсуждаемой теме, выражение оценки ответов, констатация и уточнение (прояснение) сказанного.

В ряде случаев интервьюирующий стремится уточнить свою точку зрения о произведении, навести справки об отдельных аспектах биографии автора. Иногда беседа выходит за пределы книжной тематики, задаются вопросы о пристрастиях, вкусах, хобби, чтобы создать живой портрет современника.

Устройство интервью

Специалисты выделяют в тексте интервью вводную, основную и заключительную части. Структурирование и композиционная завершенность частей интервью обеспечивается их лексической, грамматической, фонетической связью друг с другом. В текстовой форме они могут маркироваться определенными изобразительными средствами (обычно эмоционально экспрессивными), или не иметь формального выражения.

Вначале определяется предмет разговора, затем устанавливается контакт с читателем, задается интрига, чтобы вызвать интерес к собеседнику и проблеме, подготовить к активному восприятию диалога. В текстовом плане подобный ввод организуется с помощью лирического обращения автора к своему собеседнику, представления сведений биографического характера, реплик от редактора, поясняющего, что предполагается освещать в данной рубрике. Главным является установление ситуации общения.

Далее передается определенное событие, в нашем случае оно связано с высказыванием автора на определенную тему. М. Трауб несколько иронично сформулировала подобные вопросы, но они действительно стереотипны: о чем новый роман писателя, как он относится к литературной ситуации, каковы дальнейшие планы автора. Важно, чтобы каждый блок вопросов представлял собой законченную тему, и одна мысль плавно перетекала в другую.

В структурном отношении интервью формируется из двух частей – вопросов и ответов. Простая на первый взгляд схема требует конкретной организации. Как отмечалось выше, журналист проводит определенное расследование для достижения поставленной цели. Вопросы содержат объяснение сути произведения (чем данный текст отличается от предыдущих), причин создания (почему автор решил обратиться к данной теме), целей автора (что хотел сказать своему читателю), способов решения (какими художественными приемами воспользовался).

Вопросы могут быть краткими, когда интервью приобретает характер монолога, а ответы могут даваться в сокращении или изложении (посредством косвенной или несобственно-прямой речи) или подробными. В этом случае сохраняется живой диалог двух собеседников, которые всесторонне обсуждают проблему или, что бывает чаще, журналист помогает собеседнику выделить ее наиболее интересные аспекты.

Устройство ответа зависит от поставленной цели, задачи и темы. Он определяется и вопросом, который задается, и зависит от общего содержания разговора, отдельных реплик журналиста. Перед нами своеобразный словесный поединок, когда один участник стремится добиться нужного ему результата, следит, чтобы собеседник не отклонялся от темы, отвечал конкретно и по существу, практически не высказывал своего мнения, пояснял моменты, необходимые для читателя. Поэтому некоторые интервью выстраиваются в формате блицответов.

Иногда интервью сопровождается и дополнительными вопросами, например, об экранизации романов писателя, его отношении к разным исполнителям одного и того же образа. Примером может служить интервью, данное Б. Акуниным в конце 2007 г. в «Итогах» по поводу выхода киноромана «Смерть на брудершафт» («Под псевдонимом»). В вопросах и ответах содержатся и мнение писателя об экранизации, и пояснение отдельных деталей, которые могли оказаться непонятными для слушателей или зрителей. Структурирование интервью усиливает такие коммуникативные качества интервьюера, как тактичность, внятность, фактическая насыщенность речи. Хотя они и не относятся к текстовой составляющей, но нередко определяют тональность разговора и выбор лексических средств.

Итак, интервью представляет собой организованную беседу, где фиксируются начало, середина и конец разговора. Текст интервью создается в соответствии с условиями общения и коммуникативной целью высказывания.

Основную содержательную часть интервью составляет система вопросов-ответов, выстроенных по схеме: реплика-побуждение + реплика-реакция, в своей последовательности определяющих драматургию беседы и образующих диалогическое единство.

Следовательно, устройство интервью зависит от преобладания описательной или событийной частей. Они диктуют и особенности вопросов – в виде нарратива или в виде риторических конструкций: «Вы знаете еще много историй, о которых следует рассказать?» Возникает эффект диалогической спонтанной устной речи, диктующей особый ритм и построение фраз.

Иллюзия «устности» выражается также повторами, паузами, разговорной интонацией и словесным рядом. Часто встречаются глаголы «есть» и «быть», применяются инверсионные конструкции («Очень было много хороших текстов. Самое ценное – новое открытие прежде неизвестного автора»). В последнем случае характерна неполнота синтаксических конструкций («Иное дело, что все это может преломиться в художественной форме, но это уже никак не служение – изучение материала»).

В ряде случаев предложения выстраиваются по общей модели литературного языка, хотя и зависящей от индивидуальных особенностей говорящего. Наличие простых или развернутых предложений (осложненных придаточными предложениями, повторами, цитатами и другими конструкциями) зависит от речевой культуры интервьюируемого («Литератор, как всякий прочий смертный, может лезть на баррикады или обличать тирана, или пересказывать для школьников вечные истины, но это будет иная функция. Публицист, революционер, учитель нравственности – не писатель»).

Л. Майданникова указывает и другие особенности: «на стыке реплик сохраняется структурная неполнота второй реплики, повтор первой реплики, употребление указательных местоимений, смысл которых раскрывается в предыдущей чужой реплике. Внутри реплик сохраняются моменты поиска слова, недосказанность и т. п.». В то же время интервью сочетает в себе, казалось бы, несочетаемое: эффект подлинности и непринужденности речевой деятельности интервьюируемого, т. е. происходит имитация беседы, разговора.

Виды интервью

Классическое интервью М. Шостак определяет как информативное, экспертное, проблемное, интервью-знакомство. В основе членения – содержательное наполнение. В чистом виде формы встречаются редко, поскольку, например, интервью-знакомство предполагает и выявление сути самого события, и рассмотрение особенностей творческой манеры, и выведение определенной информации (в частности, о личных предпочтениях). Среди задач можно также отметить создание портрета личности, выявление точек зрения на запланированные для интервью вопросы.

Некоторые исследователи относят к интервью пресс-конференции и блицинтервью. Полагаем, что они отличаются иными особенностями, прежде всего отсутствием драматургии беседы. Ведь и в том, и в другом случае вопросы не готовятся заранее, а являются репликами на тот материал, который журналист получает в режиме оперативной информации. В разделе, посвященном пресс-конференции, будет более подробно рассмотрен текстовый вариант мероприятия.

Расширенное представление об интервью предполагает также выделение интервью-монолога и интервью-мнения, в которых происходит высказывание по вопросам, предложенным журналистам в формате рассказа. Полагаем, что в данном случае нарушаются свойства интервью, несущего в себе элементы беседы и предполагающего комментирование и пояснение со стороны спрашивающего. Поэтому речь идет о неоправданно расширенном толковании. Основанием же для выделения в данном случае является наличие развернутых вопросов, превращающихся именно в пояснения. Но если они органично дополняются ответами и работают на создание портрета писателя или позволяют составить мнение о его творчестве, подобные включения мини-текстов можно считать допустимыми.

Содержание определяется темой. Рассмотрим интервью авторов романов с исторической составляющей – И. Ефимова, А. Иванова, Л. Юзефовича, С. Алексеева – с точки зрения выражения общих и авторских особенностей. Первое интервью опубликовано в связи с представлением финалистов Национальной литературной премии «Большая книга» второго сезона[13]. Интервью предшествуют сведения биографического характера: «Игорь Ефимов попал в премиальный “шорт-лист” с романом “Неверная”. Игорь Маркович родился в 1937 г. в Москве, в 1978 г. эмигрировал в США. В 1981 г. основал издательство «Эрмитаж», за четверть века выпустившее 250 книг на русском и английском. Почти все книги Ефимова, написанные в эмиграции, переизданы в России».

Первый вопрос был задан в опосредованной форме и касался традиций и влияний: «Какие книги Вы считаете большими в мировой литературе?» Писатель тактично указал на произведения, повлиявшие на него в определенные жизненные периоды, расположив их в соответствующей последовательности.

Второй вопрос касался авторской концепции романа «Неверная» и странности образа героини, которая не может остаться верной ни одному мужчине. Ответ показался интересным: «Своим судьям – неслышному хору осуждающих голосов – она предъявляет целую толпу “свидетелей” – персонажей нашей литературной истории, которые пережили такую же драму».

Третий вопрос касался положения русской словесности за рубежом и премий для русскоязычных писателей, вопрос был связан с отношением к другим финалистам. Афористичность писателя проявилась в реплике: «чтение доставило острую читательскую радость». К близким ему по настроению авторам он отнес Д. Быкова, Д. Рубину, Л. Улицкую, с остальными претендентами пообещал познакомиться.

Очевидно, что интервью было четко продумано и структурировано. Оно содержит основные сведения о писателе, круге его предпочтений. Вопросы свидетельствуют об эрудированности корреспондента и о том, что были собраны необходимые первоначальные сведения об авторе. Интервью выдержано по стилю, оно помещено в размер полосы, специально отводимой «Книжным обозрением» для финалистов «Большой книги».

Попытка выстроить разговор как самостоятельное целое присутствует и в интервью М. Визеля, взятом у А. Иванова для глянцевого журнала «Арбат Престиж». Обозначено, кому принадлежат фотографии и макияж (make-up). Публикации также предшествует преамбула, в которой сообщается, что «имя уральского писателя Алексея Иванова стало известно широкой публике в конце 2005 г., когда вышел его исторический авантюрный роман “Золото бунта”. Новая книжка Иванова называется “Блуда и МУДО”, но это совсем не так неприлично, как кажется».

Завязав небольшую интригу, репортер стремится дополнить первоначальные сведения, помещает вторую преамбулу, связанную с расшифровкой слова «блуда», правда, заметим, что уральского жаргона нет, точнее было бы сказать уральский диалект. Слово же «МУДО» означает «Муниципальное учреждение дополнительного образования». Далее на сочетании нейтральной и оценочной лексики выстраивается содержание текста: «Роман повествует об одном лете из жизни провинциального художника, неисправимого бабника и стихийного философа Моржова, а заодно и о путях развития городской цивилизации».

Создается впечатление, что журналист и писатель как бы пикируются друг с другом, стремясь превзойти собеседника оригинальными и нетривиальными высказываниями. Скажем, в речи А. Иванова: «тупой городок», «каждому свое», «разве в замусоренных городах люди не занимаются сексом?», «я сомневаюсь, что это учебник соблазнения».

Основные вопросы сосредоточены вокруг придуманного автором топоса, его героя, встречаются и некоторые вопросы общего характера, связанные с биографией писателя, автобиографичностью персонажа. О стиле интервью свидетельствует такой пассаж: «О Вас пишут, что Алексеев Ивановых на самом деле два: один пишет исторические боевики, другой – трагикомические истории из современной жизни. Как вам удается без паранойи сочетать две такие разные линии творчества»?

Несмотря на некоторый эпатаж, выстраивание текста на вопросах, они достаточно информативны, позволяют прояснить отдельные моменты биографии писателя, вывести некоторые общие особенности: тяготение А. Иванова к областным и устаревшим словам, ориентированности на современного читателя, отражение в героях некоторых фактов его биографии (он делает героем последнего романа художника, сам когда-то учился на искусствоведческом факультете). В целом А. Иванов оценивает свой роман как «веселый», написанный для провинции, однако, он несет в себе и определенное обобщение.

Хотя интервью проведены с одним и тем же писателем, становится очевидным, что они отличаются собственным мировидением, вниманием к форме, авторы пытаются выстроить собственную языковую систему. В интервью основной акцент делается на биографиях и содержании тестов, намечается и некоторая эволюция авторов. Но собственно профессиональная оценка отсутствует, такую задачу, видимо, корреспонденты и не ставили.

Интервью, посвященное Л. Юзефовичу, помещено в постоянной рубрике «Литературной газеты» «Интертекст», где представляются новые книги писателей или неизвестные имена (19–25 декабря 2007 г.). Нарушая эту традицию, З. Прилепин заявляет: «Обычно я представляю писателей и публицистов – пишу о них какие-то добрые слова. В данном случае – не буду. Юзефович – активно читаемый автор, многие его книги экранизированы, фильмы по его сценариям смотрели сотни тысяч людей (как минимум можно назвать сериал “Гибель Империи”)… Сегодня встреча с мастером. Никакого пафоса в моих словах нет. Абсолютный профессионал своего дела – Леонид Юзефович, которому на днях исполнилось 60 лет. С чем и поздравляю!»

Авторская часть носит повествовательный характер, она практически представляет в некоторых репликах развернутое объяснение особенностей писательской манеры. Говорится, что Л. Юзефович – прирожденный рассказчик, стремящийся раскрыть удивительную, рифмующуюся, потайную структуру мира, что позволяет придать его историям иное, философское, метафизическое звучание. Интересно и рассуждение о том, что придается новый смысл случайности, воспринимаемой как божественная ирония. Отмечаются и божественные рифмы, далеко не всегда свойственные рассказчикам истории.

Поправляя своего коллегу, Л. Юзефович заявляет, что ему трудно соответствовать «по мудрости и оригинальности», «мое понимание жизни растворено в подробностях самой жизни. Мне проще рассказать историю – иногда подлинную, но измененную, – чем потом сформулировать заложенный в ней смысл». Писатель отчасти лукавит, поскольку далее приводит толкование английских слов слова «story» и «history» как «история».

Отсюда вытекает и следующая тенденция: «я всегда хочу что-то сказать не сколько о человеке как таковом, сколько о человеке во времени». Замечание о рифмовке событий писатель считает естественным, поскольку оно заложено «в истории, как созвучия в языке». «Чем более широкой исторической реальностью оперирует прозаик, тем больше он видит таких совпадений». Хотя он и не задумывался о роли случайностей в прозе, но осознает их роль, поскольку они позволяют соединить разные начала, т. е. ввести в текст разные элементы. Видимо, писатель имеет в виду одно из свойств исторического романа, предполагающего соединение документального и вымышленного.

Среди других вопросов назовем следующие: о творческих планах, писательских предпочтениях (выборе хороших героев), отношении к традициям, экранизациях текстов, литературном процессе. Не на все вопросы Л. Юзефович ответил так конкретно, как в первом случае, он ушел, в частности, от разговора о своих персонажах, не стал называть имена, которые заметны в современной литературе, ограничившись заявлением, что встречается много хороших писателей, «а есть и просто замечательные». Правда, указал, что «писатель в наше время – профессия не самая востребованная» и его функции выполняют другие специалисты.

Очевидно, что содержательный характер интервью, насыщенность его разнообразными сведениями, проясняющими творческую манеру Л. Юзефовича, во многом объясняются личностью собеседника, не формально отнесшегося к ответам, постаравшись понять писателя и прояснить выдвинутые им положения. Указаны и некоторые особенности подхода писателя к жанровой парадигме произведения с исторической основой.

В той же «Литературной газете» в декабре 2007 г. открылась рубрика «ЗадорНОВЫЙ хронотоп», где писатель М. Задорнов встретился с С. Алексеевым. В ходе беседы выяснились, что он является автором цикла «Сокровища Валькирии». Лейтмотивом диалога становятся проблемы подхода к историческому материалу и история формирования русского языка. Редакция правильно назвала интервью «диалогом», поскольку перед нами именно разговор двух собеседников. Следовательно, сохраняя диалогическую форму интервью, они представили контаминационный вариант, объединив интервью с беседой.