Русская философия 20 в: серебряный век

Конец XIX – начало ХХ века было временем короткого и блестящего расцвета русской духовной культуры, справедливо названной культурой «серебряного века». Философия занимала в этой культуре особое место.

Самая общая характеристика русский философии определяет ее значимость не как научной системы, а как мировоззрения, «миросозерцания эпохи». В конце XIX - начале XX века русская философия выражает, по крайней мере, две характерные черты духовной культуры России: во-первых, ярко выраженную революционность, понимаемую как поиски новых ценностных парадигм, духовных идеалов, наиболее полно отражавших потребности современной эпохи, во-вторых, стремление уравновесить нестабильность и бифуркационность социальных и политических процессов философским и художественным творчеством, утверждающим идеалы гуманизма. В первом случае формирующим и определяющим принципом философии является критицизм - от полного отрицания до переосмысления философской традиции как отечественной, так и западноевропейской. Но и этот принцип в русской культуре специфичен, в смене направленности русская философия этого периода весьма подвижна. Увлечение марксистской философией сменилось ее критикой уже в последние десятилетия XIX века, а затем - преклонением перед философскими изысканиями Ф. Ницше. Но уже в начале века антитезой ницшеанству стали статьи С. Франка, цикл работ по философии творчества, известный бердяевский «Смысл творчества». Утверждение принципа «любви к ближнему» - основе русского гуманизма, способствовало интересу к этике долга и нравственных императивов, что в свою очередь определило внимание к формированию теории ценностей, вызвало интерес к неокантианским школам Виндельбанда и Риккерта. Анализ специфической «ткани» самобытного историко-философского развития России закономерно вызывает обращение к классикам мировой философии.

Тем не менее, подход к решению собственно гносеологических проблем начинался с критики их постановки в европейской философии. В результате был сформулирован вывод, согласно ко­торому гносеологический индивидуализм, утверждаемый западноевропейской философией, объявлялся выражением господства социального и нравственного индивидуализма самой жизни Западной Европы. Анализ этой проблемы, обна­руживший высокую осведомленность русских о новейших течениях европейской философии, привел их к пониманию громадного значения учения Канта, которое стало для русских философов своеобразной отправной точкой в их движении, с одной стороны, к метафизике, а с другой - к сциентизму.

Философия оказалась на гребне популярности. Богатство ярких индивидуальностей, необозримое количество литературы самых разных философских жанров, необычайная популярность периодических журналов - «Вопросы философии и психологии», «Логос», «Новые идеи в философии» - и в каждом «толстом» издании философских разделов, общественно-культурная деятельность издательств, наконец, нескончаемость философских споров в кружках, салонах, различных обществах и собраниях - все говорило о воспри­имчивости русского общества к философскому творчеству и о поощрении последнего. Очевидно, что наиболее убедительной характеристикой этого периода был «русский духовный Ренессанс», в конечном счете, оформившийся в религиозно-философское движение.

Анализ и критика ценностей светского гуманизма стали мотивами философского творчества представителей русского религиозного Ренессанса. Они не признавали за человеком права без Бога устроить земную жизнь. Переживаемый обществом «кризис познания, кризис культуры, кризис жизни» как раз и является, по их мнению, следствием безбожного гуманизма, расцветшего в многообразных формах культуры, техники, социальной организации. Среди критиков западноевропейской цивилизации особенного громко звучали утверждения об отчуждении гуманистической культуры от человека, грозящем самыми безумными последствиями «бестиализации» жизни. Очевид­ная «раздробленность» мира и человека, тоска по единству вынуждали видеть желаемое в области надысторической. Всепримиряющим, всеобъединяющим началом могла быть только религиозная идея, согласно ко­торой человек должен постоянно оглядываться на другое, стоящее над ним, превышающее его силой и возможностями, но не чуждое ему, а обнимающее человека волнами благодати и любви. Нормальная человеческая жизнь станет возможной только тогда, когда человек признает Бога, ибо, как говорил Бердя­ев, человек сам по себе малочеловечен.

Первым свидетельством общественного значения этих мировоззренческих установок была широкая полемика в русской печати, вызванная появлени­ем сборников «Проблемы идеализма» (1902) и «Очерки реалистического мировоззрения» (1904). Главная тема сборников - теоретические основания освободительного движения в России. Авторы «Проблем идеализма» полагали, что «непререкаемо утвердить нравственные и общественные идеалы», придать им
«абсолютную санкцию» возможно только на пути метафизических изысканий, выходя за пределы преходящих и относительных критериев и оценок. Задуманные как ответ идеалистам «Очерки реалистическо­го мировоззрения» доказывали совершенно противоположное – социальные идеалы имеют вполне земное происхождение, они совсем не нуждаются в метафизической санкции, а их общезначимость обеспечивается принудительной силой природного и общественного развития.

Авторы первого сборника, в особенности недавние марксисты – С.Н. Булгаков и Н.А. Бердяев, - стремительно двигались от философского Абсолюта к живому Богу и скоро вместе с представителями «нового религиозного сознания» стали трудиться на ниве воспитания «новой религиозной общественности», чтобы осуществить давнюю мечту русской интеллигенции о единстве с народом.

Философские идеи входили в практику социальных и культурных отношений, обосновывали ответ на вопрос о смысле истории (в частности, русской истории) и вместе с ней человека. С другой стороны, практика исторического самоопределения воздействовала на характер философских идей и способ их формирования. Дискуссии и споры – подчас грубые, с призывами к общественному гонению – обычное дело для начала ХХ века. «Интеллигентская правда» безусловно преобладала над «философской истиной». В значительной степени эта ситуация разрешалась попытками соединения онтологии и гносеологии, созданием «философии жизни», которая, по словам С. Булгакова, была бы «жизнеутверждением, а не софистикой».

При всей национально-русской специфике, философия этого периода имела значение, выходящее за рамки одного периода и одной духовной культуры. В философских поисках русских мыслителей оформились принципы, ставшие актуальными в европейской философии позднее. Экзистенциализм в начале ХХ века связывался не только с художественным творчеством Ф.М. Достоевского, но и с философскими трудами Н.А. Бердяева, иррационализм получил обоснование в философской концепции Л.И. Шестова, впоследствии соединившего экзистенциальное бытие с иррациональным. Представители западного интуитивизма во многом обязаны разработкой гносеологических проблем в работах Н.О. Лосского и С.Л. Франка.